[slavnizza]

Решила к этому дню приурочить выкладку самого драматичного, на мой взгляд, фика Вирент. Он о войне, о любви и о победе.



Название: Забытая рукопись
Автор: Вирент

Бета: Придира
Жанр: AU/драма
Пейринг: ГП/ГГ
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Размер: миди
Саммари: В развалинах замка Малфой-менор девушки нашли рукопись Гермионы Грейнджер. О чем вспоминает Гермиона в ожидании смерти?
Дисклаймер: Все принадлежит тетушке Джо.
Комментарии: Возможен ООС героев. Без учета 6 и 7 книг.
Статус: закончен.


Пролог, главы 1 и 2



Пролог


В Хогвартсе было обеденное время. Джуди Ричардс, кареглазая брюнетка, торопливо вошла в Большой зал. Ей хотелось поскорее закончить с обедом и пойти в библиотеку. На носу были летние экзамены, а она еще не совсем подготовилась к ним. В этом году Джуди оканчивала четвертый курс Гриффиндора, и хотела выйти по всем предметам только на «Превосходно» и «Выше ожидаемого».
Ричардс глянула на стол преподавателей. Сегодня там собрались все. Директор Хогвартса, седой, пожилой мужчина, грустно оглядывал зал своими внимательными глазами через очки в роговой оправе. Он явно был чем-то смущен, так как на скулах горел румянец. Джуди нравилось, когда глаза у директора лучились. Они тогда сверкали за стеклами очков, как звезды.
Джуди обожала своего директора. Когда он шел по школе, опираясь на свою палочку, то в коридоре прекращались всякие ссоры. Обычно ласковый, он становился сердитым, когда видел конфликты. Особенно если были стычки факультетов. Его любили, но побаивались.
Директор ввел в школе летнюю практику. Он считал, что ребятам необходимо общение летом не меньше, чем в учебном году. «На вольготном воздухе, без уроков, лучше устанавливать новые контакты и искать новых друзей», – повторял он по этому поводу.
В лагеря ездили многие. Это было веселое занятие. Учителя становились ближе и понятней, да и дружба между студентами крепла, особенно если они были с разных факультетов. Лагерь словно уравнивал всех.
Рядом с директором, как всегда, сидел, пожалуй, самый обаятельный учитель в школе. Это был мастер зелий и по совместительству декан Слизерина. Джуди очень любила зелья. Зельевар умел объяснять все довольно доступно. Правда, к особо тупым ученикам улыбчивый профессор был довольно язвителен. Но Ричардс оправдывала своего кумира. Путать корень асфодели с золотым корнем могли, по ее мнению, самые непроходимые лентяи.
По правую руку директора сидела строгая учительница трансфигурации. Она всегда носила волосы в сложной прическе и была весьма требовательна к ученикам. Джуди побаивалась ее. Учительница могла выжать из ученика все соки своими заданиями. Она очень не любила, когда домашнюю работу сдавали не вовремя. «Учеба превыше всего», – любимое изречение профессора. Но по весне она становилась мягче и добрей, будто вспоминала молодость. Кроме преподавания, профессор занимала должность декана Когтеврана.
Профессор гербологии и по совместительству декан Пуффендуя был неимоверно толст. Его круглое лицо портил шрам во всю правую щеку. От этого мужчина улыбался немного кривовато. Он относился к своим саженцам, как к маленьким детям. Джуди не слишком любила гербологию, и ее смешило такое отношение к растениям. Профессор даже разговаривал с ними!
Высокий и худой профессор чар занимал должность декана Гриффиндора. Джуди никогда раньше не встречала столь веселого и приветливого человека, как ее декан. Все уроки чар превращались в настоящий спектакль. Он пытался привить к этому предмету такую безграничную любовь, что, пожалуй, в школе по чарам не было ни единой оценки «Тролль». Даже «Ужасно» бывали редко.

~~~~~~~

За гриффиндорским столом, как всегда в обычные дни, сидели студенты с разных факультетов. Директор разрешал поступать так, желая сплотить детей. Только по торжественным дням было принято соблюдать порядок. Поэтому никто не удивился, когда к Джуди, которая уже приступила к еде, подсела ее подружка из Слизерина, Мориса Гарнер, белокурая и голубоглазая бестия, острая на язык и ужасная болтушка.
- Я слышала, сегодня декан Когтеврана собирается говорить о лете. Наши преподаватели решили устроить археологические раскопки на месте знаменитых казематов Пожирателей смерти. Там уже сняли все последствия магии, и теперь, наконец, можно будет спуститься в подземелья. Я обязательно поеду в поисковую экспедицию. Говорят, узники там писали свои предсмертные записки, мемуары и тому подобное. Представляешь, было бы круто что-нибудь найти, – как пулемет выпалила на едином дыхании Мориса.
- С чего ты решила, что нас возьмут? – спросила Джуди. Ей тоже хотелось принять участие в поисковой группе. Но она была уверена, что в такую серьезную экспедицию возьмут только будущих семикурсников.
- Так решил директор, – пояснила подруга. – Поедем мы и будущие семикурсники.
- Мориса, откуда ты всегда все знаешь?
- Хм… Мой дед утверждает, что нормальный маг должен держать нос по ветру, – ухмыльнулась блондинка.
Джуди засмеялась. Она прекрасно знала, что слизеринка вновь села на любимого конька: начала хвалить своих родственников. Она вспомнила, как познакомилась в поезде с Морисой перед распределением. Едва возникнув на пороге купе, девушка приступила к расспросам.
- Я, – сказала она, – наполовину магла. А ты?
- Я из семьи магов, – ответила Джуди.
- Мой дед называет мою маму, в шутку, «осквернительницей рода». Сам он утверждает, что до безобразия чистокровен, – поведала, ухмыльнувшись, блондинка.
- Мерлин, да как же твоя мама это терпит?! Он ей отец или свекор? – возмутилась Джуди.
- Отец, – засмеялась Мориса. – Он такой обаятельный, что его у нас все любят. Представляешь, я живу в огромном замке с кучей родственников. Дедушки, бабушки, тети и дяди, куча кузенов и кузин. Но в этом году я единственная еду в Хогвартс. Моему двоюродному брату не повезло. Он поехал во Францию, в Шамбатон. Почти все многочисленные дедушки и бабушки побоялись, что не вынесут "это чудо" в Хогвартсе. Мой двоюродный дед вообще заявил, что его одного вполне хватило на бедную школу: «В этом веке не стоит пихать моих копий в Хогвартс».
- Куда бы ты хотела попасть? – спросила Джуди, хотя ей хотелось спросить о таких странных родственниках новой знакомой, но это было неприлично делать при первой встрече. – Я, например, хочу в Гриффиндор. Там учились такие знаменитости! Из этого факультета вышло больше героев, чем, откуда бы то ни было. К примеру, нынешний директор тоже окончил этот факультет.
- Мне без разницы, – пожала плечами Мориса. – Мама хочет, чтобы я, как она, попала в Хаффлпафф. Ну а мой любимый дед мечтает, чтобы меня распредилили в Слизерине. Но более чем меня, он хочет видеть там моего младшего брата, который пойдет в школу через два года. Дед утверждает, что брат – его копия в детстве.
Желание дедушки Морисы сбылось полностью. Мало того, что блондинка попала в Слизерин, туда же был распределен и ее младший брат.
Надо сказать, директор Хогвартса считал, что сортировочная шляпа слегка выжила из ума. Преподаватель зелий иногда спорил с ним по этому поводу, а декан Когтеврана вообще предлагала новый способ распределения. Ей больше всех не нравилось, что в школе по-прежнему четыре факультета.
Впрочем, все эти споры преподавателей были не очень интересны Джуди. Ее радовало то, что, несмотря на разные факультеты, они с Морисой дружили все эти годы. Большая заслуга в этом была как раз за летними лагерями, где они жили в одной комнате, а потом посещали друг друга дома.

~~~~~~~

Поисковый лагерь находился в довольно живописном месте. Здесь когда-то стоял мрачный замок Малфоев. Теперь на его месте были развалины. Целыми сохранились лишь подземелья, где Пожиратели смерти держали пленников.
Джуди Ричардс и Мориса Гарнер уже две недели жили в палатке. К слову сказать, палатка была вполне комфортабельной. Она представляла собой однокомнатную квартирку со всеми удобствами. Мориса сказала, что это подарок к ее дню рождения от дяди и тети. Джуди давно не удивлялась таким вещам.
Семья Морисы, живя под одной крышей с многочисленной родней, вела совместный бюджет. Родственники у Гарнер были богатыми и довольно знаменитыми в магическом мире. Правда, блондинка тщательно скрывала свое родство. Практически, только Джуди, да еще пара мальчишек, с которыми они дружили, знали все. Это вызывало уважение к Гарнер со стороны ее друзей – не каждый бы скрывал такое знаменитое родство. Многие бы, наоборот, пользовались им.
Подвалы замка вызвали у девушек шок. Это был страшное место: одиночные камеры с каменными стенами и небольшими окошечками под самым потолком, а иногда и без них. Трудно представить, что узники этой темницы были чуть старше самих девочек. Они едва окончили седьмой курс, когда попали в эти подвалы.
Ходить по этим полуразвалившимся камерам было жутко, а представить, что ты сам сидишь в этой темнице, в ожидании смерти, почти нереально. И не просто сидеть, а подвергаться мучениям (даже теперь, спустя много лет, на камнях виднелись пятна крови), быть прикованным цепями, не иметь возможности ни с кем, кроме палачей, поговорить. Это ужасно!
Раскопки не давали никаких результатов. Да и что можно было найти в этих каменных мешках? Но декан Когтеврана упорно не прекращала поиски, поясняя:
- Я уверена, что тут можно что-либо отыскать. Не могло же все погибнуть. Я знаю, что Ремус Люпин тайком давал пергамент и перья узникам. Многие вели записи. Хоть что-то, да уцелело.
Первую находку отыскала Джуди. Это был старый свиток, спрятанный под вынимающийся камень и придавленный им.
- Невероятно! – воскликнула Мориса, когда подруга показала его. – Только давай, мы сами его первые прочитаем, а то, боюсь, декан Когтеврана не даст потом это сделать полностью. Она непременно выхолостит половину, решив, что мы – дети.
- Не знаю, – заколебалась Джуди. – Это же личные записи. Как-то неэтично.
- Почему? – удивилась Мориса. – Это писали признанные всеми герои, вошедшие в учебники. Мы же читаем дневники Слизерина или переписку Когтевран. Чем же этот пергамент отличается от них?
Джуди не нашла, что возразить, и они развернули свиток, состоящий из нескольких пергаментов, и приступили к чтению. В первых строках было что-то вроде обращения к потомкам:

"Предсмертная записка.
Я, Гермиона Грейнджер, оставляю свои записи под этим камнем, в надежде, что кто-нибудь отыщет их.
Вчера ко мне не пришел Люпин, а это значит, что его разоблачили. Теперь уже счет идет на дни. Осталось два дня до "общего сбора". Монстр сказал: "Я даю вам передышку: пять дней. Цените!"
Я оценила...
Сегодня я закончила ту рукопись, что начала три дня назад. Может, эти записи не совершенны, но мне так хотелось написать обо всем, что было. Моя жизнь могла только начинаться. Ведь мне совсем недавно исполнилось восемнадцать. Но, к сожалению, ей пришел конец.
Просто мне хочется, чтобы потомки узнали о нас, а особенно, правду о Гарри. Он, прежде всего, обычный юноша, а не великий маг. И он не виноват, что все произошло так, а не иначе.
Я искренне верю, что он победит. Жаль, что мне наверняка не дожить до победы. А как хочется!.. Но если у него не получится, то простите его и нас всех, если сможете! Мы все были почти дети".

- Боже, какой ужас! Я бы с ума сошла! – воскликнула Мориса. – Сидеть и ждать смерти, когда тебе восемнадцать. И почему взрослые нам такого не рассказывают?
- Да... Но давай почитаем. Это же так интересно! Свидетельство девушки, которая любила Гарри Поттера. Об этом не прочитаешь в учебнике! – сказала Джуди.
Девушки уселись рядышком и принялись за чтение довольно объемного свитка.


Глава 1. Я – волшебница


Почему я решила написать о себе? Наверное я заразилась нарциссизмом, которому меня прилежно учил мой названный брат. Он во многом прав. Имя Гарри Поттера будут трепать на каждом углу, искажая действительность, но об остальных даже не вспомнят. А так хочется описать все со своей точки зрения.
Я родилась в обычной лондонской семье среднего достатка. У нас было не так много родственников, среди которых были и состоятельные. Самым богатым из них был, безусловно, двоюродный брат отца. Свидания с моим престарелым дядей, что считал себя джентльменом и аристократом, всегда удручали меня. Уильям был чопорен и надменен. Отец иногда возил меня в его шикарный особняк, чтобы выпросить денег. Скажу честно, это было унизительно.
Мой отец, Лэрри Грейнджер, познакомился с моей мамой Рут, в девичестве Смолл, во время учебы на врача-стоматолога. Они были всегда простыми и бесхитростными людьми, фанатами своего дела. Однако маме удавалось уделять мне внимание, особенно в раннем детстве.
Я уже в два года знала весь алфавит, а к пяти годам прекрасно читала, знала простейшие действия арифметики и научилась писать прописными буквами. Мои родители, не без основания, решили, что мне лучше пойти в школу, тем более, что день рождения у меня в середине сентября, а значит, основную часть учебного года мне будет уже шесть и пойдет седьмой.
В детстве у меня никогда не было подруг. Я была самая младшая в классе, училась на одни десятки, да и характер у меня был несносный. Теперь-то я это осознаю. Я вечно лезла не в свое дело, поучала и одергивала других. Мне было почти физически больно, когда кто-либо делал элементарные ошибки. Сама я схватывала знания на лету и была непримирима к лентяям и тупицам. А еще, мне хотелось, чтобы наш класс был первым в школьных соревнованиях.
В тот год я уже училась в старшей школе. У меня была совсем другая школа и другие ребята, но, тем не менее, все оставалось по-прежнему. Меня дразнили "зазнайкой", "зубрилкой" и "ботаником". Последнее прозвище я вообще не воспринимала, так как никогда не увлекалась ни цветочками, ни животными, но оно давно было синонимом человека, который много учится (с чего бы?). На мое одиннадцатилетие, девятнадцатого сентября, не пошел никто, хотя я приглашала и девочек, и мальчиков.

~~~~~~~

Мы сидели с родителями за праздничным обедом, и моя мама, среди прочего, подарила мне книгу, которая содержала описание мифических животных. Честно говоря, я тогда предпочла бы книгу по истории. Я не слишком увлекалась всякой мистической чепухой, но книга была великолепная, в дорогом переплете. Папа сказал, что это подарок не совсем от них, а от богатого дядюшки Уильяма.
- Мой двоюродный брат надеется, что ты возобновишь какую-то семейную традицию, что была прервана, бог знает когда, – усмехнулся мой папа, комментируя подарок.
О, я ненавидела разговоры про семейные традиции, полагая, что все это чистейшей воды чепуха. У нас в семье не было их, если не считать семейного ужина на Рождество, когда к нам приезжали изредка бабушки, тети, да и тот же богатый дядюшка Уильям.
Вдруг из нашего камина, который составлял гордость нашего дома, так как был настоящим, на стол вылетели два странных конверта. Один адресован мне, а второй – родителям. Это было столь ошеломляюще, что я взяла письмо трясущимися руками.
На желтоватом конверте изумрудными чернилами было написано, что оно адресовано мисс Гермионе Грейнджер, которая проживает в собственной комнате. Далее указывался полный адрес. Письмо скрепляла сургучовая печать, на которой были изображены четверо животных (лев, змея, барсук и ворон), а посередине большая буква «Х». Я по сей день помню полный текст, но приводить здесь не собираюсь, так как его содержание знает каждый, кто учился, учится, или собирается поступить в Хогвартс.
- Дорогая, – вывел меня из прострации голос мамы. – Нам пишут, что тебя зачислили в очень престижную школу. Но меня смущает ее направление. Тут про какое-то волшебство. У тебя тоже письмо из Хогвартса?
- Да, – хрипло выдавила я. – Выходит, я – волшебница? Невероятно!!
- Думаю, – глубокомысленно сказал папа, – это не похоже на глупый розыгрыш. Все выглядит очень по-деловому. Нам даны четкие инструкции, где и что купить, как обменять деньги и тому подобные мелочи. И цены за обучение нет.
- Боже, Лэрри, это какое-то безумие! Кем она будет? – воскликнула мама.
- Рут, не кипятись. В письме сказано, что в этой отрасли много возможностей. Главное, терпение и упорство, а уж этого нашей девочке не занимать, – постарался успокоить ее папа и обратился ко мне: – Ты что скажешь, Гермиона?!
- Что говорить?! Тут и думать нечего! – завопила я. – Я очень хочу в эту школу!
Тут в нашу дверь позвонили. Это оказался дядя Уильям. Он увидел письма и обратовался:
- Я всегда был уверен, Лэрри, что твоя девочка продолжит традиции семьи!
- О чем это вы, дядя? – спросила я. – У нас в роду были волшебники?
- Думаю, были, – ответил он. – Мой дед говорил, что его дядя – сквиб. Что значит это слово, не знаю. Но дед утверждал, что дядя рассказывал о странной школе с движущимися лесенками, призраками, говорящими портретами и прочей небывальщиной. В ней, вроде, учился не то отец, не то бабка этого самого дяди. Как там его звали?.. Эдвард Грейнджер, кажется, но тебе же это не важно?.. Когда ты у меня в особняке восстановила разбитую тобой вазу и испачканный ковер, я понял, что рассказы моего деда не вымысел. Я всегда ждал этого дня с нетерпением!
- Я помогу вам деньгами, так как хочу, чтобы племянница обучалась магии, – сказал дядя Уильям родителям.
И действительно, он частенько подкидывал нам деньжат. Правда, когда дядя скоропостижно умер года три назад, то не оставил никакого завещания, и все его капиталы пропали впустую, растащенные многочисленными племянниками и племянницами. Досталось кое-что и нам. Правда, к тому времени, мы уже не нуждались в деньгах так остро, так как мои родители стали работать в довольно престижной стоматологической клинике. Так что я никогда не покупала подержанных учебников и мантий для Хогвартса, где встречали не только по происхождению, но и по одежке.

~~~~~~~

Последний учебный год в обычной школе тянулся для меня очень долго. И хотя я прекрасно знала, что никогда уже сюда не вернусь, я все равно закончила на высшие оценки. В первый день моих летних каникул мы отправились покупать вещи для обучения в магической школе.
Косой переулок потряс меня. Я ходила, разинув рот, и кидалась от витрины к витрине. С не меньшим восторгом, я смотрела и на людей. Это же были не просто люди, а волшебники! Дети, взрослые, старики… Почти все одеты в мантии и остроконечные шляпы. Иногда мне казалось, что я сплю и вижу сказку.
Мои родители, надо сказать, оказались на редкость невозмутимыми. Они ходили по Косому переулку с таким видом, будто каждый день видели в витринах магазинов глазные яблоки разных животных, говорящие и летающие книги, метлы, которые могли поднять в небо человека и прочие необычные вещи.
В лавке Оливандера, сухой старикашка с лучистым взглядом пробуравил меня своими глазами насквозь. Он что-то мерил своей волшебной линейкой, а потом принес мне палочку из ивы, тринадцать дюймов с волосом единорога. Оливандер сказал мне, что она довольно гибкая и особо хороша для перевоплощений. Я была на седьмом небе от счастья. Мне хотелось немедленно начать творить настоящие чудеса.
От приобретения совы я отказалась сразу же. Да и зачем? Я не любила животных и решила пользоваться почтовыми совами. Так проще. Зато в магазине книг у меня разбежались глаза. Позволь мне родители, я бы скупила все. Но это было нереально. Многие фолианты стоили не меньше месячной, а то и годовой зарплаты родителей. Правда, помимо учебников, я накупила массу познавательных книг. Среди них были «История Хогвартса», «Развитие и упадок темных искусств» и многие другие.
Из книг я впервые узнала имя Гарри Поттера, Мальчика, который выжил. Как же мне хотелось познакомиться с ним! И это было вполне реально. Мы были ровесниками. Он представлялся мне совершенно необыкновенным, не похожим на обычных мальчишек.
Дома я чуть ли не выучила наизусть все учебники. Я пыталась колдовать по книгам, и это удавалось мне. Я испытывала эйфорию и желание стать лучшей на своем потоке. Ни о чем другом, кроме учебы, я не хотела и думать. Помню, я сделала себе календарик, в котором отмечала оставшиеся дни до отъезда в Хогвартс, разученные за день заклинания и комментарии по поводу прочитанных глав из книг.

~~~~~~~

Первого сентября на вокзале Кинг Кросс было много народа. В кассе, когда мы покупали билет на Хогвартс-экспресс, нам подробно объяснили, как попасть на платформу со странным номером 9 и 3/4. Но, подойдя к разделительному барьеру между платформами, я запаниковала: вдруг не выйдет?
Мой страх подхлестывал еще и тот факт, что родители не могли пройти барьер. Мне было страшно вступить в неведомый мир без их поддержки. Я вообще, до этого времени, никогда не уезжала из дома одна. В школу я просто ходила на занятия, а про путешествия куда-либо на каникулах или в выходные не было и речи. Разве что поездки с одноклассниками по музеям. А тут, мало того, что я уезжала почти на целый год, так это был совершенно неведомый для меня мир, где, как я уже знала из книг, были свои традиции, история и правила.
Я долго стояла в нерешительности, собираясь с духом. Тут к барьеру подошла высокая статная старуха довольно властного вида. Она была одета в длинное зеленое платье с обшарпанной лисьей шкуркой вместо горжетки, поверх которого была накинута мантия в более темный тон. На голове у нее красовалась остроконечная шляпа с чучелом стервятника. Женщина напомнила мне злую колдунью из сказок. «Нет, – одернула я себя. – Она не из сказки. Это просто настоящая волшебница, такая же, как и те, кого я видела в Косом переулке. И, скорее всего, не злая, а строгая, как моя тетя Антуанетта».
Рядом с ней семенил черноволосый круглолицый мальчик немного растерянного вида. Хотя на нем тоже была мантия, но он производил впечатление, что весьма удивлен происходящим. Мне стало как-то спокойней, что он, выросший в настоящей семье волшебников, тоже выбит из колеи приглашением в Хогвартс.
Я решила понаблюдать за этой парой подольше. Женщина была чем-то недовольна, и все время поторапливала мальчика. Он же возился, удерживая одной рукой тележку с чемоданом, и поэтому еле справлялся с ней, а другой придерживал что-то коричневое, огромное и шевелящееся. Мне, честно, было не по себе смотреть на это шевеление. Мальчик же прижимал это что-то очень нежно и бережно. И вдруг это что-то вырвалось из его рук и скакнуло на асфальт, оказавшись огромной безобразной жабой. Я никогда не видела столь больших жаб. Если бы я была немного хуже воспитана, то наверняка закричала бы от ужаса.
- Тревор! – испуганно пискнул круглолицый и принялся ловить жабу.
- Невилл, сколько можно?! Нельзя быть таким несобранным и неуклюжим, – сухо и строго укорила старуха. – Стыдись! Ты должен прославлять своих родителей, а не позорить их.
Мальчик посмотрел на бабушку испуганно и умоляюще. Он как можно быстрее изловил беглянку, прижал ее к себе плотней и бросился на разделяющий барьер, как на амбразуру. Миг… и он пропал из вида. Следом прошествовала старуха. Причем шла она столь уверенно и медленно, будто никакого барьера не существовало. Она вошла прямо в стену, как в раскрытые двери. Я была потрясена. Чмокнув родителей на прощание, я решительно бросилась вслед за странной парой.
На платформе находилась куча народу: дети с тележками, взрослые в мантиях. Кричали совы и коты. Я чуть растерялась, но, увидев впереди высокую старуху в шляпе со стервятником, устремилась за ней. Кто-то (я даже не оглянулась, чтобы посмотреть и поблагодарить) помог мне втащить чемодан в тот же вагон, что и круглолицый мальчик. Я поспешила за ним в то же купе. Мне не терпелось пообщаться с человеком, выросшим в магическом мире.
Как только поезд тронулся, Невилл стал с удовольствием рассказывать, что вся его родня боялась, не сквиб ли он. Я уже знала, что так называют волшебников, родившихся у магов и лишенных магического дара. Когда же я спросила про его родителей, Лонгботтом (такой была его фамилия) замялся и поспешно перевел разговор на дядю Элджи. Я не стала настаивать.
Мне не сиделось на месте, и мы отправились на прогулку по вагону. В одном купе мы увидели девочек-близняшек Патил. Их папа был маглом, как и мои родители, а мама – маг. Они мечтали попасть на один факультет, даже неважно на какой. Правда, они немного побаивались Слизерина. Я же хотела либо в Гриффиндор, либо в Когтевран. Меня всегда тянуло к знаниям, и я умела хорошо заниматься. Но первый вариант я считала более предпочтительным, так как думала, что там больше смелых и светлых волшебников.
Посидев с сестрами, мы с Невиллом отправились дальше и почти сразу столкнулись с весьма противным блондином, которого окружали двое громил. От этого паренек выглядел еще меньше. Увидев мою одежду, он что-то буркнул про «грязнокровок», заполонивших Хогвартс. Этот блондин напомнил мне моего дядю Уильяма с его великосветским снобизмом.
Я не стала встревать в перепалку, а просто прошла мимо. Невилл же раза три или четыре оглянулся вслед этой троице. У него было весьма испуганное выражение лица. Мне стало интересно, что же его так испугало.
- Этот блондин, кажется, сын Люциуса Малфоя. А два его дружка, судя по габаритам, Крэбб и Гойл. Все они из семей Пожирателей смерти, – пояснил Невилл и снова оглянулся. – Ты же знаешь, кто это такие?
Конечно же, я знала, кто такие Пожиратели смерти, поэтому тоже оглянулась вслед ребятам, стараясь увидеть разницу между ними и нами, но они были просто мальчики, и ничего больше.

~~~~~~~

Опишу первое впечатление, которое произвел на меня Гарри Поттер. Думаю, что даже если светлые силы проиграют, и Волдеморт победит (какое наслаждение написать запрещенное здесь для нас прозвище – вроде как маленький бунт на бумаге), то потомкам все равно захочется знать, каким был его основной враг в детстве. А ничего волшебного в нем не было.
Я вошла в их купе случайно, когда мы с Невиллом искали ускакавшую снова жабу (и чего он с ней носился?). Первое, что мне бросилось в глаза, что оба мальчика очень плохо одеты. Но если Рон производил впечатление ухоженного ребенка из бедной семьи, то Гарри был одет как беспризорник. Его рубашка и джинсы были неимоверно велики ему, очки стянуты посередине пластырем, а волосы торчали в разные стороны. Правда, потом я узнала, что прическа не поддается уходу.
Я бы никогда не подумала, что этот худенький и невысокий мальчик и есть знаменитость, о которой пишут в книжках. Но когда Гарри непроизвольно взъерошил вихор на голове, то я увидела на его лбу знаменитый шрам-молнию. Боже, не передать, как он смутился, когда я узнала его и сказала, что прочитала о нем все, что нашла в книгах. Помню, что удивилась, почему он не поступил подобным образом. Много позже я спросила его об этом.
- Вначале я боялся, что, как бы много золота ни было в сейфе "Гринготтса", его не хватит до окончания Хогвартса, а Дурсли вряд ли станут платить за меня. Поэтому первые годы я очень экономил. Старался покупать только необходимые учебники и одежду. Я даже продолжал ходить в обносках кузена (если помнишь) и в старых вещах Рона, которые иногда давала мне Молли. Ну а читать о себе в книгах посчитал недостойным занятием. Мне Риты Скиттер хватало, – ответил он.
Что еще помню о первом впечатлении?.. Пожалуй, тот факт, что Гарри – обычный мальчик, и с ним будет просто общаться. Как показало дальнейшее, я ничуть не ошиблась.
Завершу описание первой своей поездки в Хогвартс переправой на лодках. Это было такое величественное и незабываемое зрелище, что даже здесь, в каменном мешке, легко представить черную гладь озера, горящие факелы, темное небо и нависающий над водой замок. И еще, как ни странно, внушительная фигура Хагрида, его дикий вид и так несоответствующие всему облику добрые глаза.

~~~~~~~

Встречала нас Минерва МакГонагалл. Она была вся подтянута и строга, говорила умно и четко. Она – это мое представление об учительнице: требовательная, терпеливая, бескомпромиссная. Я прониклась к ней безграничной симпатией, и все годы была ее лучшей ученицей.
Потрясла меня первая встреча с привидениями. Оказывается, одно дело читать о том, что они существуют, а другое видеть их в реальности. Только гордость не позволила мне вскрикнуть или ойкнуть, как поступили некоторые девчонки. А ощущение оттого, что привидение прошло сквозь тебя – это вообще непередаваемо. Смесь леденящего ужаса, брезгливости и еще куча всяких ощущений, которые мне не описать.
Нас ввели в Большой зал. Я была начитана о чудесах школы, но действительность превзошла описания! Парящие в воздухе свечи, золотая посуда на столах и потолок, заколдованный под небо. В тот миг потолок был бархатно-черным и усеян звездами. Это было изумительно!
Потрепанная Сортировочная шляпа спела нам песню. Я, даже ожидая этого, была потрясена. Видеть перед собой живую шляпу, у которой раскрывается рот, и этот рот поет, было ошеломляюще.
Началось распределение. Я выскочила на свое имя как пробка из шампанского и уверенно уселась на табурет. Почему-то я совсем не волновалась. Может, потому, что не понимала, что в этот миг решается моя дальнейшая судьба.
- О-о… какой цепкий ум! Гриффиндор или Когтевран? Но какое горячее и смелое сердце! – заговорила шляпа прямо в моей голове. Я оцепенела и чуть не пропустила тот миг, когда она закричала на весь зал: – ГРИФФИНДОР!
Факультетский стол взорвался аплодисментами. Но они не шли ни в какое сравнение с тем, что началось, когда Шляпа выкрикнула то же самое на голове Гарри Поттера.
- Ура! С нами Поттер! С нами Поттер! – скандировали за столом и пожимали смущенному Гарри руки. И даже директор Дамблдор поднял свой бокал и лукаво улыбнулся мальчику. А я не понимала, что только что за один стол со мной село мое будущее во всех смыслах этого слова. Гарри – это моя судьба, мой друг, моя любовь, моя жизнь.
Ах, что-то получилось очень большое начало. Но так хотелось описать свои первые впечатления от мира магии и от Гарри (моего Гарри, на зависть другим девчонкам). Впрочем, сейчас вряд ли кто-то завидует мне. Сижу избитая, растрепанная, и завтра-послезавтра наступит моя "очередь"...


Глава 2. Мирные годы


Предупреждение: глава в большой степени рассказывает о том, что написала Ро в первых пяти книгах, но без нее никак. Ведь это прожитые Гермионой годы.

---------------------------------------------------


Первое время в Хогвартсе меня занимала только учеба. Я хотела быть первой по всем предметам. Мне нравились все преподаватели. Даже мрачный Северус Снейп мне показался верхом элегантности. Мне было плевать, что с первых минут этот преподаватель начал задевать Гарри Поттера. Передо мной была конкретная цель: доказать всем и каждому, что я не «стадо баранов», не какая-то посредственность, а настоящая волшебница.
Моя рука так часто взлетала вверх, что все фыркали. Девочки, с которыми я жила, Лаванда Браун и Парвати Патил, просто меня возненавидели, так как сами плохо учились. Парвати старалась больше. Ее сестра, попав в Когтевран, училась неплохо и стыдила свою близняшку за нерадивость. Я же считала соседок пустышками, и мне было плевать на их отношение ко мне. Мне вообще казалось, что я смогу обойтись без друзей, тем более без подружек. Девчонки как соединили свои руки в первый школьный день, так и проходили парой почти все семь лет. Они поссорились на седьмом курсе из-за парня, Рона Уизли, с которым я тогда очень крупно поругалась из-за них. Лишь перед самой смертью Лаванда и Парвати помирились – так сказал Люпин.
Но о грустном чуть позже, а пока...
Я с нетерпением ждала первый результат за домашнюю работу и волновалась так, что можно было подумать, что плохая оценка – это конец света. Теперь я даже не вспомню, было ли это эссе по трансфигурации или по чарам. Но тогда у меня замирало сердце и даже перехватывало дыхание. Что со мной было, когда я увидела «Превосходно», не передать.
Не слишком привлекала меня только одна перспектива. Меня не тянуло забраться на метлу и взмыть в небо. Честно сказать, я этого даже побаивалась и чуть не свалилась с метлы. Я думала, что никогда не научусь этому. Так почти и было. Я, конечно, могу подняться в воздух и не падать какое-то время, летая не очень высоко, но наверняка выгляжу со стороны ужасно, да и чувствую себя не лучше.
На первом занятии у меня чрезвычайно долго не получалось поднять метлу с земли. Она просто каталась под воздействием моей магии, как от ветра. Мне казалось, что все смотрят на меня и хихикают. Наверное, отчасти, так и было. Когда же я оказалась в воздухе (это было на следующий день, кажется), то испытала животный страх. Мне хотелось верещать, как поросенку, которого собираются зарезать. Приземлилась я на негнущихся ватных ногах и сразу побежала в туалет.
Вот кто летал на метле как птица, так это Гарри. Он словно родился с ней, до того она продолжала его тело. Его полетом можно было любоваться часами. Как он красиво делал разные развороты и кульбиты. Как ловил снитч, как звонко смеялся при этом. Даже если он и выживет (а я верю и буду верить до самой своей смерти), то вряд ли ему удастся летать также ловко и красиво. Этот монстр искалечил ему ногу.
Вторым за Гарри в этом искусстве всегда шел Драко. Конечно, если бы он сейчас прочитал эти строки, то сказал бы, что они на равных. Но нет, наш гордый слизеринец всегда был вторым. Написала "наш" и улыбнулась. Боже, какой путь был на первом курсе к этому слову! Мы тогда были не просто с разных факультетов, но и настоящими врагами, причем, даже в идейном плане. Если бы мне тогда сказали, что я буду шутить и смеяться с Малфоем, я бы не поверила. А он наверняка бы скривил презрительно губы и сказал что-нибудь типа: "Я и грязнокровка? Упаси Мерлин!"

~~~~~~~

Как это ни странно, но фактом, что у меня появились два преданных друга, я обязана страшному троллю, ну, и чуточку Квиреллу, который его выпустил в коридоры Хогвартса. Это произошло на Хэллоуин. Рон меня сильно обидел, сказав, что со мной невозможно общаться – мне это все говорили... Но именно его слова стали той последней каплей. Я не выдержала и побежала плакать в женский туалет.
Тогда мне впервые в жизни захотелось дружить. «Неужели я такая гадкая?» – думала я, рыдая. Я уже опухла от слез и собиралась идти спать, как в туалет ввалилось страшное нечто. Примерно четырех метров, с серой, землистой кожей и головой не больше кокосового ореха. Надо мной возвышался тролль.
Я завопила, как ненормальная. Это была моя ошибка – тролли ненавидят высокие и пронзительные ноты. Он размахнулся своей огромной палицей и стал крушить раковины и унитазы. И тут в туалет влетели Гарри и Рон. Как я им обрадовалась, не передать. Но, охваченная липким ужасом, я переживала за них очень сильно. А они оба были такие смелые...
Господи, если бы не они...
Не подумайте только, что я стала дружить с ними из благодарности. Нет! Просто этот страшный случай сблизил нас за минуты, как порой не могут сблизить и годы. Да и последующие перипетии первого курса способствовали тому, чтобы мы продолжали сближаться.
Все эти ночные вылазки под мантией-невидимкой, новорожденный дракончик Хагрида Норбет, отработка в Запретном лесу, когда Гарри чуть не убили, и наш поход в тайные подземелья, чтобы спасти философский камень...
Мне сейчас кажется странным, как мы, необученные маги, смогли пройти все ловушки, поставленные профессорами Хогвартса для более опытных магов. Наверное, тут и везение, и доля авантюризма, и совпадение, что испытания были подобраны будто специально для нашей троицы.
Позволю себе чуть подробней на этом остановиться.
Если бы не болтливость Хагрида, то ни мы, ни Квирелл никогда бы не прошли мимо Пушка. Только он мог придумать такое имя для трехголовой псины.
Скажу честно, даже сейчас не могу определить, как же я относилась всегда к Хагриду. Безусловно, он добрый. Но его любовь к монстрам – это что-то гротесковое. Он же всерьез не видел ничего страшного, когда отправлял Гарри и Рона к Арагогу, который их чуть не съел вместе со своей родней.
Харгрид не видел опасности и в Клювокрыле, когда привел его на урок. А ведь он мог сделать инвалидом Драко. Это мы только на третьем курсе думали, что блондин придуривается и носит повязку "просто так", но на самом-то деле рука болела, и бедная мадам Помфри еле вылечила ее с помощью Снейпа.
Полет Гарри на гиппогрифе... Он же не умел ездить верхом! Мог и свалиться. А это тебе не с лошади падать – до земли лететь и лететь.
Да и наивность Хагрида. Как вообще Дамблдор ему сообщал секретную информацию, если лесник мог выболтать много лишнего под кружечку огневиски или просто "по дружбе" (как нам о Пушке).
Впрочем, я понимаю директора. Рядом с этим полувеликаном все чувствовали себя надежно и уютно. Он был добрым, веселым, бесхитростным и погиб, как герой. Прости меня, мой большой друг! Я любила тебя, ты знаешь.

~~~~~~~

Что-то я ушла немного в сторону.
Усыпив Пушка с помощью ужасных звуков, которые Гарри извлекал из простенькой флейты, подаренной Хагридом, и которую собака, по недоразумению, посчитала, на наше счастье, музыкой, мы открыли люк.
Первым сюрпризом были дьявольские силки от профессора Спраут. Если бы не Гарри (боже, сколько раз за прошедшие годы я говорила и писала эту фразу!), я бы не собралась от растерянности и беспомощности, охвативших меня. Только после его возмущенного вопля: "Ты волшебница или нет?", я вспомнила, как уничтожить путы, не повредив при этом Рона.
Внизу был спящий тролль – опять-таки удача. Вряд ли два раза подряд три первокурсника одолели бы такого грозного противника. Профессор Флитвик придумал летающие ключи, и, если бы не талант Гарри ловить бешено передвигающиеся предметы, то мы не прошли бы дальше.
МакГонагалл заколдовала шахматы. Честно, я в восхищении от таланта этой женщины к трансфигурации. Оживить такие огромные фигуры – это сложно. Не знаю, как шахматы преодолел Квирелл. Думаю, была какая-то лазейка, как их обойти, так как они после его прохода остались целыми. Нам же помог Рон, который был замечательным игроком, достойным противником даже гроссмейстерам.
Именно во время его сражения с волшебными шахматами, я поняла, что могла бы влюбиться в него (и влюбилась на несколько лет, кстати). Рон был как рыцарь на черном коне, когда посылал чуть дрожащим голосом шахматные фигуры в атаку.
Но в следующем зале, когда я поняла, что дальше пойдет только Гарри, я забыла о Роне. Я была потрясена его смелостью, решимостью бросить вызов... Возможно, в это мгновение я поняла, что пойду с ним одной дорогой до самого конца, каким бы этот конец ни был.
Нет-нет, я не отчаиваюсь, просто... Простите!

~~~~~~~

Лето прошло для меня окрашенным учебой и поклонением перед автором многих учебников по ЗОТИ, Златопустом Локансом.
Что со мной было, когда я узнала, что он станет нашим преподавателем, смешно вспомнить! Я была очарована, нет, верней сказать влюблена. Наивная дурочка! Я же принимала все его книги за чистую монету.
Встречу с «великим волшебником» Локансом я не пропустила бы ни за что! Мне непременно надо было получить его автограф. Я тогда страшно завидовала Гарри, что он его обнимает. А Гарри, мой бедный Гарри, ненавидящий шумиху вокруг себя и не терпящий прессу, не знал, куда деться от стыда и унижения.
В этой же лавке мы повстречали Малфоев. Тогда я была уверена, что Драко – копия его папочки: такой же надутый сноб, кичащийся своей чистокровностью и богатством. Возможно, тогда так отчасти и было. Но только отчасти. Драко всегда боялся и ненавидел отца, и "играл роль".
Да и не могло быть иначе. Даже за слабые попытки неповиновения Люциус жестоко наказывал сына. А я, наивная, посчитала, что его глухой бадлон с воротом под самый подбородок – это тоже лишь чопорность. И, естественно, мне не приходило в голову, что на горле у Драко есть следы от веревки, а на теле под мантией – синяки и ссадины от плетей и знаменитой палки с набалдашником в виде змеиной головы с раскрытой пастью.

~~~~~~~

Для Гарри и Рона второй год обучения начался в лучших традициях этой пары. Они прилетели в школу на заколдованном фордике. И, вот, что странно, никто, кроме Снейпа, не ждал их, не волновался. Словно тот факт, что Гарри не появился в Большом зале – это пустяк.
Скажу, что второй курс долго мне казался самым страшным годом в нашей школьной жизни. Еще бы... Страх, что какой-то маньяк орудует в Хогвартсе, зачем-то оставляя жертвы оцепеневшими, – это само по себе неприятно. Надо добавить сюда слухи, что это монстр Салазара Слизерина (так и оказалось), и может быть гораздо хуже.
Могло, ой, как могло быть хуже... Взгляд василиска убивает. Жертвам просто повезло (и мне в их числе), что никто не смотрел на него прямо.
Но даже не монстр был самым страшным в той истории, а тот факт, что мог возродиться Волдеморт – более молодой, более дерзкий, но менее опытный. Последнее дополнение пришло мне голову только тогда, когда я писала фразу.
Интересно, как бы повернулась история, если бы Волдеморт (а скорее еще Том Риддл) возродился тогда? Думаю, было бы лучше. Да-да, не удивляйтесь! Подумайте сами. Мы имели бы шестнадцатилетнего подростка с большими амбициями. А теперь это матерый зверь, прошедший огромную жизнь, набравшийся опыта и знаний. Что ни говори, но того было бы победить гораздо проще. Хотя, кто знает...

~~~~~~~

Третий год, пожалуй, был самым спокойным в моей школьной жизни, ведь она всегда зависела от того, что происходило с Гарри. Конечно, была история с Блэком, когда мы спасали его, но она относится к радостным событиям, несмотря ни на что. Ведь у моего друга появился близкий человек, который, как мог, заботился о нем.
Мне этот год запомнился очень плохо. Моя жажда знаний тогда достигла апогея. Мне хотелось объять необъятное, и я откусила слишком большой кусок. МакГонагалл, которая всегда поощряла мою тягу к знаниям, выдала мне маховик времени, и я прыгала с его помощью с урока на урок.
К концу года я напоминала сама себе свою бледную тень. Да и толку было не так уж и много, так как моя успеваемость снизилась. Нет, конечно, я не получала "Ужасно" или "Слабо". Но у меня появились "Удовлетворительно", которые я приравнивала к провалам. Поговорив со своим деканом, я отказалась от такой нагрузки.

~~~~~~~

Когда родители стали относиться ко мне по-взрослому? Не знаю. Очень рано. Наверное, когда я на первом курсе доказала им, что волшебница. Так или иначе, но они зачастую предоставляли мне право решать, что делать.
Это относилось и к Норе. Не знаю, смущал ли их тот факт, что меня приглашает мальчик. Но всякий раз, получив письмо с приглашением от Уизли (где была подпись Молли), я сама отвечала им, когда я приеду. Мне нравилась Нора, ее непринужденность и веселье. Но я не проводила там все каникулы, а ездила в другие места, особенно связанные с магией.
Тем летом я приехала в Нору незадолго до Гарри.
Вы когда-нибудь влюблялись в двоих одновременно? Я влюблялась...
У меня в голове была настоящая каша. Поняв в ночь побега Сириуса, как дорог мне Гарри, я не перестала коситься в сторону Рона. Тем более, после реабилитации моего кота и разоблачения Петтигрю, который претворялся его крысой Коростой, он пребывал в эйфории и ластился ко мне. Мы бродили по саду, сидели допоздна на улице, со смехом наблюдали кульбиты Сыча, маленькой совы Рона, подарка Сириуса, и за веселой возней Косолапуса, который гонялся за садовыми гномами.
Когда же появился Гарри, Рон беззастенчиво переключился на него, и я вместе с ним. Я всегда ревновала Гарри к его друзьям. Он отдавался дружбе столь самозабвенно, что начисто вычеркивал меня из своей жизни. Правда, он утверждал, что не переставал любить и думать, но мне этого было мало. Хорошо, что я, по своей гордости, не устраивала ему сцен. Я скрипела зубами в стороночке…
Впрочем, эти слова относятся не к тому лету. К концу третьего курса все это не имело почти никакого отношения. Были случайные прикосновения, и ничего более. Нет, еще странные, пронзительные взгляды Гарри. Он будто всматривался в мое лицо, стараясь запомнить. Тогда я думала, что мне это кажется, но теперь знаю, что так и было.

~~~~~~~

Чемпионат мира по квиддичу запомнился мне по многим причинам. Ну, во-первых, сами соревнования и размах, с которым их устраивали.
Палатки, палатки, палатки… В них волшебники: дети и взрослые. Я еще никогда не видела столько волшебников вместе. Тут были совершенные крошки, которые парили над землей на своих игрушечных метлах или совершали магические проказы. Это было так забавно!
Потом я увидела Винки. О, теперь я взглянула на эльфов совсем другими глазами! Но в миг, когда я увидела ее трясущиеся лапки, залитые слезами глаза – глаза больного ребенка, ее панику и всепоглощающий страх, я прониклась к ней жгучей жалостью.
Я весь следующий учебный год посвятила книгам и попыткам прервать «рабство» эльфов. Я делала значки, вязала куцые шапки, пытаясь обманом дать одежду домовикам. Оказалось, что их просто забирал Добби...
Добби… Глупый, наивный… Продвинутый, как никто другой. Личный эльф Люциуса Малфоя, жестокого монстра, который бил домовика палкой, прижигал его лапы утюгом, мучил и истязал.
Разве можно сравнивать Добби со всеми остальными? Разве можно сравнивать отношение к домовикам бессердечного гада, которому даже сына никогда не бывало жалко, с обыкновенными магами, в чьих замках и особняках возникали эльфы? Нет, конечно! Но все это я поняла гораздо позже.
Еще были вейлы. Прекрасные и ужасные…
О, как же я ревновала! Ревновала к ним сразу двоих, и Гарри, и Рона. Они чуть не кинулись с трибуны под их завораживающее пение и танцы.
И матч…
Это был первый и, пожалуй, последний матч по квиддичу, который взволновал меня, захватил полностью, без остатка. Я вглядывалась в невероятные виражи в небе, смотрела на мелькание мячей и любовалась ловцом Болгарии, Виктором Крамом. Вот уж поистине бог полетов!
Была ли я влюблена в Виктора?.. Однозначно, нет. Но мне было приятно и его внимание, и настырность, и взрослое, мужское, отношение ко мне. Он первый заметил, что я – девушка. В конце концов, он первый, кто меня поцеловал...

~~~~~~~

Честно, не знаю, как относится к "Турниру волшебников". Что-то недоработано в его организации. Задания настолько опасные, что я чуть с ума не сошла от волнения за Гарри.
Не могу передать, как мне было страшно смотреть на то, как он дразнил дракониху. Второй тур я благополучно проспала, а зато весь третий просидела с затаенным дыханием. Оказывается, когда не видишь, что происходит с твоим другом и даже больше (да, я уже была влюблена в него тогда), гораздо страшней.
Но то, что произошло, не ожидал никто.
Я навсегда запомню окровавленного Гарри, распростертого на трупе Седрика Диггори, и парализующий страх от вести, что Волдеморт возродился.
Гарри в ту ночь окончательно превратился из подростка в мужчину. Ребенком он вообще не был. А еще у него навсегда исчез беззаботный смех, и в глубине его зеленых глаз притаилась грусть, которая только росла в последующие годы.
А мы, все остальные?.. Осознавали ли мы тогда, что закончилось наше детство? Не знаю, как другие, но я в тот миг поняла, что по-старому уже никогда не будет, что дальше нас ждет война, жертвы, кровь и жестокость...

~~~~~~~

Лето после четвертого курса превратилось в сплошной субботник. Рон называл нас домовиками, а я говорила, что это полезно, особенно кичащимся своей исключительностью волшебникам.
Дом Сириуса: большой, мрачный, неуютный. Как он меня удручал! Да и сейчас я не могу вспомнить его без содрогания. Провести там два лета, хмурых и сложных.
Признаюсь честно, я плохо запомнила пятый курс. Учеба, травля директора, состояние Гарри… Мне было очень тяжело.
Я с каждым днем все сильнее привязывалась к Гарри, а он, как мне казалось, все дальше отдалялся от меня. Смерть Седрика неожиданно сблизила его с Чжоу. Как он на нее смотрел! Мое сердце обливалось болью. Я считала это настоящим и думала, он ее любит. Я даже пыталась стать ему просто другом.
Гарри нуждался в поддержке. Его специально лишали радостей жизни. Запрет квиддича, отработки у Амбридж, отсутствие Хагрида. Да еще и занятия со Снейпом окклюменцией. Как Гарри это раздражало! Да кому бы это понравилось? Я бы вообще не хотела, чтобы мне лезли в голову, особенно враги, каковым тогда был и Снейп. Гарри еще не научился прощать. Еще был не пройден последний рубеж перед его всепрощением.
Слияние с Волдемортом… Как Гарри сумел это пережить? Как не сошел с ума?
Пожалуй, отдушиной для него стал Отряд Дамблдора. Когда Гарри преподавал, он преображался. Он ходил от ученика к ученику, показывал, объяснял и улыбался. Из него бы получился (нет, получится, никаких сомнений!) хороший учитель. Он даже Невилла Лонгботтома сумел заставить поверить в себя.
Когда я узнала в Рождество, где родители Невилла, я взглянула на него другими глазами. Я видела в больнице невидящий взгляд его мамы. Как же это страшно! И как же больно от «Круцио»! Как сложно не сойти с ума, когда его повторяют раз за разом…
Теперь такие же пустые глаза у Лаванды. Они мучили ее при всех. Показательное представление. Урок послушания…
Господи, дай мне силы! Совсем чуть-чуть, чтобы закончить эту рукопись.