[slavnizza]

"Давайте дружить семьями", главы 4-6 и эпилог



Глава 4. Новая парочка


После разговора Гарри и Панси прошло больше недели, а он никак не мог начать игру, хотя бы потому, что ей должен был предшествовать разговор с друзьями — не объявлять же с бухты-барахты, что влюбился в Паркинсон, да еще и взаимно!
Слизеринка считала, что Гарри должен выглядеть задумчивым. В этом не было сложности, так как он и так был достаточно рассеянным, вспоминая отношения с Драко. Поэтому брюнет просто перестал скрывать от друзей свою грусть. А еще он демонстративно пропадал по вечерам из гостиной, изображая свидания. Вскоре это принесло свои плоды: Рон и Гермиона стали заинтересованно поглядывать на него.
– Ты что-то скрываешь, — наконец, набравшись смелости, укорила его девушка. — Если до каникул ты часто выглядел странным, то теперь и подавно.
– А еще ты не сводишь глаз со слизеринского стола, — добавил свои пять кнатов Рон. — Это начинает нервировать.
Гарри тяжело вздохнул и невольно глянул в ту сторону, о которой говорил друг. Драко как раз о чем-то шептался с Лавандой, давно обосновавшейся за столом чужого факультета, отчего их волосы смешивались, и с такого расстояния было трудно разобрать, где кончаются пряди девушки и начинаются волосы парня.
– Вот, опять! — возмутился Рон. — Может, объяснишь свое поведение?
«Интересно, как бы он отреагировал, скажи я правду?» — мелькнула шальная мысль в голове у Гарри, и он озвучил ответ на этот вопрос:
– Тебе не понравится сказанное мной.
Рон напрягся, уловив, что он искренен, и ему в голову явно пришла правильная догадка, что Гарри влюбился в кого-то из слизеринцев. Гермиона тоже пришла к такому выводу, потому что накрыла руку рыжего, как бы заранее успокаивая, и решительно произнесла:
– Гарри, мы останемся твоими друзьями, несмотря ни на что.
Рон нахмурился, и на его открытой физиономии появилась неудовольствие от ее слов. Он явно не собирался мириться с «неудачным», по его мнению, выбором друга.
– Да-да, Гарри, — глядя на Уизли, а не на собеседника, продолжала увещевать Гермиона. — Мы не поссоримся с тобой, даже если ты признаешься, что твое сердце принадлежит кому-нибудь, кто не нравится нам.
– Даже за тем столом? — поинтересовался Поттер, снова устремив взгляд на белую макушку своего бывшего любовника.
Рон открыл рот, собираясь возмутиться, но Гермиона крепче сжала его пальцы и выразительно сдвинула брови, приказывая молчать.
– Да, примем, даже если это слизеринка, — твердо пообещала она, намеренно не замечая недовольство своего парня. — Я уже говорила, что они такие же люди.
«Но не слизеринца», — мелькнуло в голове Поттера, однако вслух он сказал вовсе не это:
– Но не бывшую пассию Драко.
К счастью, друзья не заметили, что он назвал Малфоя по имени — слишком шокировали сказанные им слова, даже Грейнджер. Наконец, девушка пришла в себя и мягко спросила:
– Ты уверен, что она действительно влюблена в тебя, а не изображает чувства, стараясь отомстить Малфою?
– Вот именно, друг! Она же, мантикора тебя раздери, скользкая слизеринка, и ей соврать, что чихнуть, — поддакнул Рон.
– Не беспокойтесь. Панси меня не обманывает, — заверил их Гарри.
Так как слова прозвучали достаточно убедительно, то друзья не стали продолжать спор. Правда, особой радости в их голосах не наблюдалось, когда они почти хором заговорили.
– Набьешь шишек — пеняй на себя, — предостерегла Гермиона.
– Тебе видней — ты же весь из себя крутой теперь, — то ли поддержал, то ли укорил его Рон.
– Полагаю, да. Я в состоянии разобраться сам, — несколько сердито подтвердил Гарри.
На следующий день он демонстративно пригласил слизеринку прогуляться вдоль озера. Паркинсон так радостно согласилась, что у друзей отпали сомнения.

***

– Ну, как? — деловито поинтересовалась Панси, идя в обнимку с Поттером к озеру. — Не растерзали тебя бобриха и ласка?
– Я умею обзываться не хуже, мопсик, — ледяным тоном предупредил ее гриффиндорец, напомнив девушке Драко, когда тот был в бешенстве. — Давай договоримся, ты не обижаешь моих друзей, я — твоих, кем бы они ни были.
– Ладно, — смилостивилась она. — Тогда о чем нам разговаривать?
– Например, о следующих сценах нашего милого спектакля.
– Хочешь поцеловать меня? Не проникся ли ты ко мне страстью?
– Упаси Мердин! Но мы должны что-то делать. Иначе скоро все раскусят, что это игра.
– Объясни еще раз, зачем тебе это?
– Я разве это делал?
– Нет, но хотелось бы услышать.
– Хотеть не вредно!
Панси с изумлением взирала на гриффиндорца. Ей только кажется, или он невероятно напоминает своей манерой поведения язвительного и скрытного друга детства? Если так, то почему они не дружат, а враждуют? Впрочем, это были скорее риторические вопросы.
– Мы можем пообжиматься в людных местах — пойдут слухи. Затем надо бы пару раз уединиться на часик-полтора, — послушно начала она отвечать на вопрос о дальнейших планах.
– Надеюсь, мы не будем там трахаться для достоверности? — нахмурился Гарри, которому резко не нравилось проводить с ней время наедине.
– На твое усмотрение, — решила смутить его Панси, но не добилась желаемого.
– Такое впечатление, что ты спишь и видишь нас по-настоящему вместе, — подтрунил Поттер.
– Кто бы не жаждал. Ты же Герой.
– Я так сразу и понял.
Они дружно засмеялись, довольные друг другом. Он все больше и больше напоминал Панси Драко, ему нравилось, что она не раболепствует перед ним и тоже ведет себя подобно блондину. Дальнейшая дорога до озера прошла в непринужденной болтовне об уроках, предстоящих ТРИТОНАХ и другой повседневной чуши.
В связи с хорошей погодой на улице была масса учеников, которые с интересом взирали на новую, довольно необычную парочку. Гарри и Панси привлекали к себе внимание гораздо больше, чем Драко и Лаванда, хотя бы потому, что Браун всегда общалась с представителями разных факультетов, а Поттер считался врагом всего Слизерина, тем более подруги Малфоя.
Они продефилировали через весь двор. Обошли озеро и отправились обратно в замок, ни разу не поцеловавшись. Слухи же бежали впереди них, и когда Гарри вернулся в гостиную, друзья укорили его за слишком эпатажное поведение.
– Это как? — не понял он. — Что я сделал не так?
– Вы чуть ли не разделись до гола на озере, и издали казалось, что у вас половой акт! — выпалила красная как вареный рак Гермиона. — Гарри, это слишком! Ты ее компрометируешь!
– Вы видели это сами? — холодно осведомился он, закипая гневом.
– Э… нет. Но Симус утверждает, что так все и было. Да и Дэннис, подхвативший звание папарацци, которое было у его погибшего брата, тоже — он даже обещал сделать фотки, — пояснил Рон.
– Прекрасно! Пойду, отмочу что-нибудь в этом духе, чтобы сплетни не были голословными! — проорал брюнет и выскочил вон.

***

Недалеко от входа в слизеринскую гостиную столпилась толпа учеников, обсуждающих последние новости, в том числе и новую пару. Малфой, преодолевая ее, услышал отрывок диалога между Гринграсс и Муном:
– И тут скромняга Поттер стаскивает с нее блузку и целует в грудь. Паркинсон стонет, и им плевать, что на них пялится половина Хога!
– Да уж! Слава отбила ему последние мозги. Но Пэн… Они же не объявили еще о помолвке!
Драко смачно сплюнул. Мерлин, когда Слизерин превратился в скопище сплетников? И это выходцы из чистокровных семей в энном поколении! Но большее раздражение вызывала у него обсуждаемая парочка. Он не представлял, что творится в их черноволосых головах, и бесился. Ему стоило огромного труда обратить на себя внимание Поттера. Даже пришлось специально подстраивать ту поворотную встречу в квиддичной раздевалке.
После нее все складывалось, как нельзя, здорово. Гарри оказался девственником, но быстро всему учился, был пылким, отзывчивым и не слишком требовательным. Согласившись на игру Панси, Драко собирался рассказать гриффиндорцу правду. Но для этого Поттер должен был высказать ему претензии — по крайней мере, блондин считал это более правильным. Он сделал первый шаг — теперь очередь Гарри.
Но брюнет повел себя абсолютно странно: сделал вид, что ничему не удивлен и легко смирился с происходящим. По мнению Драко, это означало, что он не так уж нужен был грифффиндорцу. А уж демонстративное сближение с Панси…
Кстати, о ней. Не Паркинсон ли была инициатором его помолвки с Браун? Чего теперь бесится? Да еще эти жуткие слухи! О чем думает эта юная ведьма, подвергая свою репутацию? Кто возьмет ее замуж после таких разговоров?
– Что происходит? — накинулся на Панси Малфой, едва она появилась в гостиной Слизерина.
– Абсолютно ничего интересного. Так, прошлась со своим новым парнем вдоль озера. А что? — вызывающе глянув, сообщила девушка.
– Это называется «прошлась»?.. Он публично раздел тебя, почти обесчестил. Я не посмотрю, что Поттер — Герой, врежу по-магловски или прокляну.
– Только попробуй! — гневно сузила глаза Панси. — Разрушишь свою жизнь, а так же мой намечающийся роман. И потом, что за вздорные слухи?.. Мы только обнимались!
– Роман, значит?! — встряла Браун, появляясь из спальни слизеринского старосты. — А я?
Понимая, что своими громкими разговорами они привлекают внимание всех, и опасаясь, что девицы устроят склоку, Драко затолкал их обратно в свою комнату.
– Разберетесь между собой, а я поговорю с Поттером, — велел он напоследок, и не успели девушки его остановить, вышел из гостиной Слизерина.


Глава 5. Кавардак


Поттер мчался, не разбирая дороги, поэтому ничего удивительного, что на кого-то налетел. Оказалось, что ноги сами собой завели его в один из пустующих коридоров подземелья, где он часто встречался с Драко, помимо его спальни, которая тоже была недалеко. Человек, в которого Гарри врезался, — это сам Слизиринский принц в скверном настроении.
Пару минут они стояли, застыв, и вглядывались в черты друг друга. Затем блондин затащил его в нишу, прижал лицом к стенке и раздвинул коленом ноги. Мерлин, даже такие невинные действия распалили Гарри до боли в члене. Он готов был забыть все обиды, особенно, когда язык Драко начал вылизывать его ушную раковину.
– Ты мой! Запомни это! — прорычал слизеринец, лишая их обоих одежды с помощью заклинания и входя в него.
Удовольствие смешалось с болью. Она же отрезвила брюнета. Гарри оттолкнул Драко магией и прошипел:
– Трахай свою Лаванду. Я не шлюха!
После этого молниеносно привел себя в порядок и вылетел из укрытия. На душе было муторно. Хотелось забраться на Астрономическую башню и сигануть оттуда.
– Поттер, стой! — крикнул Драко, выбегая следом. — Дай объясниться!
– Мне все и так понятно. Ты женишься, причем явно по любви. У меня тоже невеста. Финита ля комедия! — с ноткой истерики выпалил Гарри и прибавил скорость.
– Придурок полукровный! — понеслось в его спину.
– Чистокровный слюнтяй, — проворчал Поттер в ответ, но не остановился.
Если честно, он сам не понимал, чего бесится. В конце концов, Гарри сразу понял, что эти отношения ни к чему не приведут. Мало того, что в магическом мире даже намек на привязанность к человеку одного с тобой пола мог привести к изгнанию, это был Малфой, слизеринский сноб с куском льда вместо сердца. Но факт оставался фактом — душа болела, и хотелось устроить банальную бабскую истерику.
– Вот и устроил, — подтрунил сам над собой Гарри. — Легче стало? Нет. Что дальше?
На ум приходило лишь продолжение спектакля, который они разыгрывали с Панси. Девица вряд ли влюбится в него по-настоящему. И даже если такое случится, ее не жалко — та еще стерва! «Вот возьму и сделаю ей предложение — надо же продолжать род Поттеров», — внезапно пришла бредовая идея, которая, как ни странно, погасила злость и ревность, бушевавшую в душе. Уже более спокойный Гарри отправился разыскивать слизеринку.

***

Оставшись вдвоем в комнате Драко, девушки впервые с того момента, как сблизились, разругались.
– Ты обещала мне поддержку, понимание. Вместо этого донимаешь ревностью. А теперь… соблазнила Поттера и наверняка уже переспала с ним! — налетела на любовницу Лаванда.
– А сама-то! — возмутилась Панси. — Да, я была готова, что вы разыграете милый спектакль с помолвкой, но ты перестала меня замечать, виснешь на Драко днем и ночью и говоришь лишь о предстоящей свадьбе!
– Но я не позволяю ему трогать мои прелести на глазах у всех! А вы, судя по слухам, почти трахались у озера!
– Откуда мне знать, чем вы с Драко занимаетесь за закрытыми дверями? Может, изучаете позы Кама-сутры. Я, кстати, с Гарри только целовалась!
– Он уже Гарри?.. Конечно, Поттер — герой и неотразим, как мужчина. Я всегда подозревала тягу к нему у тебя. Ты постоянно о нем говорила!
– Ты тоже вечно упоминала его имя. Теперь же решила ему так неумно мстить — став невестой Малфоя, его врага.
Лаванда разрыдалась, и Панси захотелось утешить ее, но, Мерлин свидетель, в груди бушевала ревность и обида, что любовница поверила слухам о ней, а своей вины не замечает. «Неужели она меня не любила, а лишь притворялась? А ведь мы всерьез собирались покинуть магический мир или уехать в Америку, где нравы намного свободней. Еще обдумывали обработать магла, а может, и парочку, и дружить семьями. И что теперь? — мелькали в ее голове тягостные размышления. — Теперь остается лишь уговорить Поттера пойти до конца и жениться на мне. Но я так и не поняла, зачем ему наш спектакль. Согласится ли он на фиктивный брак?»
– Что же, я поняла, ты решила быть послушной дочерью и по-настоящему выйти замуж за Драко. Кто я такая, чтобы тебе мешать?! — сказала Панси вслух.
– Пэнни, умоляю, не поступай так со мной. Я люблю тебя, и никогда не буду спать с Драко! — взмолилась Лаванда, и из ее голубых глаз хлынули обильные слезы.
Она упала перед слизеринкой на колени, сложила руки в молитвенном жесте и продолжала рыдать. Брюнетка хотела быть неумолимой, но эта беззащитная поза, слезы ее малышки…
– Встань, моя девочка. Это ты достойна поклонения, не я, — ласково проговорила Панси, помогла Лаванде подняться и поцеловала со всей страстью. — Я просто сошла с ума от ревности. А Поттер…
Она хотела сказать, что это был всего-навсего спектакль, но что-то остановило ее. Поэтому слизеринка снова впилась в такие знакомые губы, просунула руку в трусики Лаванды и принялась поглаживать клитор. Любовница всхлипнула, раздвигая ноги, и пробормотала:
– Я так соскучилась по тебе! Прости меня, Пэнни, я слишком увлеклась игрой в невесту. Мне всегда хотелось надеть белое платье, пройтись до алтаря по цветам, устроить круиз… Драко мне совершенно не нужен, поверь!
– Верю, — с придыханием произнесла Панси. — И обещаю, что все у тебя будет, малышка, и белое платье, и розы, и брачная ночь, причем со мной!
– Но мне придется переспать с Малфоем из-за наследника, — всхлипнула Лаванда то ли от перспективы, то ли из-за не прекратившихся ласк клитора.
– Да, но через пару лет. И потом, может, я уговорю Драко сделать это в моем присутствии.
«Если он не убьет меня — слишком испепеляющие взгляды бросает. Кстати, почему?» — мелькнула в голове Панси мысль, но не развилась в рассуждение, так как ей хотелось попробовать Лаванду на вкус — слишком давно они не были вместе.
– Поговорим об этом потом. Я соскучилась, — чуть капризным тоном, как до всей этой истории с помолвкой, попросила Лаванда, угадав ее желания.
– Я тоже, — простонала Панси, потянула блондинку с кровати Драко и занялась с ней любовью.

***

Девушки все еще обменивались нежными ласками после нескольких оргазмов, когда в комнату ворвался хозяин и выпалил непререкаемым тоном:
– Браун, исчезни! Мне необходимо поговорить с Панси.
Его глаза метали молнии, и весь вид говорил, что он не намерен шутить. Поэтому Лаванда беспрекословно подчинилась. Панси быстро привела себя в порядок, села в кресло и решила, что лучший метод защиты — нападение.
– Пришел учить меня жизни или хвастаться своей победой над Победителем Водлдеморта?.. Учти, это напрасный труд — я большая девочка и имею право гулять, с кем хочу!
– Брак по расчету, да, Паркинсон? — холодно осведомился Драко.
– В любовь к нему ты не веришь? — усмехнулась она, хотя внутри все замирало от страха, который рождался под влиянием вида и тона блондина.
– Видел я, как ты его любишь, кувыркаясь с моей невестой.
– И что?.. Ты заранее знал, что мы вместе. Не думал же ты, что я позволю отобрать тебе то, что принадлежит мне?
– Я, знаешь ли, тоже альтруизмом не страдаю, и никогда не отдам свое!
– Намекаешь, что, женившись на Лаванде, запретишь нам видеться и тем более спать?
Некоторое время Драко смотрел на нее так, словно Панси сморозила глупость, затем фыркнул:
– Нужна мне твоя крашеная кукла, как книзлу пятая лапа.
– Что? — опешила она.
– Ты решила, что я увлекся Лавандой и готов трахать ее? — не поверил он.
– Разве нет?
– Нет, идиотка! Я говорил о Поттере!
Панси уставилась на него, не веря, что ее уши в порядке. «Я неправильно поняла его», — все же решила она после краткого размышления и уточнила:
– Типа, выходи замуж, Пэн, за кого угодно, но не за ненавистного тебе Героя магической Британии?
Драко снова как-то странно глянул на нее, затем подлетел, схватил за плечи и пару раз встряхнув, выпалил:
– Гарри мой, заруби себе на носу! Запудрила ему голову. Приворотное зелье лила? Признайся!
В конце гневной тирады он снова ее тряхнул. Панси некоторое время взирала на него, как на пациента психушки, затем засмеялась и выдала:
– Не было никакого приворота, мой пупсик!
– Зааважу! — предупредил ее блондин, и его серые глаза потемнели почти до черноты.
Теперь она его испугалась — Панси знала Драко с детства, и такой его вид свидетельствовал о крайнем бешенстве. В таком состоянии Малфой, в самом деле, был способен убить. Поэтому девушка стала серьезной и сказала:
– Теперь я поняла, почему он предложил мне этот спектакль. Хотел вызвать твою ревность.
– Что? — потрясенно шепнул Драко и сел на край кровати, словно у него подкосились ноги.
– Мерлин, — удивилась Панси, — ты влюблен в Поттера по-настоящему. Он-то в курсе?..
Блондин лишь тяжело вздохнул и потупился, отрицательно качнув головой.
– Дурак ты, Драко. Поттер сходи с ума от ревности. Теперь-то я это понимаю! Он думает, что ты женишься на Лаванде по любви.
– Да. Он так и сказал. Не стал слушать мои объяснения.
– Ты пытался? Думаю, нет. Наверняка зажал его где-нибудь, спустил брюки и, рыкнув: «Мой», почти изнасиловал.
– Ты думаешь, я должен был подарить ему розы, всунуть в рот карамельку и признаться в неземной любви? Мы не бабы, Пэнни!
– Ты неправ, Драко. Поттер — не только сильный маг, но и красивый юноша. Он достоин чего-то большего, чем примитивный трах. Скажи хоть раз, что любишь его, и он будет всегда с тобой!
– Ты так хорошо изучила его за пару дней?
– О нем много рассказывала Лав, а я наблюдала, ревнуя ее к нему.
– Твоя Браун влюблена в тебя, как собака.
Они оба перевели дыхание от слишком эмоционального диалога, особенно не свойственного блондину. Затем Драко удрученно произнес:
– Я бы признался, да боюсь, Гарри не станет со мной разговаривать. Он иногда упрямей осла.
Панси долго молчала, обдумывая, как помирить парней. Затем предложила:
– Давай, я потребую от него помолвки. Типа, слухи позорят меня. Произойдет это на балу, после которого я скажу, что неприлично проводить ночь порознь. Ну, а там…
– Поступим лучше. Я выпью оборотное зелье и пойду с ним на бал, а ты со своей Лавандой.
– Я люблю тебя! — взвизгнула Панси, кидаясь Драко на шею.
– Надеюсь, как брата, — фыркнул он, запечатлев на ее лбу отеческий поцелуй.


Глава 6. Древний обряд


В тот вечер Гарри так и не нашел Паркинсон, как и пару последующих дней. Слизеринка словно специально пряталась от него. Но накануне бала она сама подошла к нему.
– Поттер, надо поговорить.
– Я тоже собирался, — откликнулся он, обрадовавшись.
– Ты не передумал идти со мной на бал?
– Наоборот. Хочу предложить тебе помолвку.
– Надо же, я тоже.
– Странно, ты не спрашиваешь, зачем мне это.
– А ты?
– Мне все равно.
– Взаимно.
«Довольно странное предложение», — мелькнула у них одинаковая мысль. Впрочем, официальная помолвка была впереди, и ее они собирались сыграть с душой. Верней, для Панси сегодняшний выход был последним, но Гарри об этом не подозревал.
– Поттер, ты понимаешь, что нам потом придется пожениться? — уточнила она.
– Да, я догадывался, Паркинсон. И кстати, не пора ли звать друг друга по именам, дорогая?
– Какие еще пожелания?
– Не обзывать моих друзей.
Панси некоторое время молчала, затем ей пришло в голову, что помолвки мало и надо «ковать железо, пока горячо». «Думаю, Драко понравится изменение в плане», — мелькнуло в ее голове, и она произнесла рожденную идею вслух:
– Тогда встречное предложение: устроить свадьбу завтра же, причем совместно с мои другом детства Драко и его красавицей-невестой.
Это был удар ниже пояса, но Гарри вошел в раж и уже не мог остановиться.
– Ладно. Пойду, расскажу Рону и Гермионе. Не хочу их шокировать.
«Что ты творишь, придурок? Зачем тебе это ярмо на шею?» — ругая себя на все лады, Гарри все же решил не менять планов. Сейчас он ощущал себя скалолазом, сорвавшимся в пропасть с карниза, и земля все приближалась. Одна надежда, что друзья начнут его отговаривать.
– Боги, это замечательная идея — двойная свадьба! Вы будете классно смотреться вчетвером. Брюнет и брюнетка, блондин и блондинка, — воскликнула Гермиона, когда Гарри озвучил идею Паркинсон сыграть завтра парную свадьбу с Малфоем и Браун.
Рон тоже был в восторге, хотя и чуть меньшем.
– Это точно, дружище! Правда, на мой вкус, перекрестно смотрелось бы еще лучше. Пусть бы эти змеи играли свадьбу между собой, а ты с самой классной девчонкой Гриффиндора — с Лавандой Браун. — Видя, что Гермиона недовольно поджала губы, Рон добавил: — После моей Герм, разумеется.
Девушка зарделась от примитивного комплимента и начала советовать Гарри, как нарядиться. После получасовой лекции, что ему идет, а что нет, и какие цвета сочетаются, он не выдержал:
– Надеюсь, моя невеста сама озаботится о нарядах. У Пэнни отличный вкус.
– Не замечала, — хмыкнула Гермиона. — Впрочем, у Малфоя его предостаточно.
«Не хватало, чтобы Паркинсон советовалась с ним! — в ужасе подумал Гарри. — Впрочем, если она собирается так мстить ему — выходя за меня, то ни о каких советах речи не идет». «А ты зачем это делаешь?» — подтрунило над ним Альтер-эго голосом Драко. «Боггарт его знает. Видимо, шлея попала под хвост», — откровенно ответил он.
В этот момент в гостиной Гриффиндора материализовался домовик со свертком и передал его Поттеру. Там оказалась одежда: черные брюки, белая рубашка и зеленая мантия с серебряной окантовкой — цвета Слизерина.
– Сразу понятно, кто твоя невеста. Паркинсон будет столь же патриотична к твоему факультету, что наденет красное с золотом? — хмыкнул Рон.
– Не дай Мерлин! — в два голоса воскликнули Гарри и Гермиона, представив себе такое сочетание на не слишком худой девушке.
– Я же сказал, у нее отличный вкус, — без всякой уверенности повторил Поттер, вспоминая бал на четвертом курсе, когда Паркинсон вырядилась во что-то розово-кружевное с массой рюшей и воланов. Тогда она ему казалась необъятной коровой во взбитых сливках.

***

В день бала Гарри, на удивление, был взволнован. Он провел у зеркала больше часа и когда спустился к друзьям, терпеливо поджидавшим его в гостиной, те ахнули. Во-первых, вещи, присланные Панси, сидели на нем, как влитые. Во-вторых, Поттер удлинил свои непокорные волосы и стянул в хвост. В-третьих, он применил специальное зелье, которое на сутки корректировало зрение, и снял очки, отчего глаза стали ясней и ярче.
– Ты неотразим, — хором сказали Рон и Гермиона. — Осталось дождаться лишь Паркинсон.
Девушка появилась через минуту и приятно удивила не только взволнованного «жениха», но и их. Гриффиндорцы никак не ожидали, что чуть полноватая, курносая слизеринка может выглядеть настолько ослепительно.
В какой-то степени Панси, в самом деле, поддержала цвета их факультета. На ней было облегающее красное платье, оттененное черной шелковой мантией и черными лодочками. На шее, в ушах и на голове блестели золотые украшения.
– Ну, друг, теперь я понимаю, почему ты в нее влюбился, — присвистнул Рон.
– Да уж. И ты абсолютно прав — у нее есть вкус, — поддакнула Гермиона.
– Она великолепна, — искренне согласился с ними Гарри, по-новому рассматривая свою будущую жену, и в его голове мелькнула несколько бредовая мысль: «Может, Пэн сумеет вылечить мое сердце от любви к Драко?»
Впрочем, встреча с Малфоем вернула его в печальную реальность. Драко с платиновыми волосами, завязанными в хвост, в мантии, чуть более темного красного цвета, чем платье Панси, с золотой цепочкой на шее казался сошедшим с неба ангелом. «Мерлин, как же я люблю его!» — почти вслух простонал Поттер и с трудом оторвал взгляд, чтобы рассмотреть его невесту. Лаванда, безусловно, подходила ему: белокурая красавица в элегантном зеленом платье с серебряной отделкой.
– Невероятно, насколько ваши наряды парные! — вырвала его из прострации и горестных раздумий Гермиона. — Где-то я читала, что раньше такое практиковалось в магическом мире и даже что-то означало. То ли объединение родов, то ли семей.
– Лазейка для всяких извращенцев, — отмахнулся Рон. — К счастью, сейчас это давно позабыто.
– Что ты имел в виду? — спросил Гарри, но в это время они поравнялись с другой парой, и друг не ответил, церемониально раскланиваясь с бывшим врагом и его невестой.
Большой зал был украшен праздничными гирляндами. МакГонагалл, сидящая на месте директора, встала, увидев их и захлопала. К ней присоединились ученики и некоторое педагоги.
– Никогда не ожидала, что последний бал превратиться в двойную свадьбу, да еще такую необычную. Два ярких лидера, два извечных соперника, примирившиеся во время войны, Драко Малфой и Гарри Поттер, разумеется, со своими спутницами.
При последних словах Гарри посмотрел на своего бывшего любовника, и тот подмигнул ему. Такими же подмигиваниями обменялись с ним и девицы. «Такое впечатление, что эти трое что-то задумали, а я один не в курсе», — мелькнуло в голове Поттера, но Панси уже тащила его к преподавательскому столу, где находилась особая книга, над которой им предстояло скрепить слова брачной клятвы поцелуем.
Они вчетвером встали у книги, причем так получилось, что он оказался рядом с Малфоем, а Паркинсон с Лавандой. Произнеся друг за другом положенные слова, они попарно поцеловались. Гарри показалось, что между ним и Панси прошел разряд, весьма похожий на тот, который часто случался при таком взаимодействии с блондином. Драко объяснял это особенностями их магии. «Я схожу с ума», — мелькнуло в его голове.
– Ваш двойной союз принят. Советую жить в одном доме, — раздался странный голос из книги.
«Вот теперь-то я понял, зачем так поступаю, — подумал Гарри. — Я женюсь на Паркинсон, чтобы дышать с Драко одним воздухом, смотреть на него, пожимать ему руки».
– Я люблю тебя, — тихо шепнул он вслух, в надежде, что любимый все же услышит.
– Люблю тебя, — эхом откликнулась Панси.
Другая пара тоже повторила эти слова. Затем их четверых окутала серебристо-золотая дымка.
– Можете провести эту ночь попарно, — улыбнулась МакГонагалл и вручила им ключи.

***

Гарри, находясь под впечатлением от произошедшего, позволил увести себя в комнату, усадить в кресло и очнулся лишь тогда, когда Панси взгромоздилась к нему на колени и стала деловито избавлять от одежды.
– Что ты делаешь? — слабо запротестовал он.
– Молчи, магловский выкомыш, раз не удосужился изучить древние магические обряды! — строго велела она голосом Драко.
«Я схожу с ума или она меня чем-то опоила?» — предположил Гарри, помогая девушке справиться с одеждой и ощущая ее странную дрожь, буквально волнами проходящую по телу.
– Ненавижу, дубина неотесанная, осел гриффиндорский. Очкастое чучело, — бормотала Панси, меняясь на глазах, наконец, окончательно становясь Малфоем.
– Ты? — всхлипнул Гарри, слишком изумленный этой метаморфозой.
– Я, болван, — подтвердил блондин и впился в его рот поцелуем-укусом.
Дальше был сон, греза наяву. Драко избавил их обоих от остатков одежды, трансфигурировал кресло в кровать и, закинув ноги брюнета на плечи, вошел. Боль и наслаждение смешались внутри Гарри, по его щекам хлынули слезы, и он вскрикнул, выгибаясь навстречу. В анусе стало скользко от смазки, и блондин начал вколачиваться в него.
– Слышишь, Поттер, ты мой и только! Отныне и присно, и вовеки веков, — выделяя каждое слово, поддерживая их толчками, заговорил Малфой. — Ради тебя, гриффиндорское чучело, я вспомнил этот обряд. И если ты хоть раз еще позволишь усомниться во мне, в моей любви к тебе, я вытрахаю все твои мозги, которых и так нет!
– Да! Глубже… Вот так, Драко! — наконец, обрел Гарри голос, когда до него дошло, что слизеринец только что признался ему в любви и заявил, что они связаны навечно. — Я твой до последнего вздоха, до радужных звезд перед глазами. Твой, чтобы это ни значило, а ты — мой!
Они кончили одновременно и еще долго обменивались ласками и поцелуями.
– Может, пояснишь болвану, что это значит? — спустя некоторое время все-таки решился задать вопрос Гарри.
– Есть древняя традиция для однополых пар. Они связываю себя двойным браком, живут в одном доме, рожают и воспитывают совместно детей. Правда, ее не вспоминали веков пять, не меньше. Когда Пэн убедила меня, что ты ревновал меня, страдал от разрыва со мной, я решил ее возобновить, — поглаживая его по разгоряченной спине, лениво откликнулся Драко.
Гарри сжал его в сокрушительном объятье, всем жестом демонстрируя силу своей любви. Как же он был счастлив! — не хватало слов, чтобы выразить. Да и к чему они, если можно вот так прижаться, отдаться и самому взять, срастаясь телами и душами.


Эпилог. Спустя два десятка лет


На Кинг Кросс была привычная сутолока, особенно усиленная между платформами девять и десять. Здесь, как нигде на вокзале, столпилось много странного народа в остроконечных шляпах, мантиях, с совами, котами и огромными пауками, высовывающими мохнатые лапы из коробок. Вся эта суета была обусловлена началом нового учебного года в Хогвартсе.
Несколько поодаль от этой толпы одиноко стоял поджарый мужчина средних лет в дорогой черной мантии, с длинными черными волосами, стянутыми в хвост, в которых тут и там виднелась седина. Его ярко зеленые глаза смотрели по-прежнему с любопытством и интересом. А понаблюдать было за чем!
Вот к разделительному барьеру приблизилась целая толпа рыжих голов: мать семейства, чуть полноватая, уверенная в себе, близнецы, кривляющиеся и шутящие, старший сын со значком старосты на груди, чопорный и важный, тут же исчезнувший за стеной, будущий первокурсник, взволнованный и радостный, и маленькая девчушка, дергающая юбку матери и канючащая:
– Ну, пожалуйста, мама, можно я поеду вместе с Френком?
– Нет, Алиса, ты же знаешь, что нельзя. Подожди еще пару годков, — строго сказала матрона, оттирая грязь со щеки будущего первокурсника. Затем обратилась к одному из близнецов: — Фабиан, сколько ты собираешься торчать перед барьером? Живо!
– И ты называешь себя нашей матерью, женщина! — возмутился он — Я Гидеон!
Ее запоздалое «прости» ударило в стенку между платформами девять и десять.
– Вообще-то, он — Фабиан, но ты можешь называть нас Гуффи и Фагги, чтобы не путать, — заявил его близнец и тоже скрылся за барьером.
– Устаревшая шутка, Джин, — хмыкнул подошедший отец семейства, несколько растерянный, круглолицый и с темными волосами.
– Ты где пропадал, Нев, пока я их собирала? — напустилась на него матрона.
– Ну, я поливал меблетонию и ловил Тревора-третьего.
– Ты как большой ребенок! Иногда я думаю, что у меня не пятеро детей, а шестеро.
Беззлобно переругиваясь, пара скрылась в стене, таща за собой младших детей. Едва это произошло, как к барьеру устремилось еще семейство: высокий худой мужчина тоже с рыжей шевелюрой и строгого вида женщина с каштановыми волосами, затянутыми в прическу, из которой тут и там выбивались непослушные локоны. За ними семенили мальчик и девочка, погодки, он — в мантии второкурсника, она — в обычном магловском платье, но со всем скарбом, необходимым ученице первого курса.
– Герм, ты не видела Гарри с его благоверной или хотя бы Хорька с женой? — останавливаясь перед стеной, спросил мужчина. — Договорились же встретиться!
– Рон, когда ты перестанешь называть Драко детскими прозвищами? — возмутилась женщина.
– Рози, если ты посмеешь влюбиться в Скорпиуса, я прокляну тебя, — предупредил дочь мужчина, не слушая жену.
– Папа, у них еще Альбус Северус имеется, — закатила глаза девочка. — К тому же, я еду на первый курс и ни о каких мальчишках слышать не желаю!
– Не у них, у Гарри и Панси, — педантично поправила мать. — И, правда, где Гарри? Неужели они все на платформе?
Стоящий все время в стороне мужчина ухмыльнулся и подошел к ним.
– Я просто наблюдаю. Словно в детство вернулся, — объяснил он свое одинокое стояние. — Прикинь, Рон, мне показалось, что я снова видел тебя первокурсником, твою мать, близнецов и даже Перси!
– Джин со своим святым семейством? — предположил друг. — Да, они невероятно похожи. Френк, правда, более уверен в себе, чем был я. Джеймс, кстати, абсолютно отличается от Перси. Он скорее напоминает Чарли или Билла. До сих пор не верю, что моя сестра назвала первенца в честь твоего отца, а Невилл это поддержал! А почему ты сам это не сделал?
– Имея в крестных мальчика Снейпа, который ненавидел моего отца? — фыркнул Гарри. — Да и Пэнни не нравилось это имя. Но зато дочь у нас — Лилиан Ангелина, в честь наших матерей.

***

Поттер первый преодолел барьер, за которым к нему кинулись сразу трое детей — два мальчика и девочка.
– Папа, все уже волноваться начали! — воскликнул черноволосый парнишка, изумительно похожий на него.
– Особенно отец, — поддакнул остролицый блондин, чуть растягивая слова. — Он всегда паникует, когда ты исчезаешь надолго.
– Скорпи, Ал, где ваши матери? — потрепав обоих по волосам и не обращая внимания на их возгласы, спросил Гарри.
– Они встретили Мари-Виктуар, дочку Флер, и обсуждают ее предстоящую свадьбу с Тедом Люпином, — сообщила белокурая девочка. — Па, я буду нести ее фату?
– Да, Энжи, детка, — пообещал отец, наклонился и поцеловал дочку в щеку.
– Ты сюда добирался через Северный полюс или Уизли, как всегда, опоздали? — подходя и обнимая его за плечи, спросил белокурый мужчина в такой же, как у Гарри, мантии и с похожей прической.
– Рон долго парковался, Драко. Прости. Знаю, как ты не любишь ждать, — заступилась за друга Гермиона.
– Особенно за это гриффиндорское чучело, которое способно везде найти повод для подвига, — подтвердил Малфой, сильней прижимая к себе Гарри, который возразил, улыбаясь:
– Ты неправ, я стал более осмотрителен. И это твоя заслуга!
– Ну, вы провели воспитательную беседу со своими оболтусами, чтобы они ни-ни в Слизерин? — перевел разговор на другую тему Рон, явно недовольный их объятиями. — Я, вот, так и сказал Рози, чтобы думать не смела об этом гадком факультете!
– Вообще-то по факультетам распределяет шляпа, — педантично напомнила ему жена.
– Не забудь, Панси и Драко окончили его. Да и я на нем чуть не оказался. И вообще, вражда факультетов в прошлом, — поддержал ее Гарри.
– Мы опоздаем, — встрял сын Уизли, Хьюго. — До отхода меньше пяти минут!
Дальше началась суета. Прибежали Панси и Лаванда, и все три женщины начали кудахтать над чадами, давая последние наставления перед отъездом в школу. Отцы стояли в сторонке и старались выглядеть невозмутимо, хотя волновались ничуть не меньше.
«Жизнь продолжается. Я счастлив. Что еще нужно?» — подумал Гарри, когда Хогвартс-экспресс отошел от платформы. «Ничего» категорически не устраивало, и он ответил себе: «Больше таких радостных дней и приятных волнений. Улыбающиеся лица друзей, наших жен. И, конечно же, Драко, смотрящий на меня с такой любовью».


КОНЕЦ.