[slavnizza]

"Маска", главы 3-5



Глава 3. Ликбез для самородка

Утро для обитателей тупичка началось почти обычно: резко зажегся свет, пролетел дежурный дементор, лязгнула дверь в начале коридора, знаменуя приход охранника, разносящего завтрак. Они знали по опыту, его лучше не провоцировать. До них он доберется не раньше, чем через сорок минут, злой и раздраженный, поэтому запросто может поприветствовать «Круцио», если начнешь дерзить.
До этого момента еще оставалось достаточно времени, и узники могли окончательно вырваться из объятий Морфея, выполнить гигиенические процедуры и размять мышцы. И лишь после привычного ритуала Пожиратели вспомнили о новом пленнике. От клетки мальчишки не доносилось ни звука. Более того, она была отгорожена стеной плотного тумана.
– Эй, Эванс, просыпайся немедленно и восстанови видимость! — в два голоса закричали братья Лестрейндж, зная, какое неприятное наказание ждет мальчишку за использование беспалочковой магии, если ее заметит охранник-аврор.
Гарри их не услышал, так как созданная им преграда убирала звуки в обе стороны. Охранник все ближе подходил к повороту, ведущему в тупичок, а клетки нового обитателя так и не появилось.
Старожилы не на шутку всполошились, не столько обеспокоенные тем, что накажут новичка, больше из-за боязни, что их тоже подвергнут похожей процедуре за компанию, вспомнив, что давно не обновляли чары, сильно ослабляющие умение колдовать без палочки. Мало того, что это было болезненно, так лишало того минимума комфорта, который они могли обеспечить себе, когда справляли нужду.
– Немедленно проснись, паршивец! — гаркнул Эйвери скорей от отчаянья, чем реально полагая, что поможет.
Как ни странно, эта формулировка сработала. Клетка Эванса стала вновь прозрачной, а он вскочил с койки и, не понимая, где находится, выпалил:
– Сию минуту, тетя!
Затем оглянулся по сторонам и недовольно буркнул:
– И чего вы орете? Тут что, режим соблюдать необходимо или я разбудил вас храпом?
– Если бы, — сердито выдавил Яксли. — Ты оградил свою клетку магией, а это нельзя показывать при охране. Сам бы получил и нас бы подставил!
– Что я сделал? — не понял Гарри.
– Разновидность щитовых чар, — пояснил Эдвард. — Ты что, не в курсе своих способностей?
– Нет, вообще-то, — покачал головой мальчик.
– И у тебя за пятнадцать лет не случалось ничего необычного? — не поверил Рабастан.
Гарри надолго задумался.
Тем временем охранник-аврор вывернул из-за поворота и скомандовал:
– Встать к стене, отвернуться, руки за головы!
Пожиратели моментально приняли требуемую позу. Гарри последовал их примеру. Судя по звукам, охранник быстро прошел вдоль клеток и вернулся к началу тупичка, затем что-то сделал, и тело мальчика окаменело. Он слышал, как лязгнула решетка, отделяющая его клетку от узкого прохода, послышался глухой стук чего-то об пол, шаги, похожие звуки от соседних клеток. Охранник вновь вернулся к началу тупичка и коротко сказал:
– Приступайте!
Гарри ощутил, что теперь может шевелиться, и обернулся. Недалеко от решетки, отделяющей клетку от прохода, прямо на камнях стояла оловянная миска, полная чего-то серовато-синеватого.
Не слишком привыкший есть подобную пищу — Дурсли никогда не морили его голодом и были сторонниками вкусной еды, мальчик поморщился и даже понюхал свой завтрак, аккуратно зачерпнул кончиком ложечки и отправил в рот. Это была овсянка, жидкая, несоленая, без масла и молока — довольно гадкая в своей пресности. Ее можно было есть, лишь испытывая сильный голод, но он мужественно заставил себя проглотить пару ложек, не желая терять силы.
Да, Гарри было очень неуютно и неприятно в этом страшном месте, но желание жить никуда не делось. Он даже не рассматривал вариант самоубийства, показательной голодовки или другой, подобной глупости. Мальчик принял за аксиому слова самого старшего из заключенных и собирался приспособиться к обстоятельствам и, как выразилась единственная женщина среди них, «существовать» в предложенных условиях.

***

Охранник удалился, и узники постепенно расслабились. Некоторое время в тупичке слышался лишь звук, производимый ложками о миски. Затем Эйвери повторил вопрос:
– Так как, ты помнишь что-нибудь необычное, Эванс?
– Почти ничего, — ответил Гарри, который уже закончил трапезу и с удивлением наблюдал, как миска и ложка тают на глазах. — В начальной школе как-то раз я рассердился на учительницу, поставившую мне несправедливую оценку, и ее волосы посинели. Иногда, ругаясь с тетей Мардж, ощущал злость. Если она была сильной, то звенела посуда в буфете. Тетя Петунья обычно говорила, что гнев — разрушительная сила, дарованная нам от дьявола, и я старался не выходить из себя. Пожалуй, и все.
– То есть, ты и не подозревал, что волшебник?
– Нет, разумеется! Я, вслед за родными, был уверен, что магия — детские сказки. А тут, в тюрьме, у меня вдруг какой-то клапан открылся, когда я прогнал то жуткое существо, которое вы назвали дементором. Того, что случилось ночью, я вообще не заметил. Помню, что, засыпая, очень хотел, чтобы никто меня не видел и не слышал, и я тоже.
– Попробуй сделать так сейчас, — предложил Яксли.
– Я не знаю, как! — почти выкрикнул от досады Гарри.
– Сконцентрируйся. Подумай, как перед сном, — посоветовал Эйвери.
Некоторое время ничего не происходило, затем клетку новичка заволокло туманом.
– Молодец. Самородок. Латентный маг, — послышалось со всех сторон.
Гарри их не слышал и не видел. С его точки зрения, теперь он находился в своей комнате у Дурслей, лишь не было шкафа с одеждой и окна, да появился унитаз с умывальником. Тут ему послышался голос Петуньи:
– Гарри Эванс, немедленно вылезай!
Тон свидетельствовал, что терпение тетушки на пределе, и стоит поторопиться. Однако он вспомнил, что она никогда уже больше не будет кричать на него, хвалить или как-то иначе выражать эмоции, потому что мертва, и иллюзия развеялась. Гарри по-прежнему находился в клетке, а рядом возбужденно переговаривались старожилы:
– Какие перспективы! Вот бы научить его серьезным заклинаниям. Тогда нас не удержат решетки, и мы найдем Темного Лорда.
– Для начала повтори этот фокус для всех, или что-то подобное, — когда восторги поутихли, попросил Эдвард и дал напутствие: — Не волнуйся. Сконцентрируйся.
Гарри сразу отмел идею поместить каждого узника в комнату, подобную своей. Лучше попробовать соорудить хотя бы ширмы. На уровне интуиции он понимал, что так намного легче. Мальчик постарался успокоиться и представить, что это покой больницы, где ему однажды пришлось побывать — он сильно сломал ногу, и тетя Петунья настояла на госпитализации. Там дети лежали в отдельных отсеках, которые все же составляли единое помещение. Тупичок тюрьмы чем-то напоминал Гарри ту обстановку. Наверное, тем, что по обе стороны узкого прохода располагались по четыре клетки в ряд — как боксы в больнице.
Когда он открыл глаза, то понял, что все получилось. Через некоторое время Гарри сам, без понуканий извне, снял наложенную иллюзию и объявил:
– Кажется, я понял, как этого добиться, и если вам понравилось, смогу в любой момент повторить и быстро снять.
– Разумеется, мы согласны, — обрадовалась Беллатриса, которая больше всех страдала от невозможности уединиться.
Мужчины, конечно, проявляли такт и частенько отворачивались, когда она занималась гигиеной, но все же. Да и следить за их туалетом ей, признаться, надоело.
– Да, это замечательно, — начал за здравие Логан и продолжил менее оптимистично: — Но за прошедшие годы мы смирились с эксгибиционизмом, и от твоего умения ни холодно, ни жарко.
– Что ты предлагаешь? Учить его заклинаниям без палочки?– раздраженно осведомился Рудольфус. — Но это нереально!
– Почему? — не понял собеседник. — Эванс никогда ею не пользовался. В его подсознании не сформированы стереотипы. Судя по вчерашним выбросам и сегодняшнему шоу с иллюзией, он сильный маг. Может, и получится. Если же нет, чем мы рискуем?
– Попасться охранникам, и они наденут ограничительные браслеты, — напомнил Рабастан.
– На него, — уточнил его брат.
– На нас тоже. Мы не донесли, — педантично поправила Беллатриса.
– Можно быть аккуратней. В коридоре прекрасная акустика и слышно, когда открывают его дверь. Это будет служить сигналом к прекращению экспериментов, — сказал Эйвери, которому тоже хотелось попробовать обучить мальчишку беспалочковой магии.
Вдруг идеи, высказанные ими в момент демонстрации чар, являющихся смесью иллюзии и охраны, судя по отсутствию слышимости, станут реальностью?
Остальные пришли к таким же выводам, потому что с разных концов послышались одобрительные слова:
– Стоит попробовать. Это какой-то шанс. Лучше, чем бездействовать.
Так началось самое странное обучение магии в месте, априори считающимся непригодным для этого.

***

Потянулись дни, наполненные хоть каким-то смыслом. Вопреки словам Яксли, что считать их нереально, это было не совсем так. В Азкабане был довольно четкий распорядок дня и традиционная смена блюд: утром овсянка, днем жидкая похлебка, вечером безвкусное пюре или холодные макароны. Еще раз в сутки приносили жидкий чай или мутноватую подслащенную воду, именуемую охранниками компотом.
Учиться магии было сложно, но интересно. Конечно, не все давалось Гарри с легкостью. Он быстро освоил простейшие чары, позволяющие зажечь свет или наколдовать чистой воды, но вот что-либо серьезное не удавалось. Учителя ему попались не слишком терпеливые, и частенько раздражались, выкрикивая оскорбления и даже воздействуя магически.
Особенно сильно их озлобляли визиты дементоров. Считая, что именно новый узник вызывает у них интерес и участившиеся посещения тупичка, Пожиратели не стеснялись в выражениях. Иногда дементоры зависали надолго, и тогда случались истерики у Беллатрисы и Гарри, как у наиболее нестабильных в психическом плане.
Когда в нее впадала женщина, это отражалось на всех старожилах. Рудольфус становился нервным, подавленным. Его брата задевало такое поведение родственников, и он корил в этом мальчика. Эйвери и Яксли от этого испытывали ярость и тоже не скупились на оскорбления.
Когда же в истерику впадал сам Гарри, то стены тюрьмы ходили ходуном, и недовольные возгласы слышались со всего коридора, а не только из тупичка. Как следствие, прибегали охранники и грозились наложить на него сдерживающие браслеты.
Впрочем, угрозы оставались угрозами, так как даже авроры понимали, что это естественный страх перед стражами Азкабана, и его вряд ли удастся обуздать, если узник — сильный маг. А это подразумевалось, так как ходили слухи о Гарри, который в юном возрасте умудрился трижды с успехом применить смертельное проклятие, изучив его, по-видимому, самостоятельно.
Просить дементоров не посещать тупичок было бессмысленно. Эти существа следовали лишь своим желаниям. Единственное, в чем они подчинялись магам — не накидывались на узников с особым воздействием, называемым «поцелуем», в результате чего человек лишался души. Производили они его лишь по требованию тех, кого Азкабан на данный момент признавал начальниками над заключенными и персоналом. Тюрьма, как многие магические замки, была в меру разумным созданием.
С визитами дементоров можно было бороться, отгоняя их всплесками магии, особенно тем, что получался у Гарри и был похож на патронуса, или стать им неинтересным. Но мальчик излучал столько стихийного волшебства, что, наоборот, притягивал их. Так что это оставалось замкнутым кругом.

***

Помимо обучения и взрывов эмоций, взрослые рассказывали Гарри о волшебном мире и, разумеется, о пропавшем Волдеморте. Постепенно мальчика захватили его идеи, невзирая на то, что темный маг ратовал за урезание прав маглорожденных волшебников, к которым Гарри причислял и себя.
– Я не думаю, что ты грязнокровка, — как-то усомнился Яксли. — Либо мать, либо отец у тебя был волшебником. Слишком сильный магический потенциал. Это можно понять и по рассказу о дне смерти твоих родственников. Ты говорил, что вслед Альфарду Паркинсону в доме появилась твоя тетя, родная сестра Петуньи, у которой ты жил.
– Тетя Лили — не моя мать, но да, теперь я думаю, она волшебница, — согласился Гарри. — Была ли ведьмой и Роза, еще одна их сестра… не знаю. Я никогда ее не видел.
– У тебя, конечно, слишком распространенные имя и фамилия, но мне все время вспоминается Лили Эванс, гриффиндорская грязнокровка, за которой бегало пол школы, и которая захомутала Джеймса Поттера, богатого и чистокровного мага, — задумчиво протянула Беллатриса. — Мать этого охламона, моя родня, вечно плакалась моей, насколько она недовольна выбором сына. Моя мамаша, конечно, не забывала высказать Дорее, что та сама виновата, позволяя позднему ребенку вить из себя веревки. Правда, я не интересовалась, есть ли у этой выскочки сестры.
– А я несколько в курсе, — сообщил Рабастан. — В Рейвенкло училась Роза Эванс. Затем произошла какая-то темная история, и ее то ли отчислили с пятого или четвертого курса, то ли она сама решила не продолжать обучение. Но до этого я точно видел этих двух рыжих вместе — слишком яркое зрелище, чтобы пропустить. Они были очень похожи, хоть и погодки. И, кажется, девицы называли себя сестрами.
– Это вполне совпадает с историей, которую рассказывала мне о матери тетя Петунья, — поддакнул Гарри. — Роза училась какое-то время в одной школе с Лили, затем вернулась в ту, где обучалась Петунья. После спуталась с каким-то артистом и сбежала из дома.
– Нет, этого мало, — покачал головой Эйвери. — Сестры Эванс, не знаю сам, возможно, сильные волшебницы. Но Гарри — носитель уникального дара, который вряд ли проснется у рожденного маглорожденной ведьмой от магла. Его отец, как минимум, должен быть полукровкой, причем с родителем из сильного рода, либо вообще чистокровным. Эту же теорию подтверждает зачем-то одетая на лицо Гарри маска. Вот вырвемся на свободу, попытаемся ее снять.
– А мы вырвемся? — усомнился самый пессимистичный из обитателей тупика, Яксли.
– Должны. Не ради собственной свободы, а чтобы разыскать Темного Лорда, — с некоторым пафосом ответил Эдвард.
Гарри мог бы поспорить с мужчиной. У него было гораздо меньше стремлений, чем у остальных, разыскать и освободить неизвестного ему человека. Но вот вырваться самому — для этого он приложит все усилия. Мальчик и так кое-что делал в этом направлении, правда, пока без особого успеха.
Первым его порывом было разнести стены тюрьмы сильным магическим выбросом. С каждым днем, проведенном в заточении, изучая без палочки заклинания и чары, он чувствовал, как растет его волшебная мощь. Еще год-другой, и такой фокус ему будет под силу. Но старожилы говорили, что их коридор находится на самом нижнем уровне замка, глубоко под землей. Если строение рухнет, то их всех погребет под обломками и под водой. Тут уж дело случая, смогут ли они выбраться раньше, чем их найдут авроры или смерть. Поэтому идея была отброшена, как несостоятельная.
Другой способ побега, который приходил к нему в голову, был магловским: сделать подкоп. Но то, что удавалось в приключенческих романах героям, в реальности не выходило. Гарри пробовал копать ложками, выискивая стыки между камней кладки, из которой был сложен замок. Но столовые приборы быстро исчезали и еще быстрей гнулись и ломались.
Пытался он рыть и осколками камней, предварительно выбив их заклинанием из стены или пола. Но, во-первых, тюрьма выражала свое недовольство, присылая дементоров. Во-вторых, процесс был кропотливым, тяжелым и нудным. За два года, которые прошли по его подсчетам с момента ареста, Гарри выковырял лишь маленький блок, и теперь в образованное углубление можно было спрятать оловянную плошку, если бы она почему-то не исчезла. Но мальчик пока не хотел отчаиваться, что скорее состарится тут, чем сбежит.

Глава 4. Неожиданный побег

Свой очередной день рождения Гарри собирался праздновать ночью. Во-первых, это было самое безопасное время для проведения подобного мероприятия. Охранники никогда не появлялись на нижних ярусах, боясь стихийных выбросов заключенных. Их просто тщательней запирали. Во-вторых, тетя Петунья рассказывала, что он появился на свет за полчаса до полуночи.
Помня о празднике, взрослые обитатели тупичка не стали есть свой ужин. Впрочем, они частенько себе позволяли подобное, зная, что у мальчика неплохо получается создавать на основе несъедобного блюда вполне приличную пищу. Да, в желудке она снова превратится в макароны или пюре, но зато удастся обмануть вкусовые рецепторы.
Гарри развесил в тупичке разноцветные огоньки и объединил все клетки, убрав решетки. Взрослые общими усилиями превратили воду в легкое вино, после чего все уселись на сдвинутые топчаны.
– Мы все кое-что забыли, — задумчиво произнес Эйвери, отставляя поднятый бокал. — У Гарри сегодня не очередная дата — ему семнадцать. Как-то отреагирует его магия?
– Точно! — поддакнул Рудольфус. — Боюсь, нас всех ожидает нечто феерическое. Как бы ни аукнулось магическими браслетами.
– Может, все обойдется, — отмахнулся его брат. — Охранники должны понимать ситуацию и сделать скидку, если им объяснить причину. Они же знают, что это не остановишь и не проконтролируешь.
– Что не так с моим возрастом? — не понял Гарри.
– Совершеннолетие, — пояснила Беллатриса. — По меркам волшебного мира ты станешь сегодня взрослым магом, а это всегда сопровождается всплеском магии.
– Ничего себе! — только и мог вымолвить мальчик (или уже юноша?).
Некоторое время обитатели тупичка сидели, переваривая новость. Но так как никакие усилия не могли предотвратить стихийного выброса магических сил, то решено было не паниковать раньше времени и продолжить праздник.
В адрес Гарри было высказано не слишком много хвалебных слов, так как никто из его наставников не отличался добротой. Выпив за здоровье юноши и признав очевидные успехи в обучении магии, они просто сидели рядом друг с другом, почти не разговаривая.
Еще когда были живы Дурсли, Гарри всегда чувствовал в день рождения приближение полночи. Это умение никуда не делось и в Азкабане. Обычно это отмечалось внезапно распахнувшимся окном, миганием лампочек, звоном посуды или другими мелочами. В прошлом году в тупичке вспыхнули все факелы и содрогнулся пол.
Сейчас же фигуру Гарри объял столб белого огня. Тюрьму тряхнуло так, что из стен и потолка вылетело несколько камней. Взрослые сдавленно охнули и постарались подальше отбежать от него. Эдвард попытался призвать юношу к спокойствию, но это было бессмысленно, потому что Гарри не ощущал никакого волнения.

***

За первым выбросом последовали второй и третий, не менее сильные. Замок застонал, недовольный происходящим. Гарри постарался дышать размеренно, как его учили Эйвери и Яксли, желая, чтобы он умел владеть своей магией. Но сегодня внутри него горел настоящий пожар, и он не знал, сколько раз еще сила вырвется на волю.
Внезапно в конце коридора лязгнула дверь, и послышались торопливые шаги. «Неужели охрана?» — мелькнула в голове Гарри неприятное озарение, и, всполошившись, он ослабил контроль над магией. Азкабан снова тряхнуло. Шаги охранника ненадолго стихли, раздался звук падения тела, грязные ругательства, и аврор побежал к тупичку.
– Прекратить! — рявкнул он, появляясь из-за поворота.
На миг Гарри услышал его эмоции и мысли. Охранник недавно получил это место и очень хотел как-нибудь отличиться. Именно это заставило его сегодня спуститься на нижний ярус, когда поступил сигнал о спонтанном выбросе магии. Еще он ненавидел Пожирателей, сидевших в тупичке, потому что Эйвери и Яксли были повинны в смерти его отца.
– Не вмешивайся! — попытался остановить его Рудольфус, видя молодость и неопытность охранника. — У Эванса сегодня совершеннолетие.
– Молчать! — взревел аврор. — КРУЦИО! ПЕТРИФИКУС ТОТАЛУС!
Первое заклинание полетело в Лестрейнджа, второе — в Гарри.
Внутри новорожденного вспыхнула волна ярости и страха. И так неподвластная сегодня ему магическая сила окончательно вышла из-под контроля. На этот раз всплеск был такой сильный, что разбросал в стороны всех находившихся в тупичке и запечатал упавшими с потолка камнями проход в другую часть коридора, а через пол клетки Гарри хлынула вода.
– Мы утонем! Останови это! — с ноткой паники выкрикнул Яксли.
Гарри попытался сосредоточиться и закрыть дыру в полу вылетевшими из стен и потолка камнями. К счастью, это получилось, и вода перестала пребывать.
– Все живы? — взволнованно спросил виновник происшествия.
– Мы — да, — откликнулись Лестрейнджи.
– Эдвард тоже почти в порядке, только шишку набил, — сказал Яксли. — Эх, парень, когда он оклемается, то выпорет тебя.
– Я же не нарочно! — смутился Гарри. — Кстати, а охранник-то как?
Он огляделся по сторонам, выискивая слишком радивого аврора, и вскоре заметил его неестественно вывернутое тело. Из-под головы вытекала струйка крови, и даже издали было понятно, что охранник мертв. Это же подтвердил и Логан.
– Вот теперь нам конец, — мрачно сообщил он. — Паркинсон не станет разбираться, кто именно убил парня. Нас всех ждет поцелуй дементора.
– Нет! — всхлипнул Гарри от ужаса, и магия тут же откликнулась новым всплеском, невероятно мощным, отчего Азкабан застонал, вздрогнул. В тупичок опять хлынула вода.
«Ты разрушишь меня», — ворвался в голову Гарри незнакомый голос.
– Кто ты? — недоуменно спросил парень вслух.
«Замок. Я уничтожу тебя, чтобы не пропасть самому!»

***

– Простите! — всхлипнул Гарри, обращаясь к обитателям тупичка и к своему необычному собеседнику. — Я не виноват. У меня сегодня просто совершеннолетие, и я не должен был праздновать его здесь. Мне не сдержать магию!
Тюрьму опять тряхнуло, и в голове Гарри снова раздался голос Азкабана:
«Ты не лжешь. Тогда убирайся, пока есть возможность».
– Как? — все также вслух спросил Гарри, оглядываясь.
Проход в остальную часть коридора был замурован рухнувшим потолком, камни продолжали падать, вода из трещины в поле — пребывать.
«Тебе повезло, юный маг. Раньше этот тупик не использовался для содержания узников, так как имел дверь в потайной ход до дома первого начальника тюрьмы. Сейчас он скрыт чарами иллюзий, наложенными на него Основателями Хогвартса. Ты наследник одного из них».
– Ты будто с кем-то разговариваешь, — полуутвердительно-полувопросительно сказал Эйвери, пришедший в себя.
– Да, со мной говорит Азкабан, — подтвердил Гарри. — Он рассердился, что я разрушаю его, и хотел убить меня, ну, и вас заодно. Но когда я извинился, сообщил, что тут есть выход.
– Что же мы сидим? — подскочила Беллатриса. — Давай быстрей, пока сюда не хлынула вода по-настоящему.
Гарри кинулся к торцевой стенке тупичка и начал шарить по ней руками. Затем попытался использовать отпирающее заклинание, но магия внутри бурлила, рвалась наружу, желая разрушать, и ему пришлось пару минут бороться с ней.
– Скажи: покажись, — подсказал Эйвери, подошедший сзади.
Гарри послушался, и в стене, прямо перед ним, появился арочный проем с плотно закрытой тяжелой кованой дверью.
– Я боюсь, что сила моей магии не откроет ее, а выбьет, а заодно и обрушит потолок тайного прохода, — признался он.
– Я взял у охранника его палочку, — встрял Яксли. — Попробую открыть с ее применением.
– Для начала сотвори хотя бы «Люмос», — посоветовал Рудольфус. — Вдруг она тебе совершенно не подходит.
Он оказался прав, и у Логана ничего не вышло, даже искр. Тогда палочку опробовали все взрослые, и она подчинилась лишь Эйвери.
– Это к лучшему, — выдавила из себя Белла, скрывая разочарование, что не ей досталась чужая палочка. — Ты сильней нас всех.
Эдвард применил «Алохомору» к двери, и она, к счастью, со скрипом поддалась. За ней был темный проход, куда он и вошел первым, освещая путь «Люмосом». Когда последний из беглецов оказался в туннеле, Эйвери велел всем пройти чуть дальше и запечатал дверь. Но так как вода продолжала просачиваться под нее, то обрушил часть потолка и приказал всем поторапливаться. Впрочем, его спутники и сами не собирались медлить и прибавили шагу.

***

Шли долго, в полном молчании. Коридор несколько раз поворачивал почти под прямым углом, извивался и петлял. Наконец, беглецы оказались перед другой дверью, явно ведущей на волю. Но сколько Логан не пытался открыть ее, у него не выходило.
– Эванс, твой выход, — насмешливо уступил он право взломать строптивую дверь.
Гарри опять попытался взять свою взбудораженную магию под контроль, и ему показалось, что это удалось. Тогда он произнес «Алохомора». Преграда разлетелась в щепки, хотя была не сплошь деревянной, а прошитой стальными пластинами.
Пожиратели бросились через образовавшийся проем, а Гарри чуть замешкался, чувствуя, что магия готова сорваться с поводка. Чтобы не навредить людям впереди себя, он повернулся к тайному проходу и направил туда всплеск. По коридору прошел гул, земля под ногами вздрогнула, и Гарри увидел, как лавина камней мчится к нему. Это было настолько завораживающее зрелище, что он застыл истуканом, рискуя остаться в коридоре навсегда. Однако тут сзади его дернули сильные руки и отшвырнули от гудящего провала. Упав на траву и ощутив свежий воздух, Гарри очнулся от оцепенения, вскочил на ноги и побежал вперед, боясь, что устроенное им самим землетрясение все же настигнет.
Остановился он тогда, когда перестала дрожать под ногами земля. Рядом переводили дух спутники. Затем Беллатирса начала истерично смеяться, Рудольфус и Рабастан, словно малолетки, устроили шуточную возню, перемежаемую воплями. Яксли заулюлюкал и закричал «Ура!» и даже довольно сдержанный Эйвери, чистокровный не в одном поколении, радостно завопил: «Господи, боже мой, Господи!»
Гарри некоторое время стоял, наблюдая. Затем его тоже охватила волна ликования, которая вырвалась из тела белым столпом света, постепенно превратившимся в радугу. Это несколько отрезвило взрослых магов, и они наперебой велели ему успокоиться, с чем он с достоинством справился.

***

Беглецы огляделись. Они находились на довольно открытой местности, не слишком далеко от берега. Ни с боков, ни впереди не было видно никакого строения. Наверное, дом, о котором упоминал Гарри Азкабан, был разрушен до основания.
Других мест, где можно было бы укрыться и, что называется, перевести дух, тоже не наблюдалось, да и оставаться так близко к тюрьме никому не хотелось. Посовещавшись, взрослые решили сделать портал до дома Яксли, который находился в неприступном месте шотландских гор и, как надеялся хозяин, остался неизвестным новой власти.
Ожидания Логана, к счастью, оправдались. Его жилище было надежно скрыто охранными чарами, а внутри не оказалось следов присутствия посторонних. Единственным его недостатком при других обстоятельствах могли быть размеры — охотничий домик был невелик. Но недавним узникам Азкабана он показался хоромами. Они впервые за долгие годы смогли нормально помыться и устроиться на настоящих кроватях, предварительно съев то, что приготовил обрадованный домовик Яксли.
На следующий день на совете было решено, как можно скорей, посетить «Гринготтс» и Лютный переулок. Для гоблинов и продавцов полулегальных магазинов было без разницы, преступник перед ними или добропорядочный обыватель. Для них самое главное — наличие галеонов и кнатов. Еще в банке ценилась чистокровность, а в магазинах Лютного — темное прошлое, так что компания подходила под все требования.
После долгих и жарких споров было решено идти всей толпой. Бывшие узники, конечно, считали друг друга друзьями и единомышленниками, но, являясь слизеринцами, не доверяли до конца. Быть кинутым в доме, то есть опять оказаться пленником, пусть и более комфортного места, никому не хотелось. Поэтому они наложили друг на друга чары иллюзий. Лишь с Гарри вышла загвоздка. Все попытки снять с юноши маску закончились неудачей. Скрыть ее тоже не получилось.
– Неужели маглорожденная ведьма обладает такой магической силой? — изумился Эйвери, потерпев неудачу.
– Вряд ли, — усомнился Яксли. — Думаю, тетка Гарри воспользовалась каким-нибудь заклинанием, зачаровав маску так, что теперь ее может снять лишь она или какой-нибудь близкий кровный родственник.
– Не радужная перспектива, — угрюмо проворчал Гарри, которому уже осточертело это сомнительное украшение. — Неужели мне придется всю жизнь так ходить?
– Вот освободим Темного Лорда... Он сильный волшебник. Ему наверняка под силу обойти кровную магию, примененную грязнокровкой, или он поймает ее и заставит снять маску, — попытался утешить его старший Лестрейндж.
– А пока тебе придется закрывать лицо тряпками, — посоветовал Гарри Рабастан.
Эвансу, скрепя сердце, пришлось прислушаться к его мнению, и на Косую аллею он пошел в одеянии бедуина, оставив незакрытой лишь полоску маски с глазами, на которую все же удалось наложить отвлекающие внимание чары.

***

Как и предполагали взрослые, посещение банка прошло без сучка и задоринки. Еще бы, не каждый день к гоблинам обращаются сразу три довольно влиятельные в магическом мире фамилии: Эйвери, Яксли и Лестрейндж. Последние через Беллатрису владели еще и некоторыми сейфами Блэков, а все вместе они входили в десятку самых богатых и чистокровных родов.
Для гоблинов главное, чтобы финансы, хранящиеся у них, не лежали мертвым грузом, а работали. Поэтому, произведя магическую идентификацию, они не стали задавать вопросов, а выполнили все, что желали клиенты, а именно выдали им бездонные кошельки и некоторые артефакты из сейфов, которые могли скрыть личность носивших их.
Попытались они выяснить и родословную Гарри. Но так как мать отреклась от него не только на словах, но и на уровне магии, а отец не знал об его существовании, то у гоблинов ничего не получилось. Кровь мальчика лишь расплавила ритуальную пластину, что могло означать его сильный магический потенциал, но не приоткрыла завесу над тайной рождения.
Поход в Лютный переулок закончился большим успехом. Все, даже Гарри, смогли обзавестись волшебными палочками. Правда, и тут он немного выделился, верней удивил спутников. Ему подошла палочка из тиса с сердцевиной, содержащей зуб василиска.
– Это свидетельствует о том, что ты умеешь говорить со змеями, — пояснил Эйвери восторженные и изумленные возгласы взрослых. — До сих пор я полагал, что им в этом столетии владеет лишь наш Темный Лорд. Много бы я дал, чтобы узнать, кто же был твоим отцом.
– Я бы тоже не отказался от этого, — проворчал Гарри. — Но почему вы уверены, что дар у меня не от матери?
– Потому что Эвансы — маглорожденные волшебницы, что одна, что вторая, а дар этот древний, темный и мог передаться лишь от чистокровного или полукровки.
Впрочем, это умение не несло никакой практической пользы и не приближало к разгадке, кто отец Эванса. Также оно не могло ни помочь, ни помешать компании.


Глава 5. Нуменгард

Перед решительными действиями необходимо было узнать обстановку и расклад сил в магическом мире. Но часто показываться на людях, вынюхивать, выспрашивать (даже под оборотным зельем) было чревато возможностью попасться аврорам и опять оказаться за решеткой, хотя в прессе и не было написано про их побег или предполагаемую смерть. Поэтому они раздобыли подшивки газет за предыдущие годы, запаслись терпением и потратили уйму времени, изучая их.
Вскоре им стало понятно, что многие чистокровные волшебники были недовольны действиями Дамблдора и его ставленников в правительстве. Так, если на одну должность в министерстве претендовали двое: выходец из древнего рода и маглорожденный выскочка, то предпочтение всегда отдавалось второму, несмотря на профессиональные качества и магическую силу. Также был снижен уровень преподавания в Хогвартсе, убраны многие необходимые предметы, а студенты Слизерина считались потенциальными темными магами.
И в министерстве, и в школе, как в небольшом зеркале всего происходящего в волшебном мире, образовалась оппозиция нынешней власти. Первую возглавляли Малфой и Макнейер, вторую — Снейп. Все они избежали длительного заключения под стражей, отказавшись от Волдеморта и предавая бывших соратников.
Каждый из тройки делал это по-своему. Уолден изначально работал палачом при министерстве. В его обязанности входило приводить приговор в исполнение. Разве его вина, что власть переходила из рук в руки?.. Он просто хорошо исполнял свою работу. Поэтому Макнейера продержали в камере всего пару недель и вернули на прежнее место.
Люциус всегда был изворотлив. Имея громадные капиталы, он щедро прикармливал чиновников, жадных до звона монет. Таких было предостаточно и в правительстве Волдеморта, и среди ставленников Дамблдора. Были они и среди членов Визингамонда, выносящего ему приговор. Подкупленные адвокатом обвиняемого, они проглотили ложь Малфоя, что тот находился под «Империо». Он отделался еще меньшим сроком, чем Уолден, зато заплатил большие «отступные».
Хуже всех пришлось Северусу. Ему, как двойному шпиону, не верила до конца ни одна из сторон. Он был прекрасным леггилиментом, умел говорить обтекаемо и, принося сведения из враждующего лагеря, редко выдавал настоящие тайны. Однако Снейпу удалось убедить и Дамблдора, и Волдеморта в своей преданности, хотя оба осознавали, что в их противостоянии мрачный зельевар скорей джокер, чем запасная козырная карта.
Просидев в Азкабане более месяца, Северус был выпущен из тюрьмы «на поруки» директора Хогвартса и с тех пор работал преподавателем зелий и исполнял обязанности декана Слизерина. Именно последний факт заставил его выступить против политики, проводимой Дамблдором.
Вторым оппозиционером стал Люциус, в котором взыграли отцовские чувства. Его единственный ребенок, будучи слизеринцем и сыном своего отца, чаще других попадал в неприятности из-за ненависти гриффиндорцев, которую пестовал директор и его заместительница МакГонагалл, по совместительству декан враждующего факультета.
Как паре удалось вовлечь в противостояние Макнейера, сбежавшим узникам узнать не довелось. Но, так или иначе, именно эта тройка возглавляла сейчас оппозицию.
Стоило ли доверять этим магам? Такой вопрос беглецы перед собой не ставили. Доверие — удел гриффиндорцев и хаффлпаффцев. Им же, слизеринцам, больше подходили расчет и выгода.
Бывшие заключенные хорошо понимали своих неверных товарищей. Они сами пытались обелить себя, выкрутиться… не получилось. Так что же злиться на более удачливых и хитрых? Не лучше ли воспользоваться их положением, проникнуть в их ряды и постараться вернуть власть последователям Волдеморта?
Перед ними встала дилемма выбора — кто именно сделает это. Пойти всей компанией… подозрительно. Делегировать одного или двух… — все опять упиралось в пресловутое доверие. В конце концов, они вынуждены были дать друг другу своеобразную клятву верности.

***

Гарри не участвовал в этих дебатах. Во-первых, его кандидатура не рассматривалась из-за не снимаемой маски с лица, во-вторых, он был слишком юн и неопытен в закулисных играх, в-третьих… Впрочем, и первых двух причин было более чем достаточно.
Беллатриса тоже самоустранилась, заявив, что видит первостепенной задачей разыскать и, если потребуется, освободить Волдеморта. Все доводы мужчин, что они не в курсе, где искать пропавшего предводителя, разбивались об ее решимость. Она была готова хаотично прочесывать территорию Британии, лишь бы выйти на его след.
Первым сдался под ее напором Рудольфус, пообещав жене содействие и поддержку. Затем к ним присоединился Эдвард, боясь, как бы это парочка не наломала дров. Таким образом, в министерство отправились Логан и Рабастан.
От идеи пользоваться оборотным зельем быстро отказались — слишком подозрительно будет выглядеть человек, пьющий каждый час что-то из бутылочки. Да и легко пропустить очередной прием, и вся маскировка пойдет насмарку.
Яксли выдал себя за своего дальнего родственника, который к этому времени был мертв, но информация не стала достоянием общественности. Лестрейндж, отпустив бороду, представился французом, который всегда был лоялен политике Волдеморта. Правда, поначалу пара просто устроилась в министерство и несколько месяцев сближалась со своими будущими соратниками.
Супруги Лестрейндж и Эйвери, тоже изменив внешность магловскими способами, осторожно собирали слухи о пропавшем Волдеморте и посещали места, где, по их мнению, этот маг мог затаиться. Гарри все это время проводил в праздности в доме Яксли, читал книги и продолжал свое магическое образование самостоятельно.
Раз в неделю вся компания собиралась вместе и обменивалась новостями. К началу января они сделали вывод, что новая оппозиция власти с радостью поддержит Волдеморта, если тот вернется. Они были более чем уверены, что неслабый темный волшебник все же умудрился попасться в ловушку Дамблдора и теперь находится в Нуменгарде.
Это известие обрадовало и огорчило ярых последователей Темного Лорда. Если Азкабан считался неприступным, но его расположение знал почти каждый маг, то тюрьма, созданная Гриндевальдом и ставшая местом его заточения, находилась неизвестно где. Единственными зацепками, где ее искать, могли быть слухи, что она в Европе, и ее изредка посещает Дамблдор.
Следить за самым сильным волшебником, да еще и главным врагом — на такую авантюру не решалась даже безумная Беллатриса. Но не попытаться вытащить предводителя… — такой вариант компания даже не рассматривала. Они лишь ломали головы, как это осуществить. Гарри, которому эти стремления были чужды, все же не мог оставаться безучастным к терзаниям близких людей. Как ни странно, именно он подсказал взрослым способ достичь желаемого результата: выпить зелье удачи, о котором недавно вычитал.
Эйвери откровенно высмеял мальчишку, сказав, что так поступают лишь бесшабашные гриффиндорцы, но Белла, уставшая от бесплодных поисков своего обожаемого предводителя и кумира, вцепилась в предложение Гарри мертвой хваткой и вынудила Эдварда сварить Феликс Фелициус. Выпив его, она, подчиняясь одной интуиции, сделала портал до Нуменгарда и всерьез собиралась его испытать в одиночку. Но этому воспротивились соратники, и, поняв, что ее не переупрямить, глотнули для куража зелья удачи и схватились за сомнительный артефакт.
Результат превзошел ожидания: они оказались перед мрачным замком, обнесенным высокой крепостной стеной и глубоким рвом с водой, над воротами которого красовался знак Гриндевальда — круг, вписанный в треугольник и перечеркнутый вертикальной прямой.

***

Не успели маги отойти от удивления, как неподалеку затормозил небольшой фургон, из которого выскочил расстроенный водитель и с руганью ударил по спустившему колесу. Немного поохав, он вернулся в кабину, вытащил оттуда домкрат и запаску, а затем обратился к Яксли, стоящему ближе всего к машине:
– Эй, чувак, не поможешь? Одному несподручно.
Будучи чистокровным магом, Логан уставился на него непонимающим взглядом. К счастью для компании, Гарри сообразил, что требуется, и встрял:
– Лучше я.
Водитель пожал плечами, ничуть не удивившись его странному одеянию — юноши был как всегда похож на бедуина. Он закрепил домкрат, и они вместе принялись снимать спущенное колесо, а затем устанавливать новое. В процессе совместной работы завязалась непринужденная беседа.
– Куда ехал-то? — панибратски поинтересовался Гарри.
– Вожу продукты в этот замок, — охотно ответил водитель.
– Неужели там кто-то живет?
– Да. Сейчас стало модным выкупать родовые замки. Вот и здесь поселился богатый чудак. Я его, правда, не видел — общаюсь лишь с поваром.
Эйвери и Яксли при этом переглянулись, и первый наложил на водителя «Империо». Тот закончил замену колеса, безропотно позволил незнакомцам забраться в собственную машину и, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь.
После сигнала фургона опустился мост, открывая ворота внутрь. Обогнув замок с редкими окнами, водитель подъехал к заднему входу, выскочил из кабины и деловито принялся таскать ящики с продуктами.
Непрошеные визитеры, наложив на себя чары хамелеона, которые, к счастью, подействовали даже на Гарри, тихо скользнули за ним. Но, оказавшись в коридоре, поняли, что магия спала. Замерев в нерешительности, компания двинулась дальше, надеясь на зелье удачи.
Пройдя мимо кухни, где водитель-магл, как ни в чем не бывало, беседовал с домовиком, одетым в фартук и поварской колпак, они какое-то время плутали по пустым коридорам без дверей. Но вскоре добрались до единственного открытого помещения, больше похожего на уютную гостиную, чем на камеру, где в кресле у камина сидел седовласый маг. Они дернулись назад, но было поздно — дверь за ними захлопнулась, отрезая путь к отступлению.
– Кто вы, зачем пожаловали? — грозно вопросил хозяин помещения.
– А вы кто? — дерзко парировал Гарри, становясь видимым.
– Геллерт Гриндевальд, создатель и узник этого замка.

***

Некоторое время в помещении висела тишина. Затем Рабастан решился задать давно интересующий вопрос:
– Говорят, вы очень сильный волшебник. Почему же позволили себя заточить здесь и не пытались сбежать?
– Потому что я сам осудил себя, — пояснил Гриндевальд, которого когда-то называли непобедимым Темным Лордом. — Моя политика привела к жесткой и кровавой войне, из-за которой волшебный мир был на волосок от разоблачения и гибели. Поэтому, когда Альбус победил меня на дуэли, я сам заперся в Нуменгарде.
– Он, в самом деле, навещает вас? — спросил Эйвери.
– Время от времени, — уклончиво ответил седовласый маг.
– То есть, при желании, вы могли бы покинуть этот замок? — еще раз уточнил Гарри.
– Хоть сию минуту, — подтвердил Гриндевальд. — Но я этого не сделаю. Я останусь тут до конца своих дней, добровольно, так как на воле могу не сдержаться и превратить этот мир в хаос. Здесь же у меня нет никаких соблазнов. К тому же, именно моя магия удерживает в Нуменгарде пару десятков моих ярых последователей, каждый из которых мог бы стать новым Темным Лордом.
Некоторое время в комнате висело потрясенное молчание. Какой же силой воли обладал Гриндевальд, раз смог добровольно заточить себя в замке, чтобы не сеять смуту на свободе, да еще и другим не давать это делать?! Вот уж поистине оксюморон: Темный Лорд на стаже высшего блага!
– Лорд Волдеморт тоже здесь? — наконец, спросила Беллатриса.
– Том?.. — изумился хозяин замка (или главный узник?). — Разве что его сюда доставил Дамблдор. Сейчас узнаю.
Он щелкнул пальцами, и тут же в комнате возник домовик.
– Мобби, Альбус кого-нибудь приводил в замок без моего ведома за последние десять лет? — спросил его Гриндевальд.
– Да, хозяин, — подтвердил эльф.
– Почему ты мне не сообщил об этом?
– Он просил не рассказывать вам и заверил, что сделал это для блага магического мира, а вы говорили, что это единственная причина, когда я могу слушаться его.
– Приведи узника.
– Не могу, сэр. Его дверь не открывается моей магией, и мне приходится проникать в камеру через окно, чтобы кормить, носить ему книги и газеты и прибираться в помещении.
Гриндевальд нахмурился, покачал головой и, скомандовав: «Идемте», первым пошел за домовиком, который указывал дорогу. У камеры настроение хозяина замка еще больше испортилось, так как ни простая «Алохомора», ни более сильные заклинания не открыли ее.
– Похоже, Альбус сделал ее непроницаемой для магии, — предположил Гриндевальд.
– Может, просто объединить наши усилия? — предложил Эйвери.
– В Нуменгарде могу колдовать лишь я и Альбус с моего позволения, — отказался хозяин и задумался.
– Позвольте мне попробовать открыть дверь магловским способом, — вызвался Гарри. — Правда, мне нужна отмычка.
Ему пришлось долго пояснять чистокровным волшебникам, что это такое, даже нарисовать на пыльном полу эскиз. Когда же Гриндевальд понял, то трансфигурировал требуемую железку. Гарри немного поковырялся в замке — такой навык юноша приобрел на спор с Дадли, который любил тайники и мечтал стать знаменитым взломщиком.
Наконец, дверь распахнулась. За ней оказалась самая настоящая камера, где на весьма скромной кровати лежал узник, чьи запястья украшали магические браслеты. Он никак не прореагировал на неожиданных посетителей, заставив их заволноваться.
– Что с ним? — выразила вслух общее волнение Беллатриса и кинулась к нему.

***

От ее крика спящий до этого человек резко сел и некоторое время недоуменно взирал на визитеров. Гарри, пользуясь заминкой, тоже разглядывал узника. Это был черноволосый мужчина с карими, почти черными глазами и правильными, даже красивыми чертами лица. На вид ему было лет сорок — впрочем, парень не слишком разбирался в возрасте взрослых.
– Как вы здесь оказались? — наконец, поинтересовался узник.
– Мы пришли вас спасти! — сообщила Белла, сильно сжав его в объятиях.
Он мягко отстранил ее, улыбнулся остальным своим последователям, почтительно поприветствовал Гриндевальда и заметил:
– Говорят, в Нуменгард легче попасть, чем его покинуть. Не так ли?
– В этом есть доля истины, — кивнул седовласый маг. — Идемте, побеседуем.
Гриндевальд развернулся и величественно вышел из камеры. Возбужденные и радостные встречей с живым предводителем, Пожиратели потянулись следом. Волдеморт тоже попытался переступить порог помещения, но от его оков к стенам протянулись надежные цепи и не позволили этого сделать.
– Боюсь, мне придется остаться здесь, — невозмутимо произнес он.
Его сторонники вновь подняли палочки, но Гриндевальд опять их остановил и жестом предложил Гарри воспользоваться отмычкой, которая помогла и с наручниками.
– Ты профессиональный домушник? — пошутил Волдеморт, видя, как лихо он орудует этим приспособлением. — Поэтому обрядился в такое странное одеяние?
– Мы с кузеном часто играли в разбойников, вот и научился, — с легкой ностальгической улыбкой на губах признался Гарри. — Что до одежды… — Он открыл лицо. — Не хочу привлекать внимание этим «украшением».
– И что, никто из твоего окружения не пытался снять маску?
– У нас не получилось, милорд, — вместо Гарри ответил Яксли. — Думаем, его тетка, которая «наградила» Эванса ею, задействовала какую-то кровную магию.
– Господа, — встрял Гриндевальд, — Такого рода эксперименты невозможны в Нуменгарде. Проведете его после, если я вас отпущу отсюда. А пока прошу в мой кабинет.
Несколько обескураженные его словами маги беспрекословно подчинились.

***

Кабинет Гриндевальда, можно сказать, был шикарен: большое арочное окно, выходящее во внутренний двор замка, удобные кресла, диван и дубовый стол с богатыми письменными принадлежностями.
Велев всем сесть и угостив кофе, принесенным молчаливым эльфом, седовласый маг пристально уставился на Волдеморта.
– Рассказывай, — потребовал Гриндевальд после недолгой паузы.
– О чем? — спросил Волдеморт, изобразив на лице насмешливое непонимание.
Вряд ли с ним часто разговаривали подобным тоном — словно с провинившимся школьником. Еще его наверняка забавляла ситуация: сильный темный маг в плену у другого мага, не менее могущественного и темного.
– Я слышал о тебе лишь от Альбуса. И, как понимаешь, эти истории наверняка далеки от истины. Тем более я не в курсе, как ты здесь оказался, — невозмутимо пояснил Гриндевальд, поставил руки локтями на стол и подпер ладонями подбородок, явно готовясь слушать.
Волдеморт неопределенно хмыкнул и заговорил:
– Я вырос в магловском приюте и до одиннадцати не знал, что волшебник. Неведомо мне было и мое происхождение. Как потом оказалось, я потомок Салазара Слизерина. Но, когда я приехал в Хогвартс, то для всех был неизвестным грязнокровкой и на одноименном факультете стал изгоем. Не добавляло мне любви и предвзятое отношение преподавателя по трансфигурации, который меня невзлюбил с первой минуты нашего знакомства. Альбус Дамблдор, а это был он, всячески третировал меня: насмехался, снимал балы, назначал бесконечные отработки.
– Еще бы! — хохотнул Гриндевальд. — Альбус всегда ненавидел маглорожденных. Это он теперь притворяется их защитником. А в конце тридцатых — ведь ты тогда начал учиться? — он хотел уменьшить количество грязнокровок в Хогвартсе. Ты же для него был непонятным: сирота из магловского приюта и вдруг в Слизерине. Наверное, еще и умник из умников.
– Да, я очень старался быть первым во всем, — подтвердил собеседник. — А еще, я прилагал массу усилий, чтобы доказать, что не безроден. К счастью, в приюте сохранились вещи, в которых принесла меня мать, среди которых было не только фото моего отца-магла, но и адрес. Так что в первое же хогвартское лето я был в том захолустье и многое выяснил. А к концу обучения в магической школе я не только знал, что являюсь наследником Слизерина, но и доказал это, открыв Тайную Комнату. К тому моменту у меня уже были друзья, и первыми стали Эдвард и Логан.
После этих слов он с большой теплотой повернулся к Эйвери и Яксли и пожал им руки.

***

– Никогда не хотел развязывать кровавый террор, — продолжил Волдеморт повествование. — Но Дамблдор умел мастерски выводить меня из равновесия. Поэтому не раз наше политическое противостояние превращалось в военный конфликт. Гибли люди с обеих сторон, но почему-то лишь моих последователей обвиняли в злодеяниях, а членов его Ордена Феникса считали носителями света.
– Это его любимая тактика, — сообщил Гриндевальд. — Мы вместе разрабатывали идеи урезания прав маглорожденных и полукровок, создание резерваций для маглов. Но едва я вырастил магловского диктатора Гитлера, Альбус испугался. Теперь я признаю, что перегнул палку. Фашисты слишком закрутили гайки. Их расизм, концентрационные лагеря, массовое истребление целых народов могло погубить человечество. Но если бы наш с Альбусом альянс не распался, то все могло пойти по-другому.
– Сейчас у него совершенно другая идея: слить мир маглов и магов, Для этого он убирает от власти чистокровных и протаскивает маглорожденных. Даже снижает планку обучения в Хогвартсе, ориентируясь на середняков, коих много среди не чистокровных, — встрял Эйвери. — Боюсь, это катастрофа уже для волшебного мира. Мы можем раствориться среди обычных людей, стать их подопытными свинками.
– Так и будет, — подтвердил Волдеморт. — Я пытался его вразумить. И мне казалось, дело сдвинулось с мертвой точки. Особенно перед тем, как я попал сюда. Мы обменивались с Дамблдором письмами, строили совместные планы. И вдруг… странный вызов, почти приказ явиться. Там меня уже ждали. Едва я вошел в «Кабанью голову», которая принадлежит его брату Абефорту, на меня накинули магическую сеть. Затем обездвижили и переправили сюда.
– На нашу дуэль Альбус вызвал меня тоже хитростью, хоть и обставил все по правилам, — вспомнил Гриндевальд и надолго замолчал.
Его незваные гости и неучтенный пленник тоже ничего не говорили, выжидающе глядя на седовласого мага.
-Что же, не вижу причин держать вас здесь, — наконец, вынес вердикт Гриндевальд. — Вы свободны.
– Так просто? — вырвалось у Гарри.
– Ты, как самый младший, можешь сплясать для меня, — пошутил создатель Нуменгарда.
– А серьезно? — подал голос Яксли. — Неужели магия замка выпустит даже нашего предводителя? Ведь он считается здесь узником.
– Ничего подобного, — отчеканил Гриндевальд, хмурясь. — Не я принимал решение запереть его здесь. Поэтому замок считает Тома просто гостем.
– Ничего себе гостеприимство: десять лет в камере почти без удобств! — проворчал Волдеморт, не придав значения, что его назвали магловским именем, которое он ненавидел.
– Извиняться не буду, — припечатал его оппонент. — Я не знал о тебе. А ты, что ни говори, заслужил свое наказание. Не станешь же отрицать, что на твоей совести есть невинные жертвы и темные ритуалы.
– Этим вряд ли может похвастаться даже ваш разлюбезный Дамблдор, светлый волшебник. Мне же, темному магу, по статусу положено быть жестоким, — парировал Волдеморт и еще раз уточнил: — И все-таки, я уйду без препятствий?
– Вы еще не поняли? — вопросом на вопрос ответил Гриндевальд. — В этом замке лишь я решаю, кого здесь задержать, а кого можно отпустить на волю. Так что…
Боясь, что хозяин Нуменгарда передумает, Волдеморт первым встал с кресла, поблагодарил старого мага и, жестом скомандовав остальным следовать за собой, пошел на выход. Его соратники не заставили себя ждать.