[Славница]

Решила выложить вторую часть трилогии Аллеранс "Круги на воде"


Название: Круги на воде. Романтика кочевой жизни
Автор: Аллеранс

Бета: Lisse
Жанр: роман/приключения
Пейринг: ГП/ДУ
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Саммари: Пожиратели смерти проникают во все структуры магической власти. Это заставляет Гарри и его друзей прятаться в лесу.
Возможен некоторый ООС героев.
Дисклаймер: герои принадлежат Джо, содержание – мне.



Главы 1-3




Глава 1. Дом матери


Машина Дурслей долго ехала по скоростному и довольно широкому шоссе, огибающему Лондон, затем свернула на запад и стала от него удаляться. Чем дальше Дурсли уезжали от столицы, тем хуже становились дороги. Наконец машина въехала в одно из предместий под названием Сенчери Доулс и стала петлять меж домов.
Даже беглого впечатления было достаточно, чтобы Гарри понял, что в этом районе живут более бедные люди, чем в Литтл-Уингинге, и чем ближе был старый дом матери, тем бедней.
Гарри взглянул на тетю: Петунья сидела притихшая и хмурилась. Ей совсем не нравилось то, что она сюда возвращалась. Наверное, когда она вышла за Вернона, то была очень рада, что вырвалась отсюда.
Дядя тоже явно не пылал восторгом, что ему придется тут жить какое-то время. У него было такое брезгливое выражение лица, будто они ехали по помойке. Дадли и вовсе выглядел шокированным.
Наконец они подъехали к дому, и Петунья слегка расправила плечи. Ей было чем гордиться: дом был больше того, в котором они жили. В нем тоже было всего два этажа, однако даже снаружи было заметно, что здесь больше комнат, да и выглядел он лучше дома Вернона.
- Смотрю, ты восстановила его в первозданном виде. А говорила, что он полностью разрушен. Где же ты взяла деньги, Петти? – спросил дядя Вернон.
Несмотря на ворчание, он был доволен, что дом все-таки выглядит лучше соседских, и явно гордился поступком жены, проявившей самостоятельность.
- Ты же знаешь, у меня были деньги матери, – ответила тетя. – И я немного преувеличила разрушения, так как мне не хотелось сюда возвращаться. Но сейчас у нас просто нет выбора.
- К сожалению, я понимаю, – вздохнул Вернон. – Ты была тогда так напугана сообщением от соседок. Да и сами похороны. Твою мать хоронили в закрытом гробу. А все твои родители, мальчишка!
Последняя фраза предназначалась Гарри, так как дядя повернулся к нему.
- Они не виноваты, – возразил Поттер. – Это Волдеморт.
- Будь он проклят, – в сердцах воскликнула тетя Петунья.
- Вот тут я полностью с вами согласен, – поддержал ее Гарри.
Они вылезли из машины и стали ее разгружать. Затем тетя сказала:
- Если ты рассчитывал найти тут вещи Лили, то ты приехал не по адресу. Но я повторяю, что ты можешь тут остаться даже до конца лета.
- Спасибо, конечно, – искренне поблагодарил Гарри. – Но я не планирую этого. В худшем случае, я сегодня заночую у вас.
Тетя Петунья кивнула и молча пригласила его и Гермиону внутрь. Она стала водить их по дому и комментировать:
- Тут была гостиная, в ней в Новый год мы ставили елку. Когда был жив папа, он наряжался Санта Клаусом... А тут кухня. Мама больше всего любила готовить утку с яблоками, а на Рождество обязательно делала сливочный пудинг. Он был замечательный! Жаль, я так и не научилась его готовить.
Они поднялись на второй этаж, и тетя продолжила:
- Тут были наши комнаты. Старая спальня родителей пустовала со смерти отца. Мама жила в гостевой. Это моя комната... а это комната Лили... Мы часто с ней ругались, но до ее школы очень любили друг друга.
Гарри слушал, затаив дыхание. Этот рассказ был хорошим дополнением к дневнику его мамы. Он понимал, что ему надо что-то сказать, но слов не находилось. Правда, тетя и не ждала от него ничего. Проведя по всему дому, она вздохнула и, обещая позвать к обеду, спустилась в кухню.
- Ты говорил, что вы с ней не ладите, – вспомнила Гермиона. – А она такая милая.
- Такой она стала недавно, – признался Гарри. – Думаю, на нее в последнее время нахлынули воспоминания. А этот дом их навевает особенно.

~~~~~~~

Гарри осмотрел комнату матери. Она была очень светлой и уютной. Но в то же время, в отличие от комнат в доме Поттеров, очень скромной. Он ненадолго присел за письменный стол, представил, как мама за ним делала уроки или писала дневник, затем резко встал и сказал Гермионе:
- Пойдем на улицу, я хочу посмотреть еще на два места.
Если бы на месте девушки был Рон, то он обязательно бы спросил, откуда ему известно, куда ходить, и не успокоился бы, пока Гарри не рассказал или не разорался, что это его не касается. Но Гермиона всегда отличалась тактичностью, поэтому только молча кивнула.
- Мы пойдем, погуляем, – сообщил Гарри тете, заглянув на кухню.
Она ничего не ответила, и они с Гермионой вышли из дома. Сначала Гарри не представлял, в какую ему сторону идти, и уже собирался вернуться к тете, чтобы спросить, где качели, но, выйдя за ворота сада, вдали увидел речку и решительно пошел туда.
Где-то на половине дороги он увидел площадку, окруженную живой изгородью из низко подстриженных кустов. Она явно предназначалась для детских игр, так как кроме качелей, на ней были песочница, горка и турник. Гарри не удержался и сел на качели. Гермиона засмеялась, глядя на него, села на соседние и стала раскачиваться. Теперь Гарри было очень легко представить, что так же делала мама. Он тоже несильно раскачался, боясь сломать, так как был уже слишком большим для таких маленьких качелей. Они могли и не выдержать его.
- Пойдем теперь на речку, – сказал он Гермионе, останавливаясь.
- Здорово ты придумал. Я в детстве очень любила качели, – откликнулась подруга, с сожалением слезая.
- Ты никогда не спрыгивала с них, а потом не планировала, воображая полет? – спросил он, не удержавшись от любопытства.
- Нет. Мне такое даже не приходило в голову, так как я высоты боюсь, – хихикнула Гермиона. – А ты?
Гарри отрицательно качнул головой в ответ и прибавил шагу. Гермиона поспешила следом. Гарри мучился от желания поделиться с подругой тем, что узнал об этих местах, но не мог. И дело было даже не в дневнике матери, который был, безусловно, слишком личным, чтобы показывать его кому бы то ни было, но и в ее друге детства. Гарри боялся, что, рассказывая о молодом Снейпе, он не сможет изображать к нему ненависть и отвращение. И тогда Гермиона непременно спросит, что послужило поводом к столь резкой перемене в отношении к зельевару, а этого говорить было нельзя, да и невозможно.

~~~~~~~

Берег речки был не слишком красивым и чистым: кустики были чахлыми, везде валялись обертки от чипсов и мороженого. Однако там, где над водой нависали старые деревянные мостки, было уютно, а главное, уединенно. С дороги их закрывали кусты, как бы отгораживая от всего мира. Если бы не случайность, Гарри бы и сам их не заметил, хотя и выглядывал специально.
Он дошел до самого конца мостков, снял кроссовки и носки, сел на краешек и опустил ноги в воду. Однако она была такой ледяной, что он тут же их вынул. «Как же Снейп в ней болтал ногами? На вид такой хлипкий, особенно был таким в детстве», – подумал Гарри, припомнив, как выглядел маленький мальчик в воспоминаниях зельевара.
- Что ты делаешь? – поинтересовалась Гермиона, присаживаясь рядом на корточки. – Ты вообще как-то странно ведешь себя.
- Просто я вспоминаю, – ответил ей Гарри, снова погрузив ноги на миг в ледяную воду. – Тут жила моя мама. Она с сестрой качалась на качелях, сидела тут, возможно, как ты, а ее друг болтал в воде ногами. Именно тут она выучила свои первые заклинания.
Слова вырвались прежде, чем он успел подумать. как и ожидалось, Гермиона тут же спросила:
- Откуда ты знаешь? Ты же жаловался, что ни Сириус ни Ремус ничего не говорят тебе о маме. Или тебе рассказала о ней твоя тетя? А может, ты видел это во сне?
Понимая, что, сказав "А", надо говорить и "Б", Гарри нехотя сознался:
- Ни то, ни другое. Я нашел мамин дневник и прочитал его. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе его содержание более подробно. А пока только скажу, что я нашел его в долине Годрика, куда ездил с МакГонагалл по просьбе Дамблдора.
- Почему же ты не рассказал? – с укором спросила Гермиона.
- Рассказываю. Прямо сейчас. Разве нет? – фыркнул он. – Что тебя еще интересует?
- Как там?
- Наверное, красиво, – Гарри вздохнул. – Дом почти не разрушен, но я его практически не видел – МакГонагалл торопила. Она возили меня туда только для восстановления защиты дома, так что рассказывать мне, вроде, нечего.
- Не переживай, – ободрила его Гермиона. – Ты побываешь в долине после войны.
- Если доживу, – хмуро буркнул Гарри.
- Не говори так! – возмутилась она.
Они долго молчали после этих фраз. Гарри давно вынул ноги из ледяной воды и теперь сидел, обхватив коленки руками. Гермиона по-прежнему сидела на корточках, и ему было неудобно на нее смотреть – казалось, что у нее устанут ноги. Наконец она поднялась и спросила несколько шутливым тоном:
- Что там дальше у тебя по программе? Ее школа, соседки-подружки? Или что?
- Школа? – переспросил Гарри с удивлением, глядя на нее снизу вверх. – Она же училась в Хогвартсе. Или ты имеешь в виду начальную школу?
Гермиона кивнула головой, подтверждая.
- Что может быть интересного в школе? А вот подружки…
Гарри замолк на мгновение и вдруг вспомнил, что где-то тут недалеко жил Снейп. Конечно, он не относился к разряду "подружек", но другом был несомненно, хотя бы в детстве. Гарри захотелось узнать, как жил зельевар до Хогвартса, поэтому он воскликнул, вскакивая:
- Пойдем-ка!
Гарри направился по берегу речки, отыскивая переправу. Из дневника мамы он помнил, что Снейп жил на другом берегу, который был более высоким, вдали виднелись трубы завода. Мостик отыскался быстро. Он был довольно ветхий, но по нему вполне можно было перебраться на другую сторону.
От реки вглубь вела кривая, мощенная булыжником улочка, по бокам которой стояли очень бедные и покосившиеся дома. Как определить, какой именно из них дом Снейпов, Гарри не знал, но уверенно двинулся по улице. Вскоре один из домов привлек его внимание тем, что был очень убогим. По записям в дневнике Гарри помнил, что именно так его и характеризовала мама. К тому же, этот дом он определенно видел в воспоминаниях Снейпа при окклюменции.
"Да, Снейпов определенно можно назвать нищими", – подумал Гарри, рассматривая заколоченные ставни, облупившуюся краску и прохудившуюся крышу. Сад перед домом зарос не просто сорняками, а колючками. На стеклах окон был многолетний слой пыли, что говорило о заброшенности. Однако чем дольше Гарри в него вглядывался, тем ему больше казалось, что за ним наблюдают. Он уже собирался идти обратно к реке, как Гермиона созналась:
- Мне как-то не по себе здесь, Гарри. Пойдем отсюда. Зачем ты вообще пошел к этому дому? Невозможно представить, что твою маму что-то связывало с его обитателями. Тут как минимум жили алкоголики, а как максимум - воры и убийцы. Ну или он вообще пустует с прошлого столетия.
Гарри ничего ей не ответил, а просто послушался и пошел прочь. «Ничего удивительного, что Снейп был таким хмурым и раздражительным. Тут даже стоять невозможно, а он жил», – подумал парень, и ему стало жалко Снейпа. Хотелось сделать зельевару что-то хорошее, хотя бы извиниться за издевательства Мародеров и за свое отношение.
Перебравшись через мостик, Гарри снова пошел к качелям и сел на них. Настроение было паршивым. Гермиона тоже молчала, странно поглядывая на него. Даже без окклюменции было ясно, что подруга ждет разъяснений, зачем он ходил к такому странному дому.

~~~~~~~

- Гарри, – мягко начала Гермиона, нарушая несколько тягостное молчание. – Зачем ты туда пошел? Там кто-то жил или живет?
Гарри вздохнул, проклиная себя за порыв. Врать ему не хотелось, а говорить правду он не собирался.
- Что ты молчишь? – спросила она через пять минут.
Он посмотрел на нее умоляюще, как бы говоря, что не хочет отвечать. Гермиона вздохнула и отвернулась, явно обидевшись. Над речкой опять повисло молчание. И вдруг их уединение было нарушено появлением патронуса – это была серебристая лань. "Снейп?" – изумился про себя Гарри и услышал его голос, несколько измененный:

- «Тебе повезло, Поттер, что дом был почти пустой. Убирайтесь отсюда немедленно. Особенно, если сюда переехали Дурсли. Или ты решил их подставить? Тогда зачем сдернул с места?»

Фигурка растаяла, и только теперь Гарри понял, что он не дышал все это время. Гермиона, наверное, тоже, так как громко выдохнула и спросила:
- Что это было? Это же чей-то патронус. Но почему он один? Где хозяин?
- Члены Ордена Феникса изобрели способ, позволяющий открепить от себя патронуса и передать послание. В чем его суть, я не знаю, но уже видел такое. Это было в начале шестого курса. Тогда Тонкс послала патронуса в школу, чтобы предупредить, что нашла меня, – ответил ей Гарри.
- А этого патронуса ты знаешь? Чей он? – спросила она и добавила задумчиво: – Я вроде слышала этот голос, но никак не вспомню, чей он, так как его исказили специально или из-за такого способа связи.
Гарри опять не знал, что говорить. В конце концов, он сказал правду:
- Я догадываюсь, чей это патронус, но, прошу, можно я не скажу тебе о своей догадке?
- Как знаешь, – сухо ответила Гермоина, снова обижаясь.
- Гермиона, – мягко отратился Гарри, - это не недоверие. Просто я не знаю, как все тебе рассказать. Кое-что я не готов говорить, кое-что мне не велели. Но, поверь, когда станет можно, ты первая узнаешь все. Мы же самые близкие друзья.
- Хорошо, – подумав, согласилась Гермиона. – Ты имеешь право на тайны, и я тебе доверяю.
"Интересно, – мелькнуло в голове у Гарри, – как бы ответила Джинни?" К его сожалению, он слишком мало знал о ней, чтобы ответить на этот вопрос. "Жаль, из таких мелочей складываются настоящие отношения. Мне бы хотелось знать о Джинни все. Однако сейчас было не место и не время думать об этом, поэтому он улыбнулся подруге и поблагодарил:
- Спасибо. И еще, давай не будем рассказывать Рону о дневнике и патронусе. Он бывает очень приставучим. Мне не хотелось бы с ним ссориться.
Гермиона кивнула утвердительно, и они снова замолчали на какое-то время.
- Нам не стоит тут ночевать даже сегодня, – сказал Гарри, разрывая молчание. – Но куда ехать отсюда, я не знаю. Скажу сразу, что в Нору не поеду.
Гермиона осуждающе покачала головой, понимая мотивы такого решения и не одобряя их, но не стала поучать, а предложила:
- Мы можем переместиться ко мне. Вряд ли Пожиратели смерти знают мой адрес.
-Как отнесутся твои родители к тому, что ты привезешь "парня"? – усмехнулся Гарри.
- Даже если бы они были дома, то ничего бы не сказали. Но я отправила их в Штаты, изменив память. Теперь они думают, что у них нет дочери. Если я выживу в этой войне, я изменю память обратно. Если нет, пусть они не страдают из-за моей смерти, – чуть дрогнувшим голосом ответила Гермиона.
Гарри долго изучающе смотрел на подругу, а затем потрясенно произнес:
- Смотрю, ты подготовилась к войне.
- А как же! Я же твердо решила везде следовать за тобой, – пояснила она.
- Спасибо тебе, – поблагодарил он ее, порывисто обнимая. – Ты настоящий друг с большой буквы.
- Зачем такое декларировать? Это и так понятно, – смутилась Гермиона. И чтобы замять смущение, поинтересовалась: – Так мы поедем ко мне?
- Обязательно, – согласился Гарри. – Только я скажу тете, что уезжаю. Она была ко мне добра этим летом, да и вообще, плохо-хорошо, но воспитывала меня все годы, поэтому я не могу сбежать, не простившись, хотя, может, ей этого и не надо.
- Ты правильно делаешь, – одобрила подруга, похлопав его по плечу.
Больше не разговаривая, они медленно двинулись к дому. Там тетя Петунья еще раз удивила Гарри. Когда он сказал, что уезжает немедленно, она настояла, чтобы они пообедали, затем вышла на крылечко, проводить, и, прежде чем они аппарировали, взволнованно попросила:
- Береги себя, Гарри!
Эта фраза, произнесенная по-настоящему взволнованным голосом близкого человека, долго звучала в ушах Гарри, удивляя и согревая его. Похоже, она тоже носила маску, как Снейп, все эти годы, а теперь, перед лицом настоящей беды и разлуки, ее скинула
«Умею ли я вообще разбираться в людях?» – спросил себя Гарри, но у него не нашлось ответа на этот вопрос. Одно приходило ему в голову, что в дальнейшем не стоит делать поспешных выводов о людях. Лучше семь раз отмерить, чем один отрезать.


Глава 2. В гостях у подруги


Дом Гермионы почти не отличался от дома Дурслей, в котором Гарри прожил всю свою сознательную жизнь. Пожалуй, единственным его отличием было то, что в нем не так давно делали ремонт, да и все комнаты были очень уютными и какими-то теплыми, что ли.
- Какие планы на ближайшие дни у тебя? – поинтересовалась Гермиона.
- Мне нужны деньги, новые вещи и палатка, чтобы потом в ней жить, поэтому собираюсь в Косой переулок, – подробно ответил Гарри.
Гермиона нахмурилась и с обидой в голосе спросила:
- Будешь изображать бомжа, когда у меня и у Рона есть дома?
- В Норе я жить не хочу: там слишком много народа и ненужной мне опеки. К тому же, там Джинни. Я же решил с ней расстаться на время войны. Быть рядом – это слишком: я не железный, и мне больно, – вздохнул он.
- Не понимаю, зачем ты решил расстаться с Джинни, но не стану тебя отговаривать. Но мой-то дом чем тебя не устраивает?
- Это неудобно. Что скажут соседи? Ты же незамужняя девушка. Да и Рон меня убьет.
Гермиона рассмеялась.
- Тоже мне поборник морали выискался, – произнесла она, еле-еле справившись со смехом. – А насчет Рона я вообще не поняла. Он-то тут при чем?
- Мне показалось, что ты ему нравишься, да и сама к нему неровно дышишь. Вы почти сложившаяся пара, – пояснил Гарри.
Гермиона снова засмеялась. Прошло не менее пяти минут, прежде чем она успокоилась. Гарри все это время взирал на нее удивленно, не понимая, что это с ней. Наконец она проговорила:
- Ты, оказывается, фантазер, Гарри. Ты видишь то, чего нет. Вы оба мне – и Рон, и ты, – как два брата. Ты, правда, более разумный, а он… Впрочем, не буду развивать эту тему – еще обидишься за друга. Да мне в голову не приходило в него влюбляться.
Гарри воззрился на нее потрясенно.
- Но как же? Когда Рон встречался с Лавандой, ты его явно ревновала, а он все время озирался на тебя – как ты реагируешь, с кем ходишь, что делаешь... Если это не признаки взаимной симпатии, то я вообще ничего не понимаю в жизни.
Гермиона несколько мгновений смотрела на него тоже с потрясением, будто не верила в его наблюдательность и выдвинутую им версию событий, а потом серьезно произнесла:
- Не знаю насчет Рона. Чего не бывает на свете?.. Может, я ему и нравлюсь. То, как он реагировал на Крама, было похоже на ревность. Хотя я считала, что он просто записал меня в сестры и реагирует на Виктора так же, как на кавалеров Джинни – все не слишком хороши для нее. Рон даже тебя еле терпит в этом качестве. Но вот насчет Лаванды ты точно ошибаешься. Я к ней не ревновала. Я хотя и считаю Рона малограмотным и отсталым, но все же ему не подходит эта крашеная кукла, у которой мозгов меньше, чем у курицы, поэтому и рычала на него, так сказать, по-сестрински.
- Понятно, – протянул Гарри. – Но я все же считаю, что Рон в тебя влюблен. Поэтому не хочу ссориться с ним из-за тебя. К тому же, мое проживание может быть небезопасным для твоего дома. Все-таки я очень популярен среди Пожирателей смерти.
- Ладно. Купим мы тебе палатку, – согласилась Гермиона, осуждающе качая головой. – Вот прямо завтра и поедем. А сейчас ты тут сиди, а я схожу в парикмахерскую.
- Зачем? – изумился он такому переходу.
- За волосами. Ты же собирался сменить внешность, – насмешливо ответила она, постучав себя по голове, намекая на его тупоголовость, и ушла.
Гарри же пошел на кухню, собираясь приготовить ужин. Он считал, что должен чем-то отплатить за то, что она его приютила. Чем хороша была его жизнь у Дурслей, так это тем, что он научился почти всем домашним делам, а готовить ему, в отличие от варки зелий, даже нравилось. Он никогда не следовал рецептам полностью, радуясь удачным вариантам. Естественно, ему частенько доставалось от родственников за неудачные эксперименты, но зато он научился хорошо готовить.

~~~~~~~

В холодильнике Гермионы все продукты выглядели старыми. Зелень немного пожелтела. Овощи (пара морковин, четверть кочана капусты, небольшая луковица) были подсохшими и скукоженными. Кусок говядины обветрился. Из всего этого можно было приготовить только что-то тушеное, чем Гарри и занялся. Вскоре по дому распространились вполне приятные ароматы. На гарнир он решил отварить картофель – все, что нашел.
- Как вкусно пахнет, – воскликнула Гермиона, вернувшись. – А я притащила пиццу, так как не умею готовить. С тех пор, как уехала мама, я в холодильник не заглядывала.
- Я это заметил. Там чуть все не испортилось, – ухмыльнулся Гарри, довольный ее похвалой. – Пиццу мы можем съесть и завтра, так как она замороженная.
Гермиона с некоторым удивлением наблюдала, как он расставляет тарелки и накладывает им еду. Почему-то она считала, что Гарри ничего не умеет, скорей всего, судила по себе.
Утомленные за день разговорами, они молчали. После еды девушка помыла посуду. Утром Гермионе пришлось долго расталкивать своего гостя. Сказывалось то, что Гарри почти целый месяц спал до полудня – отвык вставать рано.
- Раз мы собрались в Косой переулок, надо сделать там как можно больше, – сказала Гермиона, оправдывая свою настырность.
- Ты родилась командиром. Не повезет твоему мужу – станет подкаблучником, – недовольный тем, что его разбудили так рано, проворчал Гарри.
- Ты просто обленился, – хихикнула девушка.
Так как спорить с ней было бесполезно, то Гарри стал подниматься.
- В кого мы превратимся? – спросил он после завтрака. – Ты же принесла волосы?
- Откуда я знаю, – пожала Гермиона плечами. – Я же подбирала, а не срезала.
- Фу, какая гадость, – передернулся Гарри, представляя, как она роется в мусоре.
- Что поделаешь, – вздохнула она. – Одно могу гарантировать: мы не поменяем пола.
Гермиона открыла колбу с основой оборотного зелья, разлила ее по стаканам и добавила волосы. Жидкость вспенилась и стала из нежно-желтой грязно-зеленой. На вкус она была такой же отвратительной, как и на вид, и даже хуже.
Трансформация тоже была не из приятных явлений. Когда все закончилось, Гарри подошел к зеркалу. Он стал пожилым господином с пивным брюшком и приличной залысиной. Гермиона же превратилась в маленькую девочку, лет десяти-одиннадцати, щуплую и непропорциональную.
- Если что, то мы скажем, что ты собираешься в школу, – хихикнул Гарри.
- По крайней мере, я не старушка. Не хочу стариться даже от зелья, – сварливо пробурчала Гермиона, впервые высказывая недовольство.
«Все-таки девушки более требовательно относятся к своей внешности. И она не исключение», – подумал Гарри, удивляясь ее реакции.
- Я нас аппарирую, – предложил он вслух.

~~~~~~~

Хотя до начала занятий было еще больше месяца, и пока никто не мог сказать точно, откроется ли Хогвартс, в Косом переулке было много народа с детьми, которые закупали школьные принадлежности. Так что на новую пару, состоящую из джентльмена с ребенком, никто не обращал внимания. Тем более Гарри и Гермиона подогнали черные мантии по фигурам и выглядели магами.
Первым делом они отправились в «Гринготтс». Гарри немного волновался, называя номер своего сейфа – вдруг гоблины спросят, почему за деньгами пришел не сам Гарри Поттер. Но те оказались нелюбопытными. Для них главным было то, что ключ, поданный Гарри, предназначался именно для сейфа, номер которого он назвал.
Ходить по магазинам с Гермионой оказалось сущим наказанием. Она придиралась ко всему: к качеству ингредиентов, к фасону и цвету одежды. На покупку палатки они затратили больше получаса – та была устаревшей, эта маленькой, у той плохо горел камин и не было очага для варки зелий, а следующая уж слишком огромная...
- Да это просто издевательство! – шипела ему на ухо подруга. – Тебе подсовывают разный хлам, а ты и рад.
Дело в том, что все переговоры, из-за особенностей их внешнего вида, вел Гарри. Именно он озвучивал ее претензии, а потом расплачивался. Продавцы были явно не в восторге от такого требовательного покупателя, а Гарри зверел от ее капризов. «Если Джинни тоже так ведет себя в магазинах, – подумал он, – то я, пожалуй, никогда не женюсь на ней».
В конце концов, они купили двухкомнатную палатку, в которой была кухня с очагом и плитой, в гостиной располагался большой камин, кровати в спальнях оказались широкими и удобными, а набору посуды могла позавидовать тетя Петунья – практичный и красивый.
Гермиона настояла, чтобы Гарри приобрел куртку и теплую пижаму. Сама она тоже купила почти такую же пижаму, только более веселой расцветки, так как всерьез собиралась жить с ним в палатке. Гарри не стал ее отговаривать.
Наконец с покупками в Косом переулке было покончено. Но им предстоял еще один поход в магазин за продуктами – в доме Гермионы практически нечего было. Так как они не хотели часто мелькать на улице в ближайшие дни (вплоть до свадьбы Билла назначенной на первое воскресенье августа), то решили запастись продуктами впрок.
Гарри ожидал и тут такого же представления, но Гермиона все отдала ему на откуп. Он даже немного растерялся – готовить-то Гарри готовил, а вот покупать продукты ему не приходилось. Впрочем, он быстро сориентировался.

~~~~~~~

Когда они подошли к дому, то на крыльце лежал «Ежедневный пророк». Почти всю первую полосу занимал чей-то портрет. Это был мужчина лет пятидесяти приятной наружности, с правильными чертами лица, коротко стриженными каштановыми волосами. Над портретом был заголовок:

«Поздравим нового Министра магии с вступлением в должность».

- Долго же они его выбирали. Скримжера сняли почти сразу после смерти Дамблдора. С тех пор на эту тему в газете не было ни звука, – прокомментировала Гермиона.
Она долго рассматривала фото, на котором новый Министр сдержанно улыбался.
- Производит неплохое впечатление: умен, сдержан, немного холодноват. Но ему и не надо быть добрым. По крайней мере, не выглядит идиотом, как два предыдущих. Почитаем, кто это. Я его не знаю. А ты? – спросила Гермиона.
- Впервые вижу эту рожу, – признался Гарри и добавил: – Читай вслух, я не слишком люблю газеты, чтобы делать это самому.
- Я уже говорила, что ты обленился, – фыркнула Гермиона, однако взяла газету и послушно приступила к чтению:

«Как известно нашим читателям, прошлый Министр магии Руфус Скримжер пробыл на этом посту менее года. Его уличили в пособничестве Сами знаете кому. Поэтому к выбору нового кандидата Везенгамот, чей состав тоже значительно поменялся, подходил с особой тщательностью. Возможно, они и перемудрили.
Дело в том, что имя Амикуса Керроу мы все видели в газетах пятнадцатилетней давности, когда шли процессы по делам Пожирателей смерти. Тогда Амикуса и его сестру Алекто обвиняли в причастности к ним. Но Керроу были полностью оправданы, так как утверждали, что находились под «Империо». За них заручился тогдашний Председатель комиссии по экспериментальным чарам Марк Маберли, очень уважаемый маг, никогда не замеченный ни в чем предосудительном. Так что выбор за вами, верить или не верить».

- Я слышал эти имена от Дамблдора на башне. Эта парочка там присутствовала, – сказал Гарри, когда Гемиона закончила чтение. – Просто я Амикуса не запомнил, вот и не узнал по фото.
- Тогда это очень плохо, – заволновалась она. – Теперь Пожиратели смерти добрались до самого верха. Думаю, не за горами неприятности. Назначат своего директора Хогвартса, тебя объявят в розыск, как соучастника убийства директора, станут преследовать членов Ордена Феникса. Кошмарная, короче, ситуация. Пожалуй, ты был прав, купив палатку.
- Ничего себе ты картинку нарисовала. Проще сбежать из Англии, – невесело ухмыльнулся Гарри. – Жаль, я не могу – надо искать крестражи.

~~~~~~~

Несмотря на мрачные прогнозы Гермионы, в последующие дни ничего не случалось. «Ежедневный пророк» вновь пестрел ничего незначащими статьями. Возможно, им просто заткнули рот или новый Министр пока праздновал свое назначение.
Жить с Гермионой было гораздо веселей и приятней, чем с Дурслями, хотя она упорно не давала Гарри спать долго, считая такое времяпрепровождение праздным. Впрочем, он быстро вошел в ритм – ведь что ни говори, а кроме этого лета, Гарри всегда вставал рано: Дурсли его поднимали в семь, чтобы он успел приготовить завтрак, а в Хогвартсе подъем был в восемь.
Ранние вставания компенсировались тем, что в доме Гермионы можно было колдовать безнаказанно – она уже почти год была совершеннолетней по магическим законам. А так как в Министерстве магии фиксировали, не кто конкретно колдует, а место, где производилось колдовство, Гарри беспрепятственно мог пользоваться палочкой тоже.
День их был расписан по минутам. Дотошная Гермиона жила по расписанию и летом. Она учила разные заклинания, варила зелья и тренировалась в трансфигурации. Разумеется, подруга заставляла Гарри тоже заниматься.
Гарри ворчал, скорее, по привычке, уже давно поняв, что новые знания нужны не столько преподавателям, а ему самому. К тому же, ему не хотелось во всем полагаться только на девушку – мало ли что случится, Гермионы может и не быть рядом. И хорош же он будет, если не сумеет прикрыть палатку чарами самостоятельно или сварить мазь от мозолей.
День рождения Гарри они решили праздновать так, как он привык – в полночь. Поэтому накануне тридцать первого Гарри долго занимался готовкой. Если и был у всезнающей Гермионы пробел в образовании, то он заключался именно в этом – она не умела готовить. Единственный раз, когда девушка пыталась приготовить что-то серьезное, кроме яичницы и макарон, им пришлось долго отмывать пригоревшую посуду.
- Не понимаю, – сказал потом Гарри. – Ты так талантлива в зельях. Ну, если ты не умеешь импровизировать, есть же поваренные книги. Там тоже рецепты.
- Сравниваешь, – хмыкнула Гермиона и насмешливо процитировала: – Говядину порубите, поджарьте до золотистой корочки, залейте водой и тушите до готовности. Вопросы: как резать, как жарить, сколько тушить и надо ли при этом помешивать?
- Запущенный случай, – покачал он головой, усмехаясь.
Так что готовил в доме Гермионы только Гарри, в том числе, и к своему дню рождения. Правда, в обычные дни утром они ели яичницу или бутерброды, в обед – либо суп, либо второе, а вечером снова ограничивались бутербродами. Иногда они еще и пиццу приманивали.
Фактически Гарри готовил три или четыре раза за все это время. Но перед праздником он вознамерился сделать настоящий стол – с фаршированной индейкой, с именинным тортом и с шоколадным пудингом. Так что пришлось повозиться.

~~~~~~~

В половине одиннадцатого, когда они начали накрывать праздничный стол, в дверь неожиданно позвонили.
- Кто это может быть? – в страхе произнесла Гермиона, выхватывая палочку.
По идее, этот вопрос должен был принадлежать Гарри. Ведь это был дом девушки, и ей лучше было знать соседей. Но именно потому, что задала его Гермиона, он тоже напрягся. Однако, рассудив здраво, Гарри сказал волне спокойно:
- Не думаю, что это Пожиратели смерти. Они не стали бы звонится. К тому же, мы накладывали защитные чары от врагов. Но все равно, открывай осторожно, даже спросив, кто там. Я же спрячусь под мантию-невидимку.
Гермиона только молча кивнула и пошла к двери.
- Кто там? – спросила она дрожащим голосом.
- Это Тонкс, – послышалось из-за двери. – Мне дал твой адрес Рон Уизли. Открой, пожалуйста. Кое-что случилось. Не хочу говорить через двери.
Гермиона молча посмотрела на Гарри. Тот прошептал еле слышно:
- Спроси ее о чем-нибудь, что знает только она.
- Хорошо, – прошептала в ответ Гермиона и произнесла громче в расчете на незваную гостью: – Что ты роняла в прихожей дома Блэка?
- Подставку для зонтиков в виде лапы тролля, – откликнулась Тонкс.
Гермиона снова поглядела на Гарри.
- Открывай, – шепнул он и спрятался под мантию.
Гермиона открыла, выставив перед собой палочку. За дверью стояла не только Тонкс, волосы которой были по-прежнему мышиного цвета, но и Грюм. Его волшебный глаз тут же зашарил по углам. Однако Гарри он не увидел, так как тот применил еще и специальное заклинание от такого глаза.
- Почему ты не предупредила, что не одна? – нахмурилась Гермиона.
- Грейнджер, это очень правильно, что ты так бдительна, но у нас совсем нет времени, – ответил за Тонкс Грюм.
- Когда я вас впервые увидела? – задала контрольный вопрос Гермиона, проигнорировав его слова.
- После четвертого курса, в штабе Ордена Феникса. Я пришел на собрание и был в зеленом цилиндре, – ответил старый аврор и спросил с раздражением: – Теперь мы можем войти?
- Теперь можете, – спокойно ответила хозяйка и опустила палочку.
Гости вошли в прихожую, закрыв за собой дверь.
- Гермиона, – начала Тонкс, – ты случайно не знаешь где Гарри? Мы сегодня все сбились с ног, его разыскивая. Дом его родственников пустует: нет ни его, ни Дурслей. В Норе он тоже не появлялся. Мы боимся, не сунулся ли он в дом Блэков, где живет Беллатриса Лестрейндж.
Гарри чуть не вскрикнул, осознав, как ошибался насчет безопасности дома Блэков. Гермиона же, вместо ответа на заданный вопрос, выслушала всю взволнованную тираду Тонкс, а потом попросила:
- Выполни сначала мою просьбу, Тонкс: измени свою внешность.
- Можно подумать, не я, а ты последнее время общаешься с Аластором, – хмыкнула та.
- Я жду, – спокойно заметила Гермиона. – И не говори, что у тебя проблемы. Если метаморф врожденный, он не может разучиться полностью. Сосредоточься.
Тонкс снова фыркнула, и ее нос стал поросячьим. Увидев это, Гарри решил, что достаточно проверок и скинул мантию-невидимку. Эффект был классным: вздрогнул даже Грюм.
- Как ты спрятался? – потрясенно спросил он. – У меня же специальный глаз.
- Я нашел заклинания против такого глаза, когда узнал, что он видит сквозь мантию-невидимку, – ответил Гарри, довольный произведенным эффектом, и задал вопрос: – А зачем вы меня искали?
- В полночь исчезнет защита с дома Дурслей. Или ты забыл? – эмоционально проговорила Тонкс и продолжила в том же тоне: – Мы хотели тебя обеспечить охраной. Арабела Фигг сказала, что видела уже подозрительных личностей около дома Дурслей, но она проворонила тот момент, когда ты уехал. И кстати, где твои родственники?
- Они в надежном месте. Не думаю, что их найдут там, – уклонился от прямого ответа Гарри.
- Хорошо то, что хорошо кончается, – вздохнул Грюм. – Собирайся! Мы переправим тебя в Нору, как планировали.
Слова Грюма, сказанные непререкаемым тоном, можно сказать, взбесили Гарри. «Они что, собираются держать меня за младенца?» – сердито подумал о , однако, сдержав свой гнев, парировал очень спокойно:
- Я не поеду в Нору, мне и тут хорошо. Я почти уже совершеннолетний и волен сам решать, куда и когда мне ехать.
Оба аврора воззрились на него изумленно и с раздражением.
- Поттер, ты вообще соображаешь, как ты рискуешь? – сердито осведомился Грюм.
- Вполне, – ответил ему Гарри. – Я прожил тут уже неделю, проживу и еще пару дней. И постарайтесь понять и передать остальным: я уже вырос. Я буду полагаться только на себя. Впрочем, я и раньше так поступал, и меня это спасало. Вам же будет меньше работы.
- Ты… – закричала Тонкс и задохнулась от возмущения.
Она снова раскрыла рот, желая продолжить тираду, и Гарри уже собрался ей отвечать также с гневом, но их намечающуюся перепалку прервал Грюм, сказав:
- Поттер прав, Тонкс, он совершеннолетний. Пусть поступает, как знает. Я не собираюсь его пасти и подтирать ему сопли.
- А ты, – повернулся он к Гарри, – не снижай бдительность. И ты, Грейнджер, тоже.
Затем Грюм развернулся и двинулся к выходу, клацая протезом. Тонкс гневно сверкнула глазами на подростков, но пошла следом. Когда за незваными гостями закрылась дверь, Гарри сказал с облегчением:
- Грюм все-таки не Дамблдор. Тот бы настаивал.
У Гермионы были сомнения, правильно ли они поступили, но она решила уступить Гарри право решать.
- Если не настоять на своем сейчас, можно навечно остаться младенцем, – пояснил Гарри, будто узнал из ее головы о возникших сомнениях. – Ну что, пошли праздновать, Гермиона?
- Пошли, – откликнулась она, улыбаясь.


Глава 3. Разговор с Люпином


К моменту отъезда в Нору запасов различных зелий и мазей хватило бы на маленький госпиталь. Складывая все это хозяйство в рюкзак Гарри, Гермиона сказала:
- Запасов мало не бывает. Я вообще хочу быть колдомедиком, а может, стану зельеваром. Вот кончится война, и пойду в академию.
- Мама писала в дневнике так же: «Вот кончится война, и я вернусь в академию», – почти дословно процитировал Гарри. – Только она не колебалась в выборе. Мама училась на колдомедика, потом взяла академический отпуск из-за беременности и пророчества.
- Просто я хочу не только лечить, но и заниматься исследованиями. А у колдомедика все время посвящено пациентам. Знаю не понаслышке, - пояснила Гермиона.
- Еще бы, у тебя же родители стоматологи.
Хотя вещей в рюкзаке теперь было намного больше, он не стал ни объемней, ни тяжелей. Прежде чем отправиться к Уизли, Гарри наложил на дневник мамы различные заклинания – теперь его нельзя было не только открыть постороннему, но и увидеть.
Сделал он это потому, что у Гермионы не было привычки лазать по чужим вещам, а у Рона такой грешок имелся. Не то чтобы Гарри не доверял другу, но дневник мамы был настолько личным, что он не собирался его никому показывать.
Они заранее решили ехать в Нору накануне дня свадьбы, так как церемония была назначена на первую половину дня. Поэтому появились около ее двери ранним утром в субботу, когда на небе едва взошло солнце. Первое впечатление было, что в доме все еще спали, но когда они постучались, то их мгновенно спросил из-за двери голос миссис Уизли:
- Кто там?
- Это мы, Гермиона и Гарри, – откликнулась девушка.
Дверь тут же широко распахнулась, и Гарри оказался в жарких объятиях женщины.
- Где ты его нашла? – спросила миссис Уизли Гермиону, не размыкая объятий.
- Разве вам не сказали? – удивилась та.
- Тонкс только сказала, что Гарри в надежном месте. При этом она почему-то смотрела на меня жалостливо. Впрочем, у нее теперь часто такое выражение, будто она собирается плакать. Бедная девочка...
При последних словах, миссис Уизли все-таки выпустила Гарри из объятий, чтобы утереть непрошенные слезы. Он на всякий случай отошел в сторонку, чтобы снова не оказаться прижатым к пышной груди женщины – его это смущало, так как он был уже не маленький.
- Гарри жил у меня последние две недели, – пояснила Гермиона. – Думаю, что Тонкс решила, раз я пригласила его, а он согласился, то тут что-то не чисто – обычное заблуждение обывателей. Мы с Гарри друзья и ничего больше. Надеюсь, вы, миссис Уизли, в это верите.
- Конечно, верю, деточка, – улыбнулась Молли. – Я уже однажды поверила статье Скиттер, а не тому, что знала сама в отношении тебя. Второй раз на эти же грабли я не наступлю. Я знаю, что ты, Гермиона, подруга Гарри, а любит он мою Джинни.
Хотя в словах миссис Уизли была истинная правда, но Гарри они почем-то покоробили – он не хотел, чтобы кто-то декларировал его чувства.
- Ой, что это мы стоим на пороге? – спохватилась хозяйка. – Пойдемте в кухню. Вы наверное еще не завтракали. Да и вообще, двое детей в пустом доме, без родителей... Оголодали наверняка.
И хотя это было совсем не так, они вовсе не голодали и даже успели позавтракать, но Гарри и Гермиона дружно кивнули, решив не лишать ее удовольствия накормить их. К тому же, миссис Уизли готовила бесподобно, и отказаться было трудно.

~~~~~~~

Не успели они усесться за стол, как в дверь снова постучали, и миссис Уизли пошла открывать. Вернулась она с Ремусом Люпином. Выглядел оборотень не очень: недельная щетина, лицо расцарапано, одежда совсем обтрепанная.
- Еще один пропащий нашелся, – прокомментировала миссис Уизли его появление и спросила у Люпина: – Ну и где ты был? Почему в таком виде?
- Я был на задании, Аластор знает, а вид – так получилось, – устало проговорил Ремус. – Молли, могу я помыться у вас? – тут он увидел Гарри и улыбнулся ему. – У тебя все в порядке?
- Все нормально, профессор, – сказал Гарри, тоже улыбаясь.
Ему было приятно видеть этого человека живым и здоровым: Люпин был не только другом отца, но и его другом тоже.
- Послушай, Гарри, пора завязывать с таким обращением. Я давно не твой педагог, ты теперь совершеннолетний. Мы равны. Называй меня по имени. Ладно? – попросил Люпин.
- Спасибо, Ремус. Я с удовольствием буду звать тебя по имени.
После прочтения дневника мамы Гарри особенно хотелось делать оборотню только приятное. Он был огорчен, узнав, что когда-то Сириус всерьез подозревал его в предательстве, хотя должен был верить безоговорочно, как в себя. Теперь он мог понять, почему и Люпин, в свою очередь, так поверил в предательство Сириуса – это был рикошет, мол: «У самого рыльце в пушку было, вот меня и подозревал».
Ремус вернулся в пижаме и халате Артура и накинулся на еду так, будто все время голодал. Впрочем, потому как он осунулся, похоже, так и было. Гарри смотрел на него и думал, что мужчина, наверное, опять живет среди оборотней, поэтому у него такой вид и голод. Однако спрашивать об этом не хотел – все равно Рем не скажет, ссылаясь на секреты Ордена Феникса.
- К нам Тонкс заходила, – сказала миссис Уизли, пристально вглядываясь в лицо Люпина, ища реакции на свои слова, но ее не было. Поэтому она попробовала иначе: – У девочки такой несчастный вид. Мне казалось, что мы обо всем договорились, Ремус.
Люпин на миг оторвался от еды, удивленно посмотрел на нее и спросил:
- Договорились? О чем? Я с вами или вы с Тонкс?
- С тобой, Ремус, с тобой, – рассердилась миссис Уизли. – И перестань мне «выкать»! Я не настолько старше тебя, чтобы обращаться со мной, как со старухой.
- Это уважение, – продолжая есть, парировал Люпин и перешел на «ты»: – Так о чем мы с тобой договорились, Молли?
Миссис Уизли гневно сверкнула глазами. Гарри даже испугался, что она заорет. То, что орать она умеет и любит, он знал. Его иногда пугали эти ее крики, хотя они и не были направлены на него. Сейчас почему-то в его голову пришла мысль, будет ли Джинни когда-нибудь орать так же, как мать, и его покоробило. Однако развить мысль он не успел, так как повышенный голос миссис Уизли прервал размышления.
- Не делай из себя дурачка! – выкрикнула она, но тут же сбавила голос почти до шепота, видимо, не желая будить домочадцев. – Мы с тобой говорили, и мне показалось, что ты согласился, что жизнь дается нам однажды. Нельзя прожить ее, спрятав голову в песок, как страус. Ты должен позволить себе жить нормально.
- Я не прячу голову в песок, – обиделся Ремус. – Я активно работаю на Орден, занимаюсь тем, чем могу заниматься только я. И тебе это, Молли, известно.
- Я не о делах, – сердито зашептала женщина, старательно сдерживая крик. – Я о жизни. Тонкс такая хорошая девочка. Она тебя так любит. А ты никак не можешь позволить себе любить ее. Сначала ты упивался смертью Сириуса. Затем работал на износ. Потом страдал из-за смерти Дамблдора. Теперь снова работа... Так нельзя, Ремус. На войне тоже можно любить и быть любимым. Вот, к примеру, Гарри. Если бы его родители ждали окончания войны, он бы не родился вообще.
- Если бы они ждали, может, они были бы живы, – парировал Гарри, встревая в разговор.
- Я так не считаю, – возразила Молли. – Кстати, о твоем поступке, Гарри. что ты решил на время расстаться с Джинни, мы поговорим особо, но уже сейчас скажу: это неправильно. Вы должны встречаться, любить друг друга, родить ребенка... Короче, жить полноценной жизнью. Если даже вы погибнете, то останется ваш ребенок, а так ничего.
- Лучше ничего, чем сирота! – рассердился Гарри, вскакивая из-за стола.
Ему вовсе не нравилось, что женщина вмешивается в его отношения с Джинни, пусть и имеет какое-то право, так как является ее матерью.
- Молли, оставь в покое хотя бы молодое поколение. Ты же сама была молода. Разве ты делала все то, что тебе велели родители? Все знают, что это далеко не так. Гарри и Джинни тоже в состоянии разобраться сами, – вступился за парня Люпин. Он повернулся к Гарри и предложил: – Пойдем, погуляем на улице, а Молли подумает, стоит ли ей изображать из себя сваху.
- Пойдем, – согласился Гарри.
В нем кипел гнев на миссис Уизли, и он не хотел портить с ней отношения, ругаясь.

~~~~~~~

Гарри почти не узнавал сада семьи Уизли. Если раньше это была заросшая территория, покрытая чертополохом и дудником, то теперь это была образцовая площадка, как для гольфа, покрытая густой зеленой травой, на которой уже были поставлены столики для гостей и арка для обряда венчания.
Они с Люпином медленно шли по этому идеальному газону, которому бы позавидовала тетя Петунья, и молчали. У Гарри было масса вопросов к этому человеку, но жизнь научила его ничего не спрашивать: взрослые люди не слишком-то горели желанием отвечать ему, поэтому, зачем сотрясать воздух впустую.
- Никогда не умел дать отпор, особенно женщинам, но Молли меня утомляет, – прервал молчание Люпин. – Я уже жалею, что поддался соблазну увидеться с тобою и приехал на эту свадьбу. Но это единственный повод, чтобы это сделать. Потом, боюсь, долго не будет такой возможности.
- Ты ведь сейчас с оборотнями, как тогда, после школы? Снова приказ Дамблдора, даже после смерти? – вопросы вырвались у Гарри, помимо воли.
Люпин удивленно воззрился на него и спросил:
- Откуда ты знаешь? Это он рассказал, да?
- Ремус, – усмехнулся Гарри, – разве директор был когда-нибудь с кем-то откровенен до конца, даже если это касалось его собеседника?
- Ты прав. Тогда откуда?
Гарри, как и в случае с Гермионой, решил рассказать о найденном дневнике матери, не вдаваясь в подробности.
- Я нашел дневник мамы. Она писала и о тебе тоже.
- Я не знал, что Лили вела дневник, – удивился Ремус. – Предполагаю, что она, вслед за моими друзьями, не доверяла мне тогда. Надеюсь, хотя бы сейчас не возникнет такой ситуации.
Он тяжело вздохнул и стал сразу же старее. Гарри положил руку на его плечо и сказал:
- Если тебя утешит, то моя мама всегда верила тебе. Она сожалела, что Сириус так не поступает и убедила моего отца не сомневаться в тебе. Мне тоже кажется это странным. Вот взять меня и Рона... Мне кажется я всегда буду доверять ему, как говорится, до последнего.
Люпин грустно улыбнулся.
- Надеюсь, Рон не окажется предателем, как наш Питер.
- Зачем ты сравниваешь? – рассердился Гарри.
- Но Питер был тоже нашим другом. напомнил Люпин, но видя раздражение во взгляде собеседника, вернулся в разговоре к Блэку. – Почему Сириус не верил мне?.. Думаю из-за того, что я только наполовину человек.
- В чем-то ты прав, – согласился Гарри, устанавливая поле от подслушивания. – Но, я думаю, он сердился на тебя из-за твоих недомолвок. Так бы поступил Рон. Мой крестный был похож на него этим. А ты мучился, но ничего сказать не мог, так как директор приказал тебе молчать. Я вот сейчас тоже многое не договариваю по его приказу, поэтому хорошо понимаю тебя.
- Спасибо, – искренне сказал Ремус.

~~~~~~~

Над столиком повисло молчание. В нем была печаль и отчаянье, которое выворачивало душу. Гарри был уверен, что они оба сейчас грустят о Сириусе. Чтобы разорвать эту тишину, он минут через пять попросил:
- Расскажи что-нибудь о своей жизни в лесу, что не касается дел Ордена.
Ремус долго теребил край мантии и молчал. Гарри уже подумал, что он ничего не скажет, но тот вздохнул и заговорил:
- В чем-то Сириус был прав. Я послушался зова, который Волдеморт использовал для оборотней, чтобы затуманить их разум и потом, в таком измененном состоянии, привлечь на свою сторону. Это странное чувство, сродни эйфории, но я сумел с ним справиться. На первой встрече я изображал из себя заторможенного, но был вполне вменяем. Нас раскидали по стаям, чтобы так сказать, перевоспитать. Ты не представляешь, что значит для оборотня, даже не врожденного, общаться с себе подобными. Очень скоро появляется чувство родства. Я не был исключением.
Ремус перевел дыхание.
- Я не знаю, как объяснить тебе, нормальному человеку, что такое стайное чувство. Это очень захватывающе. Жизнь в образе оборотня затягивает, как пристрастие к вину или табаку. К тому же, у меня появилась Мара. Сначала это была опека, дружеские отношения, затем любовь. До встречи с ней я даже не смел мечтать о чем-то подобном.
Разве я, оборотень, могу связать себя с обыкновенной женщиной? Что за семейная жизнь, если муж не может найти работу, так как раз в месяц выпадает из реальности почти на неделю. Да, теперь мне не обязательно запираться или убегать далеко в лес. После изобретения ликантропного зелья я не теряю разума, но все равно провожу полнолуние в образе зверя, а до него и после болею. К тому же, я не могу иметь детей.
- Прости что напоминаю, – сказал осторожно Гарри, – но мама писала, что у тебя был ребенок.
- Эх, Гарри, – вздохнул Ремус. – У меня был не ребенок, а волчонок. Да, он мог превращаться в человека при желании, но… это еще более неполноценный человек, чем я. А ты знаешь отношение магов к врожденным оборотням?
Не успел Гарри сказать «нет», как Люпин сам ответил на свой вопрос:
- Впрочем, откуда… Так вот, к врожденным оборотням отношение во сто крат хуже, чем к укушенным. Их сразу зачисляют в разряд магических существ. Но я все же рискнул и был счастлив, пусть и недолго.

~~~~~~~

Ремус замолчал и молчал так долго, что Гарри подумал, что больше ничего не услышит, но опять ошибся. Люпин продолжил рассказ:
- А сейчас, кажется, история повторяется. Я стал в стае вожаком. Одним условием для того, чтобы этого достичь, – это надо отбить доминантную самку (прости за такое сравнение с животными, но в этом много процентов истины). Конечно, у оборотней, так как это все-таки люди, большую роль играет не только сила, ловкость и ум претендента на место вожака, но и обыкновенная симпатия. Дора была мной очарована в первый же момент – мы встретились еще до моего появления в стае. Даже не зная, что я оборотень, она, как говорите вы, молодежь, "запала" на меня…
Ремус прервался и произнес глуше:
- Сейчас она, кажется, ждет волчонка. Ты меня, наверное, осуждаешь – пложу монстров…
- Ремус, – прервал Гарри, – не говори глупостей! Это не монстр, а просто человек со странностями, ну или магическое создание. В конце концов, маги тоже не совсем люди.
- Так считаешь только ты, – вздохнул собеседник.
- Наверное, есть и другие маги, которые поддерживают такую точку зрения, – уверенно сказал Гарри. – В их силах изменить отношение к разумным магическим созданиям.
- Но пока-то это не так, и мой волчонок будет изгоем… А тут еще Молли со своей идеей фикс поженить нас с Тонкс.
- Кстати, откуда взялась эта навязчивая идея? – поинтересовался Гарри.
Люпин смутился, но все-таки начал рассказывать, правда издалека:
- Я совершил непростительную вещь. Я знал, что Тонкс увлечена мной. Она даже выдвигала теорию, что оборотень и метаморф могут иметь нормальных детей, что у нас с ней скорее родится не оборотень, но я эту теорию не собирался проверять. Одно дело родить волчонка, жить в стае, отказавшись от благ цивилизации, другое дело жить среди людей такому, как я...
Он на миг прервался, подбирая слова, и Гарри хотел, было сказать, чтобы Ремус не мучил себя этим рассказом, но подумал, что ему хочется выговориться, поэтому слегка подтолкнул к продолжению:
- И что?.. Вряд ли вы оба рассказывали все это Молли.
Ремус шумно вздохнул и у него покраснели скулы:
- Думаю, Тонкс рассказала ей кое-что другое, а может, Молли и сама сделала выводы, – он опять вздохнул. – Понимаешь, Тонкс и Дора похожи не только сокращенным именем, но и внешне. Когда умер Сириус, – Ремус запнулся на имени друга и еще раз вздохнул, – я напился, а Тонкс... она меня пожалела. – Ты меня осуждаешь?
- За что? – вопросом на вопрос ответил Гарри. – За то, что ты человек, и тебе ничто человеческое не чуждо?
- Так то так, – в который раз вздохнул Ремус. – Но теперь ни Тонкс, ни Молли никак не успокоятся. Первая плачет или старается объясниться со мной, а вторая нас усиленно сводит. Я же не могу сознаться, что предпочел нормальной женщине врожденного оборотня.
- Ну и дурак, – сказал чуть сердито и раздраженно Гарри, затем добавил мягче: – Прости за грубость. Не объясняясь с Тонкс, ты даешь ей надежду. А так ты можешь спокойно сказать ей, что у тебя уже есть жена и скоро будет ребенок, что тот случай был минутной слабостью. И сразу говорю, не собираюсь выслушивать, что Дора – волчица, а ее ребенок – волчонок. Она, прежде всего, женщина.
- Удивляюсь, насколько ты взрослый, – потрясенно сказал Люпин, глядя на него во все глаза. – Мы в твоем возрасте был намного глупее.
- Вы в моем возрасте были все же счастливей меня. Мне пришлось повзрослеть. Так что это не моя заслуга, – смутился Гарри.
Следующий поступок мужчины заставил его смутиться еще сильнее, так как Ремус кинулся к нему, обнимая, и воскликнул:
- Спасибо тебе за совет, Гарри! Вот уж не думал, что получу его от тебя. Я приехал только повидаться, а получил намного больше.
Тут из дома вышла миссис Уизли и с возмущением крикнула:
- Ремус, ты спятил? Увел мальчика и пропали. Я волнуюсь, а вы тут шушукаетесь.
- Мы просто поговорили, Молли, так как давно не виделись и, возможно, не увидимся еще дольше. И потом, чего волноваться?.. На сад наложена куча защитных заклинаний. К тому же, мы уже закончили и идем, – спокойно парировал Люпин.
Миссис Уизли поджала в неудовольствие губы, но промолчала, понимая, что ей нечего возразить на эту тираду. Ремус усмехнулся своей маленькой победе, обнял Гарри за плечи и повел его в дом. Тот шел и думал, что за эти полчаса или час узнал об этом человеке гораздо больше, чем за все предыдущие годы знакомства.

@темы: гет разный