Жизнь - сквозь камешки вода
"Так выпали карты". главы 3, 4 и эпилог
Глава 3. Не пиши «The end»
Я не совсем справлялась с собственным решением полностью погрузиться в работу, забыв о прошлом. В Хогвартсе и его окрестностях это оказалось не под силу. Тем более я не могла работать двадцать четыре часа в сутки, у меня оставалась масса свободного времени, которое я проводила, гуляя одна или с Гарри. Мой друг — не помеха для всплывающих воспоминаний, скорее наоборот.
читать дальше7 лет назад, Последняя Битва
Нападение Пожирателей смерти на Хогсмид стало полной неожиданностью для обитателей Хогвартса. Волдеморт будто бы знал, что в этот день в деревне волшебников будет Гарри. Может, в рядах Ордена завелся предатель?.. Впрочем, некогда было размышлять на такие темы.
Я отчаянно отбивалась, краем глаза следя за полем битвы, в которое превратился Хогсмид. Неожиданно мой взгляд выхватил знакомую фигуру в черной мантии: Северус. Он сражался сразу с тремя противниками.
В какие-то доли секунды вынырнувший четвертый Пожиратель бросил в него темно-красный луч. Я закричала, увидев, как Северус падает на землю, и кинулась к нему, отчаянно надеясь успеть. Однако меня перехватил очередной противник, и мне пришлось вступить в схватку.
Недалеко от нас раздался звук взрыва, и Пожиратель, с которым я сражалась, отвлекся, что привело меня к победе над ним. Я наконец-то смогла посмотреть в сторону, где упал Северус, чтобы увидеть, как его и еще нескольких членов Ордена Феникса заваливает обломками рухнувшего здания.
— Скорее. Начинаем откапывать! — крикнул кто-то. — Может, там кто-то выжил!
Но тут раздался еще один взрыв, и в небо взметнулась мешанина из камней, обломков мебели и человеческих останков.
Я остолбенела, забыв о происходящем вокруг. В голове набатом билась лишь одна единственная мысль: «Он умер. Его больше нет». Перед глазами раз за разом мелькала картина падения Северуса, а в ушах гремел врыв, унесший его жизнь, не оставивший мне ни капли надежды. Боль, дикое опустошение, желание завыть — я бессильно рухнула на колени и опустила голову. В этот миг моя душа умерла.
Настоящее время
Мне до сих пор кажется, что на земле осталось лишь мое тело. Иногда я жалею, что выжила в тот день. Ведь я надолго выпала из реальности, оглушенная горем, а вокруг кипел страшный бой. Но мне было не суждено уйти вслед за любимым, и я живу — верней, делаю вид.
— Скоро ты покинешь это место, Гермиона, — как всегда видя меня насквозь, сказал Гарри. — Соберись! Еще одно усилие! И, возможно, вдали от Хогвартса тебе станет легче. Хочешь, поживи у нас. У Луны в последнее время участились стихийные выбросы магии, я боюсь отставлять ее одну надолго, но не могу отказаться от преподавания. Не хочу подводить МакГонагалл. Да и мне это по-настоящему нравится. Я чувствую себя на своем месте.
Это было хорошее предложение, и я обещала подумать. А пока... пока меня ждала встреча с еще одним человеком из прошлого, которого, если честно, я не переваривала. Драко Малфой — наш школьный враг, переметнувшийся на «светлую» сторону, но полностью так и не добившийся доверия.
Он преподавал в Хогвартсе зельеварение и встретил меня с присущим ему презрением и апломбом. Каждое его слово втаптывало меня в грязь. Я не могла относиться к нему не предвзято, поэтому оставила напоследок, надеясь хоть чуточку успокоиться. Но ни он сам, ни предмет, ни место класса — недалеко от бывших комнат Северуса — не способствовали этому. Однако надо — значит надо.
— Как тебе роль министерской шавки, Грейнджер? — «поприветствовал» меня Малфой. — Помнится, ты ненавидела Амбридж, а сейчас примерила на себя ее роль.
— Я работаю не за страх, а за совесть, — с некоторым пафосом ответила я. — И нечего сравнивать меня с этой жабой. Она преследовала свои цели, я же честно хочу выявить уровень преподавания в Хогвартсе и компетентность учителей.
— И готова закрыть глаза на личное отношение к преподавателю? — недоверчиво хмыкнул он.
— Разумеется, — надменно заверила я, хотя это было далеко до истины.
Он смерил меня хмурым взглядом и нехотя пропустил в свой класс.
***
Директор МакГонагалл, в отличие от покойного Дамблдора, старалась, как можно реже сталкивать враждующие факультеты, поэтому на сдвоенных занятиях по зельям слизеринцы занимались с хаффлпафцами или с рейвенкловцами, а не с гриффиндорцами.
На уроке шестого курса, к которому я пришла, были змейки и барсучата. Но это не добавило дисциплины в классе. Малфой, оказалось, совершенно не умел держать аудиторию. Ученики довольно громко переговаривались, задирали друг друга, занимались своими делами. Он же, делая замечания и снимая баллы, не добивался никакого эффекта. Возможно, сказывалось и мое присутствие.
Но, помнится, у Северуса таких проблем не наблюдалось, да и у нашего декана тоже. К ним на урок могли, пожалуй, придти полуголые вейлы или Волдеморт в розовой мантии, но это бы не вызвало ажиотажа. Ученики продолжали бы почти безмолвно трудиться, опасаясь профессорского негодования. Такую же дисциплину поддерживал на занятиях Гарри.
На мое тихое замечание по этому поводу Малфой возразил, что некоторая раскрепощенность позволяет ученикам лучше раскрываться, и он готов после перерыва доказать свою точку зрения, показав, каких успехов в зельеварении достигли шестикурсники.
Для демонстрации он выбрал сложное зелье. Меня повергли в шок этапы его приготовления. Я усомнилась, успеют ли ребята это сварить, получится ли оно правильно.
— Ты сможешь выбрать любого ученика в классе и проверить результат, продегустировав зелье, — предложил Малфой.
— Я похожа на психопатку, которая испытывает на себе сомнительные зелья? Решил избавиться от меня?.. Слишком примитивный способ изобрел, — возмутилась я.
— Грейнджер, не строй из себя некомпетентную идиотку. Из компонентов, необходимых в рецепте, даже Лонгботтом, непризнанный гений делать из любого зелья яд или взрывоопасную смесь, не смог бы сотворить ничего ужасного. Обещаю, я продегустирую вперед тебя, но ты не увидишь, сработало ли зелье. Оно воздействует лишь на выпившего.
Я едва не спросила, в чем заключается эффект, так как, признаться, до сегодняшнего дня не слышала о таком рецепте, а название зелья — «Миг вечности» — могло говорить о чем угодно, даже быть просто поэтическим. Но Малфой не заставил меня мучиться неведением:
— Ты же знаешь, что оно показывает небольшой фрагмент довольно близкого будущего, но вряд ли помнишь, что лишь в подсознании испытателя.
— Не говори прописных истин, Малфой. Разумеется, я в курсе всего этого, — надменно соврала я, не покраснев. — Но я все равно не хочу рисковать. Я не верю ни недоучкам-ученикам, ни тем более тебе!
— А говорила, что будешь непредвзятой.
— И сейчас это скажу. Но дисциплина на уроке — немаловажный признак профессионализма педагога.
— И все же знания, полученные и усвоенные учениками, важнее.
Я не стала спорить дальше. Малфой тоже отступил, но каждый из нас остался при своем мнении. И потом, я тоже помнила Лонгботтома. Вдруг и в этом классе найдется «мастер», который сможет сварить яд из неподходящих для этого ингредиентов?.. Как бы мне не было больно жить в одиночестве, я не собиралась травиться.
***
Процесс варки «Мига вечности» был довольно красочным. На поверхности вспыхивало красноватое мерцание, появлялись разноцветные полосы, и от него шел приятный запах, что редкость для зелий. Прочитав в перерыве о нем все, что нашла в школьной библиотеке, я могла со знанием дела следить за этапами приготовления. Я, словно Северус Снейп, ходила по классу от стола к столу и заглядывала в котлы. Да, Малфой, не врал, его ученики пока варили все идеально.
Настал «момент истины». Я оглядела ребят, выбирая «жертву». Это было сложно, так как я не хотела, чтобы в процессе приготовления участвовали слизеринцы. Но ученики в классе были перемешаны так, что таких столов не нашлось.
Наконец, я подошла к Алисе Леман и Эрику Голстейну. Девочка, слизеринка, носила незнакомую мне фамилию, которую я никогда не встречала среди списков Пожирателей смерти, а младший брат Энтони, довольно милый мальчик с Хаффлпаффа, показался мне отличной кандидатурой, так как Голстейны были потомственными зельеварами.
— Слабо, Грейнджер, повторить? — подначил меня Малфой, отпив глоток зелья из черпака.
— Дешевый трюк, — фыркнула я, не собираясь повторять его действия, но все же потянулась за другой порцией, которую мне протягивал Эрик.
— Смелее, — подбодрила смущенного вниманием хаффлпаффца Алиса и нечаянно подтолкнула его локоть.
Голстейн дернулся, и зелье из его черпака выплеснулось мне в лицо. Я машинально облизала губы и...
Я находилась в довольно уютной комнате, которую никогда не видела, сидела на ворсистом ковре и увлеченно следила за боем игрушечных троллей, которые были не больше моей ладони. Рядом с таким же энтузиазмом играл темноволосый мальчик лет трех.
— Ма, а папа писоединится к нам, когда закончит в лабатории? — спросил он, спустя мгновение.
— Ричард, старайся не коверкать слова, — строго проговорила я, затем смягчилась и добавила: — Не думаю, что папа присоединится. Ты же знаешь, как он ненавидит войну, даже если сражаются игрушки.
— Вот именно, — прозвучал голос, который я бы никогда не спутала ни с чьим другим.
В дверях стоял Северус, облаченный во все черное, хотя это была не мантия, а рубашка и брюки. Он старательно делал суровое лицо, но глаза светились незнакомым мне весельем, а весь его облик излучал умиротворение.
— И вообще, затворники, не пора ли выйти на улицу? — продолжил Северус.
— Сам-то хорош, — проворчала я, вскакивая и целуя его в щеку. — Провел все утро в подвале.
— Ну, организовать там лабораторию было твоей идеей, — напомнил он. — И, к тому же, я вышел и готов к замечательной прогулке в парке.
— Нежели мы идем на атакционы?! — воскликнул наш сын. — Ты не забыл?
— Как я мог забыть, маленькое чудовище? — притворно возмутился Северус, подхватил его на руки и закружил.
— Ну, как? — вернул меня в реальность голос Малфоя. — Что увидела, Грейнджер? Как тебе вручают второй орден Мерлина, или крестины дитя полоумной и очкарика?
— Ничего, — припечатала я. — Я ничего не видела, потому что зелье не вышло. Твои ученики не справились.
Да, это было довольно подло для бывшей гриффиндорки, но я не собиралась признавать успехи Малфоя на ниве преподавания. К тому же, разве могло быть такое будущее у меня? Северус погиб более шести лет назад, и я никогда не стану его женой, не рожу ему сына.
Но с другой стороны, зелье не могло ошибиться. Оно показывало не возможность, а истину. А то, что оно сварено верно, я не сомневалась — ведь проследила за всеми этапами приготовления. Поэтому в моей груди, помимо воли, проснулась надежда, что мой любимый жив, и мы еще будем счастливы вместе.
***
Окончание урока было испорчено. Леман и Голстейн, получив ноль за зелье, смотрели на меня обиженными глазами, а Малфой пытался воззвать к моей совести. Но я твердила, что он сам виноват, распустив дисциплину в классе, упадок которой привел к тому, что меня облили непонятным варевом.
— Я могла ошпариться и даже отравиться! Но ты предпочел просто взирать на это, — завершила я обвинения.
— Грейнджер, когда ты стала такой стервой? — с укором произнес он, оценивающе и даже одобряюще глядя на меня. — Я же пробовал зелье — оно работает! Но ты упорно притворяешься, что это не так. Ты нашла предлог, чтобы зарубить мою аттестацию?
Честно, я не собиралась этого делать, но и признаваться, что не стану, не хотела. Припомнив белобрысому гаду все его прошлые промахи, отвратительное отношение ко мне и Гарри, я мечтала как следует помучить его неведением и пребыванием в подвешенном состоянии.
Малфоя это не устраивало. Он ходил за мной, канючил и при этом умудрялся смешивать меня с грязью. В конце концов, меня это достало.
«Может, в самом деле, написать отрицательный отзыв о его работе?..» — промелькнуло в мой голове. Но тут я припомнила слухи, что он — крестник Северуса. Вдруг ему известно, где Снейп, конечно, если он выжил?
— Я могла бы передумать и аттестовать тебя, невзирая на очевидные промахи, но… — протянула я, собираясь шантажировать скользкого и изворотливого Малфоя. — Ты должен предоставить мне рекомендации своего мастера. Ты же учился у кого-то, прежде чем стать преподавателем Хогвартса?
То, что это так, я знала, потому что даже Гарри, прежде чем занять место преподавателя ЗОТИ, пришлось пройти месячную стажировку под руководством начальника Аврората и несостоявшегося профессора Аластора Грюма.
Я надеялась, что мастером Малфоя был именно Северус — не зря же у белобрысого гаденыша столько характерных приемов в работе с зельями, явно полученных от него. Я сама многое переняла у Снейпа и видела это.
— Грейнджер, не ожидал от тебя ничего подобного, — потрясенно признался Малфой. — Это так по-слизерински...
— С кем поведешься, — пожала плечами я. — Так ты представишь мне рекомендации?
— Да, — процедил он сквозь зубы.
— Даю два дня, — «добила» я его и, довольная собой, пошла рассказывать обо всем Гарри.
— Так этому хорьку-переростку и надо! — засмеялся друг. — Но зачем тебе это нужно?
— Ты не понимаешь? — хмыкнула я. — Я хочу проследить, куда он отправит письмо с просьбой о рекомендации. Восемьдесят процентов, что его филин полетит к Северусу.
— Ты можешь ошибаться, — предостерег друг.
— А если нет?.. Я хочу использовать эту призрачную надежду. Зелье-то было абсолютно правильное.
— Хорошо. Я даже помогу тебе — как в старые добрые времена, прослежу за белобрысым под мантией-невидимкой и наложу следящие чары не только на его филина, но и на Малфоя. Ведь он может не писать, а аппарировать или воспользоваться порталом.
— Спасибо! — поблагодарила я, обняв Гарри и расцеловав в обе щеки.
Что же, остается немного подождать, и... не буду пока загадывать — как бы не сглазить.
Глава 4. Шагни обратно за край
День после моего возвращения из Хогвартса тянулся невероятно медленно. Надежда, столь резко вспыхнувшая после случая на зельях, буквально переполняла меня и вместе с тем заставляла бояться еще сильнее. А что если она окажется пустой? Вдруг мой рассудок и впрямь помутился от горя настолько, что я приняла желаемое за действительное? Зелье не подействовало, а мое сознание само породило это видение счастья? И рекомендация, которую пришлет Малфой, будет принадлежать руке другого мастера?
Я пыталась сосредоточиться на написании отчета, но мысли разбегались в разные стороны. Когда третий кряду лист был смят и выброшен в корзину для мусора, я сдалась и оставила работу на потом, решив занять себя чем-то другим. Но за что бы я не бралась, все валилось из рук.
Раз за разом я возвращалась к увиденной мной картине нашей с Северусом счастливой семейной жизни. В груди разливалось тепло от воспоминаний о нем, улыбающемся, кружащим нашего сына... Семь лет назад я и мечтать о таком не смела. Слишком хрупким было наше «завтра». И когда все рухнуло в одночасье, я почти смирилась с тем, что нам не суждено познать, что такое — быть одной семьей.
Теперь появилась пусть призрачная, но надежда, что еще не все потеряно, что мой любимый жив, и я ни за что не упущу свой шанс стать счастливой — примерно такие мысли кружились в моей голове.
Но письмо от Малфоя, пришедшее на следующее утро, разбило эти мечты вдребезги.
Рекомендация была блестящей, и имя я даже видела в журналах по зельеварению. Некто Себастьян Вентури, итальянец...
Не Северус. И почерк не его...
Разочарование было столь сильным, что у меня перехватило дыхание и потемнело в глазах. Я будто вернулась на семь лет назад, в день битвы. Хотелось даже не кричать, а выть, словно раненное животное — так, чтобы весь мир вокруг узнал, как мне плохо.
Затем пришла злость на Малфоя. В голове крутилось, что это изощренная месть с его стороны, что он как-то прознал о моих чувствах к Северусу и решил поиздеваться. Если бы у меня нашлись силы хотя бы встать с пола, на котором я сидела, не заметив, как оказалась там, то я бы его прокляла.
Потом была ярость на собственное подсознание. Все же узнать о нашем со Снейпом романе было нереальным даже для Малфоя. Значит, «постаралось» оно. Следом пришло опустошение и всепоглощающее горе. В конце концов, я устроила фирменную истерику с подвываниями, невнятными выкриками, даже расцарапыванием рук.
Через какое-то время я настолько эмоционально вымотала себя, что провалилась в некоторое забытье и очнулась только поздним вечером с опухшим от слез лицом и саднящими ладонями.
«Так тебе и надо, легковерная идиотка! — обругала я себя. — Позволила себе поверить в сказочное видение. Но жизнь — не красивая сказка. Так что собери свою волю в кулак и живи дальше. И улыбайся, улыбайся, назло злодейке-судьбе».
***
Приняв накануне душ и зелье сна-без-сновидений, я встала успокоившейся настолько, что дописала треклятый отчет и отправилась в министерство. В последующие дни я только что не ночевала в кабинете, изнуряя себя работой. Дома выматывала себя ненужной уборкой, гнала сов или уничтожала письма от Гарри, не читая, пила зелье сна-без-сновидений — короче, снова жила, как сразу после битвы.
Затем ненадолго смоталась в Австралию и вернулась с силами жить дальше: носить маску с приклеенной улыбкой, ходить в гости к Поттерам. Но начавшиеся длинные выходные в преддверии зимних праздников снова выбили меня из колеи. Я опять заперлась в доме и стала постепенно погружаться в депрессию.
За пару дней до сочельника мои защитные заклинания предупредили меня о визитере. В первый миг у меня промелькнула мысль не пускать, но это был Гарри, который не постеснялся бы взломать и защиту, и дверь, если бы решил, что я настолько отчаялась, что подумываю о суициде.
— Чего надо? — довольно нелюбезно встретила я его.
Гарри несколько опешил от такого приветствия, затем оглядел меня с головы до ног и озабоченно поинтересовался:
— Что-то случилось? Что-то ужасное?
Я зыркнула на него со всей накопившейся от разочарования злобой. Вот уж не думала, что он стал таким нечутким чурбаном!
Вместо ответа я протянула ему рекомендацию, присланную Малфоем. В Министерство я не сдавала ее — она там не требовалась, а выставлять себя предвзятой стервой — увольте!
— Понятно, почему ты гонишь моих сов и заблокировала камин.
— Мне не нужна ничья жалость, — процедила я сквозь зубы.
— Мерлин, как все запущено, — протянул Гарри, вызывая своими словами волну настоящего гнева. Я потянулась за палочкой, но он сжал меня в объятиях и проговорил в мою макушку. — Я неудачно пошутил, Герм. Прости! Понимаю, тебя выбила из колеи подпись под рекомендацией, но Малфой тебя обманул. Этот итальяшка — дальний родственник Снейпа. У них договоренность: он подписывает большинство работ по зельеварению, те, которые нуждаются в срочной публикации, а на имя Снейпа оформляется патент. За это Вентури имеет свою часть гонорара, да и репутация его, как зельевара, растет.
Я отстранилась от друга и уставилась на него. Если я правильно поняла...
— Да-да, Гермиона, твой рыцарь из подвала жив-живехонек, — подтвердил Гарри. — Малфой, как я и предполагал, воспользовался не совой, которую легче отследить, а аппарировал. Но я послал за ним Кикимера, посчитав, что раз белобрысый в родстве с Блэками — это поможет домовику. Он не только узнал, куда перемещался Малфой, но и кто там живет...
— Ты его видел? — не давая ложной надежде снова поднять голову, выдавила я.
— Почти как тебя. Рассмотрел, так сказать, во всех деталях. Поговорил с соседями, побывал у Вентури — ему даже пришлось стереть память, чтобы Снейп не узнал о моем визите и не залег на дно еще куда-нибудь...
Я не стала слушать его дальше, а взвизгнув, повисла у Гарри на шее и воскликнула:
— Я люблю тебя!
— Я тоже, особенно, когда ты не пытаешься меня задушить в объятьях, — рассмеялся он, затем добавил серьезней: — Что ты собираешься делать?
— Как это что? — недоуменно спросила я — Поеду к нему и, по крайней мере, выясню, какого боггарта он притворяется мертвым. А если сразу не проклянет, то попрошу прощения.
— Ты шутишь? В чем ты провинилась? В том, что он — параноидальный ревнивец?
— Я крикнула ему «ненавижу», а он едва не погиб. И вообще... я виновата... Могла бы не целовать тебя у него на глазах, не говорить, что люблю.
— Ты еще скажи, что, если вы помиритесь, ты перестанешь со мной общаться, будь на то его воля, — с болью и обидой в голосе проговорил Гарри.
Я прикусила губу, на миг подумав, что ради счастья с Северусом смогла бы пойти и на такую жертву, но... делать больно родному человеку, рвать с Гарри, который мне ближе сейчас, чем родители...
— Нет. Так я не поступлю. Да и Северус, если любит по-настоящему, то поймет. В конце концов, ты женился на Луне, едва прошли траурные дни, — твердо ответила я.
— Дай тебе боги терпения! — покачал головой он.
О да, оно мне понадобиться... Северус невероятно упрямый человек. Но не зря же мне было то видение. Теперь-то я в него верила!
— Я справлюсь, — пообещала я и себе, и Гарри.
***
Я не стала откладывать встречу с Северусом в долгий ящик. Я должна была его увидеть, поговорить с ним. Даже если он не захочет меня видеть, все равно следовало расставить все точки над «i» в нашей с ним истории. Я хотела сказать ему, что люблю и всегда буду любить лишь его, даже если для Северуса это уже ничего не значит.
Да, видение доказывало, что все будет хорошо для нас обоих, но я уже однажды доверилась слепой надежде и все еще слишком отчетливо помнила то болезненное разочарование, когда она покинула меня. Говорят, что пуганая ворона и куста боится. Я, конечно, не ворона, но обжигаться снова как-то не хочется. Больно.
А еще где-то в глубине души поселилась горечь оттого, что Северус предпочел считаться мертвым, чем просто поговорить со мной. Мне было бы не менее больно, если бы он не простил меня и не захотел видеть рядом с собой, но я бы точно знала, что он жив. Теперь я понимала, насколько тяжело хоронить любимого человека и осознавать, что никогда уже его не увижу — даже издалека. Год за годом жить с этой болью, засыпать и просыпаться одной и отгонять от себя мысли о бессмысленности своей жизни.
Но все это не имело значения для меня. Я любила Северуса так сильно, что готова была забыть обо всем, не только о годах одиночества. К тому же, что бы ни говорил Гарри, я чувствовала вину перед любимым и могла лишь надеяться, что он простит меня.
Новым местом своего проживания Северус выбрал небольшой городок Кремона на севере Италии. В любое другое время я с удовольствием погуляла бы по его улицам, сочетающим красоту архитектуры и богатую историю, о чем когда-то мечтала, прочитав книгу о Страдивари, жившем именно здесь. Но сейчас меня мало волновал сам город. Мне не терпелось самой убедиться, что Северус жив, поговорить с ним.
Благодаря координатам, которые дал мне Гарри, я сразу оказалась недалеко от дома, в котором жил зельевар. Взмахом палочки сняв поверхностный слой защиты, я подошла ближе. Дальше пытаться распутать чары, наложенные Северусом, не имело ни малейшего смысла. Во-первых, не факт, что мне это удастся, во-вторых, моих действий вполне достаточно, чтобы Северус не проигнорировал непрошенного визитера.
Я даже не успела решить, что скажу, когда увижу его, как дверь распахнулась. Это был хороший знак. Может, не все так страшно, как я надумала?..
Стоило мне увидеть Северуса, как все мысли, которые еще были у меня, рассеялись как дым. Вот он, стоит передо мной, живой и здоровый, смотрит на меня недоверчивым взглядом, будто сомневается, что глаза его не обманывают. В черных омутах целый шквал эмоций, и я очень надеюсь, что мне не померещилась затаенная радость.
Но долго молчание длиться не могло. Я видела, как Северус, словно что-то для себя решив, закрывается от меня, и я слышу вовсе не те слова, которые бы желала получить от него:
— Чем обязан вашему визиту спустя столько лет, мисс… Хотя, полагаю, мне следует называть вас миссис Поттер?
От нарочито равнодушных слов — ни за что не поверю, что ему все равно — в глубине души вновь поднимает голову давняя обида, а еще страх, что я и на этот раз не смогу достучаться до Северуса. Наконец, взяв себя в руки и напомнив мысленно самой себе, что я не для того искала зельевара, чтобы просто позволить ему снова меня оттолкнуть, я бросила несколько резко, тем самым, надеясь спрятать боль:
— Во-первых, не миссис Поттер, а мисс Грейнджер, а во-вторых, Северус, мы так и будем разговаривать на пороге?
— А нам есть о чем разговаривать? — чуть насмешливо протянул он, но все же посторонился, приглашая войти.
Оказавшись в доме, я не стала ждать, пока Северус снова начнет поминать Гарри, и заговорила сама:
— Семь лет назад я пыталась объяснить тебе, что мы с Гарри не более чем друзья. И поверь, за это время ничего не изменилось. Лишь дружба окрепла. Ты же не захотел слушать ни меня, ни его, сам решив все для себя.
— Вот как?.. Статьи в «Пророке» спустя месяц после победы не слишком подтверждают твои слова, — бросил он.
— Значит, ты готов верить чему угодно — собственным домыслам, «Пророку», но только не мне? — горько спросила я. Затем заговорила с сарказмом: — И кстати, если уж ты так доверяешь прессе, то стоит чаще ее читать. Тогда бы ты был в курсе, что уже спустя полгода после Победы Гарри женился на Луне Лавгуд, с которой, между прочим, начал встречаться еще во время войны, и они уехали вместе путешествовать, вернувшись только недавно, да и то потому, что она ждет ребенка.
В глазах Северуса что-то дрогнуло, но остановиться я уже не могла, чувствуя подступающие слезы:
— Ради Мерлина, Северус! Я более шести лет жила с мыслью, что ты погиб!.. Каждый чертов день я просыпалась и училась заново дышать. Видит Бог, я действительно пыталась начать жизнь с чистого листа, но так и не смогла отпустить прошлое. Все мои попытки завести романтические отношения с кем-нибудь проваливались на стадии знакомства, потому что я так сильно любила тебя, что мир без тебя потерял все краски. Узнав, что ты жив, я бросила все и приехала к тебе, а ты...
Слова кончились так же внезапно, как и появились... Не сумев сдержать всхлип, я закончила тем, что давно хотела ему сказать:
— Я люблю тебя и не понимаю, почему ты никак не можешь хоть раз поверить мне. А может, тебе просто все равно...
Я поспешно отвернулась, пытаясь таким примитивным способом скрыть от него хлынувшие слезы. Если бы я могла, то немедленно бы аппарировала прочь, но в таком состоянии легко расщепиться...
Слегка неуверенные руки легли мне на плечи, и я услышала хриплый голос Северуса:
— Я был таким глупцом, Гермиона... Простишь ли ты меня?..
Он развернул меня к себе, поднял мое заплаканное лицо за подбородок и заглянул в глаза.
— Мне никогда не было все равно — ни тогда, ни сейчас. Но я слишком часто обжигался...
Я знала, насколько непросто ему все это говорить, но моя многолетняя боль и всколыхнувшаяся обида требовали дослушать, что мне скажут. Я машинально стерла пальцами слезы и выжидательно глянула на Северуса.
— Если еще не поздно... — почти робко произнес он, притягивая меня к себе ближе, и я не выдержала:
— Мерлин, нет! Я хочу, чтобы мы снова были вместе...
— Так долго, как ты решишь, — продолжил мои слова Северус.
— Всегда, — твердо завершила я свою мысль и больше ничего добавить не успела, потому что мой рот был заткнут самым настойчивым, самым горячим поцелуем, который лучше любых слов показывал чувства Северуса ко мне. Я ответила не менее страстно, потому что любила также сильно.
Эпилог
В жизни каждого человека есть светлые и черные полосы. Но как бы не было тяжело, ни в коем случае не следует забывать, что все еще может измениться, и поэтому никак нельзя сдаваться. Нужно жить дальше и не терять надежды, ведь черная полоса не может длиться вечно. Как ночь всегда сменяется днем, так на место боли всегда приходит счастье.
Таковы законы жизни, и кто знает, смогли бы мы ощущать всю полноту любви и гармонии, если бы никогда не переживали горести и разочарования?.. Ведь только единожды потеряв, начинаешь по-настоящему ценить то, что у тебя есть.
Я так долго шла по черной полосе своей жизни, что в какой-то момент почти утратила надежду, но только она помогла мне, наконец, найти путь к тому будущему, завесу которого волею судеб мне удалось приоткрыть.
— Ты уже думала над именем для ребенка? — раздается над ухом любимый голос моего мужа.
— Ричард, — ни минуты не сомневаясь, говорю я.
— Откуда ты знаешь, что у нас будет именно мальчик?
— Просто знаю, — уклоняюсь я от ответа, считая, что некоторые пророчества должны оставаться тайной...
А когда Северус обнимает меня и кладет руку на мой уже более чем заметный живот, я ощущаю первый толчок нашего не рожденного сына и понимаю: вот оно — счастье...
Конец.
Глава 3. Не пиши «The end»
Ты же знаешь, всё исправить можно,
Зачеркнуть, переписать обложку,
Переснять все сцены, монологи,
Из сюжетов вычеркнуть так много…
Декорации сменить на осень.
О локациях никто не спросит.
Разреши мне сделать это тайно,
Чтоб все получилось, как случайно.
Не пиши «The end», я придумаю Happy end.
Поверну всё так, чтоб два сердца вновь бились в такт.
Всё ведь как в кино, разреши лишь доснять его.
Не пиши «The end», я придумаю Happy end.
Зачеркнуть, переписать обложку,
Переснять все сцены, монологи,
Из сюжетов вычеркнуть так много…
Декорации сменить на осень.
О локациях никто не спросит.
Разреши мне сделать это тайно,
Чтоб все получилось, как случайно.
Не пиши «The end», я придумаю Happy end.
Поверну всё так, чтоб два сердца вновь бились в такт.
Всё ведь как в кино, разреши лишь доснять его.
Не пиши «The end», я придумаю Happy end.
© ПараНормальных «Happy End».
Я не совсем справлялась с собственным решением полностью погрузиться в работу, забыв о прошлом. В Хогвартсе и его окрестностях это оказалось не под силу. Тем более я не могла работать двадцать четыре часа в сутки, у меня оставалась масса свободного времени, которое я проводила, гуляя одна или с Гарри. Мой друг — не помеха для всплывающих воспоминаний, скорее наоборот.
читать дальше7 лет назад, Последняя Битва
Нападение Пожирателей смерти на Хогсмид стало полной неожиданностью для обитателей Хогвартса. Волдеморт будто бы знал, что в этот день в деревне волшебников будет Гарри. Может, в рядах Ордена завелся предатель?.. Впрочем, некогда было размышлять на такие темы.
Я отчаянно отбивалась, краем глаза следя за полем битвы, в которое превратился Хогсмид. Неожиданно мой взгляд выхватил знакомую фигуру в черной мантии: Северус. Он сражался сразу с тремя противниками.
В какие-то доли секунды вынырнувший четвертый Пожиратель бросил в него темно-красный луч. Я закричала, увидев, как Северус падает на землю, и кинулась к нему, отчаянно надеясь успеть. Однако меня перехватил очередной противник, и мне пришлось вступить в схватку.
Недалеко от нас раздался звук взрыва, и Пожиратель, с которым я сражалась, отвлекся, что привело меня к победе над ним. Я наконец-то смогла посмотреть в сторону, где упал Северус, чтобы увидеть, как его и еще нескольких членов Ордена Феникса заваливает обломками рухнувшего здания.
— Скорее. Начинаем откапывать! — крикнул кто-то. — Может, там кто-то выжил!
Но тут раздался еще один взрыв, и в небо взметнулась мешанина из камней, обломков мебели и человеческих останков.
Я остолбенела, забыв о происходящем вокруг. В голове набатом билась лишь одна единственная мысль: «Он умер. Его больше нет». Перед глазами раз за разом мелькала картина падения Северуса, а в ушах гремел врыв, унесший его жизнь, не оставивший мне ни капли надежды. Боль, дикое опустошение, желание завыть — я бессильно рухнула на колени и опустила голову. В этот миг моя душа умерла.
Настоящее время
Мне до сих пор кажется, что на земле осталось лишь мое тело. Иногда я жалею, что выжила в тот день. Ведь я надолго выпала из реальности, оглушенная горем, а вокруг кипел страшный бой. Но мне было не суждено уйти вслед за любимым, и я живу — верней, делаю вид.
— Скоро ты покинешь это место, Гермиона, — как всегда видя меня насквозь, сказал Гарри. — Соберись! Еще одно усилие! И, возможно, вдали от Хогвартса тебе станет легче. Хочешь, поживи у нас. У Луны в последнее время участились стихийные выбросы магии, я боюсь отставлять ее одну надолго, но не могу отказаться от преподавания. Не хочу подводить МакГонагалл. Да и мне это по-настоящему нравится. Я чувствую себя на своем месте.
Это было хорошее предложение, и я обещала подумать. А пока... пока меня ждала встреча с еще одним человеком из прошлого, которого, если честно, я не переваривала. Драко Малфой — наш школьный враг, переметнувшийся на «светлую» сторону, но полностью так и не добившийся доверия.
Он преподавал в Хогвартсе зельеварение и встретил меня с присущим ему презрением и апломбом. Каждое его слово втаптывало меня в грязь. Я не могла относиться к нему не предвзято, поэтому оставила напоследок, надеясь хоть чуточку успокоиться. Но ни он сам, ни предмет, ни место класса — недалеко от бывших комнат Северуса — не способствовали этому. Однако надо — значит надо.
— Как тебе роль министерской шавки, Грейнджер? — «поприветствовал» меня Малфой. — Помнится, ты ненавидела Амбридж, а сейчас примерила на себя ее роль.
— Я работаю не за страх, а за совесть, — с некоторым пафосом ответила я. — И нечего сравнивать меня с этой жабой. Она преследовала свои цели, я же честно хочу выявить уровень преподавания в Хогвартсе и компетентность учителей.
— И готова закрыть глаза на личное отношение к преподавателю? — недоверчиво хмыкнул он.
— Разумеется, — надменно заверила я, хотя это было далеко до истины.
Он смерил меня хмурым взглядом и нехотя пропустил в свой класс.
***
Директор МакГонагалл, в отличие от покойного Дамблдора, старалась, как можно реже сталкивать враждующие факультеты, поэтому на сдвоенных занятиях по зельям слизеринцы занимались с хаффлпафцами или с рейвенкловцами, а не с гриффиндорцами.
На уроке шестого курса, к которому я пришла, были змейки и барсучата. Но это не добавило дисциплины в классе. Малфой, оказалось, совершенно не умел держать аудиторию. Ученики довольно громко переговаривались, задирали друг друга, занимались своими делами. Он же, делая замечания и снимая баллы, не добивался никакого эффекта. Возможно, сказывалось и мое присутствие.
Но, помнится, у Северуса таких проблем не наблюдалось, да и у нашего декана тоже. К ним на урок могли, пожалуй, придти полуголые вейлы или Волдеморт в розовой мантии, но это бы не вызвало ажиотажа. Ученики продолжали бы почти безмолвно трудиться, опасаясь профессорского негодования. Такую же дисциплину поддерживал на занятиях Гарри.
На мое тихое замечание по этому поводу Малфой возразил, что некоторая раскрепощенность позволяет ученикам лучше раскрываться, и он готов после перерыва доказать свою точку зрения, показав, каких успехов в зельеварении достигли шестикурсники.
Для демонстрации он выбрал сложное зелье. Меня повергли в шок этапы его приготовления. Я усомнилась, успеют ли ребята это сварить, получится ли оно правильно.
— Ты сможешь выбрать любого ученика в классе и проверить результат, продегустировав зелье, — предложил Малфой.
— Я похожа на психопатку, которая испытывает на себе сомнительные зелья? Решил избавиться от меня?.. Слишком примитивный способ изобрел, — возмутилась я.
— Грейнджер, не строй из себя некомпетентную идиотку. Из компонентов, необходимых в рецепте, даже Лонгботтом, непризнанный гений делать из любого зелья яд или взрывоопасную смесь, не смог бы сотворить ничего ужасного. Обещаю, я продегустирую вперед тебя, но ты не увидишь, сработало ли зелье. Оно воздействует лишь на выпившего.
Я едва не спросила, в чем заключается эффект, так как, признаться, до сегодняшнего дня не слышала о таком рецепте, а название зелья — «Миг вечности» — могло говорить о чем угодно, даже быть просто поэтическим. Но Малфой не заставил меня мучиться неведением:
— Ты же знаешь, что оно показывает небольшой фрагмент довольно близкого будущего, но вряд ли помнишь, что лишь в подсознании испытателя.
— Не говори прописных истин, Малфой. Разумеется, я в курсе всего этого, — надменно соврала я, не покраснев. — Но я все равно не хочу рисковать. Я не верю ни недоучкам-ученикам, ни тем более тебе!
— А говорила, что будешь непредвзятой.
— И сейчас это скажу. Но дисциплина на уроке — немаловажный признак профессионализма педагога.
— И все же знания, полученные и усвоенные учениками, важнее.
Я не стала спорить дальше. Малфой тоже отступил, но каждый из нас остался при своем мнении. И потом, я тоже помнила Лонгботтома. Вдруг и в этом классе найдется «мастер», который сможет сварить яд из неподходящих для этого ингредиентов?.. Как бы мне не было больно жить в одиночестве, я не собиралась травиться.
***
Процесс варки «Мига вечности» был довольно красочным. На поверхности вспыхивало красноватое мерцание, появлялись разноцветные полосы, и от него шел приятный запах, что редкость для зелий. Прочитав в перерыве о нем все, что нашла в школьной библиотеке, я могла со знанием дела следить за этапами приготовления. Я, словно Северус Снейп, ходила по классу от стола к столу и заглядывала в котлы. Да, Малфой, не врал, его ученики пока варили все идеально.
Настал «момент истины». Я оглядела ребят, выбирая «жертву». Это было сложно, так как я не хотела, чтобы в процессе приготовления участвовали слизеринцы. Но ученики в классе были перемешаны так, что таких столов не нашлось.
Наконец, я подошла к Алисе Леман и Эрику Голстейну. Девочка, слизеринка, носила незнакомую мне фамилию, которую я никогда не встречала среди списков Пожирателей смерти, а младший брат Энтони, довольно милый мальчик с Хаффлпаффа, показался мне отличной кандидатурой, так как Голстейны были потомственными зельеварами.
— Слабо, Грейнджер, повторить? — подначил меня Малфой, отпив глоток зелья из черпака.
— Дешевый трюк, — фыркнула я, не собираясь повторять его действия, но все же потянулась за другой порцией, которую мне протягивал Эрик.
— Смелее, — подбодрила смущенного вниманием хаффлпаффца Алиса и нечаянно подтолкнула его локоть.
Голстейн дернулся, и зелье из его черпака выплеснулось мне в лицо. Я машинально облизала губы и...
Я находилась в довольно уютной комнате, которую никогда не видела, сидела на ворсистом ковре и увлеченно следила за боем игрушечных троллей, которые были не больше моей ладони. Рядом с таким же энтузиазмом играл темноволосый мальчик лет трех.
— Ма, а папа писоединится к нам, когда закончит в лабатории? — спросил он, спустя мгновение.
— Ричард, старайся не коверкать слова, — строго проговорила я, затем смягчилась и добавила: — Не думаю, что папа присоединится. Ты же знаешь, как он ненавидит войну, даже если сражаются игрушки.
— Вот именно, — прозвучал голос, который я бы никогда не спутала ни с чьим другим.
В дверях стоял Северус, облаченный во все черное, хотя это была не мантия, а рубашка и брюки. Он старательно делал суровое лицо, но глаза светились незнакомым мне весельем, а весь его облик излучал умиротворение.
— И вообще, затворники, не пора ли выйти на улицу? — продолжил Северус.
— Сам-то хорош, — проворчала я, вскакивая и целуя его в щеку. — Провел все утро в подвале.
— Ну, организовать там лабораторию было твоей идеей, — напомнил он. — И, к тому же, я вышел и готов к замечательной прогулке в парке.
— Нежели мы идем на атакционы?! — воскликнул наш сын. — Ты не забыл?
— Как я мог забыть, маленькое чудовище? — притворно возмутился Северус, подхватил его на руки и закружил.
— Ну, как? — вернул меня в реальность голос Малфоя. — Что увидела, Грейнджер? Как тебе вручают второй орден Мерлина, или крестины дитя полоумной и очкарика?
— Ничего, — припечатала я. — Я ничего не видела, потому что зелье не вышло. Твои ученики не справились.
Да, это было довольно подло для бывшей гриффиндорки, но я не собиралась признавать успехи Малфоя на ниве преподавания. К тому же, разве могло быть такое будущее у меня? Северус погиб более шести лет назад, и я никогда не стану его женой, не рожу ему сына.
Но с другой стороны, зелье не могло ошибиться. Оно показывало не возможность, а истину. А то, что оно сварено верно, я не сомневалась — ведь проследила за всеми этапами приготовления. Поэтому в моей груди, помимо воли, проснулась надежда, что мой любимый жив, и мы еще будем счастливы вместе.
***
Окончание урока было испорчено. Леман и Голстейн, получив ноль за зелье, смотрели на меня обиженными глазами, а Малфой пытался воззвать к моей совести. Но я твердила, что он сам виноват, распустив дисциплину в классе, упадок которой привел к тому, что меня облили непонятным варевом.
— Я могла ошпариться и даже отравиться! Но ты предпочел просто взирать на это, — завершила я обвинения.
— Грейнджер, когда ты стала такой стервой? — с укором произнес он, оценивающе и даже одобряюще глядя на меня. — Я же пробовал зелье — оно работает! Но ты упорно притворяешься, что это не так. Ты нашла предлог, чтобы зарубить мою аттестацию?
Честно, я не собиралась этого делать, но и признаваться, что не стану, не хотела. Припомнив белобрысому гаду все его прошлые промахи, отвратительное отношение ко мне и Гарри, я мечтала как следует помучить его неведением и пребыванием в подвешенном состоянии.
Малфоя это не устраивало. Он ходил за мной, канючил и при этом умудрялся смешивать меня с грязью. В конце концов, меня это достало.
«Может, в самом деле, написать отрицательный отзыв о его работе?..» — промелькнуло в мой голове. Но тут я припомнила слухи, что он — крестник Северуса. Вдруг ему известно, где Снейп, конечно, если он выжил?
— Я могла бы передумать и аттестовать тебя, невзирая на очевидные промахи, но… — протянула я, собираясь шантажировать скользкого и изворотливого Малфоя. — Ты должен предоставить мне рекомендации своего мастера. Ты же учился у кого-то, прежде чем стать преподавателем Хогвартса?
То, что это так, я знала, потому что даже Гарри, прежде чем занять место преподавателя ЗОТИ, пришлось пройти месячную стажировку под руководством начальника Аврората и несостоявшегося профессора Аластора Грюма.
Я надеялась, что мастером Малфоя был именно Северус — не зря же у белобрысого гаденыша столько характерных приемов в работе с зельями, явно полученных от него. Я сама многое переняла у Снейпа и видела это.
— Грейнджер, не ожидал от тебя ничего подобного, — потрясенно признался Малфой. — Это так по-слизерински...
— С кем поведешься, — пожала плечами я. — Так ты представишь мне рекомендации?
— Да, — процедил он сквозь зубы.
— Даю два дня, — «добила» я его и, довольная собой, пошла рассказывать обо всем Гарри.
— Так этому хорьку-переростку и надо! — засмеялся друг. — Но зачем тебе это нужно?
— Ты не понимаешь? — хмыкнула я. — Я хочу проследить, куда он отправит письмо с просьбой о рекомендации. Восемьдесят процентов, что его филин полетит к Северусу.
— Ты можешь ошибаться, — предостерег друг.
— А если нет?.. Я хочу использовать эту призрачную надежду. Зелье-то было абсолютно правильное.
— Хорошо. Я даже помогу тебе — как в старые добрые времена, прослежу за белобрысым под мантией-невидимкой и наложу следящие чары не только на его филина, но и на Малфоя. Ведь он может не писать, а аппарировать или воспользоваться порталом.
— Спасибо! — поблагодарила я, обняв Гарри и расцеловав в обе щеки.
Что же, остается немного подождать, и... не буду пока загадывать — как бы не сглазить.
Глава 4. Шагни обратно за край
Пожалуйста, не сгорай,
Ведь кто-то же должен гореть.
За углом начинается Рай —
Нужно только чуть-чуть потерпеть.
Шагни обратно за край —
Тебе рано еще сгорать.
За углом начинается Рай —
Нужно только чуть-чуть подождать.
Пожалуйста, не сгорай,
Спаси все, что можно спасти,
Прости все, что можно простить
И иди, пока можешь идти,
Шагни обратно за край...
За углом начинается Рай...
Ведь кто-то же должен гореть.
За углом начинается Рай —
Нужно только чуть-чуть потерпеть.
Шагни обратно за край —
Тебе рано еще сгорать.
За углом начинается Рай —
Нужно только чуть-чуть подождать.
Пожалуйста, не сгорай,
Спаси все, что можно спасти,
Прости все, что можно простить
И иди, пока можешь идти,
Шагни обратно за край...
За углом начинается Рай...
© Fleur «Голос».
День после моего возвращения из Хогвартса тянулся невероятно медленно. Надежда, столь резко вспыхнувшая после случая на зельях, буквально переполняла меня и вместе с тем заставляла бояться еще сильнее. А что если она окажется пустой? Вдруг мой рассудок и впрямь помутился от горя настолько, что я приняла желаемое за действительное? Зелье не подействовало, а мое сознание само породило это видение счастья? И рекомендация, которую пришлет Малфой, будет принадлежать руке другого мастера?
Я пыталась сосредоточиться на написании отчета, но мысли разбегались в разные стороны. Когда третий кряду лист был смят и выброшен в корзину для мусора, я сдалась и оставила работу на потом, решив занять себя чем-то другим. Но за что бы я не бралась, все валилось из рук.
Раз за разом я возвращалась к увиденной мной картине нашей с Северусом счастливой семейной жизни. В груди разливалось тепло от воспоминаний о нем, улыбающемся, кружащим нашего сына... Семь лет назад я и мечтать о таком не смела. Слишком хрупким было наше «завтра». И когда все рухнуло в одночасье, я почти смирилась с тем, что нам не суждено познать, что такое — быть одной семьей.
Теперь появилась пусть призрачная, но надежда, что еще не все потеряно, что мой любимый жив, и я ни за что не упущу свой шанс стать счастливой — примерно такие мысли кружились в моей голове.
Но письмо от Малфоя, пришедшее на следующее утро, разбило эти мечты вдребезги.
Рекомендация была блестящей, и имя я даже видела в журналах по зельеварению. Некто Себастьян Вентури, итальянец...
Не Северус. И почерк не его...
Разочарование было столь сильным, что у меня перехватило дыхание и потемнело в глазах. Я будто вернулась на семь лет назад, в день битвы. Хотелось даже не кричать, а выть, словно раненное животное — так, чтобы весь мир вокруг узнал, как мне плохо.
Затем пришла злость на Малфоя. В голове крутилось, что это изощренная месть с его стороны, что он как-то прознал о моих чувствах к Северусу и решил поиздеваться. Если бы у меня нашлись силы хотя бы встать с пола, на котором я сидела, не заметив, как оказалась там, то я бы его прокляла.
Потом была ярость на собственное подсознание. Все же узнать о нашем со Снейпом романе было нереальным даже для Малфоя. Значит, «постаралось» оно. Следом пришло опустошение и всепоглощающее горе. В конце концов, я устроила фирменную истерику с подвываниями, невнятными выкриками, даже расцарапыванием рук.
Через какое-то время я настолько эмоционально вымотала себя, что провалилась в некоторое забытье и очнулась только поздним вечером с опухшим от слез лицом и саднящими ладонями.
«Так тебе и надо, легковерная идиотка! — обругала я себя. — Позволила себе поверить в сказочное видение. Но жизнь — не красивая сказка. Так что собери свою волю в кулак и живи дальше. И улыбайся, улыбайся, назло злодейке-судьбе».
***
Приняв накануне душ и зелье сна-без-сновидений, я встала успокоившейся настолько, что дописала треклятый отчет и отправилась в министерство. В последующие дни я только что не ночевала в кабинете, изнуряя себя работой. Дома выматывала себя ненужной уборкой, гнала сов или уничтожала письма от Гарри, не читая, пила зелье сна-без-сновидений — короче, снова жила, как сразу после битвы.
Затем ненадолго смоталась в Австралию и вернулась с силами жить дальше: носить маску с приклеенной улыбкой, ходить в гости к Поттерам. Но начавшиеся длинные выходные в преддверии зимних праздников снова выбили меня из колеи. Я опять заперлась в доме и стала постепенно погружаться в депрессию.
За пару дней до сочельника мои защитные заклинания предупредили меня о визитере. В первый миг у меня промелькнула мысль не пускать, но это был Гарри, который не постеснялся бы взломать и защиту, и дверь, если бы решил, что я настолько отчаялась, что подумываю о суициде.
— Чего надо? — довольно нелюбезно встретила я его.
Гарри несколько опешил от такого приветствия, затем оглядел меня с головы до ног и озабоченно поинтересовался:
— Что-то случилось? Что-то ужасное?
Я зыркнула на него со всей накопившейся от разочарования злобой. Вот уж не думала, что он стал таким нечутким чурбаном!
Вместо ответа я протянула ему рекомендацию, присланную Малфоем. В Министерство я не сдавала ее — она там не требовалась, а выставлять себя предвзятой стервой — увольте!
— Понятно, почему ты гонишь моих сов и заблокировала камин.
— Мне не нужна ничья жалость, — процедила я сквозь зубы.
— Мерлин, как все запущено, — протянул Гарри, вызывая своими словами волну настоящего гнева. Я потянулась за палочкой, но он сжал меня в объятиях и проговорил в мою макушку. — Я неудачно пошутил, Герм. Прости! Понимаю, тебя выбила из колеи подпись под рекомендацией, но Малфой тебя обманул. Этот итальяшка — дальний родственник Снейпа. У них договоренность: он подписывает большинство работ по зельеварению, те, которые нуждаются в срочной публикации, а на имя Снейпа оформляется патент. За это Вентури имеет свою часть гонорара, да и репутация его, как зельевара, растет.
Я отстранилась от друга и уставилась на него. Если я правильно поняла...
— Да-да, Гермиона, твой рыцарь из подвала жив-живехонек, — подтвердил Гарри. — Малфой, как я и предполагал, воспользовался не совой, которую легче отследить, а аппарировал. Но я послал за ним Кикимера, посчитав, что раз белобрысый в родстве с Блэками — это поможет домовику. Он не только узнал, куда перемещался Малфой, но и кто там живет...
— Ты его видел? — не давая ложной надежде снова поднять голову, выдавила я.
— Почти как тебя. Рассмотрел, так сказать, во всех деталях. Поговорил с соседями, побывал у Вентури — ему даже пришлось стереть память, чтобы Снейп не узнал о моем визите и не залег на дно еще куда-нибудь...
Я не стала слушать его дальше, а взвизгнув, повисла у Гарри на шее и воскликнула:
— Я люблю тебя!
— Я тоже, особенно, когда ты не пытаешься меня задушить в объятьях, — рассмеялся он, затем добавил серьезней: — Что ты собираешься делать?
— Как это что? — недоуменно спросила я — Поеду к нему и, по крайней мере, выясню, какого боггарта он притворяется мертвым. А если сразу не проклянет, то попрошу прощения.
— Ты шутишь? В чем ты провинилась? В том, что он — параноидальный ревнивец?
— Я крикнула ему «ненавижу», а он едва не погиб. И вообще... я виновата... Могла бы не целовать тебя у него на глазах, не говорить, что люблю.
— Ты еще скажи, что, если вы помиритесь, ты перестанешь со мной общаться, будь на то его воля, — с болью и обидой в голосе проговорил Гарри.
Я прикусила губу, на миг подумав, что ради счастья с Северусом смогла бы пойти и на такую жертву, но... делать больно родному человеку, рвать с Гарри, который мне ближе сейчас, чем родители...
— Нет. Так я не поступлю. Да и Северус, если любит по-настоящему, то поймет. В конце концов, ты женился на Луне, едва прошли траурные дни, — твердо ответила я.
— Дай тебе боги терпения! — покачал головой он.
О да, оно мне понадобиться... Северус невероятно упрямый человек. Но не зря же мне было то видение. Теперь-то я в него верила!
— Я справлюсь, — пообещала я и себе, и Гарри.
***
Я не стала откладывать встречу с Северусом в долгий ящик. Я должна была его увидеть, поговорить с ним. Даже если он не захочет меня видеть, все равно следовало расставить все точки над «i» в нашей с ним истории. Я хотела сказать ему, что люблю и всегда буду любить лишь его, даже если для Северуса это уже ничего не значит.
Да, видение доказывало, что все будет хорошо для нас обоих, но я уже однажды доверилась слепой надежде и все еще слишком отчетливо помнила то болезненное разочарование, когда она покинула меня. Говорят, что пуганая ворона и куста боится. Я, конечно, не ворона, но обжигаться снова как-то не хочется. Больно.
А еще где-то в глубине души поселилась горечь оттого, что Северус предпочел считаться мертвым, чем просто поговорить со мной. Мне было бы не менее больно, если бы он не простил меня и не захотел видеть рядом с собой, но я бы точно знала, что он жив. Теперь я понимала, насколько тяжело хоронить любимого человека и осознавать, что никогда уже его не увижу — даже издалека. Год за годом жить с этой болью, засыпать и просыпаться одной и отгонять от себя мысли о бессмысленности своей жизни.
Но все это не имело значения для меня. Я любила Северуса так сильно, что готова была забыть обо всем, не только о годах одиночества. К тому же, что бы ни говорил Гарри, я чувствовала вину перед любимым и могла лишь надеяться, что он простит меня.
Новым местом своего проживания Северус выбрал небольшой городок Кремона на севере Италии. В любое другое время я с удовольствием погуляла бы по его улицам, сочетающим красоту архитектуры и богатую историю, о чем когда-то мечтала, прочитав книгу о Страдивари, жившем именно здесь. Но сейчас меня мало волновал сам город. Мне не терпелось самой убедиться, что Северус жив, поговорить с ним.
Благодаря координатам, которые дал мне Гарри, я сразу оказалась недалеко от дома, в котором жил зельевар. Взмахом палочки сняв поверхностный слой защиты, я подошла ближе. Дальше пытаться распутать чары, наложенные Северусом, не имело ни малейшего смысла. Во-первых, не факт, что мне это удастся, во-вторых, моих действий вполне достаточно, чтобы Северус не проигнорировал непрошенного визитера.
Я даже не успела решить, что скажу, когда увижу его, как дверь распахнулась. Это был хороший знак. Может, не все так страшно, как я надумала?..
Стоило мне увидеть Северуса, как все мысли, которые еще были у меня, рассеялись как дым. Вот он, стоит передо мной, живой и здоровый, смотрит на меня недоверчивым взглядом, будто сомневается, что глаза его не обманывают. В черных омутах целый шквал эмоций, и я очень надеюсь, что мне не померещилась затаенная радость.
Но долго молчание длиться не могло. Я видела, как Северус, словно что-то для себя решив, закрывается от меня, и я слышу вовсе не те слова, которые бы желала получить от него:
— Чем обязан вашему визиту спустя столько лет, мисс… Хотя, полагаю, мне следует называть вас миссис Поттер?
От нарочито равнодушных слов — ни за что не поверю, что ему все равно — в глубине души вновь поднимает голову давняя обида, а еще страх, что я и на этот раз не смогу достучаться до Северуса. Наконец, взяв себя в руки и напомнив мысленно самой себе, что я не для того искала зельевара, чтобы просто позволить ему снова меня оттолкнуть, я бросила несколько резко, тем самым, надеясь спрятать боль:
— Во-первых, не миссис Поттер, а мисс Грейнджер, а во-вторых, Северус, мы так и будем разговаривать на пороге?
— А нам есть о чем разговаривать? — чуть насмешливо протянул он, но все же посторонился, приглашая войти.
Оказавшись в доме, я не стала ждать, пока Северус снова начнет поминать Гарри, и заговорила сама:
— Семь лет назад я пыталась объяснить тебе, что мы с Гарри не более чем друзья. И поверь, за это время ничего не изменилось. Лишь дружба окрепла. Ты же не захотел слушать ни меня, ни его, сам решив все для себя.
— Вот как?.. Статьи в «Пророке» спустя месяц после победы не слишком подтверждают твои слова, — бросил он.
— Значит, ты готов верить чему угодно — собственным домыслам, «Пророку», но только не мне? — горько спросила я. Затем заговорила с сарказмом: — И кстати, если уж ты так доверяешь прессе, то стоит чаще ее читать. Тогда бы ты был в курсе, что уже спустя полгода после Победы Гарри женился на Луне Лавгуд, с которой, между прочим, начал встречаться еще во время войны, и они уехали вместе путешествовать, вернувшись только недавно, да и то потому, что она ждет ребенка.
В глазах Северуса что-то дрогнуло, но остановиться я уже не могла, чувствуя подступающие слезы:
— Ради Мерлина, Северус! Я более шести лет жила с мыслью, что ты погиб!.. Каждый чертов день я просыпалась и училась заново дышать. Видит Бог, я действительно пыталась начать жизнь с чистого листа, но так и не смогла отпустить прошлое. Все мои попытки завести романтические отношения с кем-нибудь проваливались на стадии знакомства, потому что я так сильно любила тебя, что мир без тебя потерял все краски. Узнав, что ты жив, я бросила все и приехала к тебе, а ты...
Слова кончились так же внезапно, как и появились... Не сумев сдержать всхлип, я закончила тем, что давно хотела ему сказать:
— Я люблю тебя и не понимаю, почему ты никак не можешь хоть раз поверить мне. А может, тебе просто все равно...
Я поспешно отвернулась, пытаясь таким примитивным способом скрыть от него хлынувшие слезы. Если бы я могла, то немедленно бы аппарировала прочь, но в таком состоянии легко расщепиться...
Слегка неуверенные руки легли мне на плечи, и я услышала хриплый голос Северуса:
— Я был таким глупцом, Гермиона... Простишь ли ты меня?..
Он развернул меня к себе, поднял мое заплаканное лицо за подбородок и заглянул в глаза.
— Мне никогда не было все равно — ни тогда, ни сейчас. Но я слишком часто обжигался...
Я знала, насколько непросто ему все это говорить, но моя многолетняя боль и всколыхнувшаяся обида требовали дослушать, что мне скажут. Я машинально стерла пальцами слезы и выжидательно глянула на Северуса.
— Если еще не поздно... — почти робко произнес он, притягивая меня к себе ближе, и я не выдержала:
— Мерлин, нет! Я хочу, чтобы мы снова были вместе...
— Так долго, как ты решишь, — продолжил мои слова Северус.
— Всегда, — твердо завершила я свою мысль и больше ничего добавить не успела, потому что мой рот был заткнут самым настойчивым, самым горячим поцелуем, который лучше любых слов показывал чувства Северуса ко мне. Я ответила не менее страстно, потому что любила также сильно.
Эпилог
Сказка стала сильнее слез,
И теперь ничего не страшно мне...
И теперь ничего не страшно мне...
© Льдинка «Сережка-самолет».
(На стихи Владислава Крапивина).
(На стихи Владислава Крапивина).
В жизни каждого человека есть светлые и черные полосы. Но как бы не было тяжело, ни в коем случае не следует забывать, что все еще может измениться, и поэтому никак нельзя сдаваться. Нужно жить дальше и не терять надежды, ведь черная полоса не может длиться вечно. Как ночь всегда сменяется днем, так на место боли всегда приходит счастье.
Таковы законы жизни, и кто знает, смогли бы мы ощущать всю полноту любви и гармонии, если бы никогда не переживали горести и разочарования?.. Ведь только единожды потеряв, начинаешь по-настоящему ценить то, что у тебя есть.
Я так долго шла по черной полосе своей жизни, что в какой-то момент почти утратила надежду, но только она помогла мне, наконец, найти путь к тому будущему, завесу которого волею судеб мне удалось приоткрыть.
— Ты уже думала над именем для ребенка? — раздается над ухом любимый голос моего мужа.
— Ричард, — ни минуты не сомневаясь, говорю я.
— Откуда ты знаешь, что у нас будет именно мальчик?
— Просто знаю, — уклоняюсь я от ответа, считая, что некоторые пророчества должны оставаться тайной...
А когда Северус обнимает меня и кладет руку на мой уже более чем заметный живот, я ощущаю первый толчок нашего не рожденного сына и понимаю: вот оно — счастье...
Конец.
@темы: снейджер
-
-
22.10.2016 в 17:23