[Славница]

"Перекати-поле", главы 5-8



Глава 5. Неверное решение


Поначалу Гарри был скован и держался настороженно. Он наблюдал за мужчиной, которого про себя прозвал Черным Принцем (ведь это о нем папа рассказывал сказку). По характеру Северус напоминал ему Ремуса: тоже был не слишком веселым и разговорчивым, не любил возиться или играть в прятки. Но ребенку было с ним хорошо.
Северус старался вести себя с мальчиком, как с взрослым, поэтому доверял толочь ингредиенты, учил чтению и бытовым чарам, приучал к самостоятельности. Но перед сном терпеливо рассказывал сказки, вычитанные в сборнике барда Билля.
Незадолго до того момента, когда магия посчитает их семейной парой, Снейп купил два кольца и заказал специальные амулеты, призванные оберегать Гарри. Один из них был направлен против любых проклятий и сглазов, другой защищал от приворотных зелий и подобных им чар.
– Возможно, все это тебе не понадобятся, но вдруг... — пояснил свои дары Северус, нанизав их на цепочку, которую надел на шею мальчика.
В день же так называемой свадьбы, когда связывающая магия окутала их, а обручальные кольца, наконец, заняли надлежащее место, он сказал:
– Конечно, ты еще мал, Гарри, ничего не знаешь о плотской любви и не понимаешь суть произошедшего сегодня, но я должен это произнести. Я не стану заставлять тебя хранить мне верность и даю разрешение изменять мне с любым понравившимся человеком. Если же влюбишься, то просто скажи мне, и я отпущу тебя. Я все это повторю еще не единожды, причем тогда, когда ты будешь понимать смысл сказанного. А пока поцелуй меня.
Мальчик с радостью подарил мужчине почти настоящий, недетский поцелуй, отчего тот грустно вздохнул и прижал его к себе. «Мерлин, что-то будет, когда Гарри вырастет? Сможет ли он полюбить меня по-настоящему или станет относиться, как к опекуну?» — промелькнули в голове зельевара вопросы, на которые дать ответ могло только время.
Прожив в доме родителей до весны, Снейп решил увезти малыша в Италию, где был один из особняков Принцев, который он получил в наследство после кончины матери. Видя, что у ребенка плохое зрение, он сварил специальное зелье, позволяющее скорректировать его. Вызванный на дом целитель подтвердил, что после полугодового приема оно навсегда избавит пациента от этой проблемы.
Под ласковым южным солнцем сердце Северуса оттаяло. Он начал больше улыбаться, и ему захотелось, чтобы его маленький супруг вел себя, как обыкновенный ребенок: баловался и смеялся. Поэтому в доме появилась игровая комната, в которой были турники и пружинный матрац, валялись мягкие игрушки, стояла деревянная лошадка-качалка, которая могла еще и невысоко парить.
Однако Гарри все еще не забыл время, проведенное в подземелье Нотта, поэтому постоянно боялся сделать что-нибудь не так и тем самым рассердить своего опекуна. В результате игрушки стояли нетронутыми, а малыш предпочитал почитать книжку, вытереть пыль или порезать ингредиенты.
Но мужчина не привык терпеть поражения. Преодолев себя, он стал показывать пример, вовлекая мальчика в игру. Спустя еще пару месяцев его усилия дали плоды: Гарри расслабился и окончательно ожил. Северус с наслаждением наблюдал за его преображением. Ему нравилось, что поначалу молчаливый и запуганный малыш постепенно превращается в непоседливого шалуна, который называет его по имени и меряется силой.
Они почти все время проводили вместе. Утро начиналось с зарядки на улице и, если позволяла погода, плаванья в море. После завтрака каждый занимался своими делами: Северус варил зелья или читал журнал «Алхимик», а Гарри либо помогал ему с ингредиентами, либо брал в руки свои книжки со сказками.
Затем следовала обязательная прогулка и игры, обучение малыша магии и приготовление обеда. Пока ребенок спал, мужчина изобретал новые зелья или тренировался в заклинаниях. Потом они убирались по дому, ходили по магазинам или занимались какими-то другими делами. А вечером бродили вдоль моря или сидели у камина, читая или разговаривая.
К своему трехлетию Гарри превратился в развитого ребенка, разбирающегося в травах, умеющего читать и писать печатными буквами, а так же владеющего большим арсеналом простейших заклинаний, которые можно было сотворить без палочки. Кроме них у него получались мощные чары тишины, Акцио и Люмос. Он научился прекрасно плавать, стал гибок и ловок.
Северус с удовольствием бы и дальше жил в Италии, но, к сожалению, у него было не так много средств, так как отец-магл почти нечего не оставил, а мать-волшебница от своих чистокровных родственников, которым претил ее брак, получила мизерное наследство. Деньгами же юного мужа он принципиально не собирался пользоваться, поэтому принял решение вернуться в Великобретанию, чтобы продолжить работу в Хогвартсе в качестве преподавателя зелий.

***

Накануне нового учебного года Дамблдор получил письмо следующего содержания:

«Альбус, у меня сложились чрезвычайные обстоятельства.
В пустующем доме погибшего Розье, в подземелье, я нашел Гарри Поттера. Как он туда попал, не знаю. Его охранял домовик, который обращался с ребенком жестоко. Сейчас мальчик полностью отошел от пережитого. Я собираюсь заниматься им, растить и воспитывать. Гарри уже прожил у меня достаточно долгий срок, за который я стал по закону его мужем и опекуном. Надеюсь, вы не откажетесь принять моего супруга в школе, выделить ему комнату и эльфа, так как он нуждается в постоянной опеке.
С уважением, Северус Снейп».

На следующий день в доме, расположенном в Тупике Прядильщиков, появились Авроры, и руководитель прибывшей группы Кингсли Бруствер изрек:
– Вы обвиняетесь в укрывательстве и, возможно, похищении ребенка, которого ищут все.
– Я ничего из вышеперечисленного не совершал, а просто нашел мальчика. Теперь по закону я его супруг и опекун, — спокойно парировал Северус.
– Снейп, ты всерьез думаешь, что Пожирателю смерти это позволят?
– Кингсли, тебе, как никому другому, известно, что я бывший Пожиратель. Я был шпионом Ордена Феникса более трех лет.
– Бывших Пожирателей не бывает! — отрезал аврор.
Северус понял, что спорить бесполезно. «В министерстве магии все выяснится, и меня отпустят. Если не сразу, то когда прибудет директор Хогвартса», — решил он и позвал Гарри. Увидев чернокожего гиганта, мальчик насторожился и подошел к своему опекуну, но Бруствер грубо отодрал его руки от Снейпа и прикрикнул:
– Осторожней! Он — опасный преступник, Пожиратель смерти и твой похититель!
Мальчик отшатнулся от него в испуге и спрятался за мужа.
– Идиот! — возмутился Северус. — Гарри — маленький ребенок и не понимает твоих слов. Будь с ним ласковей, и он успокоится.
Однако Бруствер не внял его словам, а довольно резко схватил ребенка поперек туловища и прижал к себе. Гарри моментально начал вырываться и закричал:
– Северус, не отдавай меня ему!
– Все хорош, малыш. Это простое недоразумение. Сейчас мы прогуляемся с мистером Бруствером, а потом нас отпустят домой, — постарался успокоить ребенка Снейп.
– На твоем месте я бы не надеялся, — предупредил его Кингсли и, обратившись к своим спутникам, скомандовал: — Связывайте его, и отправляемся в Аврорат.
Видя, как незнакомые мужчины опутываю веревками Северуса, малыш снова забился в руках темнокожего гиганта.
– Не вырывайся, — довольно мягко произнес мужчина, удерживая его. — Ты слишком мал и не понимаешь, что я желаю тебе добра. Снейп — не тот человек, который должен заботиться о таком хорошем мальчике.
Его спокойный тон заставил Гарри прийти в себя, и он подчинился. Уже довольно знакомая тьма поглотила их на мгновение, и они переместились.

***

В холле министерства (это был гулкий зал, отделанный темно-коричневым, почти зеркальным мрамором) их ожидал высокий седой старик с длинной бородой, заткнутой за пояс. На его крючковатом носу еле держались чуть затемненные очки-половинки. Такими в любимых книжках малыша рисовали мудрых и добрых волшебников, поэтому Гарри окончательно успокоился.
– Альбус, — обратился Северус к незнакомцу, — это какое-то недоразумение.
– Ты разочаровал меня, мой мальчик, — укоризненно качая головой, вздохнул старик. — Почему ты сразу не принес Гарри ко мне?
– Ребенок был в таком состоянии, что я боялся, как бы у него не случился нервный срыв. В таком возрасте это могло вызвать даже психическое отклонение.
– Может, ты и прав, но все равно должен был мне рассказать обо всем. Мальчику надо жить со своими родственниками, а не с тобой. В том доме у него будет защита крови, обеспеченная жертвой матери. Там живет Петунья, родная сестра Лили.
– Петунья завидует волшебникам, потому что сама не смогла пойти в Хогвартс, Альбус. У нее только латентные способности. Она будет ненавидеть ребенка. Я же люблю его.
– Извини, Северус, но ты не подходишь на роль опекуна Гарри Поттера. Ты забыл, кто он такой?.. Мальчик, который обеспечил магам передышку от тирании Волдеморта. У тебя же проблемы с властями.
– Вы меня не собираетесь выручить? Это после того, как я столько сделал для Ордена Феникса? Вы же знаете, что я не укрывал мальчика и тем более не похищал его, — возмутился Северус. — Я теперь по закону его супруг и опекун.
– Не имеет значения. Гарри слишком мал. Ему будет лучше у родственников. А когда он подрастет, то сможет опротестовать свой брак. Ты же должен посидеть в Азкабане и подумать, как плохо не выполнять моих распоряжений. Потом я, конечно, тебя вызволю, — сообщил Дамблдор.
– Вы такой же, как Темный Лорд! Только он пытает Круцио, а вы сажаете в Азкабан! — сердито выкрикнул Северус.
– Тебе заключение пойдет на пользу. Я делаю это ради тебя, — вздохнул Дамблдор, повернулся к Брустверу и его команде и почти приказал: — Уводите. Кингсли, проследи, чтобы его не поили сывороткой правды и посадили не в плохую камеру.
– Хорошо, директор, — послушно ответил Аврор.
– Альбус, я когда-нибудь отомщу вам за это! — пообещал Северус ледяным тоном.
– Осторожней со словами, Снейп. Это может быть записано, как угроза директору Хогвартса, — предупредил Бруствер.
– Перестань, Кингсли, мальчик обижен. Он посидит в камере и поймет, что ему хотели добра, — вздохнул старик.
Авроры повели задержанного вглубь министерства магии. Видя это, Гарри закричал и стал биться в руках Бруствера:
– Нет. Не хочу. Северус, Северус... Верните его!
– Успокойся, Гарри, — сказал Дамблдор, подходя к нему и кладя руку на лоб. — Он не стоит твоих слез, малыш.
– Ты злой, а он хороший, — всхлипнул мальчик, выворачивая головку из-под его руки.
Однако директор не позволил ему сделать этого и продолжил гладить, приговаривая:
– Успокойся, успокойся.
Постепенно малыш расслабился и обмяк на руках Бруствера, заснув. Опытный Аврор с нежностью посмотрел на него и спросил Дамблдора:
– Вы усыпили его? Без палочки?
– Это всего лишь трехлетний ребенок, Кингсли, — улыбнулся директор. — У меня вполне хватает беспалочковой магии, чтобы его усыпить.
– Что теперь будет с Гарри?
– Он станет жить у родной сестры своей матери, Петуньи Дурсль, дом которой защитит магия крови. У Гарри появится брат, его ровесник, и тетя с дядей, приличные люди, хоть и маглы.
– Ну, и слава Мерлину! — вздохнул с облегчением Бруствер. — А то Снейп мне активно не нравится. Вы же не собираетесь его снова вытаскивать?
– Отчего же? — возразил Дамблдор. — Собираюсь, причем довольно скоро. Ведь его содержание под стражей сейчас незаконно, как и то, что мы забираем у него мальчика. Но для Гарри так будет лучше. А Северус еще нужен мне. Когда Волдеморт появится, он снова станет нашим шпионом. Так что даже с этой точки зрения ему нельзя быть супругом Гарри Поттера.
– Вы уверены, что Сами-знаете-кто вернется? — с ужасом спросил Кингсли и передернулся.
– К сожалению, да. У Пожирателей смерти не исчезли метки, — подтвердил директор.
Оба тяжело вздохнули. Бруствер передал спящего мальчика Дамблдору и пошел устраивать Снейпа с комфортом, а старый маг аппарировал с ребенком в Литлл-Уингинг.


Глава 6. Любящие родственники


Гарри проснулся в чистой и светлой комнате на удобном диване. Напротив стоял шкаф, на полках которого было много книг. По малолетству мальчик не понял, что они все новые, в глянцевых дорогих обложках, и к ним никто не прикасался. Еще он увидел какой-то огромный ящик с мутным черным зеркалом, в котором слабо отражались предметы мебели: пара кресел, стулья и овальный стол.
Но больше малыша интересовали сидящие люди. Старик, который его сюда принес, находился рядом на диване. Напротив, в креслах располагались два человека со слегка натянутыми улыбками: толстый усатый мужчина и тощая, с длинной шеей и чуть зеленоватым лицом женщина.
– Я думала, что вы решили проблему с моим племянником как-то иначе, когда нашла на крыльце только одеяло и письмо, — призналась хозяйка. — И вот, спустя почти два года, вы являетесь с ним. Неужели мальчишку некуда девать?
– К сожалению, Петунья, ты единственная его родственница. Здесь мальчика будет защищать магия крови. Его мать, Лили, обеспечила ее, умерев, а вы — родные сестры, — пояснил Дамблдор.
– Вот только не надо в моем доме про магию! — нахмурилась она.
– Это входит в мои планы. Более того, я просил бы не говорить Гарри, кто он, до поры до времени, — мягко произнес старый волшебник.
– Я не хочу оставлять мальчишку у себя, — встрял хозяин дома. — Это же потенциальная угроза! Где гарантия, что однажды он не взорвет наше жилище? Я не желаю как-нибудь вернуться с работы к развалинам и пепелищу.
– Вы преувеличиваете, мистер Дурсль. Гарри совершенно не причастен к разрушению дома в долине Годрика. Так что не беспокойтесь и помните, что у вас будет определенная выгода воспитывать ребенка. Вот вам банковский счет на расходы. — Дамблдор протянул бумагу.
Увидев сумму, Вернон расплылся в улыбке:
– Это меняет дело.
– В таком случае, я откланиваюсь, — тоже улыбнулся директор и исчез прямо с дивана.
Гарри остался один на один с тетей и дядей. Он сидел, нахохлившись, и пристально смотрел на них, ожидая, что будет дальше. Они тоже не торопились вступать в контакт.
– Что уставился, волчонок? — чуть визгливым голосом произнесла, наконец, тетя.
Гарри не знал, что ответить. Ему показалось, что женщина боится его. Но почему?.. Она же взрослая, а он маленький. Мальчик уже собрался ее спросить об этом, но тут где-то заплакал ребенок.
– Ой, Дадлик проснулся! — всплеснула руками Петунья, вскочила и убежала.
Гарри остался один на один с мужчиной, который спустя пару минут приказал:
– Подойди ко мне.
Мальчик выполнил, что ему велели. Дядя схватил его за предплечья, дернул на себя и, глядя в глаза, сердито заговорил:
– Слушай сюда внимательно! Я взял тебя в свой дом лишь с одной целью: перевоспитать! Любое проявление магии, и ты будешь сидеть на хлебе и воде. Я знаю, что ты мал. Но ты должен зарубить это у себя на носу. Ты понял?
Голос у него был угрожающим, а глаза горели фанатичным огнем, поэтом ребенок испугался, что его сейчас ударят, и интенсивно закивал в ответ. Вернона это удовлетворило, и он повел нового жильца за собой.
Они вышли из комнаты и попали в короткий коридор-холл, из которого на второй этаж вела лесенка, а под ней находился чулан, заваленный вещами. Дядя принялся выкидывать их и складывать в мешки, а когда в помещении остались старый стол и кушетка, обратился к мальчику:
– Будешь жить здесь. Посиди, я принесу тебе спальные принадлежности. И не смей выходить без спроса наружу!
После этого он втолкнул Гарри в чулан и захлопнул дверцу. Вскоре ребенок услышал тяжелые шаги над своей головой, и на его волосы посыпался мусор через щели лесенки, которая служила потолком. Протопав туда и обратно, Вернон вернулся и снова начал командовать:
– Выходи и стой в коридоре так, чтобы я тебя видел.
Гарри послушался, так как мужчина напомнил ему Тролля, у которого он жил когда-то в подземелье. Вернон долго возился в небольшом помещении, проводя свет и устраивая постель. Затем велел малышу зайти внутрь и закрыл его снаружи на щеколду.
Ребенок лег на свое новое ложе и тихонько заплакал в подушку, окружив себя для надежности кругом тишины. Он думал, что является плохим мальчиком, раз все хорошие люди оставляют его. Сначала мама и папа уснули на полу и не проснулись, даже когда пришел крестный. Теперь Гарри знал, что они умерли. Затем из его жизни пропали Сириус, ушедший ненадолго, да так и не вернувшийся, и Северус, которого увели незнакомые люди. Под такие невеселые мысли, ребенок забылся тревожным сном.

***

Утром Петунья грубо растолкала Гарри и отвела в ванную. Там она выдала ему горшок, а потом наскоро умыла. После гигиенической процедуры тетя накормила ребенка жидкой, безвкусной овсянкой, торопливо запихивая ложку в рот, явно предполагая, что он не умеет это делать сам.
Гарри еле успевал проглатывать. Если бы он мог, то вообще бы не ел. Но Петунья так его усадила на детский стул и так прижала, что было невозможно отвернуться от этого насильственного кормления. К концу завтрака его лицо было все испачкано. Тетя скривилась от этого зрелища и, взяв мокрую тряпку, грубо избавила ребенка от остатков пищи.
Они поднялись на второй этаж и вошли в небольшую комнату, по полу которой валялись разнообразные игрушки. Гарри очень удивился: после такого неласкового приема, он никак не ожидал, что ему будет позволено играть. Однако слова женщины показали, что малыш ошибался:
– У тебя час, мальчишка! Ты должен сложить все это в коробки. И не дай бог, ты что-нибудь сломаешь! Жаль, что ни на что другое ты пока не годен.
Петунья уселась на стул, стоящий в этой же комнате, и стала наблюдать за ним. В принципе, мальчик был приучен к порядку Северусом. Но убирать игрушки, раскиданные не им, было чрезвычайно обидно. Однако вид женщины казался очень строгим, поэтому Гарри не пытался протестовать.
Когда ребенок закончил, его снова отвели в чулан, где он просидел до вечера, от нечего делать, рисуя пальчиком на пыльном столе и считая пауков. За этим днем потянулись другие, абсолютно одинаковые. Его кормили только один раз в день, затем он убирал игрушки, вытирал пыль в доме и возвращался к себе.
Петунья все чаще покрикивала на Гарри, но теперь он ел и умывался самостоятельно. На все вопли мальчик только молчал или отвечал односложно. Иногда он слышал детский смех или слезы, которые раздавались со второго этажа. Стоило этому неизвестному ребенку заплакать, как тетя бросала все, и неслась к нему. Затем разносилось громкое сюсюканье:
– Дадличка, пупсик, не плачь, деточка! Мамочка еще минуточку поработает.
Гарри иногда сомневался, в самом ли деле это говорит тетя Петунья, так как голос звучал ласково и совсем непохоже. Она возвращалась и сердито бросала ему, в зависимости от того, чем он занимался: «Быстрей писай», «Складывай проворней игрушки», «Ты скоро доешь свою кашу?»
Малыш очень завидовал этому неизвестному Дадлику. Ведь его так любили! Может, он был просто хорошим мальчиком, а Гарри плохим? Такие мысли все чаще стали посещать голову ребенка. Он пока не умел их анализировать, но начал очень стараться сделать так, чтобы его тоже полюбили. Но вместо похвалы его только ругали.

***

Родственники Гарри первое время ужасно боялись подкинутого им волшебника. Но за несколько месяцев пребывания ребенка в их доме, он не проявил никаких необычных способностей.
– Может, не стоит его водить везде под присмотром? — наконец, спросила Петунья у мужа. — И еще. Надо выводить мальчишку на прогулку. Скоро весна, и мы будем гулять с Дадликом каждый день. Помнишь, каким упитанным и загорелым мальчишка приехал? Теперь же побледнел и осунулся. А вдруг за ним наблюдают?
– В это я не верю, — отмахнулся Вернон. — Он живет не один месяц, но никто его не навещал. Мы вообще можем, в принципе, отдать мальчишку в приют.
– Нет. Этот старикан сказал, что он сообщил кому-то в городе о появлении у нас племянника. Что мы им скажем?.. Я не хочу выглядеть плохо в глазах соседей. А так все будут нас жалеть и уважать, раз мы взяли сиротку и заботимся, как можем.
– Ты предлагаешь его воспитывать наравне с Дадликом?
– Что ты! Я просто хочу создать видимость. Я планирую заставлять мальчишку все делать по дому. Работа лучше всего выбивает воспоминания о фокусах, если он их творил.
– Поступай, как знаешь, — пожал плечами Вернон. — Но если он что-нибудь сделает моему сыну, я за себя не ручаюсь.
После этого разговора Петунья пошла в чулан к Гарри и сказала:
– Сейчас ты оденешься, и мы пойдем на улицу.
Малыш обрадовался. Он не помнил, когда в последний раз гулял, но знал, что это очень здорово и весело. «Может, я становлюсь хорошим мальчиком?» — подумал ребенок и улыбнулся тете. Она скривилась, затем протянула ему куртку и ботинки. Гарри долго возился со шнурками, так как не умел их завязывать без магии. В конце концов, тетя дала ребенку подзатыльник и сделала это сама, приговаривая:
– Смотри и учись. Следующий раз я не буду это делать.
Гарри вздохнул и решил, что в последствии, едва она отвернется, воспользуется магией, как в доме Северуса.
Курточку ребенок надел сам. Надо сказать, что из всей одежды у мальчика была только старая пижама, в которой он спал, и брюки с рубашкой, которые были на нем в тот день, когда его забрали от Северуса. За это время вещи застирались и стали малы. Зато курточка, которую дала тетя, была огромной. Но Гарри ничего не сказал ей, боясь рассердить.

***

Петунья вывела мальчика из дома, и они оказались в небольшом садике, где были гравиевые дорожки, разделяющие идеально зеленый газон с клумбами. А еще там стояла необычная игрушка с тремя колесами и с какой-то загогулиной, похожей на рога папы, когда тот превращался в оленя. Гарри уставился на нее во все глаза и даже прослушал, что ему сказала тетя. Едва женщина ушла, мальчик подошел к странной штуковине и увидел, что у нее еще есть сиденье и педали.
Он потрогал все части и вздохнул. Ему очень хотелось сесть на эту игрушку, так как она напоминала мопед крестного. Малыш долго колебался, прежде чем все-таки перекинуть ногу через сидение и сесть. Затем взялся за загогулину, которая наверняка была рулем. Что делать дальше, Гарри не знал. Он перебрал ногами по земле — и штуковина поехала! Мальчик охнул от неожиданности и замер, но она еще немного провезла его.
– Ух, ты! — впервые за все время пребывания в этом доме восхитился Гарри.
Он опять перебрал ногами и даже их приподнял — игрушка снова поехала. Это было восхитительно! Он собирался повторить трюк, когда кто-то налетел на него, вцепился в руку и закричал:
– Слезь! Слезь! Мое!.. Это мой велисапет. Мама! Мама!
Это был мальчик, невероятно толстый, белобрысый, одетый в розовую курточку. Он отчаянно дергал Гарри за руку, плакал, топал и, в конце концов, опрокинул его и велосипед прямо на свою ногу, отчего заорал еще громче. Из дома в ужасе выбежала тетя Петунья, подлетела к ним, отшвырнула племянника вместе с игрушкой и схватила Дадлика, а это был, несомненно, он, в охапку.
– Маленький, где болит? Миленький, что он сделал? — запричитала она над сыном.
– Это мая иглуска! Я не хотю стобы он тлогал! — заныл мальчишка.
– Успокойся, Дадличка. Он больше не прикоснется!
Петунья добилась, чтобы сын перестал плакать, и подскочила к Гарри, который все еще лежал на земле. Надо сказать, что он сильно ударился и о дорожку, и о велосипед, да и вообще был слегка шокирован таким знакомством с кузеном. Тетя рывком подняла его на ноги и стала шлепать по заду, приговаривая:
– Никогда не бери игрушки Дадли без спроса. Ты должен их убирать, а не играть в них. И еще, если ты посмеешь ударить Дадлика…
– Я не бил его! — воскликнул Гарри, впервые переча женщине.
– Ты еще смеешь спорить? — возмутилась она и поволокла его в дом. Затем спохватилась, что ее ребенок останется один на улице, остановилась и сообщила: — Запомни, ты тут живешь только из нашей милости. Никогда мне не возражай, иначе я побью тебя!
Гарри удивленно посмотрел на нее. Что она имела в виду, говоря, что будет его бить? Его же и так отшлепали! Но спрашивать не стал. Вместо этого мальчик начал наблюдать за родственниками.
Петунья подняла велосипед и усадила на него Дадлика. Мальчик поставил ноги на педали, принялся их крутить и поехал. На миг Гарри забыл все обиды, нанесенные ему. Он так хотел тоже прокатиться на этой штуке! Потом малыш вспомнил, что ему нельзя и чуть не заплакал от обиды.
Та прогулка запомнилась мальчику надолго не только потому, что была первой. Дадли ехал на велосипеде, тетя гордо шествовала за ним по улице, а он плелся сзади, таща сумку с игрушками. Им встречались соседи, которые хвалили Петунью за милосердие и добросердечность. Она мило улыбалась, а Гарри пытался понять, что значат эти слова.
Они пришли в какой-то парк, где Дадли стал играть в песочнице разными лопаткам, формочками и ведерками. Ему же было приказано сидеть смирно, никуда не бегать и ничего не брать. Гарри старательно выполнял эти распоряжения, все еще надеясь, что тетя его похвалит.
Периодически Дадлику надоедало ковыряться в песке, он подходил к кузену и что-нибудь с ним делал: то стукал ребром лопатки, то кидался формочками, то посыпал из ведра. Тетя на все это умильно улыбалась. К концу прогулки в Гарри родился бунтарский дух, и он стукнул обидчика в ответ. Петунья слегка шлепнула его по заду и, приторно улыбаясь, прокомментировала для других мамочек на площадке:
– Мальчишки! Никак еще не подружатся.
Когда они вернулись домой, Гарри понял, что имела в виду тетя, когда говорила, что будет его бить. Она принесла ремень, стянула с него брюки с трусами и очень сильно выпорола. К концу экзекуции ребенок разрыдался.
– Ты плохой. Очень плохой мальчишка, — приговаривала тетя. — И не смей плакать!
Ночью у Гарри болел зад, и он никак не мог заснуть. А еще ему было горько и обидно за несправедливое наказание.

***

С момента появления Гарри на Тисовой улице прошло четыре года. За это время он спрятал воспоминания о своем раннем детстве в глубине памяти. Полеты на метле, люди, превращающиеся в животных, страшные тролли и ведьмы стали просто снами, сказками и картинками, которые он иногда рисовал тайком. Если бы тетя и дядя увидели их, то мальчика бы жестоко наказали, как и за любые необычные вещи, которые с ним иногда случались. Его и без этого довольно часто пороли «для профилактики», как говорил дядя.
За эти годы Гарри научился все делать по дому: убирать, мыть, готовит и стирать. Что-то у него получалось лучше, что-то хуже. Но он никогда не ждал похвалы, так как давно понял, что это бессмысленно. Родственники только ругали его и называли «никчемным мальчишкой», «подкидышем» и «недоумком». Они так часто использовали эти прозвища, что Гарри иногда сомневался, как его настоящее имя.
Хуже взрослых был только Дадли, который вырос в упитанного и злого борова, норовящего ударить или толкнуть кузена. А еще он желал обращаться с ним, как со слугой. Родители потакали сыну в «милых шалостях», выговаривая племяннику, что он должен подчиняться. Но Гарри упорно считал себя ровней и давал отпор. Тетя после таких выходок порола его особенно больно и запирала надолго в чулане на хлебе и воде, приговаривая, что он — «божье наказание».
Мальчик плохо помнил, когда его оставили почти без еды впервые, кажется, в первый год пребывания в доме. Сначала он безропотно дожидался, когда его выпустят и накормят. Однако несколько дней, проведенных на такой диете, заставили Гарри вспомнить манящие чары, которыми он овладел в доме Северуса. К счастью, они получились и здесь. С тех пор с едой у него не было проблем. Просто надо было дождаться ночи и не слишком наглеть.
Не все можно было стащить из кухни. Например, котлеты и сосиски Петунья обязательно пересчитывала. Зато вынуть пару вареных картофелин или отрезать кусок колбасы не составляло проблем. Еще безопасней было приманить печенье и конфеты, так как толстяк Дадли все равно не помнил, сколько их съел.
Впоследствии Гарри научился открывать щеколду чулана, расположенную снаружи. Теперь он мог посередине ночи даже съесть супа или днем лишний раз посетить туалет в отсутствии тети. Главное двигаться бесшумно и действовать быстро, чему он давно научился.
Надо сказать, что мальчик смирился с такой жизнью и считал ее в порядке вещей. Он привык, что его одевают в обноски кузена, несправедливо наказывают и заставляют работать. Терпел, что на дни рождения не дарят подарков и забывают о нем.
Гарри знал, что если он упадет и ударится, то его не пожалеют, а даже, наоборот, накажут, поэтому прятал боль. Он выучил, что его «здесь держат из милости и по доброте душевной» — любимое высказывание родственников.
Свободного времени у мальчика практически не было. Он то убирал, то готовил, то обрабатывал клумбы в саду, а когда кузен требовал сказку, читал. Иногда же это были «познавательные книжки», как выражался дядя Вернон, которые Дадли заставляли слушать под неусыпным наблюдением матери. Тот капризничал и срывал злость на чтеце.
Но Гарри все равно любил это занятие, тайком таская книги в свой чулан. Их было достаточно много в гостиной, и на недолгое исчезновение одной никто не обращал внимания. Диккенс, Шекспир, Конан Дойл и другие английские классики заменяли ему друзей и утешителей. А магический свет, который он подвешивал в виде шара под потолком, позволял не портить глаза и не включать лампочку, которой часто и не было в патроне.


Глава 7. Дама с собачкой


Приближалось семилетие Дадли, которое было в середине июля. В связи с этим на Гарри свалилось еще больше работы в саду и по дому. Тетя Петунья, как никогда раньше, придиралась к нему по каждому пустяку. Сначала он думал, что ее плохое настроение вызвано жарой и гибелью некоторых цветов. Но, оказалось, тетя волнуется накануне приезда родной сестры дяди Вернона.
С тех пор, как Гарри поселился в доме на Тисовой улице, Мардж еще ни разу не посещала его. Зато регулярно писала письма брату, чтобы он избавился от «обузы», то есть, в переводе на нормальный язык, от подкинутого племянника. Поэтому мальчик заранее ненавидел ее и не ожидал от этого визита ничего хорошего.
Женщина оказалась копией своего братца: бесформенная фигура, бычья шея, свинячьи глазки-бусинки, белесые короткие волосы и даже небольшие усики над верхней губой. Она прибыла ранним утром на такси вместе с безобразным бульдогом по кличке Злыдень и, едва выйдя, чуть не удушила своим пышным бюстом Дадлика. Гарри даже на миг стало жаль кузена, когда он захрипел в медвежьем объятье тетушки.
– Ты моя пампушечка, — умилилась на племянника Мардж, потрепав его по пухлой щеке.
Она, наконец, высвободила Дадли из кольца толстых рук и вручила купюру в десять фунтов. Затем ее глазки-буравчики уставились на молчаливо стоящего в сторонке Гарри. Выражение ее лица стало брезгливым, будто женщина увидела что-то очень неприятное, и Мардж отвернулась, чтобы холодно поинтересоваться у жены брата:
– Это и есть сын твоей никчемной сестрицы? Сразу видно, яблоко от яблоньки: ни кожи, ни рожи. Смотреть противно! Надеюсь, ты не даешь ему спуску?
– Мальчишка воспитывается в строгости, — подтвердила Петунья и сорвала накопившееся раздражение на племяннике: — Что стоишь? Тащи вещи тетушки Мардж в дом, бездельник!
Гарри глянул на неподъемные чемоданы: каждый был высотой почти с него! Как он их поднимет?
– Но, тетя, я не смогу их унести, — попытался он достучаться до голоса разума родственницы. — Они тяжелы и огромны.
– Слышать ничего не желаю, нахлебник! — рассердилась она еще сильней и врезала ему подзатыльник.
Гарри с силой потянул за ручку одного из чемоданов, но даже не пошевелил его, и снова беспомощно глянул на тетю.
– Не унесешь, будешь сильно выпорот и месяц просидишь в своем чулане на хлебе и воде, — предупредила она.
Мардж с гаденькой ухмылкой наблюдала за этой сценой, затем заявила:
– Это еще раз доказывает, как неосмотрительно содержать дармоедов. Этот оборвыш такой тощий, что ни на что не годен. Почему вы не отдали его в приют? Я бы так и сделала!
При последней фразе она гневно глянула на брата, но Вернон развел руки в стороны, показывая, что сам не понимает этого. Затем они с сестрой взяли по чемодану и с легкостью понесли их в дом. Тетя Петунья некоторое время сверлила их спины сердитым взглядом, затем снова прикрикнула на племянника:
– Иди, займись обедом, мальчишка!
Не веря, что обещанное наказание откладывается, Гарри поспешил на кухню.

***

Так как основная работа по приготовлению еды была проделана еще до приезда Мардж, то теперь мальчик занялся только тем, что сервировал стол в гостиной, резал хлеб и разогревал кушанья. Семейство Дурслей в это время вместе с гостьей примеряло на Дадли обновки. Кузен, как и Гарри, шел этой осенью в школу. У него была новенькая форма, самый модный портфель, который привезла ему тетушка, и блестящие черные туфли.
– Надеюсь, Вернон, ваш подкидыш не будет учиться в той же школе, что и Дадлик? — поинтересовалась Мардж, налюбовавшись на племянника в школьной одежде и отправив его переодеваться к обеду. — Он же будет позорить его своим видом и поведением.
«А кто виноват в моем внешнем виде?» — хмыкнул про себя Гарри, вспоминая свою форму, купленную в Секонд-хэнде.
– Пока не решил окончательно, — пробасил дядя Вернон. — У нас в городе, к моему сожалению, одна начальная школа. А в школу Святого Брутуса для детей с криминальными наклонностями берут только тех, на кого жаловались в полицию. Но мы не хотим так позориться перед соседями, по крайней мере, пока.
– Дождетесь, что этот ненормальный кинется на вас с ножом или покалечит Дадлика, — недовольно проворчала его сестра.
Гарри едва сдержался от фырканья: «Больно мне надо марать руки! Я что, псих на воле?»
– Прошу к столу, — прервала диалог тетя Петунья, явно недовольная темой и, чтобы хоть как-то дать выход негативным эмоциям, снова вызверилась на племянника: — А ты марш на кухню, пока приличные люди обедают.
Гарри безразлично кивнул, потому что за прошедшие годы привык, что Дурсли обращаются с ним, как с прислугой. Правда, в этот раз это было чуть обидней, чем всегда, так как Злыдень, бульдог Мардж, занял пустое место и по-хозяйски поставил лапы на стол. «Я для них хуже собаки, — с болью подумал мальчик, но успокоился, увидев перекошенное от отвращения лицо тети Петуньи, которая ненавидела любую живность. — Так ей и надо!»
Самолюбие Гарри не пострадало даже тогда, когда его позвали прислуживать за столом в качестве официанта. Один вид чавкающего и выбрасывающего из тарелки часть трапезы бульдога и позеленевшего лица Петуньи, которую едва не тошнило от омерзения, поднимал его настроение.

***

Следующие пару дней тетушка Мардж царила на Тисовой улице. Она по-прежнему кормила собаку за одним столом с родственниками, называя ее «сыночком» и «душечкой», позволяла себе колкие замечания в адрес тети Петуньи и пыталась уговорить брата отдать «нахлебника» в приют. Хозяева скрипели зубами и, кажется, ждали ее отъезда с не меньшим энтузиазмом, чем Гарри, которому, разумеется, доставалось от всех.
Наконец, настал день рождения Дадли и, соответственно, предпоследний день пребывания Мардж. Тетя Петунья разбудила племянника ни свет ни заря и заставила готовить праздничный завтрак — обедать семейство собиралось в ресторане, а Гарри планировалось отвести к миссис Фигг, немного свихнувшийся на кошках соседке, которая иногда соглашалась посидеть с ним.
К одиннадцати были разбужены новорожденный и гостья. Дадли немедленно кинулся в гостиную, где его дожидалась груда подарков, и долго пытался подсчитать, сколько же их у него.
– Здесь тридцать два свертка, мой сладенький коржик, — пришла ему на выручку тетушка.
Дадли задумчиво нахмурил свой узкий лоб и попытался понять, много это или мало. Но задача оказалась непосильной, и он принялся срывать обертки. Чего тут только не было! Разные модные вещи, плеер с наушниками, подборка кассет с современными песнями, игры для компьютерной приставки, машинки, канцелярские товары для школы и многое-многое другое.
– А где духовое ружье? — осмотрев все, капризно спросил у всех виновник торжества. — Вы же обещали!
– Деточка, я решила, что тебе не стоит иметь такую игрушку, — заискивающе глядя на сыночка, пролепетала смущенная тетя Петунья.
– Так нечестно! — топнуло ножкой ее чадо, отчего зазвенела посуда в буфете. — Хочу! Хочу! Хочу!
В его белесых глазках блеснули слезы. Гарри фыркнул: кузен до сих пор применял этот детский прием, чтобы разжалобить родителей, особенно, мать.
– Мой сын своего не упустит! — усмехнулся Вернон, с гордостью глядя на Дадли, который продолжал выкрикивать «хочу» и топать ногой.
– Мы купим тебе ружье, — пообещала Мардж, тоже глядя на племянника с восхищением.
«Психи, — подумал Гарри, рассматривая своих родственников. — Что они вырастят из этого борова?.. Уголовника, каковым считают меня».

***

Во время завтрака, на котором Гарри снова разрешили присутствовать только в качестве официанта, как и все предыдущие дни, посыльный принес неутешительное известие: миссис Фигг заболела. Прочитав записку, Вернон нахмурился:
– Придется взять мальчишку с собой.
– Не-ет! — взвыл Дадли. — Он все испортит!
– Ты с ума сошел, братец? — поддержала его Мардж. — Мы идем в приличное место, в ресторан, пусть и детский, да еще с Полкиссами. Этот паршивец опозорит нас, как пить дать!
– И что делать? — расстроилась Петунья, которая боялась, что ее заставят нянчиться с ненавистным племянником. А ей так хотелось надеть новое шелковое платье, которое купил ей муж в честь того, что сын идет в школу.
– Оставьте мальчишку одного, — предложила Мардж.
– Но это опасно, — еще сильней нахмурился Вернон. — Вдруг он взорвет дом.
– Загрузите его работой, чтобы некогда было хулиганить, — решила не сдаваться сестра.
Скрепя сердце, хозяева согласились.
Перед тем как уехать, тетя Петунья положила перед Гарри список дел: убрать посуду, приготовить ужин и завтрак, помыть в доме полы и окна, прополоть сорняки на клумбах, подмести дорожки и вытрясти коврики. «Они меня за Золушку принимают? — возмутился мальчик. — Тут работы на целую неделю, а не на несколько часов, и у меня нет феи-крестной, чтобы помочь».
Оставшись один, Гарри вымыл посуду, в спешке разбив пару тарелок. Затем принялся за окна и полы. Даже понимая всю невозможность сделать весь объем работы, он старался: ему не хотелось быть запертым в своем чулане — только не летом, когда так хорошо на улице!
Мальчик как раз домывал лесенку, когда родственники вернулись. Увидев, что у «дармоеда еще и конь не валялся» (слова Мардж), дядя Вернон вынул ремень и выпорол Гарри под хихиканье сына, поощрения жены и подначки сестры «бить больнее». Затем племянник был отправлен в чулан, где и провел остаток вечера и ночь.

***

Утром Гарри болезненно морщился, но стоически занимался приготовлением еды. Ему было не привыкать: его били не в первый раз и не в последний, а работать заставляли всегда, несмотря на наказание.
Завтрак получился весьма поздний: Мардж и Вернон засиделись вчера до двух часов ночи и сегодня оба мучились похмельем. Настроение от этого у них было отвратительное, и они пытались сорвать его на других. Поэтому Петунья принесла графин с виски и ведерко льда.
– Все-таки я не понимаю, какая необходимость заставила вас оставить мальчишку в доме, — завела Мардж любимую песенку, выпив пару бокалов.
– Мы слишком дорожим репутаций, — в который раз пояснил Вернон. — Как бы отреагировали соседи, узнай, что мы отправили племянника в приют?
– Этот неблагодарный выродок наверняка не поддается никакой дрессировке, — продолжала ныть его сестрица, вызывая раздражение у Гарри тем, что снова сравнивает его со своим блохастым псом. — Кем, говоришь, работали его родители, Петунья?
– Никем, — ответила женщина, заставляя племянника морщиться.
Сколько раз Гарри уже слышал историю, что его родители были безработными и погибли в автокатастрофе, будучи пьяными. Он знал, что тетя врет, так как помнил, что их убили смертельным проклятьем, и в самом начале пребывания у родственников даже пытался с ней спорить, но, поняв, что это бесполезно, перестал и почти смирился.
– Я так и предполагала, — покачала головой Мардж, выливая в свой немаленький рот очередную рюмку. — Бездельники и пьяницы. А твоя сестрица была еще наверняка шлюхой.
Это было уже слишком! Гнев скрутил разум мальчика. Он не позволит издеваться над своими погибшими родителями!
– Зашей себе пасть, толстая гадина! — зло выкрикнул Гарри. — Мои родители приличные люди, не чета тебе! А если и не работали, так потому, что были богатыми!
В гостиной зазвенели стекла и полопались фужеры в буфете. Мардж задохнулась от возмущения и явно собиралась поведать что-нибудь столь же гадкое, но не смогла, так как ее руки, помимо воли хозяйки, начали зашивать неизвестно откуда взявшейся огромной иглой с суровой, толстой ниткой рот. Это было такое страшное зрелище, что Дурсли дружно закричали от ужаса.
– Прекрати немедленно, Поттер! — наконец, смог выпалить дядя Вернон.
– Я не знаю, как, — признался ошеломленный мальчик.
– Меня это не интересует!
Процесс зашивания закончился. Мардж начала синеть от нехватки воздуха и хвататься за горло своими пальцами-сосисками, остальные Дурсли заверещали, а Гарри стоял, пораженно глядя на то, что натворил своей стихийной магией.
Неизвестно, чем бы это кончилось, но в этот момент в гостиной появился чернокожий гигант в синей мантии и несколько раз взмахнул волшебной палочкой. Рот Мардж стал прежним, и она перестала синеть. Еще взмах палочкой, и родственники Гарри уставились перед собой остекленевшими глазами.
– Ну и учудил ты, парень, — хохотнул гигант. — Неужели эта жирная тетка так тебя достала своими нравоучениями?
– Она оскорбила моих родителей, — хмуро пояснил мальчик, силясь вспомнить, когда уже видел этого человека.
– Тогда все правильно. Твои родители были прекрасными людьми, и никто не смеет оскорблять их память, — одобрил мужчина. — Дай пядь, Гарри Поттер. Уважаю! Будем знакомы, я Кингсли Бруствер.
Гарри тут же пожалел, что пожал протянутую руку: это был тот самый Аврор, который приходил арестовывать Северуса. Тогда Бруствер выполнял приказ, а, следовательно, сердиться на него было глупо. Но, несмотря на это, мальчик не мог относиться к нему по-дружески.
– Вообще-то, парень, колдовать среди маглов запрещается. Но ты слишком мал, не применял заклинаний и наверняка не знал о запрете. Все равно, в следующий раз будь осторожней со своей стихийной магией, — вырвал его из плохих размышлений Аврор и, спохватившись, спросил: — Ты в курсе, что волшебник?
– Да, — односложно ответил Гарри, не собираясь рассказывать, откуда у него такие сведения. Затем поинтересовался: — Почему мои родственники такие странные: сидят, как куклы, и пялятся в пространство?
– Я применил к ним разновидность заклинания, частично стирающего память, так как подумал, что твоя выходка может нанести вред их психике. Они забудут последние пятнадцать минут, когда очнутся, — охотно ответил Бруствер.
Мальчик содрогнулся. Ни фига себе методы у этих Авроров: стирают память! Интересно, они применяют это только к маглам (он помнил, что так волшебники называют простых людей), или к себе подобным тоже?
– Мне надо знать, что твои родственники собирались делать после того, как поедят, — между тем продолжал говорить Бруствер. — Они-то об этом не вспомнят. Вдруг что-то важное.
– Тетя Мардж готовилась уехать домой, — ответил Гарри, указывая на пострадавшую. — Такси прибудет минут через тридцать.
– Ясно. — Волшебник наставил палочку на родственников мальчика, взмахнул ею и проговорил: — Поторопитесь с едой, иначе Мардж опоздает. Такси прибудет через полчаса. — Он повернулся к Гарри, и ребенок невольно отпрянул, боясь, что и ему тоже подправят память. Но Бруствер лишь попрощался: — Может, еще и свидимся. Счастливо, Гарри!
После этого темнокожий гигант исчез из гостиной, Дурсли пришли в себя, и Мардж воскликнула:
– Боже мой! Ну, мы и засиделись! Через полчаса приедет такси, а я еще не собрала вещи до конца! — И она заспешила на второй этаж в гостевую спальню.
– Я помогу тебе, — предложила тетя Петунья и устремилась следом.
– Собирай и мой посуду, мальчишка, — грозно велел дядя Вернон Гарри и, повернувшись к сыну, мягко предложил: — А ты, Дадликес, можешь пойти к Полкиссам.
– Я лучше поиграю в компьютерную игру, — скривился его сын и тоже пошел на второй этаж, правда, в свою комнату.
Дядя же, посчитав, что раздал все поручения, включил телевизор.


Глава 8. Охота на Гарри


Лето закончилось, и настало время идти в школу. Дядя и тетя так и не решились пожаловаться полицейским на племянника, боясь, что в процессе беседы с ним выяснится правда, и их накажут за плохое отношение к ребенку. Поэтому Гарри записали в тот же класс, что и Дадли. Туда же попали и два приятеля кузена: щуплый прилипала Пирс и массивный Гордон, у которого вместо мозгов было желание драться.
Первое время все четверо мальчиков привыкали к новой жизни. Они учились разбираться в учителях: кого надо слушаться беспрекословно, а кого можно игнорировать, постигали новые знания и присматривались к своим одноклассникам.
Учеников было всего двадцать, восемь из них являлись девчонками, трое — громилами наподобие Дурсля, остальные — невзрачными середнячками, сравнимыми с Поттером. Гарри впервые понадеялся, что в этом обществе найдется хоть кто-то заинтересованный в его дружбе. Поначалу таким желающим оказался Марк, начитанный, скромный парнишка, вечно тянущий свою руку, но, познакомившись с кулаками Дадли, ретировался.
Добившись, чтобы с кузеном никто не общался, Дурсль занялся своими делами, а именно завоеванием абсолютного лидерства в классе. В принципе, ему могли противостоять только трое: Роберт, Стивен и Эдвард. То ли у Дадли оказались кулаки внушительней, то ли он умел подчинять себе других, но они примкнули к его компании, а вмести с ними еще один парень: хлюпик и прилипала, наподобие Пирса, по имени Шон.
Образовавшаяся компания вскоре стала известна всей школе и даже обзавелась звучным названием: «Семеро смелых», предложенным Стивеном, где-то услышавшем его. Правда, вся их бравада сводилась к тому, что они терроризировали одноклассников, начиная свои забавы после занятий. Выбрав жертву, хулиганы отнимали у нее портфель и принимались играть им в футбол. Когда же хозяин имущества возмущался подобным обращением со своими вещами, Дадли и его дружки толкали его от одного к другому и, найдя какой-нибудь изъян во внешности, высмеивали.
В конце концов, жертва либо бежала ябедничать учителям, либо плакала. Был еще один вариант, довольно редкий: она кидалась на обидчиков с кулаками. Тогда Пирс и Шон держали мальчишку за руки, а остальные избивали. В следующий раз у пострадавшего не хватало решимости дать отпор, он терпел издевательства над собой и старался избежать встречи с неприятной компанией.
Такое веселье продолжалось не слишком долго. Одноклассники, даже самые гордые, не выдержали и начали активно жаловаться. И если учителям, в принципе, было плевать на разборки учеников — хулиганство происходило после уроков, то родители вступились за любимых чад. Обидчикам взрослые надрали уши. Даже Дадли перепало от обожающей его мамы. Банда приуныла, но затем ее предводитель вспомнил о своем кузене, и жизнь Гарри превратилась в кошмар.

***

Заканчивалось первое полугодие в школе. Так как зима стояла довольно суровой, то в чулане у Гарри было холодно. Он долго не мог согреться и уснуть вечером, поэтому утром сон становился наиболее сладким. Но тетю Петунью не интересовали проблемы племянника. Озабоченная благополучием сына, она нетерпеливо колотила в дверь, приказывая:
– Вставай, мальчишка, пора готовить завтрак, а то Дадлик не успеет поесть.
Это утро ничем не отличалось от других. Услышав крик тети, Гарри потянулся на своем продавленном тюфяке, нехотя скинул одеяло и, поеживаясь, спустил ноги на ледяной пол. Все равно она не даст ему понежиться. Мальчик планировал уйти из дома задолго до Дадли, так как компания кузена даже с утра могла доставить ему неприятности, например, отнять портфель и испортить домашнюю работу.
Быстро умывшись и сделав пару упражнений в ванной, он отправился на кухню. Тетя недовольно скривилась при виде племянника и не преминула заметить:
– Долго возишься. Опять придется делать яичницу с беконом вместо овсянки. А диетолог советовала не кормить Дадлика такой пищей.
«Можно подумать, от каши эта свинья похудеет, особенно если сожрет пол кастрюли», — про себя усмехнулся Гарри, приступая к готовке. Когда масло зашипело на сковородке, в кухню вплыл кузен и заныл:
– Почему в школу надо ходить в такую рань? Неужели нельзя сделать расписание, чтобы уроки начинались в двенадцать? Да и их количество могло быть меньше. Например, зачем мне география?
«Будь твоя воля, ты бы вообще не учился, придурок», — мысленно парировал Гарри и ниже опустил голову, чтобы тетя не заметила его ухмылку.
– Видишь ли, сладенький, многие думают, что тот, кто не знает общих сведений, не может считаться образованным человеком. Поэтому надо учиться, чтобы производить хорошее впечатление на людей, — ласково пояснила сыну Петунья.
Гарри все же не сдержался и фыркнул, представив, как кузен пытается найти на карте Африку или утверждает, что в окрестностях Литлл-Уингинга водятся пантеры.
– Что веселишься? — рассердилась тетя, отвесив ему подзатыльник. — Тебя-то никто не примет за образованного мальчика, учитывая твою успеваемость!
Теперь засмеялся Дадли, который был ответственен за большинство плохих отметок кузена. Ведь именно его стараниями домашние работы Гарри были всегда смяты, залиты или испорчены каким-либо другим способом. А в школе эта пародия на человека щипала, толкала и всячески мешала слушать объяснения учителей. Самое обидное, что, сколько Гарри не просил, его не пересаживали.
– Ма, я пораньше выйду. Сегодня контрошка на первом уроке, — сказал Дадли, быстро прикончив яичницу и одним глотком опустошив чашку с какао.
– Ах ты, моя умница! — умилилась женщина и, повернувшись к племяннику, снова отвесила подзатыльник. — Вот как надо заботиться об учебе! Пошевеливайся, а то опозоришь меня своим опозданием.
Гарри безропотно принялся мыть тарелки, гадая, какую гадость придумал кузен для него, раз так рвется покинуть дом раньше. Поставив скрипящую от чистоты посуду в буфет, он, наконец, покинул кухню и устремился к чулану за портфелем. Уже на подходе, мальчик понял, что его там нет — дверь была настежь распахнута.
«Опять без домашки!» — взвыл он от досады и, натянув куртку, выскочил на улицу. На повороте Тисовой улицы и шоссе Магнолий Дадли с дружками играли в футбол его вещами. Все учебники и тетради разлетелись по многочисленным лужам и были безнадежно испорчены.
– Теперь, шрамоголовый, тебя ждет очередной провал в школе и трепка от матери, — приветствовал его кузен. — Такими темпами ты останешься на второй год, а там вылетишь из школы и будешь попрошайничать, как твои сдохнувшие предки.
– Заткнись, кусок дерьма! — огрызнулся Гарри.
– Он еще и хамит, — нахмурился Гордон и покачал головой. — Может, надо напомнить, как ему следует вести себя с нами?
– Не сейчас, — остановил его Дадли. — Мы опоздаем, и математичка не пустит нас в класс. А мне хорошая оценка позарез нужна. Иначе папаша не купит гоночный велосипед.
– Он треснет под твоей тушей в первый же вечер, жирдяй, — встрял Гарри, обтирая портфель полой пиджака.
– По крайней мере, он у меня будет, а у тебя, неряха, никогда, — парировал кузен, запуская в него комком грязи.
Гарри пригнулся, затем продолжил свое занятие. Компания Дадли, хихикая, пару минут наблюдала за его потугами привести вещи в порядок, а затем отправилась в школу. Он, запихав испачканные тетради и учебники в портфель, тоже поплелся следом.

***

Учительница математики миссис Чапман неодобрительно поглядела на ворвавшихся в класс раскрасневшихся и неряшливых детей, но решила пустить, несмотря на опоздание, так как собиралась проводить последнюю контрольную работу перед зимними каникулами. По этой же причине она не стала проверять домашнее задание, чем обрадовала Гарри.
Взяв свой вариант, мальчик изучил его и приступил к работе. Задания были легкими, и он очень надеялся на положительную оценку. Однако это была преждевременная радость. Когда до конца урока осталось пять минут, Дадли гаденько ухмыльнулся и, пользуясь тем, что учительница не смотрит в их сторону, выхватил работу кузена и разорвал.
– Дебил, — прошипел Гарри, принимаясь за срочное восстановление.
Но как он не старался, звонок прозвенел раньше, чем мальчик закончил первое задание. Поттер расстроился, зная, что теперь миссис Чапман поставит ему самую низкую оценку, за которую дома обязательно накажут.
От остальных уроков он тоже не ждал ничего хорошего — ведь вся его домашняя работа была уничтожена. А ему еще предстояло вернуться домой желательно не избитым компанией Дадли. «Когда это прекратится?» — задал Гарри вопрос и вздохнул. Ответ «никогда» его категорически не устраивал, но как остановить придурка-кузена, он тоже не знал. Под невеселые размышления мальчик покинул школу. Почти у порога его ждали.
– Что, недоносок, теперь мы тебя научим, как с нами правильно разговаривать, — сообщил Дадли и, обратившись к Пирсу и Шону, приказал: — Хватайте его!
Гарри не стал ждать, когда шустрая парочка выполнит это, а дал деру. Однако противники бегали ничуть не хуже. Их было двое, и они могли диктовать направление, по которому он двигался. Вскоре мальчишки загнали жертву в угол: за спиной оказалась стена трансформаторной будки, слева и справа забор, а впереди ухмыляющиеся враги.
– Сдаешься? — поинтересовался Пирс, наступая.
– Щаас. Еще и сам себе нос расквашу, — съязвил Гарри и, метнувшись к высокому забору слева, легко перепрыгнул его.
– Упустили, кретины! — рассердился Дадли по другую сторону и явно треснул Шона и Пирса, так как они, один за другим, взвыли.
Гарри не прислушивался к происходящему за забором, а стремительно удалялся от него. Вскоре он добрался до чулана и придвинул к двери тюфяк. Но долго прятаться в своем убежище мальчику не удалось, так как вернулась тетя Петунья и, пригрозив ремнем, заставила варить обед. Когда же домой пришел Дадли и пожаловался на него, то она все-таки выпорола племянника.

***

Через несколько дней, в субботу, когда все остальные школьники не учились, миссис Чапман устроила переписку контрольной для тех, кто ее завалил. Так как Дадли умудрился получить положительную оценку, то Гарри, отправляясь в школу, надеялся все исправить. Так и вышло: новый вариант был нисколько не сложней предыдущего, и мальчик быстро с ним справился. Однако учительница математики, которая являлась их классной дамой, решила провести с ним воспитательную беседу.
– Поттер, вы же неглупый мальчик. Помнится, когда вы только появились в школе, то показывали замечательные результаты. Что же случилось?.. Вы вечно отвлекаетесь на уроках, не делаете домашние задания, ваши тетради выглядят, мягко говоря, неопрятно. Такое впечатление, что вам уже надоело учиться. А ведь это только самое начало!
Если бы это имело какой-то смысл, то Гарри ответил бы ей, что во всех его бедах виноват кузен, а темный чулан под лестницей — не самое лучшее место для приготовления уроков. Да и количество дел, которые взваливает на него тетя, зачастую не оставляет времени на домашние задания. Но миссис Чапман задавала вопросы для проформы. Да и жаловаться на Дурслей было не лучшей идеей: они об этом непременно узнают и накажут его. Поэтому он молчал, хмуро глядя в пол. Однако новый вопрос учительницы заставил мальчика встрепенуться:
– Может, мне стоит вызвать к себе вашу тетю?
– Не надо! — умоляюще глядя на нее, попросил Гарри. — Обещаю, я буду стараться!
– Не знаю, не знаю. Все так говорят.
– Но я же написал сегодня контрольную работу.
– Это так, но...
– Прошу вас!
То ли миссис Чапман поверила его словам, то ли ее разжалобил тон, но она смягчилась:
– Ладно, Поттер. Обойдемся пока без вашей тети. За оставшиеся до каникул дни вы сдадите все долги по английскому и литературе. А математику я, так и быть, засчитаю по сегодняшней работе.
– Спасибо! — поблагодарил обрадованный Гарри и в приподнятом настроении покинул школу.
За порогом его никто не ждал, это вселило в мальчика надежду, что он доберется до дома без всяких приключений. К сожалению, он не учел, что его кузен любит доводить все до конца и, раз не сумел вчера вдоволь поиздеваться над ним, сделает это сегодня.

***

Дорога свернула в парк, и Гарри, находясь в расслабленном состоянии, решил идти через него. Это было его ошибкой, так как, стоило ему отойти достаточно далеко от края, на него со всех сторон кинулись дружки Дадли и принялись избивать. Сам кузен предусмотрительно стоял в стороне и командовал:
– Держи его крепче, Шон. Бей в скулу, Стивен. Смотри за руками придурка, Пирс, а то он въехал в нос Роберту. Что вы с ним миндальничаете?.. Бейте сильнее! Пусть шрамоголовый раз и навсегда поймет, что нас надо уважать и бояться.
Компания старалась, а Гарри мужественно отбивался. Но силы были неравны. Поэтому вскоре мальчишки повалили его на землю и, войдя в раж, принялись избивать ногами. Видя, что кузен больше не сопротивляется, Дадли тоже присоединился к ним.
Когда боль захлестнула жертву с головой, его спящая до этого момента магия вышла из-под контроля. Гарри ощутил прилив адреналина и вскочил. В него словно вселились несколько умелых и сильных борцов, и он начал методично мстить обидчикам. Кулаки неистово молотили по всему, что им подворачивалось.
Не ожидавшая ничего подобного, банда вскоре распалась на отдельные личности. Пирс и Шон трусливо бежали с поля боя, завывая. Стивен и Гордон держались за поврежденные и кровоточащие носы. Роберт и Эдвард, согнувшись в три погибели, не могли отдышаться после сильнейших ударов в живот. А главный зачинщик Дадли неподвижно лежал на земле.
Поттер в ужасе уставился на эту картину и передернулся. Неужели это сделали он и его магия? Боги, какой кошмар! Замирая от страха, мальчик приблизился к кузену: тот был неподвижен. «Надеюсь, он хотя бы жив», — мелькнуло в его сознании.
– Что ты наделал, ненормальный? Что с моим сыном? — неожиданно раздался голос Вернона, неизвестно как оказавшегося в парке.
– Я защищался, — слабым голосом попытался оправдаться Гарри.
– Не наговаривай на Дадлика, мерзкое отродье! — тряхнув его за шиворот, взревел дядя. — Это все ты и твои идиотские фокусы! Наверняка ты сам виноват в этой драке!
Проорав эту тираду, мужчина обрушил на Гарри град ударов. Лицо мальчика моментально окрасилось кровью, которая потекла из разбитого носа и рассеченной брови. Он даже не защищался, считая наказание справедливым. К счастью, Вернон вскоре опомнился, остановил расправу, явно боясь забить ненавистного племянника до смерти, и переключил свое внимание на пострадавшего сына.
– Дадликес, очнись, мой хороший!
Дадли открыл глаза и всхлипнул:
– Папа, этот ублюдок...
– Молчи, мой родной. Он свое получил. Обещаю, что больше ты его не увидишь!
От последних слов Гарри похолодел: «Что дядя имеет в виду?» Однако он был не в том положение, чтобы спрашивать. В конце концов, Вернон, при всей своей злобности, не был сумасшедшим, чтобы убить его. Значит, отправит в приют или в какое-нибудь подобное место.

@темы: снарри, слеш/яой