[Славница]

"Ловушка для души", главы 13- 16



Глава 13. Шокирующее известие

За пару дней до нового учебного года Северусу и Гермионе пришлось вернуться в Хогвартс. Больше нельзя было тянуть с педсоветом, проводимым перед первым сентября.
Почти сразу директор пожалел, что не сделал этого раньше. Оказывается, Слизнорт, как и предполагал Гарри, скрылся в неизвестном направлении, а искать нового зельевара было некогда. Еще в кабинете Северуса дожидалось послание от Лонгботтома, который просил продлить отпуск из-за болезни своей бабушки.

«Мне не хотелось бы совсем отказываться от места преподавателя гербологии, — писал Невилл. — Я чувствую, что это мое призвание. В Хогвартсе я на своем месте, но и бросить человека, который заменил мне родителей, не могу. Поэтому прошу, директор Снейп, не увольнять меня. Предлагаю себе на замену Ханну Аббот, но она сможет прибыть в школу не раньше середины сентября».

– Может, в этом догадка Гарри верна: Невилл и есть Волдеморт, а не приехал потому, что после присоединения частички из диадемы Рэйвенкло монстр завладел разумом носителя, — почти серьезным тоном предположила Гермиона.
– Чего не бывает? — хмыкнул Северус. — Но где, кстати, сам Поттер? Почему он не явился на педсовет?
Ответ на этот вопрос они получили лишь на праздничном пиру. Прямо в разгар празднования прилетела Букля с довольно беспечным посланием от хозяина:

«Северус, знаю, что перегибаю палку с твоим доверием и панибратством между нами, но… прошу, прикрой мою задницу. Впервые хочется побыть беззаботным оболтусом. Тут такие драконы, а особенно драконихи… Я задержусь на месяцок?.. Если это неприемлемо, можешь меня уволить, хотя ЗОТИ и его преподавание — моя стезя, и я не вижу для себя другого будущего. Разве что... пост министра магии... Шучу!»

– Похоже, ему снесло крышу от любви, — хихикнула Гермиона, тоже прочитав письмо. — Это так несвойственно Гарри! Но я рада, что он все же способен на безумства ради прекрасных глаз.
– Я должен был бы злиться, негодовать, но… не могу, — тихо признался Северус с искренним потрясением для себя. — Гарри как никто нуждается вот в таких выходках. Я, конечно, никогда не позволял себе подобного, но почему-то хочу этого для него, особенно узнав о крестраже.
– Ты просто относишься к нему, как к сыну, — понизив голос до шепота, сказала она и добавила: — Прости, если бережу твои раны.
– Да, иногда мне бывает все еще больно, что Гарри — сын Поттера, но в последние годы это стало неважно, — удивляясь собственной откровенности, выговорил он, затем резко переменил тему: — Придется завтра проводить экстренный педсовет. Надо раскидать нагрузку по трем предметам между оставшимися преподавателями. Я тоже займусь учительством, хоть и не собирался этого делать, став директором.

***

Рутина школьной жизни быстро засосала Северуса и Гермиону. ЗОТИ директор разделил между собой и Флитвиком, и частично взял на себя зелья, подключив Гермиону. Аббот так и не приехала, и гербологию вел Голстейн на пару с Вектор, которая тоже разбиралась в этом предмете. Так что окон у учеников не появилось, зато возросла нагрузка на преподавателей.
Северусу же с Гермионой приходилось еще штудировать книги в поисках способа извлечь крестраж из Гарри. Из-за этого у них не было времени друг на друга, да и обоим казалось неуместным оставаться на ночь в чужих апартаментах. Это безумно напрягало Северуса, делало его раздражительным.
Не улучшали настроения и участившиеся нападения Пожирателей. Если весной это были хаотичные вылазки в магловские поселения, то сейчас опять начались атаки на конкретные семьи неугодных магов, акции на Косой аллее, даже попытка захвата министерства магии.
В газетах вовсю трубили о новом возвращении Волдеморта, вещали о гибели мирного населения и жертвах среди авроров. Мелькали знакомые по Ордену Феникса фамилии: геройски погиб Грюм, едва избежали гибели Люпины, находились между жизнью и смертью Бруствер и Джонс.
Не обошлась без смертей и противоборствующая сторона. Много потерь понесло так называемое новое поколение Пожирателей. Но и старая гвардия, сбежавшая из Азкабана, сильно поредела: из шестерых в живых все еще оставались лишь братья Лестрейндж. Именно под их руководством было осуществлено нападение на Нору.
Произошло это в канун Хэллоуина и заставило Северуса всерьез задуматься. Он осознал, что прошло уже два месяца с начала учебного года, а Невилл и Гарри так и не вернулись к преподавательской деятельности. От обоих не было ни слуху, ни духу. И если вопрос, куда подевался Лонгботтом, не слишком волновал Северуса, то странное исчезновение Гарри… заставляло нервничать.
Да, он прислал формальную отписку, что хочет расслабиться, погулять. Но известие о серьезных ранениях Артура и Билла Уизли должно было настроить парня на деловой лад. Однако он не появился ни в школе, ни в Норе. Более того, запоздалый запрос Чарли Уизли, был ли Гарри в заповеднике драконов, имел отрицательный ответ. Не видели Гарри и Рон с близнецами. Да и Люпинов он так и не навестил.
– Где он? С ним что-то случилось?.. — всполошилась Гермиона, когда Северус поведал ей о своем маленьком расследовании.
– Надеюсь, нет, — угрюмо ответил он. — Хотя его поведение абсолютно неправильное. Такая безалаберность и безответственность несвойственна Гарри. Его записка насторожила меня, но я подумал: дело молодое, и он все же сын своего отца. Но сейчас… На ум приходит несколько объяснений. Его околдовали любовными чарами или подлили амортенцию, а может, он понял, в кого вселился Волдеморт, и следит за ним.
«Или сам стал этим красноглазым уродом», — промелькнуло в голове у обоих, но так и не прозвучало вслух. Вместо этого, после тягостного молчания Северус сказал:
– Я постоянно думаю о побеге Слизнорта. Он, конечно, делал попытки и раньше, но сейчас… Я уверен — он столкнулся с Волдемортом...
– И он точно знает, что произошло в Выручай-комнате, — подхватила его мысль Гермиона и закончила: — Нам надо срочно найти его!

***

Узнать, где находится дом Слизнорта, и вырваться туда в выходной день получилось лишь в начале третьей декады ноября. Особняк встретил их запустением снаружи и полным разгромом внутри. По комнатам будто пронесся маленький торнадо: разбитые стекла, перевернутые стулья, покореженные шкафы, разбросанная одежда.
– Кажется, мы опоздали. Волдеморт или его люди все же добрались до Горация, — с жалостью и разочарованием в голосе проговорила Гермиона.
– Сидел бы в школе, и ничего бы не случилось! — сердито процедил Северус сквозь зубы и с досады запустил в продавленное кресло «Инсендио».
– Ай-ай! — раздались истошные вопли, и предмет мебели превратился в гасящего пламя Слизнорта.
Потрясенная Гермиона все же отреагировала адекватно, облив старика водой.
– Что вы делаете?! — возмутился мокрый от воды и все еще дымящийся местами хозяин разгромленной гостиной.
– Ах, простите. Не знал, что вы так хороши в трансфигурации, — без тени раскаянья извинился Северус, затем высушил старика, восстановил три кресла, валявшихся неподалеку, и приказал Слизнорту: — Садитесь! Нам надо поговорить.
– Я сам бы связался с вами на днях, — проворчал зельевар, устраиваясь.
– Заметно, — сухо произнесла Гермиона, неодобрительно глянув на него. — От кого вы прятались, Гораций? Вы же сразу поняли, что не Волдеморт посетил вас.
Слизнорт отвернулся, пряча глаза, затем прошептал на пределе слышимости:
– От вас.
– Что?!.. — изумленно произнесли незваные гости хором.
– Ох… — выдохнул Гораций. — Вы бы знали, что я натворил!
– Поведайте нам. Уж будьте добры, — с наигранной любезностью потребовал Северус.
– Это я. Я виноват, что дух Темного Лорда завладел его телом, — все также тихо признался Слизнорт, затем затараторил, всхлипывая и заикаясь: — Я хотел разрушить крестраж и частично исправить ошибку, которую совершил, когда проболтался о них Тому. Но меч Гриффиндора лишь высвободил частичку его души, а носитель был так близко… Я не хотел! Это случайность!
Последние фразы он истерично выкрикнул и повесил голову.
– Кто?.. — коротко спросил Северус, боясь услышать ответ.
– Вы сами догадались, — удрученно констатировал собеседник. — Знаете, почему это стало возможным?.. Поттер — его крестраж. Когда мальчик применил темное заклятие, изгоняя дух Темного Лорда, то ослабил и себя. Выбитая же из телесной оболочки основа души, ее ядро, не умчалась в преисподнюю, а была притянута живым якорем, находящимся в паре шагов. В прошлый Хэллоуин Темный Лорд ненадолго завладел телом носителя, присоединил к двум кусочкам мозаики своей израненной души еще один и стал сильнее. А недавно в Выручай-комнате получил новый осколок, который я любезно высвободил из диадемы. Боюсь, теперь он почти полностью завладел юношей.

***

– И вы молчали! — укоризненно воскликнули Северус и Гермиона снова хором после непродолжительного тягостного молчания.
– А что бы это изменило? — пожал плечами Слизнорт. — Не думаю, что способ, придуманный Альбусом, вам понравился… — Видя их ошарашенные лица, он пояснил: — Я знаю, что вы читаете записки покойного директора, более того — видел их и даже взял парочку с собой. Там как раз говорилось, что он собирался сказать Поттеру обо всем лишь тогда, когда останется последний крестраж — сам мальчик. Я не сторонник убийства таких молодых людей. Причем теперь Гарри точно будет уничтожен вместе с монстром, оккупирующим его разум. Поэтому я искал что-нибудь иное…
– Мы тоже, но ничего не нашли, — заполнила Гермиона паузу, сделанную стариком.
– Мне подкинул идею Альбус. Я кое-что нашел в его столе, когда пришел за мечом — случайно знал об этом тайнике. Похоже, он писал это впопыхах, перед тем, как покинуть школу. Вот, смотрите, — поколебавшись, сказал Слизнорт и протянул измятый пергамент, вернее, огрызок:

«Говорят, Мардук Бессмертный, изобретатель крестражей, столкнулся с похожей проблемой — создал один случайно, вложив частицу своей души в человека. Это был не просто маг, а его сын. Поэтому убивать носителя Мардук не хотел и разработал некий ритуал. Существует трактат, описывающий все это. Стоит найти эту книгу. Все же Гарри для меня как внук».

– Наверняка это раритет, — чуть разочарованно, но все же с долей надежды произнес Северус.
– Я нашел его и прочитал, — поведал Гораций, но, увидев облегчение на лицах слушателей, предостерег: — Ритуал требует крови ближайшего родственника. Не уверен, что Петунья Дурсль подойдет для него.
– Но мы можем попробовать! — воодушевилась Гермиона.
– Готов оказать посильную помощь, — подумав, нехотя выдавил старик.
– Тогда возвращайтесь в Хогвартс, — предложил Северус. — Вам, конечно, вряд ли что грозит и здесь, но там будет спокойней.
– Вы не сердитесь на меня?
– А смысл? Ведь вы пытаетесь исправить содеянное.


Глава 14. Разбитая надежда

Найденный ритуал изгонял не только крестраж, но и любую душу-паразита из тела носителя, оставляя того живым. Покинув вместилище, душа моментально разлеталась на такие мелкие осколки, что собрать ее вновь не могла даже смерть. Душа исчезала бесследно, растворялась в небытии.
Сам Мардук долго колебался, прежде чем применить ритуал на практике, боясь, что он заденет и его самого. Но носитель очень страдал от подселенца. Его магия стала нестабильной, настроение металось от депрессивного и подавленного состояния до агрессии и кровожадных выходок. Постепенно сын, наследник, из соратника превратился во врага.
Мардук не хотел воевать с ним. Но уговорить носителя миром ему не удалось. Его пришлось отлавливать и обездвиживать. Поэтому маг разбил ритуал на части.
В первой, подготовительной, участия жертвы (скорее спасаемого) не требовалось — лишь нарисовать круг и «зажечь» его кровной магией. Он превращался в ловушку для души-паразита и местом ее гибели на втором этапе, а носитель, став самим собой, «гасил» ритуал и выбирался невредимым.
Внимательно прочитав все написанное, Северус нашел ритуал идеальным для их случая. Он должен был подействовать лучше, так как Гарри и Волдеморт — не родственники, хотя их кровь очень схожа. Но Слизнорт был прав: Петунья — не мать Гарри, а лишь тетка с ее стороны, к тому же, магла. «Зажжет» ли ее кровь круг?..
Еще один неопределенный момент: согласится ли женщина помочь? Все же она ненавидела и сестру, и племянника. В крайнем случае, Северус собирался применить к ней «Империо». Правда, это тоже могло вызвать осложнения, так как для ритуала больше подходило добровольное участие кровного родственника.
В любом случае Северус не собирался упускать этот шанс. Ведь по сути — это был единственный способ сохранить Гарри жизнь. Он не простил бы себя, да и Гермиона не позволила бы смалодушничать. Они оба любили парня как родного — сейчас Северус это признавал без всяких оговорок. Даже от мимолетной мысли, что Гарри погибнет, у Снейпа сжималось сердце и перехватывало дыхание.

***

Предварительный этап ритуала можно было начать задолго до основного, который лучше приурочить к Йолю. Поэтому за тетей Гарри решили ехать немедленно. Причем делегировали в Литлл-Уингинг Гермиону. Во-первых, Петунья презирала Северуса и вряд ли стала бы с ним беседовать, а тем более согласилась куда-нибудь ехать. Во-вторых, ему хотелось запустить в нее парочкой «Круцио» за отношение к маленькому Гарри, да и за Лили тоже. А тут придется уговаривать, упрашивать — нет уж, увольте!
Помня, что Петунья неприязненно относится к любым волшебникам, девушка оделась в магловский наряд и тщательно уложила свои непокорные кудри. На момент визита женщина была дома одна. Вернон, ее муж, находился на работе, а повзрослевший Дадли давно обзавелся своей семьей и жил по соседству.
Однако все эти уловки не помогли ей при встрече с тетей Гарри. Петунья моментально узнала Гермиону, хотя видела всего пару раз. Она сузила свои бесцветные глаза и чуть не захлопнула дверь перед носом нежеланной визитерши. Но Гермиона вовремя сунула в проем ногу, незаметно добавив невербальное заклинание, чтобы не придавили.
– Что вам надо? — неприязненно поинтересовалась Петунья.
– Это касается Гарри. Он в смертельной опасности, — донесла главную причину визита Гермиона, видя, насколько ее приход раздражает женщину.
На ее удивление, на лошадином лице собеседницы проскользнула тревога. Она посторонилась и пропустила девушку в дом.
– Рассказывайте! — велела Петунья, даже не предложив сесть.
– Вы — единственная, кто в состоянии помочь Гарри остаться в живых, — не собираясь распространяться, сказала Гермиона и добавила, стараясь не выказать превосходства хотя бы тоном, раз на словах не получалось: — Суть вы все равно не поймете. Но кратко: нужна ваша кровь и присутствие во время ритуала.
– Без меня никак? — побледнев, уточнила тетка Гарри.
– Нет, — честно ответила девушка.
Петунья глубоко задумалась и долго молчала. Было видно, что ее пугает перспектива такого близкого контакта с волшебным миром.
– Я не люблю племянника, но смерти ему не желаю, — наконец изрекла она.
Гермиона, пока женщина не передумала, взяла ее за руку и активировала портал до Хогвартса.
– Могли бы предупредить, — проворчала Петунья, оглядываясь по сторонам.
– Ты бы отказалась, и уговоры затянулись на час или более, — сказал Северус, в кабинете которого они появились.
– Ты тоже тут? — нахмурилась она. — Знай заранее — не связывалась бы с девчонкой.
– Я тоже решил, что со мной ты не пойдешь. Вот и послал ее, — холодно бросил он в ответ.
– Гарри, в самом деле, грозит опасность?
– Иначе бы тебя тут не было.
– Мы не стали бы вам так врать, — встряла Гермиона, прекращая их «обмен любезностями».
Петунья смерила ее скептическим взглядом и сказала явно не то, что думала:
– Можно побыстрей? У меня нет желания торчать тут вечность.
– Идемте. Все готово, — подал голос Слизнорт, тоже присутствовавший в кабинете директора.

***

Ритуал было решено проводить в подземелье, в бывших комнатах Снейпа, которые тот занимал, будучи деканом Слизерина. Гораций, новый глава змеиного факультета, предпочитал жить выше. Так как это была суббота, и основная часть учеников находилась в Хогсмиде, то странная компания достигла места без лишних свидетелей и не под прицелом удивленных глаз. В отсутствие Гермионы мужчины начертали ритуальный круг, нанесли необходимые руны, приготовили кинжал и фиал для сбора крови.
– Вы собираетесь принести меня в жертву? — сдавленно пискнула Петунья, увидев все это.
Северус недобро ухмыльнулся, собираясь подтвердить ее догадку, — уж больно ему было приятно видеть страх на этом надменном лице, но не успел. Гораций поторопился успокоить тетку Гарри, заверив:
– Что вы, мадам. Всего лишь позаимствуем у вас немного крови. Вы даже ничего не почувствуете.
Хотя на нем была мантия, но его лицо, излучающее добродушие, и полноватая фигура сделали свое дело. Петунья облегченно выдохнула, даже изобразила кривоватую улыбку и протянула руку. Слизнорт быстро провел ножом по ее запястью и наполнил фиал, ускорив процесс вытекания крови заклинанием, затем залечил ранку и опять ласково проговорил:
– Вот и все. Почти. Теперь вам только осталось постоять вот тут.
Он подвел ее к точке, которая выделяла начало и конец непрерывной линии. Именно в ней должен был вспыхнуть ритуальный огонь.
Петунья покорно застыла и молча стала наблюдать, как Северус аккуратно льет ее кровь на линию, как Гермиона читает непонятные слова на латыни, а Гораций наносит недостающие руны. Затем они отступили подальше, оставив ее одну около круга.
Миг, два… В точке вспыхнул огонек синего пламени, понесся по линии, загорелся сильней, достигнув «начала» и «конца», и... погас.
– Нет!.. — отчаянно вскрикнула Гермиона, а Слизнорт и Северус замерли, оглушенные неудачей.
Гораций закрыл лицо руками, Гермиона уткнулась в грудь Северуса, откровенно рыдая. Он же стоял, прямой как палка, не заметив, как по его щеке потекла слеза. Надежда, что еще миг назад грела их сердца, угасла, оставив после себя темноту и пепел разочарования.

***

– Ну, кто из вас пояснит, что значит весь этот спектакль? — холодно осведомилась Петунья, от гнева полностью придя в себя.
– Вы ничего не понимаете! — укоризненно произнес Слизнорт, единственный, кто мог вымолвить хоть слово.
– Куда мне. Вы, маги, считаете себя превыше нормальных людей. Вам ли снисходить до объяснений! — выплюнула она и повысила голос: — Вы притащили меня сюда, заставили участвовать в непонятном шабаше, а теперь льете слезы.
– Ритуал не вышел, глупая курица, и теперь Гарри обречен! — гневно пояснил Северус, едва сдерживаясь, чтобы не запустить в нее первое непростительное.
– Да?.. Что-то я не вижу здесь трупа «любимого» племянника. Его вообще нет! — глумливо произнесла Петунья, забыв о своих страхах перед волшебниками. — Откуда мне знать, не водите ли вы меня за нос? Грозила ли ему опасность?.. Я, как дура, переживаю, несусь в этот вертеп. И что вижу? Шаманство, слезы — короче, чушь!
– Я убью тебя, — прошипел Северус.
– Не в этом ли суть спектакля?.. Ты всегда был кровожаден, грязный оборванец, — таким же тоном выплюнула Петунья.
Это стало последней каплей, и на кончике палочки Северуса вспыхнул небольшой зеленый огонек.
– Не надо, — больным голосом попросила Гермиона, мягко опуская его руку. — Она вправе знать, что мы делали.
– Поступай, как хочешь, — сдался он, пряча лицо за волосами.
Она вздохнула, повернулась к Петунье и заговорила:
– Не знаю, поймете ли вы, но я постараюсь объяснить понятно.
– Да уж, будь любезна, — складывая руки на груди, надменно велела женщина.
– Разум Гарри был порабощен чужим разумом, он медленно превращается в монстра. Мы хотели выгнать паразита. Для этого нам была необходима кровь его самого близкого родственника. Но вы не подошли — то ли родства недостаточно, то ли из-за отсутствия волшебного дара, — покорно поведала Гермиона, периодически стирая струящиеся из глаз слезы.
– Хм… — протянула Петунья и замолчала, явно переваривая информацию. — А чем вам не подошла кровь его отца?
– Кого?.. — одновременно задали вопрос все три мага.
Женщина удивленно вскинула брови, а затем, с превосходством глянув на них, хрипло рассмеялась.
– Лили так ничего и не сказала тебе, — констатировала она, со злорадством обращаясь к Северусу. — Правильно! Лучше не иметь отца вовсе, чем такого, как ты!
– Что?.. — сдавленно прохрипел он, подскочил и, схватив ее за грудки, требовательно спросил: — О чем ты говоришь?
Петунья рассмеялась ему в лицо.


Глава 15. Интерлюдия 3: история любви и предательства

В раннем детстве Лили считала, что за рекой живут одни хулиганы-мальчишки, с которыми не стоит даже пересекаться, не то, что дружить. А что могло из них вырасти, если мама говорит, что все фабричные — горькие пьяницы, любят подраться и побить жен и детишек? Но встреча с Северусом сломала это предубеждение.
Хмурый, в поношенной одежде и с вечно занавешенным волосами лицом, он открыл для нее новый, удивительный мир. Именно Северус впервые сказал Лили, что магия существует, и она вырастет сильной волшебницей, когда чуть подучится в специальной школе. Он же первый посмотрел на нее восхищенным взглядом.
С ним было невероятно интересно, потому что он знал массу вещей, особенно из мира магии. Они обсуждали прочитанные книги, тайком пытались варить зелья и изучали простенькие заклинания с палочкой его матери, прятались от его отца-дебошира и насмехались над ее сестрой Петуньей, до дрожи в коленках боящейся всего необыкновенного.
Их дружбу не разбила даже вражда факультетов, на которых они оказались: Слизерин и Гриффиндор — вечные соперники и враги. Но детям было наплевать на предрассудки, и они продолжали общаться. В какой-то из моментов Лили поняла, что влюбилась в него. А то, что Северус испытывает к ней ответные чувства, она знала с самого начала.
Но, живя среди людей, общаясь с ними день за днем, нельзя не попасть под их влияние. Так произошло и с Лили. Взрослея, она все больше приходила к мнению, что Северус связался не с той компанией, что слизеринец — не название, а набор определенных черт, не слишком симпатичных ей, и с этого факультета действительно выходит огромное количество темных волшебников. Ее же друг всегда тянулся к запретным знаниям.
К старшим курсам у Лили появилась масса претензий к Северусу, раздражение на него накапливалось день ото дня. Они ссорились, мирились, и ей требовался лишь повод, чтобы разругаться с ним окончательно. Слово «грязнокровка», брошенное в сердцах, стало именно той точкой невозвращения. Девушка не желала слушать его объяснений, считая себя преданной и оскорбленной.
Была и еще причина, по которой Лили хотела разрыва с Северусом: все более разгорающийся интерес к Джеймсу Поттеру. Обаятельный, веселый, общительный, он был гораздо ближе ей по духу, чем замкнутый друг детства.
Война, вспыхнувшая между Поттером и Снейпом с момента их встречи в Хогвартс-экспрессе, не прекращалась ни на мгновение и мешала Лили наравне общаться с обоими. Ей необходимо было сделать выбор — и слово «грязнокровка» сильно повлияло на него. А еще гриффиндорцы, невзирая на все проказы, считались хорошими людьми, в отличие от скользких слизеринцев.

***

На седьмом курсе между Лили и Джеймсом вспыхнул бурный роман, закончившийся пышной свадьбой сразу после выпуска и пародией на семейную жизнь, потому что в доме постоянно обитали все Мародеры, а новоиспеченный муж предпочитал проводить время с ними, а не с женой.
Джеймс искренне недоумевал, когда Лили обижалась на то, что их общение сводится к проведенной вместе ночи, треть из которой они занимались любовью, а остальное время просто спали рядом. Что из разных тем он мог поддержать лишь обсуждение квиддича, что не замечал ее нарядов и причесок и, расточая комплименты направо и налево, не вкладывал в слова настоящего восхищения и любви.
Лили была разочарована, оскорблена, задета за живое. Она с завистью смотрела на подруг, у которых все складывалось удачней, и не раз вспоминала Северуса, который ее просто боготворил. Впрочем, это его поклонение никуда не делось. Мимолетно встречаясь на собраниях Ордена Феникса, куда он вступил, будучи уже Пожирателем, чтобы приносить пользу светлой стороне, она по-прежнему видела в его глазах обожание и тоску по ней.
На фоне этого Лили казалось, что Джеймс не любил ее вовсе — был лишь охотничий азарт догнать ускользающую добычу, прошедший после «поимки».
Тем временем семейные ссоры набирали обороты, и в один недобрый час недовольство прорвалось, лопнув от незначительных фраз.
– Вот уеду сегодня к Петунье и не вернусь, — почти в шутку сказала Лили, устав наблюдать, как Джеймс дурачится с Сириусом вместо того, чтобы помочь ей с генеральной уборкой их немаленького дома.
– Да куда ты денешься? — протянул муж, не прекращая своего бесполезного занятия, и даже не повернулся в ее сторону.
– Ты думаешь, я никому не нужна? — сузив глаза, процедила она, закипая от гнева.
– Думаю, ты влюблена в меня, как кошка. Так что вернешься, — самоуверенно заявил он, и это стало последней каплей.
Не собираясь ругаться, как базарная баба, Лили хлопнула дверью и аппарировала прочь из опостылевшего дома.

***

Оказавшись в парке недалеко от дома своей сестры, Лили присела на скамейку и глубоко задумалась, как ей быть. Вернуться пару часов спустя, поджав хвост, — увольте! Она гордая, красивая женщина, а не половая тряпка, которую можно не замечать и пинать ногами. Но, в таком случае, куда ей деваться?..
Родители Лили пару лет назад погибли в дорожной аварии. Когда она вышла замуж за обеспеченного деньгами и жильем Джеймса, то согласилась на продажу их дома, как хотела Петунья. Причем, зная, что муж старшей сестры — начинающий бизнесмен, Лили отказалась от своей доли, чем помогла молодой семье не только купить новое жилище, но и переехать в более престижный район.
Возможно, Петунья не отказалась бы на время приютить Лили у себя, помня сделанное добро. Но она сама не горела желания жить в Литтл-Уингинге. Ей абсолютно не нравился Вернон, муж сестры: узколобый, ограниченный, толстый магл, не терпящий никаких отклонений от нормы, придуманной им. Петунья побоялась даже заикнуться ему, что младшая сестра — волшебница. Раздражать его своим присутствием, разрушать чужую семью Лили не хотелось. Да и что ей самой, молодой ведьме, делать в типично магловском городке?
Обратиться к подругам?.. Как-то так получилось, у Лили не было близких подруг — лишь приятельницы. А девочки, с которыми она все же общалась более тесно, обзавелись семьями и жили в стесненных условиях. На ум приходил лишь один человек, который наверняка примет беглянку, не высмеет, не станет задавать вопросов, а главное — не будет советовать помириться с обидевшим ее мужем, — Северус.
Улыбнувшись пришедшему выходу, Лили послала к мужчине своего патронуса с посланием, содержащим координаты для аппарации и короткий текст: «Я ушла от Джеймса. Забери меня из парка».
Северус явился так быстро, словно только и ждал ее вызова.

***

Жить лишь вдвоем с Северусом было прекрасно. Это гораздо больше вписывалось в представление Лили о семейной жизни. Они вместе варили зелья, обсуждали книги, убирались в комнатах и сидели вечерами у камина, потягивая вино. Он, в отличие от Джеймса, был почти всегда рядом. Даже появляясь на собрании Ордена якобы порознь, они садились вместе.
Были, конечно, вызовы к Волдемотру и таинственные дела Северуса под маской Пожирателя, но Лили старалась не задумываться над этим, а если это случалось, то считала, что ему как-то удалось обмануть монстра и не участвовать в рейдах.
При таких обстоятельствах давнишняя влюбленность Лили в Северуса быстро переросла во взаимную любовь. Брак с Поттером стал казаться ей страшной ошибкой, к счастью, вполне поправимой. А уж когда она поняла, что носит под сердцем малыша, то окончательно решила не возвращаться к этому безалаберному вечному ребенку.
Но, видимо, Лили за что-то прогневила небо или выбирала себе в спутники жизни не тех мужчин. В миг, когда она поверила, что рядом с Северусом будет счастлива, в «Ежедневном пророке» вышла статья о новом, зверском нападении Пожирателей смерти на семьи маглов, чьи дети были волшебниками и учились в Хогвартсе.
Десяток движущихся колдографий, на которых под пытками корчились дети, женщины и старики, и на многих Северус чуть ли в первых рядах, узнаваемый даже под маской из-за своеобразного носа, кривоватой улыбки, цепкого взгляда, характерных движений…
Лили впервые стало по-настоящему страшно рядом с этим жестоким и холодным человеком. Ей припомнилось его неумение искренне улыбаться и по-доброму шутить, быть до конца откровенным и открытым. Его принадлежность к свите монстра теперь воспринимались скорей закономерностью, а позднее появление в Ордене Феникса — фарсом и попыткой шпионажа в пользу темных сил.
Убитая горем, раздавленная, Лили попыталась избавиться от его ребенка. Она пошла на прием к колдомедику под оборотным зельем, чтобы узнать, возможно ли это. Но даже намек на желание прервать беременность чуть не привел к аресту. Оказалось, ведьмам нельзя делать аборт. Это было строго запрещено законом, так как волшебников мало, а сама процедура может привести к смерти будущей матери.
Но и растить сына или дочь с человеком, чьи руки по локоть в крови, Лили считала неприемлемым. Даже просто оставаться в его доме стало невозможно и неприятно. И хотя ей было некуда идти — к Джеймсу возвращаться не хотелось, да и не представлялось возможным из-за беременности, она, умолчав о своем положении, высказала Северусу, что наконец-то прозрела и поняла: он — предатель и двуличный гад.
Посидев на скамейке в парке и продрогнув до нитки, заплаканная и растерянная, Лили добрела до дома Петуньи. Та, хоть и была не в восторге, приняла сестру. Вскоре там появился Джеймс, почти плакал, стоял перед Лили на коленях, просил прощения и умолял вернуться. Поколебавшись, она согласилась.
В доме все еще мужа Лили пришла в голову мысль, что, продлив искусственно беременность — с магией такое было реально почти без последствий, — и прикрыв родившегося малыша чарами родства, можно всех обмануть, даже себя. Ведь, в конце концов, неважно, кто настоящий отец ребенка, главное, кто его вырастит, и Джеймс — гораздо лучший кандидат на роль идеального папы, чем Северус: невзирая на безалаберность, точно светлый волшебник, веселый, добрый человек, и любит ее не меньше.


Глава 16. Разгаданное пророчество

Каждое произнесенное слово приносило почти садистское наслаждение Петунье. Она с удовольствием поведала, как Лили приползла к ней с видом побитой собаки, как давилась слезами на кухне, рассказывая о злодеяниях Северуса, как просила крова и помощи.
– А я ей с самого начала говорила, что ты — грязный выродок, недостойный даже взгляда в свою сторону. Но нет! Лили твердила: «Он не виноват, что у него такие родители!» Повторяла: «Северус добрый, хороший, ты не понимаешь…» Но я-то видела тебя насквозь, двуличная скотина… — глядя на Снейпа, выплюнула Петунья.
– Замолчите, не смейте так говорить! — прервала ее монолог Гермиона, видя, как ссутулился Северус, насколько подавленным он выглядит.
Но женщина не обратила на ее реплику никакого внимания, продолжая свою обвинительную тираду:
– Я полностью поддержала ее решение продлить срок беременности, изменить черты ребенка и никогда — слышишь? никогда! — не говорить, чей он на самом деле! И рада, что Лили так ничего тебе и не сказала, хотя намеревалась это сделать спустя какое-то время…
– Заткнитесь, иначе я прокляну вас! — потребовала Гермиона, направляя на Петунью палочку.
– Я заслужил это. Не защищай меня, — остановил ее Северус убитым тоном.
– Нет, ты гораздо лучше, чем говорит эта дрянь. Я, в отличие от Лили, верю, что, даже участвуя в рейдах Пожирателей, ты не наслаждался чужими страданиями и наверняка пытался облегчить участь жертв, по крайней мере, когда раскаялся и пришел в Орден. Петунья же издевалась над маленьким Гарри, била его, морила голодом…
– Я тоже его не любил.
– Но не делал ему ничего плохого, наоборот, учил, защищал…
– Еще одна идиотка, попавшая под твое черное обаяние, — встряла Петунья, с превосходством ухмыльнулась под гневным взглядом Гермионы и презрительно посмотрела на Северуса. Затем потребовала: — Немедленно верните меня домой! Вы мне противны.
– Взаимно, — с ненавистью сообщила Гермиона, еле сдерживая себя от наложения на эту особу пыточного заклятья, не меньше.
– Я доставлю миссис Дурсль в Литлл-Уингинг, — вызвался Слизнорт, о котором все позабыли в пылу неприятной беседы. — Идемте!
– Никогда себе не прощу, как обращался с Гарри на первых курсах. А ведь Дамблдор твердил мне, что мальчик совсем не похож на Джеймса. Может, он догадывался?..
– Надеюсь, нет. Он и так натворил немало зла Гарри, — хмуро сказала Гермиона. — А ты прекращай винить себя! Тебе было больно видеть доказательство, что Лили предпочла тебе Джеймса, родила от него, хотя это мог быть твой сын. И прости, что говорю такое, но она плохая женщина и никогда не любила тебя, раз сотворила это.
– Пожалуй, ты права, — нехотя согласился Северус после недолгого молчания, вынырнув из тягостных размышлений. — Лили, не пытаясь разобраться, сделала поспешные выводы, хотя мне казалось, что мы сблизились за те два месяца. Да и вообще, мы же были знакомы с ней с детства. Неужели она так и не узнала меня, не поняла, на что я способен, а на что — нет?
Они надолго замолчали. Затем Гермиона предложила:
– Давай не будем больше ворошить прошлое. Что было — то было, и этого не изменить. Надо радоваться, что у Гарри есть близкий родственник, кровь которого точно зажжет круг. У нас снова есть надежда, что он выживет — и это главное.
– Не успокоюсь, пока этого не случится, — признался Северус.
Она кивнула, поддерживая, и они молча обняли друг друга.

***

Через некоторое время вернулся Слизнорт и сообщил:
– Я наложил на Петунью «Обливиэйт». На редкость неприятная женщина, поэтому я не колебался, проделывая это с ней. Теперь она не будет помнить, что была в Хогвартсе и участвовала в каком-то ритуале. Никто, кроме нас, не должен знать о наших манипуляциях.
– Полностью поддерживаю, — одобрил его слова и действия Северус. — То, что Гарри — крестраж, и, тем более, что в него вселился Волдеморт, не должен знать никто. Я и вам бы изменил память, но, надеюсь, этого не требуется.
– Разумеется! Я буду нем как могила! — горячо заверил Гораций и, горя энтузиазмом доказать свою полезность, осведомился: — Мы повторим первый этап ритуала?
– Непременно, причем немедленно! — не менее эмоционально ответила Гермиона.
– Да, хотелось бы убедиться, что ритуальный круг загорится как надо, — подтвердил Северус и очищающим заклинанием удалил следы прежнего круга.
Так как носитель крови мог не только участвовать в проведении ритуала, но и подготавливать его, то он сам начертал новую линию и нанес руны, затем все же попросил помощи у Гермионы и Слизнорта. Девушка взяла его кровь, а зельевар дорисовал руны и прочел необходимые заклинания.
«Момента истины» все трое ждали, затаив дыхание. На этот раз, обежав круг, огонь не погас, вспыхнув сильней, а продолжал гореть устойчивым ровным пламенем.
– Как пишет Мардук, круг может гореть целый месяц. До Йоля осталось гораздо меньше, так что он точно не погаснет, — высказался Слизнорт и осведомился: — Но что дальше? Интересно, Поттер еще хоть изредка перехватывает управление, и, если нет, как поймать Волдеморта?
– Ну и вопросы у вас, — покачал головой Северус. — Но решать их действительно надо.
– Вызвать монстра на дуэль? Выследить и поставить ловушку? — то ли в шутку, то ли всерьез предложила Гермиона.
– Ловушка для Волдеморта — звучит неосуществимо, — усомнился Северус, задумался и сказал: — Но в целом… Предлагаю вот что: напишем записку с предложением встретиться, надеясь, что ее прочитает Гарри. Одновременно с этим найдем его с помощью кровной магии, подкараулим и сразу бьем Петрификусом.
Он опять замолчал, а затем фыркнул и добавил:
– Тоже весьма бредовый план, но лучшего не будет. Надеюсь, толика везения Гарри перепадет нам, и все получится.
Его слушатели согласно кивнули, затем Слизнорт промямлил, что в боевых действиях от него мало прока и, сославшись на поздний час, быстро ретировался.

***

Не желая оставаться наедине с тревожными мыслями, Северус и Гермиона, не сговариваясь, решили заночевать прямо здесь, благо рядом с комнатой, где продолжал ровно гореть ритуальный круг, располагалась спальня. Едва войдя туда, они буквально накинулись друг на друга, надеясь хоть ненадолго убежать от проблем, забыться в океане нежности и ласки, показывая партнеру, что любят и всегда будут рядом…
Но даже полное единение не смогло до конца прогнать нервозность. Поэтому, невзирая на воскресение, после непродолжительного и чуткого сна, они оба проснулись на рассвете, но продолжали лежать, обнявшись, прислушиваясь к ровному гудению ритуального огня в соседней комнате.
Молчание тяготило, но и обсуждать прошедший день, а тем более предстоящую авантюру — иначе придуманный план было не назвать — тоже не хотелось.
– Знаешь, теперь я точно уверена, что могу истолковать последнее пророчество Трелони, — наконец нашла тему для беседы Гермиона.
– Любопытно послушать, — поддержал Северус.
– Итак, «живой мертвец» — Волдеморт, который возвращается в образе Гарри и, если его не остановить, то просто заместит разум носителя своим. Насчет «толпы, привлеченной запахом плоти» еще проще — это новое поколение Пожирателей и особенно оборотни из стаи Фенрира — вот уж кто желает рвать и кусать.
– А кто тогда «слепые»?
– Ты и я. За это время мы несколько раз «прозревали». Не считая, что мы разглядели друг в друге близких людей, возлюбленных, были еще сведения о крестражах и ваше с Гарри родство. Ведь все это лежало на поверхности, а мы в упор не замечали!
– Положим, о крестражах и о том, что Гарри — один из них, мы действительно могли догадаться. Все же оба видели дневник Реддла, знали всю историю с ним, да и о странной связи Гарри и Волдеморта были наслышаны. Но о моем с ним родстве… Он же копия Джеймса!
– Вот уж нет. Я видела колдографии Поттера. Может, в детстве Гарри и был внешне на него похож, да и то косвенно: растрепанные волосы, круглые очки, талант к полетам… Но чем старше он становился, тем сильнее проявлялись различия. Джеймс был балагуром, весельчаком, безалаберным и избалованным ребенком. Гарри — молчаливый, скрытный, с гипертрофированным чувством ответственности. А его любовь к сарказму, привычка потягивать прядь волос, сутулиться — это же твои черты, Северус. Да я без знания о вашем родстве столько раз замечал, как вы похожи! Просто считала, что он подражает тебе, копирует твои жесты… Так что это было очевидно.
Гермиона перевела дыхание, затем более спокойным и чуточку растерянным тоном изрекла:
– В свете вашего близкого родства, у меня закрались сомнения — о Гарри ли говорится в первом пророчестве Трелони. Помнишь, там были такие слова: «У людей, трижды бросивших ему вызов и избежавших смерти»?
– Что тебя в них смущает? — поинтересовался Северус, догадываясь, о чем пойдет речь.
– Ты был Пожирателем, его слугой, — как и ожидалось, выдавила она.
– А еще шпионил для Ордена Феникса и даже участвовал в их акциях под оборотным зельем, — добавил он. — Так что у меня этих брошенных Темному Лорду вызовов было гораздо больше трех. Вот Лили с трудом их наскребла, потому что редко участвовала в рейдах — больше лечила. Но и она трижды уходила от Волдеморта. Так что эти слова подходят.
– Но пророчество все равно не сбылось. Волдеморт-то не уничтожен до конца. Он снова возвращается, и теперь уже нам с тобой придется его побеждать, — продолжала настаивать Гермиона.
– Ну, если все же повесить на нас звание «слепых», чья сила остановит «живого мертвеца», то да, — несколько скептически произнес Северус.
– Ты не веришь? А как же мои доказательства?..
– Верю. Приходится верить. Ведь у нас на руках все козыри, необходимые для победы над этим монстром. Но если верить этому, то надо признать и первое пророчество истинным. И это так и есть. Просто оно все еще не сбылось окончательно. Да, мы зажгли круг и заманим Волдеморта в ловушку, но именно Гарри придется произнести финальные слова, чтобы разрушить душу врага и завершить ритуал.

@темы: снейджер, северитус