Мне недавно указали на то, что в дневе нет предупреждения о том, что тут много слеша и высокого рейтинга. Так что я добавила соответствующую запись в эпиграф. От греха подальше. Мдя, несколько запоздало - через шесть лет после создания.

Еще я сегодня, наконец, вышла в отпуск. Все лето работала и болела, болела и работала. Наконец-то!

---

"Единое целое", Часть 4, Главы 5-7



Глава 5. Диадема

Слова Гарри послужили своеобразным сигналом для перемен. Ярче вспыхнули факелы. До этого голые стены зала окрасились мозаичными картинами с изображениями Немезиды, Гора и Тота. Слева от витрины с диадемой появилась мраморная табличка с какими-то письменами. Справа — небольшая птица с человеческим лицом, а позади — овальное зеркало, подернутое какой-то пеленой.
– Был долог путь, герой
И ты передо мной.
Но не получишь приз,
Не выполнив каприз.
Внимай моим словам
Тогда я все отдам, — раздался довольно мелодичный женский голос, и маги с трудом поняли, что это произнесла странная птица.
Ее крыло указывало на табличку, поясняя, где именно зафиксирован ее «каприз». Гарри поиграл с птицей в «гляделки», затем отправился к мраморной табличке, где, после недолгого изучения надписи, разочарованно изрек:
– Клинопись какая-то. Ни черта не понимаю!
– Я тоже, — признался Драко, тоже осмотрев табличку. — Это не руны.
– Это письмо Майя, самых древних магов на земле, — выдала Гермиона, которая поднялась с носилок и, пошатываясь, присоединилась к ним. — Я хожу на дополнительные занятия к Вектор, где мы изучаем самые разные древние языки. Письменность Майя была в их числе, поэтому могу попробовать расшифровать надпись.
– Впервые должен похвалить тебя за такое усердие к учебе, — проворчал Гарри.
– Приступай, — поторопил ее Миллер, подбадривающее подтолкнув девушку к табличке.
Гермиона некоторое время стояла, шевеля губами, затем сказала:
– Это стихи. Смысл я понимаю, но вот передать все правильно, да еще рифмованно…
Она удрученно покачала головой, признавая поражение, и тут снова раздался голос птицы, которая начала декламировать:

Придет когда-нибудь герой
За душу выбранный богами.
Он будет черен головой
И с изумрудными глазами.

С ним друг-блондин, рука в руке,
Что в помыслах един с героем.
Не разлучить двоих нигде:
Ни в горе, ни пред аналоем.

Он нежность прячет за слова
Что с языка летят ехидно.
И льдом подернуты глаза
Но в зеркале любовь лишь видно.

Любви волшебной скромный дар.
Возложит на главу герой.
И зло почувствует удар.
Недвижим станет той порой.

Но если чувства обманут,
Страстишки выдав за любовь,
Герой и друг его умрут.
А зло восторжествует вновь.

***

В зале повисла тишина. Затем Гарри обиженно протянул:
– Стихи, может, и хороши. Только я все равно ни черта не понял.
– Чего здесь непонятного?! — возмутилась Гермиона. — Включи мозги и подумай!
– Не выходит. Я не мастер логических загадок. Раз такая умная, то и объясняй.
– Да запросто! В первом куплете речь о тебе.
– Это еще почему?
– Гарри, кто у нас герой с зелеными глазами и черной шевелюрой? — встрял Драко, потрепав его по голове.
– Во-во, — подхватила Гермиона. — Далее идет речь о человеке, который стал тебе гораздо ближе, нежели просто друг. Надеюсь, он узнал себя?
Последнюю фразу она произнесла язвительным тоном и адресовала Драко.
– Друг в курсе, но узнал ли друга герой? Вот в чем вопрос, — фыркнул блондин.
– Короче, ты, Гарри, должен продемонстрировать всем нам, этой комнате, птице Сирин и кому-то еще свою дружбу с Драко, — переключилась на Поттера девушка, поняв, что не смогла переплюнуть слизеринца в язвительности.
– Побрататься что ли по всем правилам? — предположил Гарри, начиная кое-что понимать.
– Замечательная идея! — одобрила Гермиона и продолжила расшифровку стихотворения: — Далее по плану тебе надо подвести к зеркалу любимого человека. Вы объяснитесь в любви, поцелуетесь и, наверное, отразитесь в зеркале...
– Постой-постой. Ты мне что, вот так просто, между делом, предлагаешь объясняться в любви? Ты с ума сошла? — возмутился Гарри.
Гермиона покраснела, потупила взор и немного виновато произнесла:
– Это не я сошла с ума, а местные боги.
– Ты не ошибаешься? — уточнил он.
– Гермиона все правильно поняла. Я ожидал чего-то подобного, — встрял Сэм и поинтересовался у Гарри: — Ты не уверен в своих чувствах или нас стесняешься? Так мы и отвернуться можем.
Поттер покраснел и промямлил, глядя себе под ноги:
– Ну, я как-то не планировал первый раз высказывать это при всех. Может, я потом, в интимной обстановке, так сказать...
– Ничего не получится. Иначе нельзя водрузить диадему на голову своей любви, — выдала мрачно Гермиона и в ужасе (что сейчас будет!) уставилась на него.
– ЧТО-О?! Это бред какой-то! — ожидаемо воскликнул Гарри. — Последний раз, когда мы с Драко уничтожали медальон, то провалялись без сознания почти два месяца. Если эта штука взорвется?
– Не кипятись, — как можно спокойней произнесла девушка. — В этой поэме ничего не говорится о последствиях, которые ждут твою любовь.
– Там просто сказано, что если любовь не является истинной, то умрет и герой, и его пара, — мрачно изрек Драко ледяным тоном. — Так что тебе решать, герой, стоит ли так рисковать. Я бы не сомневался, но ты… Любишь ли ты по-настоящему?
Гарри закусил губу. Нет, он не сомневался, что любит Драко. Но страх, что они оба преувеличивают силу своих чувств был. К тому же, публичное признание после долгого времени, когда они всеми силами пытались скрыть свои отношения… Да и диадема. Что за заклятие висит на ней? Вдруг она убьет Драко. Страшно рисковать. Просто невыносимо. Потому что без блондина жизнь для Гарри просто потеряет смысл.
– Я чего-то не пойму, где Гарри возьмет здесь свою истинную любовь? — внезапно подал голос Рон, заставив почти всех остальных улыбнуться.
Лишь лицо Драко осталось непроницаемым, так как ему было слишком больно от сомнений и колебаний Гарри. «Неужели он не любит меня, и и наши отношения для него обычная интрижка?» — задавался он вопросами. Зато слова Рона добавили уверенности его другу, и Гарри, отринув последние сомнения, решился:
– Прости меня, Драко, за мою неуверенность. Я колебался не из-за сомнения в своей любви, а от страха за тебя.
– Я понимаю, — расплылся в улыбке блондин, чувствуя облегчение, и дотронулся ладонью до его щеки. — Все будет хорошо. Мы выживем. Я уверен.
– Давайте, парни. Мы тоже верим в вас, — подбодрил их Невилл, а Ханна, Сэм и Гермиона согласно закивали.

***

Больше не колеблясь, Гарри взял перочинный ножик и сделал надрез на своей ладони. Драко повторил его жест, и они соединили свои метки, смешивая кровь.
– Да не разлучит нашу дружбу могила, мой кровный брат! — произнесли они хором и обнялись.
Первая, более простая часть просьбы местных богов была выполнена. Поэтому стекло,, за которым пряталась диадема, со звоном разлетелось на кусочки, а сама она подплыла к зеркалу и зависла там. Пара тоже подошла ближе к нему. Сэм и Гермиона, боясь бурной реакции Рона на продолжение ритуала, переместилась к его носилкам. Миллер наставил на рыжего палочку, а девушка как бы непроизвольно прижала его к носилкам.
Рон не заметил этих манипуляций, так как недоуменно оглядывался по сторонам, будто ожидая, что вот-вот из ниоткуда возникнет какая-нибудь красотка, к которой у Гарри имеются настоящие чувства. Но, разумеется, его ожидания были напрасными. Вместо этого от зеркала раздался уверенный голос Гарри, который обнял Драко за плечи и, глядя в его лучистые серые глаза, полные нежности, произнес:
– Клянусь богами, я люблю тебя!
– Я тоже люблю тебя больше жизни, — заверил его Драко, и они поцеловались.
Стекло зеркала прояснилось, в нем возникло отражение пары.
– ИЗВРАЩЕНЦЫ! — заорал Рон, пытаясь вскочить с носилок, но его удержали путы и руки Гермионы, а Сэм грозно предупредил:
Его удержали сразу две пары рук.
– Еще слово, и ты опять станешь ослом. Причем, клянусь, до конца экспедиции.
Рон стух и покорно опустился на свое ложе, бурча под нос проклятия светловолосому слизеринцу. Однако пара у зеркала не заметила всего этого, продолжая целоваться. Не обратили они внимания и на то, что висевшая в воздухе диадема плавно опустилась на белокурую макушку. Лишь несколько взволнованное аханье двух девушек вернуло их к реальности.
Гарри протянул руку, собираясь сдернуть украшение, а Драко замер и перестал дышать. Но тут три черных алмаза вспыхнули красным и вытекли из своих углублений прозрачными, как слезы, каплями, а на их месте появились три рубина.
– Истинным партнерам, ставшим единым целым, мои поздравления! — раздался ликующий голос птицы.
– Это безумие! — возмутился Рон. — Гарри не может любить Малфоя по-настоящему!
– Однако это так и тебе придется смириться с этим, — жестко парировала Гермиона.
Их короткий диалог был почти не слышен из-за оваций, которыми поздравляли пару остальные члены отряда. Гарри и Драко снова поцеловались.
– Все будет хорошо! — произнесли они хором, наконец, отрываясь друг от друга.
В этот момент перед глазами Гарри возникло совсем другое место6: комната в особняке Реддлов. У камина, глядя на огонь, стоял Волдеморт и разговаривал с пригревшейся на коврике Нагайной:
– Почему я остался с горсткой юнцов, которые настолько боятся меня, что не являются даже на зов метки? Меня знобит, а эта корова Пэнси нерасторопна и не в состоянии приготовить даже чай. А эльфы... глупые лупоглазые уродцы... имеют наглость не подчиняться мне!
Вдруг он пронзительно вскрикнул, взмахнул руками и рухнул как подкошенный на пол. Затем попытался подняться, но не смог пошевелить даже пальцем.
– Кажется, меня парализовало, — с нотками страха сообщил Волдеморт змее.
Гарри, вернувшись в реальность, почувствовал, что ноги не держат его, и начал оседать. Последнее, что он услышал прежде чем потерять сознание, был вскрик Сэма:
– Вы опять? Оба? Ох, Мерлин!


Глава 6. ТРИТОН

Альбус Дамблдор сидел у себя в кабинете, когда в его гостиной раздался какой-то грохот, заставивший старого мага подскочить и ринуться вниз. Увиденное настолько поразило его, что он пару минут пребывал в настоящем ступоре. И было от чего. Посреди комнаты стоял окровавленный Сэм Миллер, окруженный носилками, на которых располагались все подростки, которые путешествовали с ним в Египет.
– Мерлин великий! — наконец, воскликнул директор, кинулся к камину, бросил горсть дымолетного порошка и прокричал: — Минерва, срочно зови Флитвика! Северус, зайти за мадам Помфри и все вместе срочно в мой кабинет!
– Что случилось? — одновременно спросили оба профессора.
– Вернулся отряд Сэма. Все пострадали, — ответил Дамблдор.

***

Прошло полтора месяца с момента эффектного возвращения отряда Миллера, и все его члены, даже Гарри и Драко, оправились от ран. Дамблдору даже не пришлось переносить из-за них выпускные экзамены у семикурсников. Они, как и планировалось, проводились в конце июня и, в отличие от СОВ, состояли лишь из практических заданий.
Первыми по расписанию стояли чарам. Гарри и Драко вышли на середину класса, пошушукались и произнесли заклинание иллюзии. Перед ними, в полной боевой амуниции, с копьями наперевес, полукругом встали десяток плечистых минотавров, которые так угрожающе потрясали оружием и злобно смотрели, что у пары министерских работников и у профессора Спраут вырвался возглас ужаса.
Через день сдавали трансфигурацию. Накануне Поттер и Малфой долго думали, чем им поразить комиссию, и, в результате свое выступление начали словами, которые озвучил Гарри:
– Мы много путешествовали в последнее время и поняли, что самым важным в походе является еда. Позвольте нам продемонстрировать, как можно ее заменить.
Драко вынул из сумки кусок дерева и бутылку с водой. Подростки произнесли сложную формулу трансфигурации. На столе появилась буханка хлеба и бутыль с молоком.
– Будьте любезны, профессор, отведайте, — предложил Драко, протягивая кружку с напитком МакГонагалл.
Декан Гриффиндора смело отхлебнула молока, а один из членов комиссии даже рискнул попробовать ненастоящий хлеб. Вскоре оба экзаменатора объявили, что продукты вполне пригодны для пищи. Причем, судя по диагностике должны прекрасно перевариться и выйти из организма. Поэтому, как и по предыдущему предмету, пара получила два «Превосходно».
Вместо экзамена по ЗОТИ члены отряда рассказывали комиссии о своих приключениях, демонстрировали парную работу, а после него Рон неожиданно подошел к Поттеру и Малфою и попросил:
– Вы же простите меня, ребята? Гермиона до сих пор сор мной не разговаривает.
– Это главная причина твоего покаяния? — холодно осведомился Гарри.
– Нет. Я осознал свое поведение и должен признать, что был настоящим ослом, упертым, упрямым. Хотя я вырос в среде магов, но почему-то всегда считал однополые отношения извращением. Но вы так искренне относитесь друг к другу, что даже Египетские боги поверили вам. И потом, Гарри, я не хочу с тобой ссориться, да и Драко… оказался не таким слизеринским гадом. Короче, я больше никогда не скажу вам ничего осуждающего. даже косо не гляну.
– Ладно уж, Уизли. Мы дадим тебе последний шанс, — смилостивился Драко, который знал, что его возлюбленный очень тяжело переживает разрыв с этим рыжим недоразумением.
Рон неуверенно покосился на друга и, увидев, что губы Гарри растягиваются в одобряющей улыбке, а глаза теплеет, кинулся их обнимать.

***

Последним в расписании стояли зелья. Надо сказать, что к этому экзамену Гарри и Драко готовились с прошлого лета под неусыпным руководством Снейпа и непосредственным участием Люпина, так как темой их защиты стала новая вариация аконитового зелья. В результате его длительного приема оборотень должен был навсегда избавиться от своей ликантропии. Ремус, выполнявший роль подопытного, зачитывал выдержки из своего дневника, который вел в течение всего седьмого курса подростков, записывая туда изменения своего поведения во время полнолуний.

«Начал принимать зелье, сделанное моими учениками. Никаких особых отличий от его приема не почувствовал. Как и обычный состав, оно оставляет мне разум человека, который заперт в голове животного…
…Третий месяц приема экспериментального зелья. Странное состояние. Я был ни оборотнем, ни человеком, ни волком, а нечто среднее между этими тремя существами. Всю ночь провыл на луну, которая была хорошо видна из моего окна в подземелье.
…Принимаю новое зелье уже полгода. В полнолуние заставил себя сконцентрироваться на образе волка, и у меня получилось. Сознание было не спутано, но после ночи ломало все тело, как будто по мне пробежался слон.
…Восьмой месяц. В полнолуние, за ночь, дважды удавалось принять образ человека, затем возвращался в образ волка. Кажется, я становлюсь анимагом.
Десятый месяц. Теперь мои превращения не связаны с полнолунием. Правда, в этот день пришлось приложить максимум волевого усилия, чтобы остаться человеком…»

– Недавно было очередное полнолуние. Я снова остался человеком, причем довольно легко, — закончил чтение дневника Люпин.
– Ему придется продолжать прием зелья еще почти год. Но когда курс завершится, он навсегда избавиться от ликантропии, — пояснил Снейп.
– Если это произойдет, то вашим ученикам присвоят звание Мастеров зелий, а на сегодняшний день мы им ставим наивысший балл, — изрек председатель комиссии, после того, как ее члены проанализировали состав зелья.

***

Через пару дней у семикурсников состоялся выпускной бал. Все девушки выглядели принцессами в своих шелковых, изящных нарядах, а юноши смотрелись, не иначе, как заморские принцы. Открывали это мероприятие три пары: Рон с Гермионой, Невилл с Ханой и Дамблдор с Макгонагалл. Ни Гарри, ни Драко директор даже не пытался подыскать партнерш. Парни, тоже разодетые по последней моде, стояли рядом со Снейпом и Люпином и, так же как они, пару раз соглашались принять приглашение на белый танец.
Вечером преподаватели во главе с Флитвиком и специально приехавшими в Хогвартс близнецами Уизли устроили фейерверки. Когда они отгремели, Рон в присутствии членов отряда Миллера сделал предложение Гермионе, и они пригласили всех на предстоящую свадьбу. Драко и Гарри, в свою очередь, позвали всю компанию в Малфой-менор на день рождения Поттера, который собирался жить в замке вместе со своей новой семьей, состоящей из блондинов и крестного.


Глава 7. Сбывшееся пророчество

Лето плавно перевалило за середину. Жизнь в Малфой-меноре текла неспешно и достаточно однообразно. Старшее и младшее поколение редко встречались друг с другом, так как предпочитали проводить время в спальнях или в укромных уголках тенистого парка, предаваясь любви. Одно лишь омрачало эту идиллию — угроза, которая дамокловым мечом висела не только над этим прекрасным замком, но и над всем магическим миром.
Волдеморт, конечно, в последнее время затаился и не подавал о себе никаких вестей. Но никто не мог сказать с уверенностью, что красноглазый монстр не готовит новые нападения, набирая силы.
Гарри и Драко частенько задумывались, не стоит ли им сделать свой шаг. Правда, их близкие в один голос твердили, что им лучше не торопиться. Ведь их двухголовый Агами все еще рос и с каждым днем становился сильней. Исключение составил лишь Дамблдор, который на день рождения Поттера принес меч Гриффиндора и отдал его паре с напутствием «использовать с умом и во благо».
Этой же ночью паре приснился Темный Лорд. Величайший злодей магического мира немощно лежал на кровати. Все последователи, прихлебатели и лизоблюды покинули своего господина и трусливо попрятались в норы, подальше от отрядов авроров, что кружили вокруг дома Реддлов, как стая коршунов.
С Волдемортом остались только Нагайна да неудачница Пэнси Паркинсон, которой после гибели родителей и конфискации особняка просто некуда было идти. У нее не было ни денег, ни палочки. Привыкшая к роскоши, девушка с трудом справлялась с нехитрым хозяйством. В основном, ее хватало на приготовление бутербродов и чая. Но этого вполне хватало больному темному волшебнику, который еще недавно сеял страх.
– Сбылись мечты идиотов. Мы придем, а Волди не сможет даже встать с постели, слабенький, немощный... Даже убивать неинтересно, — протянул Драко, проснувшись.
– По-моему, ты размечтался, — засмеялся Гарри, затем добавил серьезней: — Можешь считать меня пророком, но нам наверняка придется от него побегать.
– Помнишь стишок, который читал директор? «Два чудища в ночи схлестнутся»… Потом про яд и еще что-то?.. Может, это мы и он? — предположил блондин.
– Давай проверим, — предложил брюнет.
Они быстро привели себя в порядок и, не давая себе возможности передумать и заколебаться, перекинулись в сов и полетели в Литтл-Хэнгелтон.

***

Нескончаемый день клонился к обеду, когда в спальню влетели две абсолютно одинаковые совы. Волдеморт лениво посмотрел на них и, усмехнувшись, обратился к Нагайне:
– Смотри, к тебе десерт пожаловал.
Но змея, прошипев невнятно: «Король», стремительно выскользнула из комнаты. Темный Лорд с удивлением глянул ей вслед и обернулся на несуразные комки перьев. Вместо них у камина стояли два очень знакомых юноши, крепко держась за руки.
– Какие люди! Великий Гарри Поттер, Надежда всего магического мира, и его новая Тень, сын предателя, Драко Малфой! — насмешливо протянул Волдеморт, тяжело поднимая голову от высокого изголовья.
– Не зубоскаль! Ты не в том положении, — холодно напомнил Драко.
– Ой! Меня, кажется, пришли убивать, — фыркнул хозяин помещения. — Чего же вы ждете? Начните с чаши. Вот она стоит на каминной полочке.
– «Это подвох?» — мысленно поинтересовался Драко у Гарри.
– «Шут его знает», — так же ответил брюнет и некоторое время недоверчиво взирал на реликвию. Но когда красноглазый монстр резко сел на кровати, то выхватил меч и проткнул вместилище последнего крестража. В тот же миг раздался леденящий душу смех.
– Маленькие, самоуверенные идиоты! — громыхнул голос Волдеморта, и их троих затянуло в воронку перемещения.
Когда оно закончилось, то в подростков полетело два зеленых смертоносных луча, а в следующее мгновение на месте темного мага появился огромный василиск. «Вот и второй монстр. Перекидываемся», — синхронно сказали Гарри и Драко, обнялись и превратились в двухголового Агами.
– Вам это не поможет, — заявил Волдеморт по-змеиному и ринулся в атаку.

***

Альбус Дамблдор сидел в своем собственном кабинете, который, наконец-то, полностью восстановили после нападения великанов, и слушал ликующую песню феникса, невольно вспоминая самого яркого своего ученика за последние годы. Гарри, хоть и окончил Хогвартс, все еще был слишком юн для сражения с Волдемортом. Но, к сожалению, красноглазый монстр вряд ли будет ждать его возмужания.
– Надеюсь, у Гарри и Драко еще есть время. Как думаешь, Фоукс? — обратился директор к своему фамильяру.
Птица, промолчала, так как, хоть и была волшебной, не умела разговаривать. Дамблдор вздохнул и хотел вернуться к отчету за прошедший учебный год, который составлял с самого утра. Но тут в кабинет ворвалась Сивилла Трелони и замогильным голосом произнесла:
– БИТВА НАЧАЛАСЬ!
Через минуту прорицательница вышла из транса, недоуменно осмотрелась и вопросила:
– Что я тут делаю?.. Директор?!
Но отвечать ей уже было некому, так как сразу же после ее фразы Дамблдор схватился за хвост Фоукса, и они исчезли в холодном пламени, чтобы появиться на старом заброшенном кладбище, где несколько лет назад возродился Волдеморт.
Небо было затянуто тучами, и из них периодически вырывались мощные молнии, которые периодически освещали двух огромных змееподобных монстров, которые схватились среди покосившихся могил не на жизнь, а на смерть. Директору очень хотелось как-то помочь двухголовому, но змеи так тесно сплелись, что было невозможно разобраться, где кончается одно тело и начинается другое. К тому же, Агами периодически выпускал сдвоенное пламя. Поэтому даже Фоукс не решался приблизиться.
Сколько продолжалась эта схватка, Дамблдор сказать не мог. Наконец, василиск стал чаще промахиваться и слабеть. Его же противник, наоборот, словно получил второе дыхание. Возможно, ему как-то помогала все усиливающаяся ликующая песня феникса, или он тоже заметил, что соперник сдает.
В какой-то из моментом директору показалось, что мелькнул меч Годрика Грифиндора, откуда-то взявшийся в одной из пастей Агами, и василиска сковала предсмертная судорога. Он дернулся и затих. В наступившей тишине раздался ликующий смех двухголового змея, похожий на звон рождественских колокольчиков. В следующую минуту над телом врага ,которое приняло человеческую форму, появились два усталых обнявшихся юноши и синхронно спросили:
– Неужели победа?
– Да, — просто ответил директор. — Пророчество исполнилось полностью.
– И Волдеморт точно не найдет лазейки обратно?
– Разумеется. Но мы с вами перестрахуемся.
Дамблдор направил на останки палочку и превратил в пепел, затем заключил его в сферу. После этого он произнес еще одно заклинание на незнакомом Гарри и Драко языке, и на кладбище в золотом сиянии возник высокий мужчина с головой черного шакала.
– Анубис, — еле слышно прошептали юноши, узнав в нем Египетского бога.
– Приветствую, маги! — поздоровался вновь прибывший и обратился к Дамблдору: — Ты звал меня, Альбус? Неужели пророчество свершилось?
– Да, — коротко ответил директор и передал ему сферу с прахом Волдеморта. — Ты обещал забрать его дух в Тартар.
– Мои поздравления, Король Змей! — поклонился Анубис Гарри и Драко. — Приятно видеть ожившую легенду.
Нам тоже. Мы думали, что боги не существуют — осмелились парировать парни.
Бог вполне по-человечески усмехнулся, спрятал сферу в складках шелковой туники, еще раз поклонился и пропал.
– Теперь-то мы можем жить спокойно? — спросили Гарри и Драко рассеянно улыбающегося Дамблдора, который чуть лукаво пообещал:
– На ближайшие две тысячи лет можете забыть имя Волдеморта.

***

В гостиной Малфой-менора жарко горел камин. На кожаном, черном диване, не спеша потягивая красное вино из бокала, сидел Люциус Малфой. У него на коленях покоилась черноволосая голова Сириуса Блэка, который курил терпкую, душистую сигару. Оба мужчины с любовью и нежностью смотрели на двух молодых людей, которые растянулись на ковре у камина. Их головы так близко находились друг от друга, что черные взъерошенные пряди путались с шелком платиновых волос.
– Как давно я мечтал о таком вечере, — мечтательно протянул Люциус, поглаживая темные кудри Сириуса.
– Да, я тоже, — откликнулся его любовник, жмурясь от удовольствия и выпуская замысловатые колечки изо рта. — Одно меня смущает, что очень скоро эти два непоседы улетят из нашего гнезда. Их поманят неведомые дали и неизведанные места.
– Ты прав. Это непременно случится. Но сегодня мы вместе. Этот вечер принадлежит только нам четверым, и никому больше. И я благодарен судьбе, что моя мечта сбылась хотя бы на краткий миг. К тому же, сколько бы не летали наши мальчики, мы будем их спокойно ждать, зная, что они вместе, единое целое.
В комнате повисла счастливая тишина, нарушаемая лишь легкими поцелуями двух пар и треском поленьев. За окнами замка рождалось новое утро, которое несло с собой кричащие газетные заголовки, ликующие толпы магов и фейерверки, взрывающиеся в бездонном небе, знаменующие победу над Волдемортом. Но пока... ничто не нарушало счастливый покой и уют теплой гостиной Малфой-менора...


Конец.

@темы: гарри/драко

---

"Единое целое", Часть 4, Главы 1-4



Часть 4. В тени пирамид


Глава 1. Врата

Каир встретил английских волшебников пронзительным зноем и восточной суетой. Гермиона сетовала, что они не успевают осмотреть знаменитую библиотеку. Ханна мечтала побывать в магическом квартале, желая привезти домой местные благовония и побрякушки. Рон изнывал от жары. Драко жаловался на непривычную, слишком простую одежду: белые хлопчатобумажные рубахи, такие же штаны и широкополые шляпы.
– Пугало на огороде и то привлекательней.
– Тебе идет, — успокоил его Гарри и тут же ехидно добавил: — Только я не пойму, кого ты мне напоминаешь. То ли вьетнамца за сбором риса. То ли украинского косца в сезон уборки трав.
Сам он прекрасно себя чувствовал. Во всей этой легкой одежде, египетское пекло было не так ужасно.
– Что ты ворчишь, Драко? Директор же объяснил, что этот наряд весьма похож на одежду обычных людей того места, — по-своему решила подбодрить блондина Гермиона, но его это лишь больше рассердило, и он разгневанно прошипел:
– Знание того, что я выгляжу, как тамошний раба, греет мне мою нежную душу.
– Вот встретим Тота и сможем одеться, как боги, — изрек Рон, указывая на Сэма.
На Миллере была туника, сандалии, а в руках — посох — атрибут магов из завихрения. Впрочем, и местные волшебники рядились в длиннополые халаты и чалмы.
– Не смеши мои тапочки, Ронни. Это еще более убого, — сообщил Драко, морщась, и пообещал: — Будете с Герм доставать меня своими утешениями, напущу знакомого тебе монстра метров шести длиной.
Рон стал белее своей рубашки и поежился, не смотря на жару.
– Меня, Принц-из-сырого-подвала, спросить не забыл, хочу ли я пугать кого-либо? — осведомился Гарри, которому несколько надоело общее нытье. Но не желая еще больше злить своего любовника все же смягчил тон, заверив: — Там совершенно другая мода. Уверен, что все местные красавицы слетятся оценивать твою неотразимость.
– О, ну тогда ладно. Мне же невероятно важно, как на меня отреагируют тамошние девочки. Я непревзойденный ловелас и сердцеед, — хмыкнул Драко, поглаживая под шумок спину брюнета под рубашкой.
– Хватит брюзжать, молодежь. Лучше поторопитесь. Экскурсионный автобус до Долины Царей не станет нас ждать, — подал голос Миллер, и ребята гуськом двинулись за ним, зная, что по-другому туда не добраться.

***

Город быстро кончился, и началась пустыня, и вскоре путешественники увидели силуэты пирамид. Когда автобус, наконец, остановился, они отделились от основной группы и прямиком направились к знаменитому сфинксу, о котором слышал даже Рон.
Скульптура возвышалась под пронзительно-синим небом и была настолько величественной, что захватывало дух. Миллер позволил юным спутникам полюбоваться им, затем подвел их к левой задней лапе и стукнул по ней палочкой. Каменный сфинкс приподнял ее, освобождая находящийся под ней люк, в который маги и спустились.
Вниз вела винтовая лесенка, еще более крутая, чем та, которая вела на астрономическую башню. Спускались они довольно долго и в конце оказались в сводчатом зале, покрытом отделанным контрастным мрамором: пол был зеленым, а стены — красными. Это несколько резало глаза, но не снижало его великолепия. Противоположная от входа стена имела огромные врата, украшенные извивающимися змеями и странными письменами, которые понял лишь Гарри, из чего путешественники сделали вывод, что это змеиный. при переводе на английский язык строчки сложились в довольно примитивное четверостишие:

Ворота в мир иной
Откроются, скрипя...
Там год за день порой
И лед вместо огня.

Последний шипящий звук растаял под сводами пещеры, и ворота стали таять, освобождая проход. За ними синело такое же бездонное небо, слепил глаза разгоряченный желтый песок и величаво возвышались пирамиды...
Гарри обнял Драко за плечи и переступил через невидимый порог. Они сделали пару шагов и посторонились, пропуская остальных. Почти тут же сзади раздался скрежет, но, когда маги оглянулись, то не увидели ворот, а лишь бескрайнюю пустыню. Впереди виднелся несколько размытый силуэт сфинкса и рядом величественный храм.
– Нам туда, — указал на них Миллер и повел свой маленький отряд через пески.

***

Двумя днями ранее через эту арку прошли трое мужчин: Крис Причард, Винсент Крэбб и Грегори Гойл. У начальника маленького отряда на шее мирно спала змея, которая и открыла для них врата.
Надо сказать, что Клеопатра или Клео, как звали змею, была редким магическим животным, практически исчезнувшим из нашей реальности и являющимся редкостью для той. Она родилась именно там и когда-то была призвана Сетом, чтобы быть подаренной Волдеморту, который посещал его на заре своей карьеры.
Клео, носящая на своей голове метку в виде золотого скарабея, обладала даром провидения и всегда знала, что рано или поздно встретит Короля змей. Однако ее новый знакомый перевоплощался в великолепного василиска, и не более. Это несколько разочаровало юную змею, но приказ — есть приказ, и она служила Темному Лорду верой и правдой.
Волдеморт с годами становился все менее похожим на человека, а когда вернулся после длительного отсутствия, то превратился в змееподобного ящера. При этом он стал более высокомерным и своевольным. К тому же, теперь он отдавал всю свою привязанность не Клеопатре, а обыкновенной, пусть и королевской кобре Нагайне, что она считала оскорблением.
Сейчас, покоясь на шее Причарда, который боялся ее и испытывал отвращение, Клео обдумывала план бегства. Все-таки они прибыли на ее родину, где можно было затеряться в оазисе и никогда больше не контактировать с магами. А то, что она привела с собой трех негодяев, змея не брала в расчет. Это мир и так ими изобиловал. К тому же, она была уверена, что троица не выживет — слишком много в ней злобы и агрессии.
Но пока они шли по пустыне, Клеопарта предпочитала ехать на плечах человека и получать пищу от него, а не заботиться о собственном выживании самостоятельно. Поэтому она блаженствовала, тихонько покачивая хвостом, при каждом шаге Причарда, с трудом бредущего по пескам, и лениво вслушивалась в перепалки двух других магов, которые становились все более сердитыми.


Глава 2. Раз крокодил, два крокодил...

Сэм, опираясь на резной посох, по-прежнему брел по барханам желтого песка, возглавляя свой небольшой отряд. Они были уже три часа в пути, а храм, видимый вначале как на ладони, незаметно скрылся за горизонтом. Он объяснял это тем, что его юные спутники постоянно ныли и ругались между собой. Явно что-то разлитое в местном воздухе заставляло их вести себя подобным образом.
Миллер прислушался к назревающему скандалу.
– Ходим кругами по пескам, как верблюды, — проныл Драко.
– Ты и есть верблюд, слизеринец поганый, — тут же подхватывал Рон.
– На хрен тебе было тащиться, если тебя уже все достало, — огрызнулся Гарри.
– Нас нарочно заводят не в ту степь, — непонятно кого обвинил Невилл.
– Это все хорек недоделанный. Он путает следы, — конкретизировал Рон.
– Сколько можно кидаться на Драко? — повисая на длинной руке возлюбленного, попыталась остудить его пыл Гермиона.
– Герм, детка, ты взываешь к мозгам осла, а они давно уже парятся под этим пеклом, — сообщил ей ухмыляющийся Драко.
– Какая я тебе детка, к черту! — тут же взорвалась девушка. — Мог бы и смолчать! Видишь, Рону тошно от жары.
– Нам всем не легче, но мы же молчим, — сквозь зубы процедила Ханна.
– Вы достали меня! — рыкнул Миллер и скомандовал: — Привал.
Молодые люди плюхнулись прямо на песок, развязали вещевые мешки и накинулись на прохладную воду, температуру которой поддерживала магия. Агрессия постепенно ушла из их лиц, и они стали умиротворенными. Поэтому когда отряд возобновил движение, то идти стало легче.
Однако спустя полчаса или меньше Рон снова завел свою песню, приставая к Гарри и Драко, которые шли, обнявшись.
– Малфой, ты всегда теперь будешь бродить, как тень Гарри? — ехидно осведомился он у слизеринца.
Драко стиснул зубы, глаза вспыхнули нехорошим огнем. Рука Гарри тесней обвила его талию, успокаивая. Слова тоже призывали к этому, так как гриффиндорец начал догадываться о свойствах местной атмосферы, которая вызывала ехидство и злобу.
– Не обращай внимания. Будь выше!
Невилл, который шел позади Уизли, тоже внес свою лепту, незаметно бросив в рыжего успокоительное заклинание. однако его хватило ненадолго, и Рон выдал очередной перл:
– Поттер, сколько тебе платят, чтобы ты утирал носик Слизеринскому Принцу?
Настала очередь Гарри скрежетать зубами, а Драко — успокаивать любовника. Гермиона в свою очередь что-то нашептывала на ухо партнеру. Но Рон возмущенно воскликнул:
– Нет, какого они обжимаются, как два педика? Мне противно смотреть!
Теперь Гарри и Драко рассердились оба и рявкнули:
– Заткнись!
– Держите себя в руках, — велел им Миллер и предупредил Рона: — Еще реплика, и я превращу тебя в осла.
Рыжий надул губы и утих. Однако члены отряда ощутили на себе его недовольство, отчего идти стало еще тяжелей. Не замечая этого, Уизли продолжал что-то бубнить под нос, отчего поднялся ветер.
– Мне кажется, или погода портиться от плохого настроения Рона? — тихо спросила Ханна у Миллера.
– Похоже, что второе предположение верней, — вздохнул Сэм. — Поэтому так и важно держать себя в руках.
Отряд перевалил еще пару барханов, но цель похода не приблизилась ни на йоту. Путешественники вымотались от жары, жажды и долго перехода, поэтому вскоре снова раздалось тихое роптание, которое постепенно усиливалось, портя погоду. Как апофеоз раздался визгливый, какой-то неестественный голос Рона:
– До меня, наконец, дошло, почему вы так спелись. Вас продинамили даже Пэнси и Луна, вот вы и кинулись в объятья друг к другу, хотя и в этом не слишком преуспели.
Гарри и Драко резко остановились и уставились на обидчика. Их круглые зрачки вытянулись, а цвет глаз изменился на желтый. Из уст раздалось страшное шипение. Началось преобразование. Сэм встал между ними и Роном, выхватил палочку и бросил два коротких заклинания:
– Асс Макес! — полетело в сторону рыжего.
– Расслабься! — досталось Гарри и Драко.
Пара захихикала, постепенно возвращая привычные черты. К их смеху присоединились Невилл и Ханна. Только Гермиона с ужасом и болью смотрела на маленького ослика с рыжей челкой, что стоял на месте Рона.
– Надеюсь, теперь он замолчит или, по крайней мере, мы не поймем его реплик, — спокойно объявил Сэм, вздохнул с облегчением, развернулся и зашагал вперед. Вслед ему раздалось жалобное «Иа».
Погода резко ухудшилась. Небо заволокло черными тучами. Над пустыней поднялся пыльный смерч. Очертания храма потонули в круговерти песка. Отряд понуро брел за своим предводителем. даже осел притих, понимая, что природа сердится в первую очередь на его несдержанность и раздражение.

***

Давая поручение Крису, Темный Лорд уверял, что идти до лабиринта от ворот часа два-три. Но Злодей-Всех-Времен-и-Народов не учел элементарной вещи — законов реальности, куда посылал своих слуг.
Воздух того Египта был буквально пропитан ненавистью, злобой и жадностью. Это вдыхалось при каждом вздохе и путалось под ногами в горячих песках пустыни. С первых же минут пребывания тягостная атмосфера другой реальности вскружила голову двум юношам и самому Причарду.
Крэбб и Гойл стали переругиваться. Сначала беззлобно, нехотя, а затем все более ожесточенно. Чем более разгорались споры, тем дальше убегал силуэт вожделенного храма, под которым и был расположен лабиринт. В конце концов, задул изнуряющий ветер с песком, и они очутились, неизвестно где, в самом сердце горячей пустыни.
Им казалось, что они блуждают по пескам уже неделю и несколько раз ошибались, принимая мираж за оазис. Но, наконец, им повезло, и Пожиратели смогли ненадолго укрыться под сенью настоящих деревьев, утоляя жажду из прозрачного ручья.
– Если вы не прекратите собачиться, то я вас зааважу, — предупредил руководитель своих спутников и после короткого отдыха решил выйти на край оазиса, чтобы посмотреть, близко ли храм.
Когда он вернулся, то не застал пару на стоянке. Чертыхнувшись, Крис отправился на их поиски и вскоре нашел, дерущимися над кучкой самоцветов, которые будто кто-то специально рассыпал по берегу.
– Прекратить! — велел он, но Крэбб и Гойл не услышали приказа, ослепленные яростью и жадностью.
В этот момент со всех сторон к дерущейся паре начали сбегаться огромные крокодилы. Причард, боясь пострадать, прикрыл себя щитом Тесея, который дал ему в дорогу Волдеморт и ретировался с берега. Крэбб и Гойл этого не успели, так как у них не было подобных артефактов, а аппарация в этом мире не работала.
Крокодилы окружили подростков плотным кольцом. Напрасно пара бросалась заклинаниями и взывала Причарда к помощи. Монстры сжимали кольцо, отделываясь небольшими ранами на шкуре даже от режущих заклинаний огромной мощности, а руководитель предпочитал прятаться под щитом.
Наконец, крокодилы добрались до своих жертв, и оазис наполнился криками боли и ужаса. Причард зажмурил глаза и заткнул уши, но все равно продолжал слышать хруст разрываемой плоти, дикие, предсмертные крики Крэбба и Гойла и видеть брызги их крови, летящие во все стороны.
Вскоре установилась какая-то звенящая тишина. Открыв глаза, Крис обнаружил, что крокодилы испарились, а от его спутников остались лишь неопределенные фрагменты и клочки одежды. Мужчина согнулся пополам, его вырвало, и он бросился прочь от этого месса, не разбирая дороги. Вскоре он брел по пескам, абсолютно забыв о цели визита в этот неприветливый край и о том .что потерял не только своих растерзанных спутников, но и змею, которая сбежала в первые минуты пребывания магов в оазисе.

***

Почти в тот же момент, когда последний уцелевший последователь Волдеморта покинул приветливый островок зелени и прохлады, с другого края в оазис вошла группа подростков, возглавляемая Миллером.
– Мерлин, я думал, нас занесет, и мы навечно останемся в этих песках — простонал изможденный переходом Драко, падая на берег ручья рядом с Гарри.
– Сэм, вы не вернете Рону его человеческий вид? — заныла Гермиона, тоже присаживаясь недалеко от пары.
– Дай нам всем придти в себя без его нескончаемой ругани, — осадил ее Невилл, растягиваясь на земле, на которую его напарница кинула покрывало.
– Но ему же плохо! — возмутилась гриффиндорка.
– А мне кажется, что нет, — хихикнула Ханна, глядя, как Уизли мирно пощипывает травку, обмахиваясь рыжим хвостом.
– Я его расколдую чуть позже, — поддержал ее Миллер.
Впрочем, он недолго выдержал укоряющего взгляда Гермионы и вскоре отменил принудительную трансформацию. Рон, казалось, даже не заметил перемены, продолжая жадно пить из ручья.
– Предлагаю осмотреться, поискать созревшие плоды и обновить воду в фляжках, — подал голос Гарри, когда они все скинули навалившуюся усталость.
Спутники поддержали его, но не рискнули разбредаться по парам, а пошли все вместе.
– Ой, сколько тут всяких красивых камней! — воскликнул Рон, увидев берег, закиданный изумрудами, сапфирами и рубинами.
– И не только, — мрачно добавил Невилл, наступив в лужу крови.
– Мамочка, тут кого-то явно растерзали! — взвизгнула его напарница, увидев клочок одежды и окровавленную кисть руки.
– Кажется, я знаю, кого, — хмуро сообщил Драко, показывая лоскуток, на котором виднелся герб Слизерина.
– Пойдемте отсюда! — умоляюще попросила Гермиона.
И тут все заметили, что их окружает довольно плотное кольцо крокодилов — штук тридцать, не меньше. Один, самый шустрый, даже успел схватить Рона за лодыжку.
– Бамбарда! — выкрикнул Драко, взрывая наглеца и спасая рыжего.
Другие члены отряда закидывали заклинаниями остальных особей. Однако крокодилы, не обращая внимания, что терзают их плоть, продолжали наступление.
– Сэм, быстро всех за наши спины. Мы преобразовываемся! — выкрикнул Гарри, дергая Драко ближе к себе.
– Общий щит! — скомандовал Миллер, сбивая оставшихся четырех подростков в кучу вокруг себя, и первым вскинул палочку.
Четверка последовала его примеру, и вскоре их окружала плотная защитная сфера, ограждая и от наступающих крокодилов, и от пламени двухголового Агами, который безжалостно сжигал их дотла.
Наконец, от монстров остался лишь пепел, да несколько неприятный запах горелой крокодильей кожи.
– Вау! — выдохнули подростки. — Вы спасли и себя, и нас!
Гарри и Драко лишь тесней прижались друг к другу, все еще переживая недавнее единение.
– Малфой, я должен извиниться. И перед тобой, Гарри тоже. Если бы не слизеринец, если бы не вы оба… Короче, простите меня! — умоляюще выпалил Рон, с надеждой глядя на обоих.
– Забей, — отмахнулся Гарри, слишком счастливый, что никто не пострадал серьезно.
– Да, если ты больше не откроешь свою поганую пасть, — добавил Драко, тоже не желающий больше ссор.
– Я обещаю — больше ни звука! — торжественно произнес Рон.
– Мы все на это рассчитываем, — поддержал пару Сэм.
Рон энергично закивал головой, не желая опять превращаться в осла — слишком уж унизительный образ.
Когда небольшой отряд вышел из оазиса, то увидел, что храм, к которому они так долго стремились, вырос буквально в пятистах метрах впереди. Никто из них не заметил, что вслед паре Гарри — Драко с уважением и даже благоговением смотрит змея, носящая знак скарабея, Клеопатра, радуясь, что все-таки встретила Короля Змей. «Именно он победит в предстоящей схватке, а не Василиск», — напоследок изрекла она пророчество.


Глава 3. Разные встречи

Пустыня не то чтобы кончилась, а превратилась в местность, напоминающую Долину Царей. Такие же пирамиды, такой же Сфинкс, и храм, знакомый по изображениям в учебниках истории для маглов, только не разрушенный, а весьма величавый. Его фасад украшали шесть фигур, стоящих почти рядом: три — слева от входа, три — справа.
В тени этих строений ютились красивые виллы с открытыми анфиладами и плоскими крышами, с растениями и навесами над ними. Домик, где жила Ариадна, был выложен мозаикой, а над входом можно было прочитать ее имя на древнегреческом. Сама девушка сидела в плетеном кресле на террасе.
Золотые кудри струящимся водопадом ниспадали на плечи Ариадны. Ее глаза были синей летнего неба, нереально красивы и велики. Изогнутые, смоляные ресницы и приподнятые дугой брови-стрелочки, рождали у каждого, кто глядел на нее, восторг.
Фигура девушки была настолько точеной, как будто над ней трудилась сотня искусных резцов. Изящные пальцы, высокий упругий стан и тонкая осиная талия. Все это прекрасно сочеталось с атласной кожей и легким румянцем щечек.
– Несравненная Ариадна, не смотри на одежды моих спутников, — начал Сэм. — Я привел тебе не рабов, а истинных героев, что стремятся пройти лабиринтом богов.
– Хм, у меня уже сегодня побывал один так называемый «герой», — хмуро сообщила девушка. — Глупец даже не заметил, что я дала не тот клубок.
– Надеюсь, наша история тебе понравится, и ты поверишь, что это правда, — невозмутимо парировал Миллер и подтолкнул к ней Гарри и Драко.
– Как неожиданно! Сразу два героя. Или вы соперники?.. Типа: чей рассказ более тронет мое сердце, тому я и вручу клубок? — хихикнула красавица, переставая хмуриться.
– Нет, Я простой парень, а вот мой друг — настоящий герой, — сообщил Драко и, не обращая внимания на стеснительный румянец своего любовника, начал рассказывать о приключениях Гарри и Золотого трио.
– Ты поразил меня, светловолосый юноша. Впервые я встречаю человека, который так спокойно отрекся от лавров героя, уступив первенство другу. Да и рассказ произвел на меня впечатление, — призналась Ариадна, когда он закончил. Затем обратилась к Поттеру: — Ты на самом деле совершил все эти подвиги?
– Уверяю, это были просто приключения. Ничего героического. А если мне что-то удалось — то это всего лишь везение, — смутился Гарри.
– Скромность — это необычное качество у человека, достойного легенды, — похвалила его девушка. — Что мне хотелось бы еще услышать, так это ответ на вопрос: зачем вам надо в сердце лабиринта?
– Там спрятана диадема, которая не только увеличивает магические силы, но и содержит частичку души очень темного злого волшебника, лорда Волдеморта. Мы хотим обезвредить ее, пока его слуги не вернули ее ему.
– Это достойная цель. Поэтому я дам вам волшебную нить.
– Спасибо, — поблагодарили юноши и, распрощавшись с Ариадной, вместе со своими спутниками отправились к храму, где и был вход в лабиринт.

***

Едва компания отошла от Ариадны, как погода резко испортилась. Причиной этого был сговор выжившего в пустыне Энди Причарда и местного бога Себека. Вначале, повстречав еще одного, причем исполинского крокодила, Пожиратель смерти чуть не получил инфаркт. Но когда рептилия обратилась в хохочущего мужчину, он разозлился и даже запустил в него Круцио. Это в свою очередь не понравилось богу, и они чуть не убили друг друга.
Инцидент был улажен благодаря активизировавшемуся артефакту Сета, который дал своему слуге Волдеморт. Далее новые союзники уединились на вилле, принадлежащей Себеку и по магическому шару могли лицезреть появление Сэма с учениками.
– Это конкуренты, — сообщил Причард и рассказал богу историю противостояния Гарри и своего господина.
– Они не должны добраться живыми до лабиринта, — оценил угрозу Себек. — Ты иди к Ариадне за нитью, а я займусь незваными гостями.
Энди не стал спорить, хотя бы потому, что ему некогда было прохлаждаться, да и бог, который то и дело отращивал крокодилью голову, не внушал доверия. Он с удовольствием покинул его жилище и отправился очаровывать Ариадну.
Несмотря на молву, что красавица тупа как пробка, это было не совсем так. Она быстро разгадала, что все истории Причарда — не более чем умелый вымысел и пересказ приключенческих книг. Поэтому последователю Волдеморта был вручен не настоящий клубок, а подделка. Но Энди об этом даже не догадывался, углубляясь в хитросплетения лабиринта.
В то же время наших героев атаковали гарпии, которых натравил на них Себек. Бой завязался не на жизнь, а на смерть. Полу женщины — полу птицы отличались невероятной жестокостью и, как помнили Гарри и Драко по путешествию по Скрытым землям, почти полной неуязвимостью.
– Цельтесь в них лишь усиленной Бомбардой и прикрывайтесь щитами, — посоветовал Сэм, тоже достаточно изучивший нрав нападавших.
Лучшие его пары действовали грамотно и слаженно, но все же не обошлось без ранений: и так пострадавшая от зубов крокодила нога Рона была задета когтями гарпии, Ханна тоже получила отметину в руку и теперь металась в брекду от попавшего в рану яда, а Гермиона получила настоящий шок, когда одна из этих страшилищ приподняла ее в воздух. Хорошо, что Гарри и Драко вовремя преобразовались в агами и отбили ее. Остальные гарпии разлетелись.
– Хотя мы незаметно для себя оказались под стенами храма, предлагаю отдохнуть и хоть немного залечить раны, прежде чем идти туда, — подал голос Миллер, когда бой завершился.
– Но Энди наверняка уже там! — с жаром напомнил Гарри.
– Всего скорей ты прав. Но, во-первых, у него не настоящий клубок, Во-вторых, он один, и некому защитить его спину. В-третьих, и это главное, мы вымотаны, а там полно неприятных ловушек.
С этим невозможно было поспорить, впрочем, никто и не стал. Компания расставила палатку и занялась лечением раненых.

***

После оказания помощи, которая в основном сводилась в принятии противоядия Роном и Ханной и приеме успокоительных зелий Гермионой, уставшие путники задремали в прохладе. Лишь Миллер решил нести бессменную вахту, боясь внезапного нападения сторонников Сета. Вскоре он услышал перестук копыт и, осторожно выглянув из палатки, увидел плотное кольцо необычных воинов, вооруженных до зубов. Одну его половину составляли минотавры — трехметровые люди с головами быков, украшенных мощными рогами, другую — гигантские кентавры (не менее двух метров в холке).
– Черт, нас обложили, — выругался Сэм, разбудив этим самым Гарри и Драко.
– Не скажи, — возразил Гарри. — Если я что-то не путаю, то кентавры на нашей стороне. Они же служат Гору.
– Вряд ли это поможет нам. Эти вояки спорят, чьи мы сторонники, слава Мерлину, пока достаточно мирно. Но это не продлиться долго. И тогда они в пылу сражения растопчут нас, — скептически сообщил Драко. — И, кстати, есть еще и третья сторона.
Блондин указал на двух исполинских грифонов, лежащих несколько в отдалении от необычных воинов, но не спускавших с них глаз.
– Третейские судьи, — определил их статус Миллер. — Неплохо бы было договориться с ними и вывести нашу компанию из эпицентра. Но я ума не приложу, как это провернуть.
– У меня есть мантия-невидимка. Могу сбегать, потолковать с этими крылатыми львами, — предложил Гарри.
– Только со мной. Одно я тебя не пущу, — насупился Драко.
– Я бы и не пошел. Ведь только вместе мы можем составить конкуренцию паре грифонов, — успокоил его брюнет.
– Мне не слишком нравится эта идея, но это лучше, чем подставить весь отряд, — вздохнул Сэм и отпустил пару.
Гарри и Драко добрались до грифонов беспрепятственно — увлеченные спором кентавры и минотавры не услышали их осторожных шагов. Грифоны в этом плане оказались более чуткими и не успели молодые люди приблизиться к ним менее чем на два метра, пророкотали утробным басом, слив свои голоса в единый дуэт:
– Кто здесь?
Парни стянули мантию-невидимку и предстали перед необычными собеседниками.
– Котята, — ухмыльнулись грифоны.
– Ничего подобного! Нам почти восемнадцать. Это уже совершеннолетие, — тоже хором ответили подростки.
– Впечатляет, — усмехнулись грифоны и спросили: — В палатке такие же дети?
У нас еще пятеро спутников, четверо — наши ровесники, причем среди них две девушки, — честно ответил Гарри, чувствуя, что ложь сразу выплывет наружу, и это не понравится грифонам.
– Они вымотаны схваткой с гарпиями, и у нас есть раненые, — добавил Драко, тоже ощущая потребность быть правдивым.
– Зачем вы у храма? — последовал еще одни вопрос.
Недолго поколебавшись, пара рассказала цель путешествия. Грифоны уставились в глаза друг другу, и некоторое время явно вели молчаливый диалог, как нередко поступали и парни. Затем грифоны приняли решение:
– Мы поможем. Садитесь нам на спины.
Гарри и Драко безропотно подчинились. Спор противников у палатки стих, и все обернулись к подошедшей компании.
– В палатке дети, которые находятся под нашим покровительством, — провозгласили грифоны. — Уходите!
Предводители противоборствующих сторон преклонили головы перед ними, развернули свои отряды и поспешно ретировались, бряцая оружием.
– Спасибо за помощь, — хором поблагодарили Гарри и Драко.
– У вас благородные цели. К тому же, вы, как и мы, единая сущность, — с достоинством ответили грифоны.
– Как это? — удивился Драко. — Вас же двое.
– Вас тоже, тем не менее… вы умеете становиться единым целым. Мы тоже, — чуть с усмешкой напомнили грифоны.
«Откуда им стало известно об агами? — изумились парни про себя. — И какой образ принимают эти магические существа, когда объединяются?» «В человека?» — предположил Гарри и услышал мысленный ответ грифонов: «Ты на верном пути», затем они добавили вслух:
– Присоединяйтесь к друзьям и отдыхайте до рассвета. Мы посторожим ваш сон.
Еще раз поблагодарив, Гарри и Драко забрались в палатку, где были встречены крепким объятием взволнованного Сэма. Вскоре маги спокойно спали и видели странные сны, где господствовал ласковый ветер и мягкие облака.


Глава 4. Лабиринт

Грифоны, разбудив отряд Миллера громким мурлыканьем, которое больше подошло бы гигантской кошке, дружно поднялись в воздух и растаяли в бездонном синем небе. Гарри привязал конец нити к специальному кольцу у входа в лабиринт, бросил клубок на пол, и, когда тот покатился прочь, они с Драко первыми вступили под мрачные своды.
Раны, полученные членами отряда от когтей гарпий, не успели затянуться за ночь. Поэтому следом за парой ехало три невысокие повозки, трансфигурированные Миллером из песка, на которых, друг за другом, лежали Гермиона, Рон и Ханна. Завершали процессию Невилл и Сэм.
В коридорах лабиринта, вырезанных прямо в скале, горело множество факелов, вышагивали древние боги и мифические животные, нарисованные красной охрой. Тишина стояла настолько оглушительной, что невольно возникало беспокойство. Но так как клубок не собирался ждать, когда маги осмотрятся и придут в себя, а достаточно рьяно покатился вперед, то отряду ничего не оставалось, как поспешить за ним.
Некоторое время раздавался лишь звук шагов да поскрипывание колес тележек. Но вскоре из бокового коридора полилось чарующее пение. Гарри остановился, прислушиваясь. Но его внимание отвлекли странные томные вздохи. Обернувшись, он обнаружил, что на лицах Сэма, Невилла и Рона появились блаженные улыбки. Затем все трое рванули на звук.
Однако Рона не пустили путы, которые до этого служили ему страховкой. Невилла в последний миг удержала вцепившаяся в него Ханна. От резкого движения ее носилки перевернулись, и гриффиндорец пришел в себя, помогая пострадавшей девушке улечься обратно. Лишь Сэм, не встречая препятствий, рванул в темноту.
– Гарри, я нюхом чувствую, что там какая-то гадость, — вырвал Поттера из странного оцепенения голос Драко.
– Преобразуемся в сов и за ним! — скомандовал брюнет и добавил, обращаясь к остальным: — Не двигаться, пока мы не вернемся!
Миллера они догнали минут через пять. Он стоял в окружении четырех вейл, которые гладили его по спине, лицу и рукам, целовали и что-то нашептывали. затем потянули куда-то вглубь коридора. Сэм покорно позволил им это.
– Ступефай! — выкрикнули хором Гарри и Драко.
Заклинания, можно сказать, не подействовало на вейл. Правда, они выпустили свою жертву, зашипели, трансформировались в полу птиц с острыми клювами и цепкими когтями и ринулись в атаку на Гарри и Драко. пара удвоила старание, но перевес был не на их стороне. К счастью, Сэм скинул с себя наваждение и присоединился к ним. Втроем они заставили противниц бежать с поля боя.
– Не понимаю, как я, взрослый мужчина и преподаватель ЗОТС, поддался их магии? — пробормотал смущенный Миллер, когда все закончилось.
– Думаю, все дело в неожиданности, — предположил Гарри.
– Мне кажется, магия здешних вейл намного сильней. Даже я, имея каплю их крови, почувствовал что-то, — подал голос Драко.
– К тому же сказалось мое длительное одиночество, — проворчал Сэм.
Он обвел все еще не слишком сфокусированным взглядом мрачное пространство, охнул и сдавленно добавил:
– Еще пара шагов и я свалился бы в пропасть. Так что вы спасли мне жизнь.
– Нашему конкуренту не так повезло — указывая в другую сторону, сказал Драко. — Причарда — а это, я уверен, его останки — эти твари растерзали, что подтверждает мою теорию об их повышенной агрессивности.
– Да, в нашем мире вейлы ни разу не убивали магов. Хорошенько трепали, увечили — это случалось, но чтобы так… разорвать на куски — никогда, — более бодрым тоном произнес Миллер, которому явно полегчало, что он встретил не совсем знакомых существ.
Больше не задерживаясь, они поспешили к остальным и вскоре возобновили движение.

***

Минут сорок все шло гладко. Подростки даже начали переговариваться. Особенно увлекся Невилл, который постоянно наклонялся над Ханной, что-то шептал ей и совершенно не следил за дорогой, что не могло кончиться хорошо. Ариадна, давая клубок, предупреждала их о том, что они пойдут одним из самых безопасных коридоров. Тем не менее, даже в нем есть ловушки, которые просто избежать, если быть внимательным.
Старайтесь не наступать на ярко красные и ярко черные камни, — увещевала она. — Наступив на черные камни, вы окажетесь в яме с острыми шипами. Красные камни не менее опасны — они приводят в движение скрытые кинжалы, которые могут полететь в вас из пола, стен и даже потолка. Избегайте и блестящих предметов, которые тоже активируют ловушки с дьявольскими силками или нишами, где заперты магические твари.
Но Невилл абсолютно забыл об ее наставлениях, чем и поплатился. Его очередной шаг пришелся на красный камень. Последующее произошло слишком стремительно, чтобы он успел как-то отреагировать. Металлический лязг, короткий вскрик и вот уже Невилл лежит на полу, пронзенный длинным и тонким кинжалом в паре сантиметров от сердца, а по его белой рубашке расползается алое пятно крови.
– Кинжал хоть не ядовитый, но обладает своей магией. Извлечь его сейчас — значит, подвергнуть смертельной опасности Невилла. Придется орудие оставить в ране до возвращения в Хогвартс, лишь зафиксировав от передвижений, а пострадавшего уложить на носилки, — констатировал Сэм, произведя диагностику.
– Простите, ребята, я не хотел вас подводить, — прошептал слабым голосом Невилл и потерял сознание, не услышав подбадривающих слов Миллера, что такое может случиться со всяким.
Сэм привел его в чувство, напоил укрепляющим зельем и привязал к передвижным носилкам, как и других раненых. Не успел отряд придти в себя от пережитого, как одна из тележек, на которой лежала Гермиона, подпрыгнула, словно под ее колесо попал камень. Но когда девушка подняла предмет, чтобы отбросить его в сторону, то оказалось, что это золотой браслет. В следующее мгновение недалеко от Драко из стены вырвались несколько гибких отростков, невероятно похожих на зеленых змей, обвили его с ног до головы и принялись душить.
– Расслабься, замри! — выкрикнул Гарри, безуспешно пытаясь вспомнить нужное заклинание, чтобы остановить магическое растение.
Но Драко, поддавшись паники, лишь забился сильней и начал задыхаться. К счастью, Гермиона, которая стала невольной виновницей произошедшего, первой вспомнила, что делать, и произнесла необходимое заклинание. По щупальцам прошел синий огонь, превращая их в пепел, но, к счастью, не принося вреда блондину.
– Цел, — полу утвердительно — полу вопросительно воскликнул Гарри и сжал его в объятии.
– Решил довершить начатое силками? — хрипло проворчал Драко.
Брюнет смутился и невесомо тронул губами его щеку и пояснил в оправдание:
– Я испугался.
– Давайте быстрей и будьте внимательней, — добавил он, обращаясь ко всем, и отряд возобновил движение.
Через пару часов или чуть больше клубок остановился перед входом в огромный круглый зал, посреди которого на высоком постаменте стояла прозрачная витрина, какие бывают в музеях. В ней на бархатной черной подушечке лежала изящная золотая диадема, в центральной части которой равнобедренным треугольником мрачно горели три огромных черных алмаза.
– Прибыли, — констатировал Гарри очевидную истину.

@темы: гарри/драко

---

"Единое целое", Часть 3, Главы 9-11


Глава 9. Коварная Гермиона

Вокруг замка вновь дежурили авроры, а по коридорам ходил патруль. Еще, не таясь, там расхаживали эльфы-строители, нанятые для восстановления Хогвартса. К сожалению Гарри и Драко, школа пострадала настолько, что всем преподавателям, которые жили на верхних этажах, пришлось перебраться в подземелья.
Их комнату отдали МакГонагалл, а сами парни были вынуждены переселиться в общую спальню, в которой кроме них оказался Блэйз, Дин и Рон. На удивление, рыжий не стал скандалить, что ему приходится ночевать с извращенцами, как он называл эту пару, да и к Драко не цеплялся — то ли чувствовал себя не в своей тарелке, то ли просто надоело.
Это очень устраивало пару, так как их вновь завалили заданиям. Особенно расстарался Флитвик, который находился в раздражительном состоянии после нападения великанов. Ведь преподавателю чар пришлось отсиживаться вместе с младшими курсами в подземельях. Участвовать в сражении профессору запретили из-за его крошечного роста, да и ученики требовали присмотра, чтобы не пытались помочь взрослым.
Гарри и Драко опять вставали ни свет, ни заря. Корпели над свитками и перелистывали книги. Как и в прошлом году, они похудели и мечтали об одном: выспаться. Гермиона тоже с головой ушла в учебу, желая сдать ТРИТОНЫ лучше всех. Поначалу Рон пытался вытащить их куда-нибудь и очень обижался. Но постепенно он смирился с таким положением дел и довольно сильно сблизился с Хагридом, проводя в его домике почти каждую свободную минутку.
Во время очередных посиделок, когда Рон с Хагридом выпили уже не одну чашку тягучего чая, к рыжему прилетел его совенок и бросил послание.

«Дорогой, Рон!
Ты должен меня простить. Я всегда любила не тебя, а Гарри. Видя его одиночество, сегодня я рискнула признаться ему в своих чувствах, и он мне ответил положительно. Поэтому я сообщаю тебе, что между нами все кончено.
Гермиона».

Рон три раза перечитал послание, побагровел и проорал:
– Не может быть! Это все Малфой! Убью!
После этого он выскочил из сторожки, как ошпаренный, и помчался к замку с такой скоростью, будто сдавал стометровку.
Боковым зрением, Рон увидел, что в сторону квиддичного поля направляются Гарри и Гермиона. «У-у... На свидание побежали», — подумал он, но не стал их преследовать, а продолжил свой путь. Ему хотелось одного: дать в морду Малфою. С чего-то парень решил, что во всем виноват именно слизеринец.

***

Примерно в это же время Джинни шла полуразрушенным коридором, где находился класс трансфигурации, и внезапно услышала звуки поцелуев и голоса, показавшиеся ей очень знакомыми. Сгорая от любопытства, девушка решила подсмотреть, что это за парочка прячется в разрушенной аудитории.
Надо сказать, что обычно Джинни не любила подглядывать за другими. Но в этот раз в нее словно вселился бес, подстегивающий ее к этому. Казалось, словно кто-то невидимый нашептывал ей на ухо: «Загляни. Это так интересно!» Не выдержав такого прессинга, она сдалась и задохнулась от увиденного: посреди класса стояла Гермиона Грейнджер и обнимала Гарри Поттера.
– Я так рада, что ты бросил придуриваться с Драко! — пробормотала Гермиона, целуя парня.
– Это была мимолетная страсть, — ответил ей Гарри не своим голосом от вожделения.
– Я уже Рону призналась. Теперь твоя очередь, — жарко прошептала она, расстегивая ему рубашку.
– Не вопрос! Вечером все решу, — задыхаясь от поцелуев, хрипло пообещал он.
Джинни отпрянула от двери, обуреваемая противоречивыми чувствами. С одной стороны ей было жаль брата, который искренне любил Гермиону. Но с другой, ей всегда казалось, что эти две — не пара.
Еще, ей самой иногда хотелось стать девушкой Гарри — все-таки она была влюблена в него с детства. Хотя с годами Джинни поняла, что придумала себе несуществующий образ героя, и действительность ее не слишком устраивала. Поэтому теперь девушка относилась к нему скорей как к любимому брату, а не как к возлюбленному.
Была и еще одна причина радоваться увиденному. Ее откровенно шокировали отношения между Гарри и Драко. Пусть она сказала брюнету, что будет на его стороне и все понимает... но это было далеко не так! Джинни передергивало от отвращения всякий раз, когда она видела их вместе. В этом году они совершенно не стеснялись демонстрировать свои чувства, которые были далеки от дружеских.
Поэтому, поразмыслив, девушка решила, что все складывается очень удачно. Гарри прекратит свои пакостные отношения с Драко, а у Мионы появится достойный любимый. Гарри был всегда романтичен и добр. Ну, а что касается Рона, то его, сестра была уверена, утешит какая-нибудь пустышка типа Лаванды.
Джинни удовлетворенно хмыкнула и отправилась на поиски Малфоя, чтобы рассказать ему последнее, «радостное» известие. Ей очень захотелось увидеть его вытянутую физиономию и разочарование в наглых глазах, чтобы испытать мстительное удовольствие.

***

Гарри лежал на кровати в новой спальне и злился на весь белый свет. Его раздражало вынужденное переселение, отчуждение с Роном и Гермионой, с которыми он дружил с первого курса, и факт, что Драко слишком яро отдается учебе. Но главной причиной дурного настроения был сон, приснившийся ему только что.
В нем Беллатриса Лестрейндж была маленькой двенадцатилетней девочкой и говорила что-то о предательстве, измене и обмане. Под конец она издевательски засмеялась и сообщила писклявым голосом:
– Теперь-то тебя все возненавидят, противный мальчишка. Я уже принесла блюдечко с голубой каемочкой. Положу тебя на него, да и преподнесу своему богу.
Поттер понимал, что ему приснился обычный бред, но ничего поделать не мог. Настроение было мерзопакостное, хотелось кого-нибудь проклясть или просто стукнуть по-магловски. И тут в дверь постучали.
– Войдите! — раздраженно крикнул Гарри, боясь сорвать злость на пришедшем.
Однако, увидев на пороге заплаканную Гермиону, он не только погасил гнев, но и испытал острое чувство тревоги.
– Что случилось? — спросил он, вскакивая с кровати.
– Рон... ах... он ранен, — пролепетала она.
– Как?! Где?!
Он решил потренировать винт фонского и врезался в землю...
– ФИНТ ВРОНСКОГО?! В ЗЕМЛЮ?! ЧТО С НИМ?! — завопил Гарри.
– Не знаю... он там... на поле... пойдем... скорее… — всхлипнула девушка.
– Бегу! — откликнулся он, натягивая на ходу брюки и рубашку.
Гермиона с силой схватила Гарри за запястье и бросилась вперед по коридору. Поттер еле поспевал за ней.
Чем ближе приближалось квиддичное поле, тем больше сомнений приходило в его голову. И то, если подумать! Зачем Рону понадобилось учить «Финт Вронского»? Он же не ловец, а вратарь, да еще какой! Что-то не так было и с Гермионой. Почему она бросила Рона одного на поле, а сама побежала за ним? Так сделала бы Лаванда Браун, но не Гермиона. Она бы просто попыталась оказать Рону помощь, а затем левитировала бы его в больничное крыло.
Гарри резко остановился. Это не могла быть Гермиона! Но кто же?.. Что если Рон, в самом деле, ранен?! Нет, надо пойти и выяснить! Еще лучше вызвать Драко. Вдвоем им ничего не страшно. Так он и поступил.

***

Драко вернулся из библиотеки в благодушном настроение и предвкушал, что им с Гарри удастся побыть наедине, пока не появятся остальные обитатели спальни. Но в комнате его ждал неприятный сюрприз: брюнета там не было. Более того, Гарри явно покинул помещение в спешке, так как не запахнул смятую постель, чего обычно не случалось. Обуреваемый нехорошим предчувствием, Малфой поспешил на выход.
– Это ты виноват, что она ушла к нему! — выкрикнул Рон, хватая его за грудки.
«Спятил?» — пронеслось в голове блондина, и его охватил гнев к этому недоумку. Но, вспомнив, что рыжий, про совместительству,является другом Гарри, сдержался и, произнеся расслабляющее заклинание, довольно спокойно спросил:
– Давай по порядку: кто, зачем и почему.
– Миона бросила меня и ушла к Гарри, и в это виноват ты, так как из-за вашей слишком тесной дружбы у него нет девушки, — пояснил Уизли, протягивая ему письмо Гермионы.
– Подделка! — отрезал Драко, недоумевая, как рыжий мог повестись на такую грубую ложь.
В этот момент к ним подошла Джинни с гаденькой ухмылкой на лице и заявила:
– Я видела, как они целовались, и слышала их разговор. Гарри сказал, что его «любовь» была «мимолетной страстью».
– Ты врешь! — прошипел Драко, зверея.
– Мне жаль брата, но Гермиона весьма подходит Гарри. Его пагубная страсть не могла долго продолжаться.
Джинни была весьма довольна собой, так как видела, что довела слизеринца до бешенства. Но блондин уже взял себя в руки и надменно припечатал:
– Ты — маленькая дрянь, которая из-за невозможности самой быть с Гарри, распространяет о нем разные пакости. Тебя даже не смущает, что ты делаешь больно своему брату!
На Джинни словно вылили ушат холодной воды. «Мерлин, что это я в самом деле?» — изумилась девушка, на ее карие глаза набежали слезы, и она ретировалась с поля боя. А Драко напустился на Рон:
– Как тебе не стыдно! Ты уже седьмой год дружишь с Гарри, и мог подумать, что он стал бы обжиматься по углам с твоей девушкой, а не пришел к тебе и все бы рассказал. Да и Грейнджер так не поступила бы.
Рон пристыженно засопел, признавая его правоту, а Драко задумался: могло ли быть сказанное Джинни, хоть частичной правдой? Нет. А раз так, то Гарри, а возможно, и Грейнджер в опасности. Но где они? И тут в его голове раздался голос брюнета: «Я, кажется, лопухнулся. Быстро ко мне! Только не выдавай себя!»
Драко перекинулся совой, взмыл в воздух и полетел на зов. Рон, еще не полностью пришедшие в себя после чар расслабления, глупо смотрел, как он растаял в небе.


Глава 10. Раскрытие заговора

Гарри послушно шел за незнакомкой, которая поторапливала его. Вскоре они достигли квиддичного поля, с краю которого лежало окровавленное тело. «Рон?» — в ужасе подумал Гарри, но почти одновременно с этим в его голове раздался голос Драко, предупреждающий быть осторожней. Поэтому брюнет замешкался, не спеша склониться над раненным другом.
Не дергайся! — прозвучал голос Беллатрисы Лестрейндж, и в его спину уперлась ее волшебная палочка.
В этот же миг лежащий на земле «Рон» превратился совершенно в незнакомого мужчину и тоже наставил на Гарри оружие. Далее все произошло с невероятной скоростью. Гарри связал и обездвижил незнакомца, а подоспевший Драко разоружил Беллатрису. Пока она бегала за улетевшей в сторону палочкой, парни преобразовались в двухголового змея.
– Авада Кедавра! — завизжала перепуганная насмерть Пожирательница.
Змей лишь усмехнулся. Заклинание отскочило от его чешуи и ушло в землю. Рассерженный монстр дунул на Лестрейндж огнем из двух голов. Через мгновение на поле лежала кучка горячего пепла. А еще спустя пару минут появились два ошеломленных подростка.
– Кажется, мы только что убили человека, — подавленно выдавил Гарри.
– Был ли человек? Я что-то не припомню, — безразлично заметил Драко.
Гарри продолжал гипнотизировать кучку пепла и молчал, поэтому он несколько раздраженно раскидал ее ногой и решительно припечатал:
Не было человека — лишь чокнутая фанатичка красноглазого ящера. Запомни!
Потом смягчился и попытался разрядить обстановку:
– Между прочим, тебя у замка Рон дожидается, с одним единственным желанием — убить. Меня, кстати, тоже. Я еле сбежал.
– Почему? — все еще заторможено поинтересовался Поттер, не вслушиваясь в слова.
– Гарри, очнись! Это был очередной монстр, не более. Белла пыталась убить нас. Знаешь ли, скажу по секрету, Темный Лорд тоже человек, в своем роде. Помнишь, его Томом зовут. Он еще тебе в дружки набивался.
– Да ну тебя, язва! — наконец вышел из прострации Гарри и слабо улыбнулся. — А что там с Роном?
– Ничего особенного. Он в ярости, потому что ты увел у него Грейнджер и даже целовался с ней, — весело сообщил Драко, притянул его к себе и страстно припал к губам.
– Ничего смешного. Меня Рон, правда, убьет. Он упрям, ревнив и вспыльчив, — буркнул Гарри, когда поцелуй завершился.
– Это как карты лягут! — едко сказал слизеринец, затем стал серьезней: — Интересно, почему меня больше всех волнует судьба этой грязнокровки Грейнджер? Где, черт возьми, ее носит?
– Драко, почему ты не можешь просто быть нормальным человеком? Ты же волнуешься за нее! — возмутился Гарри.
Извини, от старых привычек не так просто избавиться, — без тени смущения произнес блондин, прижимая его к себе. — Только Грейнждер надо непременно найти.
– Надо объявить тревогу!
– Не хотелось бы поднимать всю школу. Идем к Миллеру. Но мимо взбесившегося Рона лучше прошмыгнуть незаметно. Он сейчас не может мыслить адекватно. Да и сестрица его могла вернуться. Тогда уж и я не сдержусь.
– Джинни-то что сделала?
– Утверждала, что ты говорил, будто, до сих пор у тебя была лишь «мимолетная страсть».
– Ты ей поверил?
– Нет, разумеется! Я же совершенство.
– Слава Мерлину! — облегченно выдохнул Гарри и впился в губы блондина. — Не смей никогда сомневаться во мне!
– Я и не думаю, ты мой, а я твой, — проворчал Драко, чувствуя, как испаряется последний червячок сомнения.

***

Вернемся на час назад... Гермиона сидела в неуютной гостиной Слизерина. Вокруг висели серо-зеленые флаги, а на занавесях виднелись изображения змей. Воздух был сырой, а постель — чужая и неудобная. Из спальни мальчиков вышел Рон, насвистывая какой-то незнакомый мотивчик, и весело поприветсвовал ее:
– Как спалось, Герми?
– Плохо, — буркнула Гермиона, недовольная таким обращением.
«Сколько можно повторять ему, что я ненавижу такое сокращение моего имени, потому что это напоминает мне Грохха, братца Хогрида?» — возмутилась она про себя, но вслух ничего не сказала, лишь смерила рыжего недовольным взглядом. Однако ее потуги были лишними. Рон ничуть не смутился и по-прежнему пребывал в радужном настроении.
– Пошли, прошвырнемся, — предложил он.
Не успела девушка возразить, как рыжий схватил ее за запястье и буквально вытащил из гостиной. «Надо же, как решительно он настроен сегодня», — удивилась она. Рон был жутко стеснительный и робкий. Гермиону это иногда бесило.
Она с завистью поглядывала на другие парочки, которые прилюдно обнимались и целовались. Даже Гарри и Драко позволяли себе много лишнего на глазах у всех. Рыжий этого никогда не делал. Но сегодня, едва выйдя из гостиной, он поцеловал ее в губы и сказал каким-то странным, полным страсти, голосом:
Пойдем в подземелья! Я приготовил тебе сюрприз.
Девушка растаяла от этих слов и согласилась, счастливо улыбаясь.
Шли они долго, все глубже забираясь в темные коридоры. Гермиона стала нервничать. Она, конечно, хотела более тесных отношений, но решительность Рона, его целеустремленность, пугали ее.
Куда мы идем? — наконец, спросила девушка.
Поверь, тебе понравится, — с придыханием ответил Рон.
Гермиона немного смутилась, но продолжала идти, готовясь, при случае, дать отпор наглым приставаниям. Мама воспитывала ее таким образом, что она мечтала о шикарной свадьбе и только после нее была согласна на эксперименты в постели.
Наконец, они остановились перед невзрачной дверью. Рон с силой втолкнул ее внутрь. Комната была маленькой, круглой, не более двух метров в диаметре, абсолютно пустой, холодной и сырой.
– Рональд Уизли, что это за дурацкие шуточки?! — с гневом выкрикнула Гемиона.
В этот момент ее огрели по голове чем-то тяжелым, и она рухнула на голые камни. Из раны потекла кровь. Последнее, что Гермиона слышала, прежде чем потерять сознание, был противный лязг, с которым захлопнулась металлическая дверь.

***

Сэм Миллер был взбешен не на шутку. Еще бы! Его занятия начались уже полчаса назад, а на них отсутствовали сразу две самые лучшие пары: Уизли — Грейнджер, с пунктуальной, до неприличия, Гермионой, и Поттер — Малфой, готовые тренироваться до упаду. Хотя весной и не пахло, учитель подозревал, что этой четверке ударили в голову гормоны.
Когда его раздражение достигло апогея, дверь класса приоткрылась и в нее просунулась голова Драко. Сэм не сдержался и выплеснул раздражение на блондина, осведомившись:
– Ну, и где вас черти носят?!
– Профессор Миллер, можно вас на минуточку, — раздалось в ответ.
В голосе Малфоя не было раскаяния, лишь крайняя степень тревоги, что заставило профессора умерить гнев, и он, не требуя пояснений, вышел за дверь. Первое, что бросилось ему в глаза — неподвижное тело на полу, закрытое черной мантией Пожирателя смерти. Еще там стояли мрачные и Рон и Гарри, который тут же подал голос:
– Сэм, Гермиона пропала.
Миллер выжидающе уставился на него, но брюнет молчал. Тогда профессор перевел взгляд на Малфоя, и тот принялся сбивчиво рассказывать происшествия прошедшего часа.
– Надо обыскать Хогвартс, — проговорил Сэм, едва он закончил, кинул маскирующие чары на распростертое тело и, вернувшись в класс, произнес: — Урок окончен. Томаса и Забини прошу остаться.
Когда все остальные освободили помещение, Миллер спросил Блэйза и Дина:
– Вы можешь брать след в анимагическом образе?
– Не знаю, не пробовал, — чуть удивленно признался Дин.
– Что случилось? — поинтересовался Блейз вместо прямого ответа.
– Грейнджер пропала, но мне не хотелось бы чтобы это стало достоянием гласности, — смерив их испытующим взглядом, поведал профессор. — Вот я и подумал, что самый лучший способ ее найти, прибегнуть к собачьему нюху.
– Мы попробуем, — переглянувшись с напарником, пообещал Забини. — Но мы не слишком опытные анимаги и не до конца свыклись с образом. Вот если позвать мистера Блэка...
– Как я сам не догадался! — огорчился Сэм. — Впрочем, трое лучше одного. Начинайте, а я пойду к Сириусу.
Подростки, отлеветировав бессознательного пленника к мадам Помфри, быстро добрались до спален. Здесь Блэйз и Дин перекинулись и, деловито обнюхав кофточку Гермионы, выбежали. Едва они скрылись в коридорах подземелья, как в помещение ворвался еще один пес в сопровождении Миллера, который прокомментировал:
– Бродяга утверждает, что он — один из лучших магических носов.
– Вот и проверим, — не улыбнувшись, сказал Гарри, и они последовали за рьяно взявшей след черной собакой.
Бродяга бежал, не тормозя и не колеблясь, и довольно скоро привел всю компанию на нижние уровни подземелий Хогвартса. В одном из темных и заброшенных коридоров он, наконец, остановился у неприметной металлической двери. Пока Миллер колдовал над запирающими чарами, которые оказались довольно сильными, у нее возникли Забини и Томас.
Дверь отворилась, и команда спасения застыла на пороге, с ужасом взирая на распростертое тело Гермионы, чья голова покоилась в луже собственной крови. Наконец, Миллер отмер, кинулся к ученице и, произведя диагностику, с облегчением оповестил:
– Слава Мерлину, она жива!
Подростки выдохнули втянутый воздух.

***

Вскоре после появления компании с пострадавшей Гермионой в больничном крыле, пленный Пожиратель смерти пришел в себя. Проверив, что его состояние относительно нормальное, мужчину переправили в кабинет Дамблдора. Там, в присутствии директора, Помфри, Снейпа и всех, участвовавших в поисках Гермионы, его напоили сывороткой правды и допросили.
Энди Стоун, как звали молодого Пожирателя смерти, окончил Хогвартс четыре года назад, где учился в Когтевране, но был довольно амбициозным. Являясь с рождения метаморфом, он умел превращать в кого угодно и во что угодно, и достиг в этом совершенства. К тому же, Энди обладал даром внушения. Все эти таланты пришлись по вкусу Волдеморту, к которому он примкнул из-за желания возвыситься.
Убивать Грейнджер, не входило в планы похитителя, но он чуть перестарался и разбил девушке голову до крови. Впрочем, это ничуть не огорчило Стоуна — грязнокровок он терпеть не мог. Далее было все просто. Беллатриса выпила оборотное зелье, а он стал мухой, и они сначала разыграли любовную сцену для Джинни, затем выманили Гарри. По плану, Поттера должны были оглушить заклятием и доставить хозяину. То, что случилось на квиддичном поле, нарушило все.
– Где же сейчас Беллатриса? — спросил Дамблдор, когда Стоун завершил рассказ.
– Понятия не имею. Поттер меня оглушил чуть раньше, — ответил тот, вздернув нос.
– Она сбежала от страха, — посмеиваясь, заявил Драко с молчаливого разрешения Гарри.
Миллер многозначительно хмыкнул, прекрасно представляя, что могло испугать «бедняжку». Остальные же смотрели на подростков с непониманием и требованием пояснить. Но те молчали, ухмыляясь.
– Уж не вас ли она испугалась? Вас, двух несмышленых сосунков. Ой, я лопну от смеха! — развеселился Стоун.
– Пара Поттер — Малфой бывает весьма страшна в гневе. Они запросто разделались бы с вашим хозяином, а не только с Беллой, — оповестил его Сэм, выжидающе глядя на невозмутимых обормотов.
Гарри и Драко лишь кивнули, подтверждая его слова.

***

Когда пленника увели, Дамблдор все же не выдержал и строго сказал, обращаясь к Гарри и Драко:
– Мне хотелось бы все же услышать, чем вы так испугали самую отчаянную последовательницу Волдеморта. Сэм, ты их наставник. Есть предположения?
Это их тайна. Пусть сами и говорят, — отрезал Миллер.
– Поттер, Драко, сказав «а», надо говорить все, — попенял им Снейп.
Дамблдор уставился на пару выжидающе. Драко переглянулся с Гарри и мысленно спросил его:
– Колемся? Или будем и дальше в молчанку играть?
– Снейп прав. Раз ты уже начал, то показываем, только без пламени. Пусть хоть какой-то козырь останется, — нехотя согласился Гарри.
– Зря этого гаденыша увели. Наложил бы себе в штаны, — выдал Драко вслух, а Гарри добавил:
– Надеюсь, все присутствующие дадут клятву, что больше об этом никто не узнает. Нам бы хотелось держать свою способность в секрете. Но, раз уж так получилось...
– Мы можем все дать вам Непреложный обет, — неожиданно предложил Дамблдор, услышав серьезность его слов.
Драко и Гарри переглянулись, и Поттер сказал:
– Взрослым мы верим. Вы все владеете окклюменцией и не желаете нам зла, но вот ровесникам... Парни, я вас уважаю и все такое, но это...
– Их секрет может помочь победить Волдеморта, — встрял Миллер.
Дин, Блэйз и Рон беспрекословно дали клятву, правда, в глазах рыжего плескалась обида на недоверие Гарри, но тот был неумолим.Тогда Уизли решил скрыть недовольство за сарказмом, поторопив пару:
– Давайте, пугайте уж, страшные вы наши!
Драко и Гарри смерили его высокомерным взглядом, хмыкнули, отошли на середину комнаты и обнялись. Рон откровенно хихикнул и закатил глаза, показывая, насколько нелепо их заявление и поза. Они лишь вздохнули и перевоплотились.
– А-А-А! — не своим голосом заорал Рон и вскочил со стула.
Остальные присутствующие, даже Сэм, ахнули. Совместный змей Гарри и Драко уже достиг в длину метров шести и выглядел поистине устрашающе.
– Теперь тебе страшно, Рончик? — ядовито осведомился Драко, по-прежнему прижимая Гарри к себе, который откровенно посмеивался.
Уизли нечленораздельно промычал в ответ.
– Я думал, что меня уже невозможно поразить, — высказал всеобщее мнение Дамблдор. — От Агами отскакивают все заклинания, даже Авада Кедавра, когда он таких внушительных размеров. Яд же такого змея может убить мгновенно. Видимо, она срочно аппарировала.
– Жаль. Мне бы хотелось, чтобы они ее покусали, — кровожадно заявил Блэк. — Ну, парни, удивили. Это было великолепно!
Он первый кинулся обнимать подростков. За ним поспешили другие. Даже Снейп не удержался от подобного жеста.

***

Гермиона вышла из госпиталя с первыми лучами весеннего солнышка. Капель звонко пела свои песенки, и на лужах появились проталины. Рон, поклявшийся себе, что никогда не признается, как приревновал ее к Гарри, все же не отходил от девушки ни на шаг.
Чтобы восстановить физическую форму, она бегала по утрам в сопровождении целой свиты: Рона, Гарри и Драко, а после занятий заставляла своих «кавалеров» усиленно учиться. Девушку невероятно расстраивало, что уже начало марта, не за горами выпускные экзамены, а она провалялась без дела почти два месяца.
Совместные посиделки в библиотеке и в Большом зале позволили четверке сблизиться, и вскоре последний лед между Роном и Драко растаял. Однако это не означало, что рыжий догадался, насколько белокурый слизеринец близок Гарри, и что скрывается под их тесной дружбой, а пара, да и Гермиона не торопились его просвещать на эту тему.


Глава 11. Новые планы

Тесная гостиная дома Реддлов была почти полностью погружена во мрак, освещаясь одним канделябром со свечами и горящим камином, у которого, кутаясь в плед, сидел мужчина неопределенного возраста и вертел в руках красивую золотую чашу. Ему давно нездоровилось, еще с прошлого лета: ломило все тело, но больше всего ноги, а еще постоянно знобило. К тому же, апрель в этом году был нежарким.
– Мой очередной план провалился, а я даже не знаю, почему, — сказал мужчина кому-то скрытому сумраком. — А ведь я на этот раз послал самые свои лучшие кадры: Беллу и Стоуна — оба не робкого десятка и преданы мне. Мальчишка, по сведениям, теперь в Азкабане, а его напарница… чует мое сердце, убита.
В ответ раздалось тихое шипение, и Темный лорд, а это был он, невесело усмехнулся.
– Ты права, Нагайна. У меня еще есть шанс вернуть силу — вот эта чаша. Но чтобы добиться былого величия, требуется еще и диадема, причем к Белтайну. Так что хватит отлеживаться после обеда. Позови лучше Причарда.
Темный угол у камина ожил, взметнулись в свете пламени тяжелые кольца, и вскоре мимо кресла проползла огромная змея. Волдеморт проводил ее взглядом и отлевитировал чашу на каминную полку. Здесь, на свету, стало хорошо заметно, насколько она изящна. Впрочем, он ценил ее не за это. В ней была заточена частичка его души, как и в диадеме, которая помимо этого обладала собственными магическими способностями.
– Милорд, вы звали? — вырвал его из задумчивости голос Причарда.
– У меня есть к тебе поручение, Крис, — подтвердил сидящий в кресле. — Как ты знаешь, Белла пропала, и теперь ты стал моей правой рукой. Но не спеши благодарить меня. Это не только привилегия, но и огромная ответственность.
– Не сомневайтесь, я справлюсь.
– Ненавижу пустые слова. Мне необходимы действия. И вот тебе первое поручение. Возьми Крэбба и Гойла младших, и отправляйтесь за диадемой. Да не мешкайте. Мне необходимо надеть ее себе на голову не поздней ночи Белтайна.
Темный Лорд махнул рукой, показывая, что аудиенция окончена, но Причард не двинулся с места, явно собираясь с силами, чтобы возразить.
– Что ты медлишь? — нетерпеливо поторопил его Волдеморт.
– Мой лорд, там боги, минотавры... Я не доберусь с двумя мальчишками до цели... — наконец обрел голос Крис, но был перебит:
– Что за детский лепет?.. Грегори и Винсент — совершеннолетние маги. Круцио!
Пожиратель смерти упал на пол от боли, закусывая губы в кровь, чтобы не закричать и не удвоить наказание этим. Зато за сотни миль от дома Редлов это сделал темноволосый подросток, почему-то ощущая чужую боль на себе.

***

Гарри скатился с кровати, скидывая неприятное сновидение. Тут же со своей слетел Драко и уставился на него с негодованием и испугом.
– Поттер, я теперь всегда обречен смотреть твои кошмары или только когда ты рядом?
– Это все наш Агами. Прости! — с чувством сказал брюнет и, пользуясь тем, что больше никто не проснулся, поцеловал собеседника.
– Да ладно тебе, это я лишь спросонья, — отмахнулся блондин, прижимая его к себе, и задал вопрос: — Как понимаю, это не просто твоя неуемная фантазия, а реальная сценка из жизни красавчика Тома?
– Похоже на то.
– Тогда идем к Дамблдору.
– Но сейчас слишком раннее утро.
– И что? Вдруг каждый час дорог. Он же послал своих слуг куда-то.
Против таких доводов Гарри не нашел контраргументов, поэтому кивнул в знак согласия, и они, быстро одевшись, поспешили к выходу.
Временный кабинет директора находился во владениях факультета Пуффендуй, чьи помещения не пострадали во время атаки великанов, как и спальни Слизерина, так как тоже находились глубоко под землей.
– Что-то случилось? — встретил их пожилой маг, откровенно позевывая.
– Нам Волдеморт приснился, — доверительно выдал Драко, специально опережая немного смущенного Гарри.
– Как, сразу обоим? — не поверил Дамблодор, расплываясь в улыбке.
– Да, — коротко подтвердил Гарри, не поддержав веселья, и поведал свой кошмар.
– Хм, не думал, что он решится послать за диадемой эту троицу. Но у него нет выбора. Ведь почти вся старая гвардия Тома погибла или сидит в Азкабане. А еще я надеялся, что он дождется летнего солнцестояния, прежде чем отдать этот приказ. Что же, придется и нам поторопиться, — словно рассуждая вслух, заговорил директор, затем вспомнил про ранних посетителей и сказал: — Идите, мальчики, досыпать. Я должен подумать. Жду вас здесь после завтрака.
Гарри и Драко не стали спорить и удалились. Как ни странно, после экстренной побудки и незапланированной прогулки по школе они смогли, в самом деле, уснуть и встать лишь со всеми.

***

Когда Гарри и Драко снова оказались у дверей временного кабинета Дамблдора, то за ними уже раздавались довольно громкие голоса. Похоже, пришедшие раньше ожесточенно спорили. Войдя, парни обнаружили не только Дамблдора, но и Миллера, Снейпа и Люпина.
– Я не понимаю, зачем привлекать к походу детей? — не со свойственной резкостью возмутился Ремус. — Мы с Северусом гораздо лучше подходим для сопровождения Сэма.
– Я не могу отпустить из школы сразу трех преподавателей. Слишком тревожное время. Это раз, — возразил Дамблдор. — Тебя туда вряд ли пустят. Ты совершенно чуждый тому миру оборотень. К тому же, открыть врата может лишь змееуст. Так что без Гарри туда не попасть. Это два.
– Но как же посланники Темного Лорда?
– Он наверняка дал им в сопровождение змею, свою Нагайну, к примеру, или какую-нибудь другую.
– И три… — встрял Миллер — Семикурсники вовсе не дети, особенно те, кто занимается со мной.
– Надеюсь, ты не собираешься идти только с двумя мальчишками? — осведомился Снейп. — Они, конечно, сильная пара, но там слишком опасно.
– Нет. Рон и Гермиона с первого курса вместе с Гарри. Не думаю, что они позволят ему пойти без них, — опять взял слово Дамблдор. — Но я решил, что и их будет мало. Так что, Сэм, третью пару выбери на свое усмотрение. И, пожалуй, хватит.
– И куда же вы нас собираетесь отправить? — подал голос Драко, решив, что пора обратить внимание взрослых на них с Поттером.
– В Египет, — был короткий ответ.
Парни собирались задать не один десяток вопросов, но директор безапелляционно заявил, что расскажет все тогда, когда будет выбрана третья пара.
– Над этим вопросом мне не надо думать слишком долго, — заверил Миллер. — Третьей в списке идет пара Невилл Лонгботтом — Ханна Эботт. Мне кажется, они неплохо ладят с остальными. К тому же, они буду гасить эмоциональный накал пары Грейнджер — Уизли, особенно темперамент Рона, который, кстати, частенько ругался до последнего времени с парой Поттер — Малфой.
– Это правда? — поинтересовался директор у парней.
– Да, — подтвердил Гарри, а Драко, скрепя сердце добавил:
– Но сейчас мы, вроде, ладим.
– И не возражаем против Невилла и Ханны, — хором завершили они.
Дамблдор привычно поморщился от их синхронного ответа, но не стал делать замечания.

***

В тот же день, после обеда выбранных учеников вызвали к Дамблдору, где, помимо него был и Миллер. Директор немного рассказал о цели предстоящей экспедиции и о том мире, куда они собирались.
Египет, где была спрятана диадема Волдеморта, являлся своего рода завихрением во времени и пространстве. Обитающие там волшебники не смогли смириться с изменяющейся реальностью нашего мира и когда-то создали это место. Там, эти могущественные, самовлюбленные маги продолжали называть себя богами, как во времена фараонов.
В их реальности тоже были маглы, среди которых никогда не рождались маги. Количество их всегда оставалось неизменным, то есть на смену одному умершему тут же приходил новорожденный. Это были потомки рабов, которые оставались и поныне в таком же статусе, хотя теперь их не били кнутами, не пытали и не морили голодом.
Гермиона долго возмущалась, выслушав это. Ведь она пыталась бороться даже с положением домовиков. А тут настоящие люди! Но Дамблдор и Миллер пригрозили девушке, что не возьмут их пару, если она не выкинет революционные идеи из своей головы, и ей пришлось в этом поклясться.
– Вашей задачей будет продвижение к цели, прикрытие основной пары Гарри — Драко и спасение собственных жизней. Вы обязаны не только дойти до диадемы первыми, но и вернуться живыми, — попытался смягчить свой приказной тон директор и продолжил рассказ.
В реальности богов был единый глава. Дело осложнялось только тем, что на эту должность претендовали два брата: Гор и Сет, которые постоянно выясняли отношения, устраивая магические дуэли и строя друг другу козни. У каждого были соратники, советники и армии. Дамблдор затруднялся сказать, в каком состоянии обстоят дела в той реальности, на сегодняшний день.
– Если у власти сейчас Гор, то вам, считай, повезло. Вам будут помогать и всячески способствовать. Гор — давнишний мой друг и ратует за добро. Если же там период правления Сета, боюсь, вы сразу познакомитесь с местной тюрьмой — Тартаром. Это мрачное место, охраняемое демонами огня и химерами, подчиняющими своей воле. Управляет тюрьмой Анубис, который неподкупен и никогда не принимает чью-либо сторону.
– Кстати, он ходит с двумя миленькими песиками, родственничками небезызвестного Гарри Пушка, — добавил Миллер.
Дамблдор укоризненно покачал головой, пряча улыбку в бороду, и вновь заговорил:
– В армию Гора входят кентавры и грифоны,умеющие говорить. В армии Сета — минотавры и гарпии.
Самым сильным соратником Сета является, безусловно, Себек, которому подчиняются змеи и крокодилы. Он, как и Слизерин, умеет разговаривать на их языке. Соратником Гора, который может помочь вам, считается Тот, повелевающий обезьянами и птицами. Хорошо бы вам найти его. Он мудр и хитер. Редкое, между прочим, сочетание.
Все волшебники той реальности — частичные анимаги и зачастую ходят с головой животного, в которого перевоплощаются. Когда они в таком виде, то говорят посредством чревовещания. Именно поэтому наши древние египтяне и прозвали их богами. Вместо палочек эти маги используют посохи, так что их заклинания имеют большую силу, нежели здешние.
Диадема спрятана в лабиринте, который всего проще пройти с помощью нити Ариадны. Эта довольно наивная особа, которую легко уговорить дать клубок, заверив в своей героической судьбе и рассказав парочку правдоподобных подвигов.
– Мне это напоминает миф о Тесее и Ариадне у маглов, — встряла Гермиона.
– Довольно распространенное явление, когда истории магов становятся в мире простых людей мифами и сказками, — пожал плечами Миллер и велел не перебивать, чтобы рассказ Дамблдора не затянулся до ночи.
– Да, хотелось бы поскорей его закончить, — поддакнул директор. — Я считаю, что именно Гарри должен взять клубок, который покажет дорогу к диадеме, и стать новым Тесеем. А чтобы вам не преодолевать лабиринт дважды, я дам вам портал до Хогвартса, который создам за оставшиеся до путешествия дни.
На этом собрание завершилось, а через неделю компания, состоящая из шести учеников и одного учителя, покинула Хогвартс.

@темы: гарри/драко

---

"Единое целое", Часть 3, Главы 5-8


Глава 5. Уничтожение медальона

Первые дни после возвращения Гарри и Драко наслаждались бездельем. Но вскоре им обоим надоело это занятие, и они вновь стали тренироваться в укромных уголках парка, гонялись за снитчем и навещали Люциуса, который почти безвылазно сидел у постели Сириуса.
Вскоре и такое времяпрепровождение надоело. Парни подумывали упросить Миллера продолжить занятия, но медальон Слизерина напомнил о себе, однажды нагревшись в руках Гарри, и ему показалось, что серебристая змея на крышке ухмыльнулась, подмигнув крохотным зеленым глазом, сделанным из изумруда.
– Он жжет мне ладонь, — пожаловался он.
– Отложи в сторону, — посоветовал Драко. — Я вообще не понимаю, что ты его таскаешь за собой?
– Он меня притягивает и, время от времени, мне кажется, что хочет подчинить своей воле.
– Звучит отвратительно. Может, пора его уничтожить?
– Но Миллер советовал выждать две недели. Прошло всего десять дней.
– Как повлияют три-четыре дня на ситуацию?
– Ты прав, никак.
Они немного помолчали, затем Драко сказал:
– Знаешь, я вот что придумал. Давай объединим наши силы. Тогда, возможно, ты не испытаешь такого, как в прошлый раз.
– Ты предлагаешь превратиться в агами и испепелить его? — уточнил Гарри и, дождавшись кивка, согласился:– Замечательная идея!
Взрослых они, разумеется, ставить в известность не собирались. Люциус все еще был слишком слаб и постоянно тревожился о состоянии Сириуса, а Миллер… Если честно, парни не до конца понимали, почему так рьяно не хотят показывать кому бы то ни было своего двухголового монстра. Возможно потому, что этот образ казался им чем-то личным, почти как поцелуи в постели.
Выбрав удобный момент, когда Сэм отправился куда-то по своим делам, парни вышли на каменный двор перед замком, где почти не было травы или чего-то легко воспламеняющегося, положили медальон на брусчатку и перекинулись.
– Может, дождемся Сэма? — неуверенно спросил Драко, прежде чем вызвать огонь.
– Он лишь помешает, — отказался Гарри, которому не терпелось разделаться с этой штукой, которая потихоньку сводила его с ума.
– Ладно. Я люблю тебя!
– Я тоже люблю. Все обойдется. Вот увидишь.
Жаркий огонь попал прямо в зеленое озеро изумруда. Он расплавился и вытек красной лужицей, так похожей на алую кровь. В единое сознание змея ворвался образ Волдеморта, лицо которого исказила неимоверная боль, особенно ударившая в ноги. Он дико вскрикнул и упал прямо посередине бального зала, принадлежавшего одному из его последователей.
В следующий миг волна боли ударила в головы змея, разорвала его пополам и два подростка, со страшным пронзительным криком разлетелись в разные стороны, упали, как две сломанные куклы, дернулись и затихли. Последнее, что слышали Гарри и Драко в угасающем сознании, был вопль отчаянья: «Не-е-ет!» И они провалились в пустоту.

***

С того самого момента, когда Миллер вернул мальчишкам крестраж, его мучили сомнения, правильно ли он поступил. Но они вели себя более чем разумно: гуляли, купались, подолгу спали и летали на метлах. Однако его продолжали одолевать неприятные предчувствия. Именно поэтому он сократил до минимума свои отлучки из замка.
Сегодня Сэм был вынужден покинуть его, так как в министерстве был очередной этап слушаний по пересмотру дела Малфоя-старшего. В отличие от Блэка, которому простили побег из Азкабана, легко реабилитировали и даже выплатили компенсацию за моральный ущерб, Люциусу все еще пытались навесить хотя бы временное ограничение магии и крупный штраф за пособничество Волдеморту.
Если с денежным вопросом Сэм решил не заморачиваться — Малфой не обеднеет, так как неприлично богат, то лишение палочки, пусть и кратковременное, было принципиальным делом — этого нельзя было допускать.
Едва освободившись, Миллер поспешил домой. Увиденное повергло его в шок. Во дворе, недалеко от центральной двери вздымался огромный, не менее пяти метров в длину двухголовый змей. Пока мужчина раздумывал, откуда появилось это создание, из пастей монстра вылетело две струи огня, слились в одну и ударили во что-то на камнях.
В следующее мгновение раздался дикий вопль, и двор сотрясла волна магии, которая бросила Миллера на землю. Когда он поднялся, то никакого змея в помине не было, а на камнях в одинаковых позах неестественно вывернулись тела Гарри и Драко.
– Нееет! — выкрикнул мужчина и рухнул на колени.
Ему показалось, что подростки погибли. Предположив, что это произошло в результате уничтожения крестража, он замер от шока, не в силах подняться и проверить догадку. Неизвестно, сколько бы Сэм находился в этом оцепенении, но тут во дворе появились Люпин и Снейп. Ремус бросился к Гарри, а Северус — к Драко.
– Жив. Слышу пульс, — сообщил оборотень.
– Тоненькая ниточка, но четко, — откликнулся зельевар.
– Что тут случилось? — хором спросили они, поворачиваясь к Миллеру, который по-прежнему находился в прострации.
Снейп подошел к нему и по-магловски залепил затрещину.
– Сев, ты забыл о магии? — укорил его Люпин.
-Так быстрее, Рем, — пожал плечами его любовник, видя, что взгляд Миллера стал осмысленным. — Что происходит, Сэм?
– Это я виноват, — хрипло сказал хозяин замка. — Мальчики нашли в Скрытых землях крестраж Волдеморта, а я его отдал им. Сегодня они, пользуясь моим отсутствием, его уничтожили.
– Вместе? — уточнил Северус. — Мне казалось, что Дамблдор говорил, что к этим штукам может прикасаться лишь Поттер.
– Он ошибается. Драко связан с Гарри гораздо сильней, чем все думают. Судя по тому, что я увидел, они поступили грамотно, но артефакт оказался слишком опасен — гораздо сильнее кольца Певереллов.
– Что они предприняли, Сэм, и в каком теперь состоянии?
– Прости, Северус, но на первый вопрос я не могу ответить — это их тайна. А на второй… тебе лучше знать — ты же у нас за целителя.
Зельевар фыркнул и диагностировал состояние подростков, затем объявил:
– Они в предкоматозном состоянии. К сожалению, ничем конкретным мы помочь им не сможем. Когда Гарри и Драко немного восстановят потерянные магические силы, то придут в себя сами. Нам остается лишь ждать.
– Мерлин, что я скажу Люциусу и Сириусу, если он очнется раньше них? — простонал Сэм.
– Раньше надо было думать, — уколол его Северус. — Впрочем, у тебя не было выбора. Если только оградить Драко от участия в уничтожении крестража, но тогда Гарри досталось бы вдвойне — я уверен.
Он подхватил на руки Поттера, показывая, что лучше не применять магию. Ремус поднял Драко, потому что Сэм все еще не отошел от пережитого ужаса и сам неуверенно стоял на ногах. Зато Миллер указал, куда лучше положить подростков — это была та же комната, где они находились после Скрытых земель.
– Почему ты располагаешь их на одном ложе? — поинтересовался Ремус. — Я не ханжа, но… они же дети.
– Во-первых, они партнеры во всех смыслах этого слова и вовсе не дети. Во-вторых, это необходимо после того, как именно они уничтожили крестраж, — пояснил Сэм.
– Может, ты приоткроешь тайну, как они это сделали, — попросил Северус.
– Ты не поверишь, — ухмыльнулся собеседник. — Они объединили разумы, правда, не с помощью леггилименции. Как именно, спросишь у них, когда ребята очнутся.
– Непременно. Если что, сварю Веритасерум, — пообещал зельевар.
Оборотень укоризненно покачал головой, а хозяин замка лишь рассмеялся, зная, что Снейп так шутит.


Глава 6. Выздоровление

Не желая, что называется, выносить сор из избы, Миллер не спешил привлекать к лечению Гарри и Драко кого-то помимо посвященных. Впрочем, они не нуждались пока ни в чем, кроме надзора за их состоянием. С этим вполне справлялись и эльфы.
Трудным вышел у него разговор с Люциусом. Малфой никак не мог понять, почему его сын тоже пострадал от крестража, и требовал от Сэма раскрыть все карты. Но прожженный сводник упорно хранил молчание. Что-то подсказывало ему, что подростки не слишком обрадуются, если он расскажет об их перевоплощении. К тому же, без наглядной демонстрации, никто, пожалуй, и не поверит, что Гарри и Драко сумели воскресить легенду о двух братьях-любовниках, умевших становиться двухголовым огнедышащим змеем.
Ко дню рождения Гарри очнулся Сириус. Теперь ему требовалась постоянная забота и неусыпный контроль, чтобы он не порывался вскочить. Так как Люциус часть времени проводил у постели сына — верней около обоих парней, то с Блэком пришлось оставаться Ремусу. Снейп, поколебавшись, тоже перебрался в замок Миллера. Во-первых, ему не хотелось расставаться с любовником, во-вторых, тут удобней было следить, не очнулись ли подростки. Он был уверен, когда это произойдет, то его помощь потребуется незамедлительно.
Дамблдор, к счастью заговорщиков, пока был не в курсе происходящего, так как отсутствовал в школе. С его собственных слов он рыскал по всей Англии и не только в поисках медальона Слизерина. То, что крестраж давно найден и уничтожен, ему, разумеется, не сообщили, так как тогда пришлось бы рассказывать о посещении мальчишками Скрытых земель и об их нынешнем состоянии.
Одна ложь порождала другую, но Дамблдор и сам не любил делиться информацией, даже необходимой. Он вообще не слишком пользовался доверием ни у Люциуса, ни у Северуса, ни даже у Сэма. Остальным приходилось мириться с их решением.

***

Гарри и Драко почувствовали, как их души рванулись в бездонный туннель, будто влекомые сильным ветром. Они видели свои неестественно вывернутые тела и раскачивающегося на дорожке Сэма. Но какая-то неведомая сила уносила их все дальше и дальше от земли.
Они плыли в спокойном сиянии, которое было ласковым и теплым. Впереди их манил к себе свет, обещая покой и счастье. В голове была приятная пустота. Ни боли, ни сожаления. Наоборот, с каждым мгновением казалось что, вот-вот, сбудутся их самые заветные желания.
– Куда вы спешите? — внезапно раздался строгий женский голос, когда эйфория грозила заполнить их сознание без остатка.
– Мама? — удивился Гарри, узнавая говорившую. — Мы слышим зов блаженства!
– Да, там покой и абсолютное счастье, — поддержал его Драко.
– Не рано ли вам отдыхать? — нахмурилась Лили. — Как вам не совестно? Одного с нетерпением ждет отец, другого — с трудом возвращенный крестный, а вы убегаете!
Ее слова привели их в чувство, парни очнулись от наваждения и запаниковали.
– Как же нам вернуться?
– Станьте единым целым. Змей сам вытащит вас отсюда, — посоветовала она.
Гарри и Драко кивнули ей, улыбнулись друг другу и слились в страстном объятии.
– С-спас-сибо! — прошипел двухголовый агами и повернул назад.
Люциус, сидящий у постели подростков, увидел, как они тесно сплелись телами, а спустя какое-то время вздрогнули, разлепились и сели.
– Отец? — в унисон выдохнули они и оба схватились за лоб, где у Поттера был шрам. — Больно! Просто невыносимо!
– Драко! Гарри! Очнулись! — воскликнул Люциус.
– Нас не пустила Лили. Велела вернуться, — так же хором сказали они.
– Почему вы так говорите? — недоуменно спросил мужчина.
Парни не ответили, потому что по их телам прошла судорога, они застонали, и, наконец, заговорили по отдельности.
– Это было незабываемо: покой и абсолютное счастье, — признался Драко. — Мне так хотелось остаться!
– Да, если бы не мама, — подтвердил Гарри. — Теперь же у меня раскалывается голова.
Наконец, они заметили присутствие третьего человека.
– Как ты сам? Как Сириус? — осведомился у отца Драко, стараясь скрыть смущение оттого, что он его видит в одной постели с другим парнем.
– С ним почти все в порядке. Он даже начал ходить. А вот вы… — откликнулся Люциус.
– Мы тоже пришли в сознание. Кстати, какое сегодня число? Мы еще не опоздали к учебному году? — спросил Гарри.
– Пока середина августа. Так что все в порядке, — успокоил его мужчина.
– Вот и здорово. Пойду-ка я навещу крестного, а вы тут поговорите наедине, — обрадовался гриффиндорец, попытался вскочить на ноги и рухнул бы на пол, если бы Люциус его не поймал. — Что-то с моими ногами?
– Надеюсь, у меня нет такой проблемы, — побледнел Драко и тоже попытался встать, но не смог. — Мерлин, что с нами?
– Позову-ка я Северуса и Сэма, — стараясь скрыть нарастающее беспокойство, сказал Люциус и быстро покинул комнату.

***

Обследование показало, что у обоих подростков временный паралич ног. Причем сколько он продлится, далекие от медицины Снейп и Миллер сказать не могли. Вызывать же целителей заговорщики не решались. И причина была не столько в том, что Дамблдор все узнает (все-таки директор — светлый волшебник и не станет наказывать провинившихся соратников Круцио), а в нежелании доводить до магической общественности о состоянии Поттера, Мальчика-который-выжил.
Каким бы ни было лето длинным, оно закончилось, и Гарри с Драко пришло время вернуться в Хогвартс. Но об этом не могло быть и речи, так как они пока что даже до ближайшего туалета добирались с трудом, да и то поддерживаемые кем-нибудь из взрослых.
Сириус, который сам недавно поднялся с постели, хуже всех переживал за парней и все время порывался участвовать в их лечении — то поддержать, то сделать массаж, то отлевитировать на улицу для прогулки. Но ему этого не позволяли, что приводило его в отчаянье, а иногда и в бешенство.
Сами подростки переносили свое состояние философски. Это было связано с тем, что им обоим частенько снилось, что Волдеморт, немощный и слабый, тоже лежит на кровати, а верные слуги, кто из страха, кто из злорадства, не стремятся оказать ему помощь, и единственное существо, которое неотлучно находится при нем — это Нагайна.
– Хоть бы он вообще не встал с постели. Легче было бы убить, — после одного из таких сновидений размечтался Гарри.
– Ага, подползем и задушим подушкой, — фыркнул Драко.
– Почему это подползем?
– А мы ходить не можем.
– Знаешь, думаю, нам не придется его душить.
– Это еще почему?
– Ты его своим ядом отравишь, змей-переросток.
– Сам ты двухголовый монстр.
Гарри и Драко засмеялись, но их веселье было прервано довольно строгим голосом Сэма:
– С этого места подробней.
– Мы так шутили, — попытался отвертеться от ответа Гарри.
– О чем вы? — почти одновременно с ним поинтересовался Драко, изображая полное непонимание.
– Как вы знаете, именно я первым обнаружил ваши тела во дворе, — напомнил Миллер. — Но я умолчал кое о чем. Я пришел чуть раньше и видел, как именно вы выглядели в момент уничтожения крестража.
Парни переглянулись. «Колемся?» — мысленно спросил Гарри партнера. «Давно пора», — так же ответил Драко, и они, дополняя друг друга, рассказали историю о том, как, окруженные агами, превратились в такого же двухголового змея, и каким именно способом путешествовали по Скрытым землям.
– Не могу понять, почему вы это скрывали. Такими вещами хвастаться надо! Это же ожившая легенда! — воскликнул Миллер.
– Нам казалось это личным, — хором пояснили они.
– Мы попросили бы вас держать ото всех в секрете, — добавил Драко с молчаливого одобрения Гарри.
– С небольшой корректировкой, — предупредил мужчина. — Мне кажется, в этом замке собрались люди, которым вы должны довериться.
Вспомнив, что двое мужчин им родные, а другие близки к этому, подростки смутились своей скрытности и признали вслух:
– Да, мы перегнули палку.
– Если не собираетесь отвечать на постоянные вопросы, почему вы говорите хором — я это теперь понимаю, то избавляйтесь от появившейся привычки, — посоветовал Сэм.
– Мы постараемся, — заверил его Гарри. — Но после длительных трансформаций это довольно сложно.
Мужчина кивнул и пошел за остальными обитателями замка, чтобы подростки пересказали им свою историю. Взрослые не слишком обидились на них — или искусно скрыли этот факт. Только Снейп пожурил их за дурость, так как эти сведения были важны для успешного лечения.
После признания зельевар несколько изменил лечение, и состояние парней начало улучшаться, а к концу августа Гарри и Драко, пусть и не слишком уверенно, начали ходить. Видя их решимость сохранить все в тайне от обитателей Хогвартса, Миллер уговорил Дамблдора поселить парней в отдельной комнате поближе к апартаментам Снейпа. На удивление, директор, явно занятый своими делами, согласился без особых расспросов.


Глава 7. Патронусы и дементоры

После бурного лета возвращаться в Хогвартс было довольно-таки скучно. Гарри впервые ехал туда неохотно. Тем более из-за своей болезни он недостаточно общался с крестным, а им снова пришлось расстаться.
Да еще и встреча с друзьями была не слишком радостной. Если Гермиона ничего не сказала по поводу переселения Гарри, то Рон устроил ему целую истерику, суть которой снова сводилась к тому, что теперь-то уж все подумают про парней черти что. Однако, к его неудовольствию, и к радости пары, никому не пришло в голову их третировать или обзывать, даже Рита Скиттер не подняла этого вопроса.
Постепенно Гарри и Драко втянулись в размеренный ритм жизни школы. Они опять посещали массу дополнительных занятий, но теперь им не приходилось выискивать места, где встречаться друг с другом — у них была своя комната.
Так как почти весь педагогический состав школы во главе с директором считал, что должность профессора ЗОТС проклята, то в этом году основным учителе по этому предмету стал одни из авроров, приятель Миллера. Сам Сэм вел занятия лишь для особых групп, которые в связи с возросшей угрозы, исходящей от Пожирателей (они постоянно устраивали различные нападения), были официально признаны «защитниками школы».
Эти ученики патрулировали школу и территорию, а в выходные даже Хогсмид, много тренировались и устраивали показательные бои между собой. Гарри и Драко были лидирующими в списке Миллера, за ними, почти ноздря в ноздрю, шли Невилл и Ханна, и чуть больше отставала пара Гермиона — Рон.
Благодаря тесному общению на этих занятиях, а так же тому факту, что аврорские группы, как еще называли учеников Миллера, сидели за отдельным, пятым, столом Рон, наконец-то, помирился с Поттером и Малфоем. Правда, блондин, оставшись наедине с партнером, поворчал, что обошелся бы и без этого, но, видя неподдельную радость на лице брюнета, перестал.
Кроме всего прочего Гарри и Драко тренировались и в своей анимагической форме. Руководили ими сразу трое педагогов: Миллер, Люпин и Снейп. Правда, ребята считали, что это объясняется не только тем, что им приходилось проводить занятия в Запретном лесу. В конце концов, кто из его обитателей посмеет напасть на шестиметровую двухголовую змею, плюющуюся огнем. И не сложностью доставить редких магических животных, славящихся повышенной опасностью: мантикор, соплохвостов, гарпий и даже дракона. А элементарным любопытством.
Дамблдор появился в школе лишь с началом октября и в первый же день вызвал Гарри и Драко и сообщил им весьма неприятное известие:
– Как мне стало известно, Волдеморт планирует две попытки осады Хогвартса. Сначала на его штурм пойдут дементоры, а затем великаны. Правда, со вторыми вопрос пока окончательно не решен. Поэтому мы, со своей стороны тоже ведем с ними переговоры. Этим занимаются Хагрид и мадам Максим.
Зато нападение дементоров точно произойдет. Я, разумеется, не собираюсь сидеть, сложа руки. Но вызвать в Хогвартс специальный отряд авроров — это поставить под удар моего осведомителя. Поэтому я собираюсь организовать оборону замка силами профессоров и старшекурсников, входящих в группы профессора Миллера.
Вас я вызвал с одной целью. Тебе, Гарри, наравне с учителями, придется обучать студентов, так как чем мельче группа, тем лучше результат обучения. но начать ты должен со своего партнера. Или ты, Драко, умеешь вызывать патронуса?
– Не умею, — смутившись, признался Малфой.
– Вот и займитесь этим прямо с сегодняшнего дня, — посоветовал директор. — Объявление для аврорских групп я сделаю чуть позже — через неделю. Так что у вас есть время.

***

После разговора с директором Гарри потащил Драко к их руководителям в надежде поймать где-нибудь боггарта. Люпин, Миллер и Снейп фыркнули, явно уловив, что он задумал, а вот блондин удивился.
– Может, я и не умею вызвать патронуса, но теорию знаю. Для этого необходимо подыскать яркое воспоминание, самое светлое и содержащее что-то значимое для тебя. Но ни в одной книге не говорится, что в этом может помочь боггарт. Он же вызывает самые отвратительные страхи.
– Вот именно! — ликующим голосом подтвердил Гарри. — Мне показалось, что за последние время мы с тобой слишком сблизились, да что там, срослись, прямо как сиамские близнецы. Вот мне и подумалось, вдруг у нас страхи стали одинаковыми.
– Допустим.
– Знаешь, во что превращается всегда мой боггарт? В дементора!
– Мерлиновы подштанники! Только этого мне не хватало! У меня он раньше был весьма безобидный: я, лишенный волос, или в рваной мантии. А после третьего курса, помнится, он становился гиппогрифом.
Боггарт отыскался быстро. Но, оказывается, он сменился у обоих парней. Да, они видели одно и то же, но это был вовсе не дементор, а разрываемый надвое агами и их собственные покореженные тела.
– Что же, придется прибегать к чарам иллюзии, которые я собирался наводить при экзамене для всех, научившихся вызывать патронус, — подытожил Снейп. — Но сначала пусть Драко добьется телесного патронуса. Иллюзия слишком реалистична. Она даже имеет тот же запах и ауру, что и дементор.
– Покажите — попросил Гарри, которому стало интересно.
Зельевар хмыкнул, произнес заклинание, и через секунду на группу магов начал надвигаться дементор. В голове Поттера привычно возник голос матери, умоляющий Волдеморта не убивать его, в груди зародился липкий, почти неконтролируемый страх. Но он привычно вскинул палочку и вызвал Сохатого.
– Ваш олень стал еще сильнее, — похвалил его Снейп.
Два других преподавателя согласно закивали головами. тут только все обратили внимание, что Драко обхватив голову руками, съежился на полу.
– Что с тобой? — протягивая ему шоколадку, поинтересовался Люпин.
– Я ощущал панический ужас. Но не это страшно. Кричала какая-то женщина.
– «Нет, только не Гарри. Убей лучше меня», — процитировал Поттер то, что услышал в этот раз при приближении иллюзорного дементора.
– Да, — сдавленным голосом подтвердил блондин. — Как ты узнал?
– Я всегда слышу это при приближении дементоров: миг, когда Волди убивает моих родителей. Это просто отголосок.
Драко, не стесняясь присутствующих, судорожно сжал своего партнера в объятиях, утешая. Затем спросил:
– Но почему я тоже это услышал?
– Насколько я догадываюсь, вы часто видите одни и те же сны, ощущаете эмоции друг друга, можете мысленно переговариваться. Это все шутки вашей единой анимагической формы. Вот и кошмар Гарри при приближении дементоров ты разделил с ним, — пояснил Миллер.

***

Чем ближе подходил Хэллоуин, то тем сильней нервничали те, кто знал о готовящемся нападении дементоров на школу. Таких было немало: две группы учеников Миллера, в каждой из которых было не менее семи пар, а так же весь педагогический состав и Орден Феникса.
Но и другие ученики невольно ощущали нервозность, буквально витающую в воздухе. И было отчего. Их не пускали в Хогсмид и даже на территорию школы. Были отменены все занятия на улице, включая квиддич. По школе ходили патрули, состоявшие теперь не только из привычных пар, занимающихся у Миллера, но и обязательного сопровождения в виде взрослого мага.
Однако Хэллоуин прошел в тишине и без всяких эксцессов. Ученики и даже некоторые учителя начали роптать, не понимая, что угроза еще не миновала. Но даже те, кто верил в это, несколько снизили бдительность. Дневное дежурство прекратилось, но вечерами оно по-прежнему не прекращалось. И только на стенах замка пост был круглосуточный.
Гарри и Драко стояли на Астрономической башне, провожая довольно кровавый закат. Внизу виднелись желтые кроны деревьев, а между ними огромные лужи от недавно прошедшего дождя. Внезапно все это покрылось корочкой льда и почти сразу из-за леса показались черные силуэты дементоров, приближающиеся к школе со всех сторон.
Неслышный сигнал тревоги, и вот уже защитники заняли заранее обговоренные места. Остальные обитатели замка были эвакуированы поглубже в подземелья, чтобы не, не дай Мерлин, невзначай не пострадать.
– Как все помнят, ваша задача вызвать патронуса и держать его максимально долго, чтобы они не подпускали дементоров ближе начертанного мной защитного круга, но и не отлетали слишком далеко. Дальше последует мой выход, — пророкотал усиленный Сонарусом голос Дамблдора, который тоже был на одной из пяти башен замка.
– Он так и не сказал, что задумал? — хором спросили Гарри и Драко, стоящего недалеко от них Снейпа, который ответил:
– Нет, старик развлекается. Говорит, что приготовил сюрприз, который всем понравиться. Хотя мне было бы спокойней, знай я, что он придумал способ уничтожить их вех одним махом.
– Да, этих тварей несметное количество. Кажется, Волдя использовал всех в этой операции — покачал головой Гарри, с тревогой глядя на плотное черное кольцо, которое все больше сужалось, неся с собой желания убежать, закричать от ужаса или запаниковать.
– Так и есть, — подтвердил зельевар.
Дальнейшая беседа была прервана тем, что раздалась команда Дамблдора, призывающая вызвать на счет «три» патронусов. Грянули голоса, а за ними из палочек появились серебряные лисы, лебеди, барсы и другие животные. Дементоры замерли, не решаясь ни наступать, ни ретироваться.
– ТАРТАРУС ДЭМОС ТОТАЛУС ДЭС МОРТЕС! — громко, нараспев произнес директор, и случилось чудо: фигуры дементоров вспыхнули небольшими синими факелами, а затем осыпались на влажную землю черными хлопьями пепла.
– Отбой! — сообщил Дамблдор. — Всем собраться в Большом зале.
Когда это произошло, то он снова взял слово:
– Вы проявили мужество и слаженность. Ваши патронусы ослабили дементоров, а мое заклинание навечно уничтожило их. Надеюсь, эти твари больше никогда нас не потревожат — Волдеморт задействовал в этом нападении почти всех. Те дементоры, которые остались в некоторых непроходимых лесах и на болотах, думаю, никогда не посмеют высунуться, узнав о сегодняшнем происшествии.
Но, к сожалению, нам нельзя почивать на лаврах. Моим людям не удалось уговорить великанов, и часть их примкнула к Волдеморту и, более того, обещала участвовать в очередном штурме Хогвартса. Одна надежда, что это произойдет на зимних каникулах.
Все расходились в полном молчании. Невероятная эйфория от довольно легкой победы разбилась от последних слов директора. Праздновать не хотелось, так как сердце сжималось от недобрых предчувствий.


Глава 8. Великаны

Слова Дамблдора оказались пророческими. Более того, его осведомители сообщили, что Пожиратели смерти взяли небольшой таймаут. Как сказал Драко, комментируя это, «Псы такие же люди и хотят встретить Рождество». Им тоже предстояло это приятное времяпрепровождение, причем не в стенах Хогвартса, а в Малфой-меноре, куда перебрались Люциус и Сириус после окончательного выздоровления последнего.
Дамблдор некоторое время сопротивлялся, прежде чем отпустить Поттера, мотивируя тем, что он — слишком лакомая добыча для Пожирателей, и многим из них известно не только расположение замка Малфоев, но и его внутреннее устройство.
Оскорбленный Люциус прислал директору гневное письмо с заверениями, что он профессионал в защите. На его сторону встали и наставники подростков. Однако им пришлось пообещать, всем троим, что они проследят за Драко и Гарри.
– Глаз с них не спустим, — заверил Миллер, который вообще-то собирался провести это время в Китае.
Люпин и Снейп тоже поддакнули, но парни точно знали, что стоит этой паре оказаться в Малфой-меноре, и они не вылезут из спальни.
– Ладно, — сдался директор. — Но смотрите, без ваших фокусов!
– Мы будем паиньками, — дружно пообещали подростки.
– Меня бесит ваши хоровые ответы. Прямо братья-близнецы Уизли, — нахмурился Дамблдор.
– Мы решили стать их заменой, — объявил Драко.
– При такой замене от Хогвартса не останется камня на камне, — предрек старик.
– Не... мы не успеем. Его великаны разнесут, — протянул Гарри.
– Все! С меня достаточно! Выметайтесь! — не выдержал Дамблдор и выгнал их.
Взрослые маги посчитали, что это относится и к ним, и тоже ретировались.
В гостиной Малфой-менора стояла огромная елка, украшенная волшебными фонариками и старинными магловскими игрушками. Это очень удивило и порадовало Гарри, который любил рассматривать разных стеклянных белочек, фарфоровые огурцы и картонных балерин.
Если не считать Дурслей, это было первое в его жизни Рождество, которое он встречал в кругу родных и близких людей. Причем в это число Сней п и Люпин вписались весьма органично. Сириус, несколько заскучавший без общества, был рад видеть даже своего школьного недруга. А Люциус вполне спокойно принял Люпина, невзирая на то, что он был оборотнем.
Днем вся компания отправлялась на прогулку в красивый сад, усыпанный снегом. Блэк устраивал для парней снежные баталии, катал их в образе собаки на санках и даже пытался вовлечь остальных взрослых в эти забавы. Как ни странно, но ему это почти удавалось. Ремус иногда присоединялся к ним, а Люциус и даже Северус кидались снежками. Правда, зельевар старательно делал вид, что это не он. Затем они совместно обедали и мирно общались, а к вечеру разбредались по парам.

***

Каникулы пролетели столь стремительно, что Гарри иногда казалось, что ему приснился изумительный сон. Стараясь продлить его, он частенько уносился в воспоминания, особенно когда они с Драко занимались уроками в их комнате. Верней, оба делали вид, что выполняют задания. На самом деле то один, то другой перебирал волосы партнера, украдкой ласкал разные участки тела, срывали мимолетные поцелуи, которые время от времени перерастали в длительные занятия любовью.
В первый выходной после каникул пара долго лежала в постели, нежась после сна и утреннего общения. Внезапно стены замка вздрогнули, и с потолка посыпалась штукатурка.
– Великаны! — воскликнул Драко, хватая вещи.
– Черт бы их побрал! — выругался Гарри, тоже начиная поспешно одеваться.
– Общая встреча в Большом зале, — раздался голос Миллера, созывающего свои группы.
– Великаны появились слишком внезапно, — начал он обрисовывать обстановку, когда все собрались. — Их перебросили порталом прямо на опушку Запретного леса. за эти полчаса они успели уже разнести теплицу. часть квиддичных трибун и приблизились к стенам. каждый великан снабжен дубинкой, отделанной металлическими шипами, те, кто на нашей стороне, уступают им в росте метров на пять-шесть, не считая пятиметрового Гроха, который меньше их в половину.
– Напоминаю, мы разработали заклинание, которое способно их обездвижить, это разновидность Петрификуса Тоталуса, но более мощная. Вы вылетаете попарно и стараетесь произносить его хором. Тогда эффект будет максимальный, — подхватил объяснение Снейп.
Он первым сел на метлу, Люпин последовал его примеру, и они вылетели на улицу прямо из окон зала. Ученики устремились следом.

***

Во дворе творилось нечто невообразимое. Огромных великанов было не так много — всего восемь, но они довольно успешно дрались с превосходящим противником. Так как ни те, ни другие не отличались грацией, то постоянно задевали стены замка.
Взмах исполинской палице — и астрономическая башня превратилась в осколки, кто-то пошатнулся — и рухнула часть, где располагался класс чар и кабинет трансфигурации. На это нельзя было смотреть без содрогания.
Ненадолго замерев в воздухе, Гарри и Драко присоединились к ребятам, которые уже произносили выученное заклинание. К счастью, оно превосходно работало. Великаны, поддерживающие Волдеморта, один за другим, начали падать. Но это лишь добавило хаоса и разрушений.
А когда последний из них свалился, в небе появились Пожиратели смерти. Причем большинство из них окружило Гарри и Драко. Завязался воздушный бой. Но парни не зря тренировались почти все свободное время. Они, умело лавируя, довольно лихо расправлялись с противником.
Даже Империо не заставило их прекратить сопротивление и сдаться, как советовал сладкий голос. Вскоре нападавшие лежали связанные и оглушенные. Сгоряча парни использовали на них ту же формулу, что и для великанов. Пора было оглядеться. Хогвартс представлял собой руины.
– Не расстраивайтесь, — оптимистично сказал Дамблдор. — Замок все равно требовал ремонта. Младшие курсы на время разъедутся по другим школам, а старшие останутся здесь, доучиваться. Особенно это относится к пятому и седьмому. Правда, придется потесниться. Надеюсь, в Слизеринской гостиной хватит места всем.
– Я рассчитываю, что мы с тобой останемся в той же комнате, — шепнул на ухо Гарри Драко и получил в ответ энергичный кивок, означающий, что брюнет тоже этого ждет.
Пока они общались, с Пожирателей смерти сняли маски. Из знакомых Поттеру фамилий прозвучали Эйвери, Булстроуд — отец Мелисенты и Паркинсон — брат Пэнси. Пострадавших было довольно много, но, к счастью, никто не погиб, кроме трех великанов и пары Пожирателей, случайно попавших под них, когда те падали.

@темы: гарри/драко

---

"Единое целое", Часть 3, Главы 1-4


Часть 3. Жаркие дни


Глава 1. Туманный путь до грани

Миллер сразу предупредил Люциуса, что вернуть Блэка будет трудно и смертельно опасно. Но друг ничего не слушал и упрямо твердил:
– Не пытайся меня отговорить! Я обязан попытаться.
– Это не увеселительная прогулка. Ты можешь погибнуть сам, — привел весомый аргумент Сэм. — Неужели ты хочешь оставить сына сиротой?
– Во-первых, у Драко есть мать...
– Мать?.. Эта та надменная кукла, что бросила его на произвол судьбы и укатила к любовнице, что служит Темному Лорду?
– Мой малыш уже давно таковым не является. Если ты не забыл, этим летом Драко будет шестнадцать. У него будешь ты и Северус, его крестный. Может, присоединится и Поттер.
Миллер набрал в грудь больше воздуха, подыскивая еще аргументы, но Малфой прикрыл его рот рукой и категорично заявил:
– Сэм, не пытайся меня остановить! Сириус в беде. Я иду туда не только ради него. Мне это необходимо самому. Я не смогу жить, зная что, не попытался спасти любимого.
– Мерлин с тобой, Люциус, — смирился Сэм и повез его в свой замок, где был глубокий и холодный подвал — идеальное место для реализации задуманного.
Чтобы попасть в Скрытые земли, надо было достичь особого состояния, похожего на магическую кому, когда тело и душа, оставаясь связанными, разъединяются. Человек почти становился призраком, но не совсем. Не нуждаясь в еде и отдыхе, он ощущал боль и мог использовать палочку. А еще, все раны, которые получал призрак в своем путешествии — а это было вполне реально в том мире, отражались на покинутом теле и могли, после возвращения, привести к смерти.
Еще не до конца согласившись, Сэм сварил специальные зелья, приготовил помещение и амулеты, необходимые для ритуала, как и порядок действий при его проведении. Если уж не кривить душой, то он и предложил это Люциусу лишь потому, что был уверен, блондин не позволит переубедить себя, и пойдет на риск ради Сириуса.
– Как странно видеть себя самого со стороны и знать, что это не результат оборотного зелья. Да и ощущения… я словно вырвался на свободу. Наверное, нечто подобное испытывает умерший — несколько странным голосом, похожим на голоса призраков, сказал Люциус, материализуясь недалеко от ложа, на котором покоилось его тело.
– Не стоит привыкать к свободе — это несет опасность. Я уже говорил тебе, что должен сильно хотеть вернуться и заразить этим желанием Сириуса, — напомнил Миллер.
Пока они разговаривали, у противоположной стены появилось завихрение воздуха, в котором образовался просвет, ведущий в Скрытые земли.
– Тебе пора. Это явление короткое — через пару минут затянется. К тому же в таком состоянии в этом мире тебе долго находиться небезопасно — поторопил Миллер.
– Тогда до встречи! — твердо произнес Малфой, шагнув к завихрению.
– Не забывай, что тут тебя тоже ждут и любят, — напутствовал его Сэм.
Люциус кивнул, вошел в необычные двери, которые затянулись. Следом пропало и завихрение. В камере осталось лишь неподвижное тело и насупленный хозяин подземелий, которому вдруг охватили сомнения: правильно ли он сделал ,подтолкнув Люца на такой шаг. «Он вернется и не один, — попытался успокоить сам себя Миллер. — Я верю в удачливость Малфоев и в силу его любви».

***

Люциус огляделся: более странного места он не встречал никогда. Такой пейзаж мог разве что присниться в кошмарах: извилистая пыльная дорога, покрытая чем-то угольно-черным, на которой он очутился, петляла среди глубоких, каменистых оврагов, дно которых пряталось во мгле. За ними тоже был какой-то туман или марево. Это же серое нечто закрывало небо и путь позади и вдали.
Грудь наполнила безнадежная тоска. Хотелось сесть прямо на землю, обхватить колени руками, уткнуться в них лицом, и сидеть. Но Люциус преодолел это желание, зажег Люмос, который вышел слабым, как у сквиба или у неуверенного в себе маглорожденного первокурсника, и двинулся вперед.
Каждый шаг давался с трудом, словно он шел по вязкой грязи или к ногам были привязаны тяжелые гири. Время не ощущалось, как и то, что мужчина движется — сколько он не переставлял ноги, пейзаж не менялся, поэтому казалось, что не сдвинулся с места. «Тут недолго свихнуться, а мне надо быть сильным. Я должен найти Сириуса и попытаться вернуть», — мелькнуло в голове Люциуса.
Едва он так подумал, как слева возник странный занавес, как в Отделе Тайн министерства, а недалеко от него, на дороге, мужское тело. Уже зная ответ, что увидит, Малфой с опаской приблизился к нему и перевернул — на него глянули пустые синие глаза.
«Умер? — пришло жуткое предположение, и блондин дотронулся до сонной артерии Сириуса: там слабо бился пульс. — Жив. Просто явно покинул тело, как я». Приглядевшись, Люциус заметил подтверждение этому — тонкую серебристую ниточку, которая тянулась от тел куда-то вдаль. У него самого сейчас имелся такой же поводок, правда, чуть более видимый.
Получив дополнительный стимул, Малфой постарался продвигаться быстрей. То ли он адаптировался, то ли вспыхнувшая надежда, что ему удастся найти и спасти любимого, помогла, но ему стало легче идти.
Гарпии появились внезапно — просто материализовались из той мути, что была по бокам дороги — и тут же атаковали его. Люциус, к счастью не растерялся, выпустив по ним несколько заклинаний сразу. Одно из трех созданий раскрыло свой безобразный рот, из которого не раздалось ни звука, и рухнуло вниз, но, не долетев до земли, растаяло в воздухе клочками темного тумана.
Другая гарпия ушла по широкому виражу в безликое небо, третья, наоборот, рвануло к магу, и ее острые когти прочертили по его плечу. Малфой вскрикнул от боли, но не услышал собственного голоса. «Как же я буду уговаривать Сириуса, если не могу говорить?» — мелькнуло в его голове, а правая рука, тем временем, уже направляла палочку на хищницу.
В следующее мгновение в нее попал зеленый луч Авады Кедавры. Вторая жертва превратилась в черную пыль. Обзор, и так не слишком хороший из-за марева, разлитого в воздухе, сузился почти до расстояния вытянутой руки. Поэтому нападение еще одной гарпии произошло почти неожиданно.
Явно взбешенная гибелью подруг, она целилась своими жуткими когтями прямо ему в сердце. Но Люциус был быстрей, послав в нее разрывающее проклятье. На этот раз труп существа все же достиг дороги и даже поднял столб черного нечто, которым была покрыта дорога. Сам же он ощутил адскую боль в плече и слабость во всем теле и в изнеможении свалился на дорогу. «Яд попал в рану», — мелькнуло в его голове, прежде чем маг потерял сознание.

***

Сколько Люциус провел в небытие, ему было неизвестно. Но очнулся он внезапно, снова от боли в поврежденном плече. У него было такое ощущение, что к ране приложили раскаленное железо. Как ни странно, через миг стало легче, и он смог подняться.
Пошатываясь, мужчина двинулся в путь. Его толкало на это лишь желание найти Сириуса. Если бы не это, блондин опустился бы на землю уже через пару шагов — настолько было тяжело. Слабость и тошнота накатывали волнами, озноб бил тело, ноги дрожали, а от боли в плече периодически чернело в глазах.
Когда Люциус почти ощутил отчаяние, что ему не дойти до цели, впереди возникло странное свечение, которое, по мере приближения к нему, все усиливалось. Он пытался рассмотреть, чем оно вызвано, но глазам было больно.
Затем что-то изменилось, и оно стало приглушенным. Малфой смог увидеть невероятный разлом, пересекающий его черную дорогу. За ним она становилась почти белоснежной и терялась в свете, а на ее краю стояла полупрозрачная фигура.
– Сириус? — предположил Люциус, но ему не ответили, хотя на этот раз он услышал собственный голос.
Малфой почти подбежал к другому мужчине, но дотронуться до него что-то не позволило. Зато с близкого расстояния стало понятно, что это Блэк.
– Я пришел за тобой, любимый, — обратился к нему блондин.
Но Сириус продолжал смотреть на разлом, словно видел за ним нечто привлекательное для себя. Люциус тоже устремил свой взгляд туда. Там, почти не отличимые от света, окутывающего всю ту половину, стояли, обнявшись два призрака — мужчина и женщина, настолько молодые, что блондин принял их за ровесников сына.
– Я иду к вам, Джеймс, Лили, — внезапно произнес Блэк и сделал небольшой шажок к разлому, но его отбросило назад. — Что меня не пускает?
Люциус, который, наконец-то, понял, кто находится на той стороне — это были родители Гарри, догадался, что отбросило его любимого — нить, связывающая душу и тело. Возникал вопрос: почему это происходит, и почти сразу же пришел и ответ: у Блэка было незавершенное дело. Он обещал крестнику позаботиться о нем, и Поттеры это знали.
– Тебе еще рано к ним. Ты обещал Гарри, что будешь с ним жить, — решил напомнить Сириусу Малфой. — Он ждет тебя, страдает. И я… Мне плохо без тебя.
Блэк словно его не слышал и снова предпринял попытку подойти к разлому. тогда Люциус приблизился к нему, обнял, удерживая. Между ними проскочил какой-то странный разряд, и Сириус, наконец-то, обратил внимание на него.
– Профессор Малфой? Как вы тут оказались? Зачем? — холодно поинтересовался брюнет надменным тоном.
– Сириус, любимый, что ты такое говоришь? — удивился Люциус.
– Мы с вами даже не друзья. Про вас вообще ходят разные слухи. Говорят, вы встали на сторону этого неврастеника Темного Лорда. так что не мешайте. там меня ждут.
– Судя по всему ни Джеймс, ни Лили не хотят, чтобы ты уходил так рано. ты обещал их сыну, Гарри. Он ждет тебя, страдает.
– Сын? Глупость какая?.. Мы еще молоды. Не знаю никакого Гарри!
– Опомнись, Сириус! Гарри — твой крестник, ты давно уже вырос, а мы с тобой были любовниками много лет. Ты должен остаться со мной и своим крестником.
– Я вам не верю.
Сказав эту фразу, Сириус снова стал отстраненным и уставился за разлом. Затем сделал шаг к нему, и его опять отбросило.
– Мерлин, моей любви недостаточно, — убито выговорил Люциус.
На него накатила апатия, и он уселся на пыльную землю, с горечью наблюдая, как Сириус то стоит неподвижно, словно беседуя с друзьями, находящимися на другой стороне, то предпринимает попытку за попыткой преодолеть разлом.

***

Бездействие угнетало Люциуса, и он судорожно размышлял, как заставить Сириуса остаться. На ум приходил только один способ: позвать на помощь того, кто удерживает Блэка на грани между жизнью и смертью — Поттера. Но это означает, связаться с сыном — лишь Драко мог услышать его зов.
Но что будет дальше?.. Драко непременно увяжется за Поттером, причем независимо оттого, подружились ли они за это время или все еще являются врагами. Сын захочет сам пойти за отцом, который застрял в безвременье на этой страной дороге.
Осознание того, что он сам не вернется от этого разлома без Сириуса, пришло к Люциусу чуть раньше. Увидев любимого, он понял, как пуста будет жизнь без него. Там, в обычном мире, Малфой-старший, по большому счету, некому не нужен — сын давно не малыш, с женой они в разводе, родни нет, да и друзей особых тоже. Нет, есть, конечно, Сэмюель и Северус, но они переживут его кончину.
Но как рискнуть жизнью единственного сына, наследника рода, ради надежды, что Поттер сможет уговорить крестного вернуться в мир живых? «Почему надо выбирать между двумя любимыми людьми? — задал он риторический вопрос и пожаловался — Это несправедливо!» «Мальчишка невероятно удачлив, и, возможно, все обойдется», — попыталось успокоить его разрывающееся надвое сердце.
– Да-да, я верю в его удачливость! — встрепенулся Люциус, получив надежду. — Если же у Поттера не получился уговорить Сириуса, то он, как истинный гриффиндорец, уведет отсюда хотя бы Драко.
Придя к такому выводу, Люциус встал, повернулся в ту сторону, откуда пришел, и куда тянулась серебристая нить, связывающая его с телом, и позвал:
– Драко, мой сын, услышь меня и откликнись!
– Отец? — прошелестело в ответ.
– Да, мой милый, это я.
– Что случилось?
– Я нашел Сириуса, но не могу его вернуть. Похоже, это под силу лишь его крестнику, Гарри Поттеру. Он обещал его родителям позаботиться о мальчике, и теперь этот долг держит его на грани.
– Мы придем. Жди!
Услышав этот ответ, Люциус обессилили и буквально рухнул на колени. затем повалился ничком на землю. Хотелось выкрикнуть: «Что я наделал?!» Но глупое сердце твердило: «Все обойдется». Он взял себя в руки и сел, приготовившись ждать столько, сколько придется. Да и Сириус, наконец– то перестал делать попытки преодолеть разлом, а просто застыл столбом на его краю — и это тоже обнадеживало.


Глава 2. Зов

Гарри впервые в жизни с радостью покидал Хогвартс на летние каникулы, потому что ехал сразу же не в дом Дурслей, а к Миллеру, причем вместе с Драко. Вспоминая прошлое лето, он чуть не подпрыгивал от нетерпения. Тогда, на вилле, они замечательно провели время и впервые прикоснулись друг к другу.
Пусть их комната напоминала палату для душевнобольного: обитые мягким стены и толстый ковер на полу, а вместо кроватей — пара плоских волосяных матрасов, но это было их совместное жилище, где они были предоставлены самим себе. Драко поначалу ворчал, что не привык спать на полу и все такое, но, когда у них начались отношения, позабыл о неудобствах.
Драко тоже радовался предстоящему лету, хотя предпочел бы отправиться в свой замок. Но дом сейчас пустовал и, останься он там в одиночестве, блондин непрестанно думал бы об отце, отправившемся в опасное путешествие. К тому же, туда не поехал бы Гарри, а расстаться с ним даже на пару месяцев казалось для слизеринца непереносимым.
– Ну, вы готовы? — поинтересовался Миллер, когда молодые люди вернулись от главных ворот, где провожали карету, увозившую Рона и Гемиону на станцию.
Драко сначала не собирался идти вместе с Поттером, но ему было интересно, что брюнет расскажет своим друзьям о предстоящих каникулах. Гарри разыграл целый спектакль, что он предпочел бы погостить в Норе, а не заниматься все лето, пусть и в такой приятной компании, как Малфой. Блондин поддержал игру и скривил кислую физиономию и тоже поддакнул, что сам бы воспользовался гостеприимством Уизли, добавив мысленно: «Не дай Мерлин такому случиться».
– Мы снова будем жить в той странной комнате? — вопросом на вопрос ответил профессору Драко.
– Ох, я и забыл, какие вы неженки, особенно ты. Но уверяю, в этом году даже ты останешься довольным, — посмеиваясь, пообещал Миллер.
Сэм протянул им портал, и через пару мгновений они оказались в изумительном месте: у стен великолепного замка, расположенного на небольшом скалистом островке посреди озера, окруженного горами.
Как потом оказалось, у него была обширная внутренняя территория, включающая в себя и парк с тенистыми аллеями и увитыми плющом беседками, и сад с разнообразными цветами, и площадку для дуэлей, и фонтаны с бассейнами, где можно было купаться. Спальни парней, соединенные общей ванной, не уступали, а скорей превосходили комнату Драко в Малфой-меноре, как и вся обстановка дома.
– Сэм, вы оказались правы, я в восторге, — решил похвалить увиденное блондин.
– Только не думайте, что вы будете отдыхать все лето. Я собираюсь тренировать вас еще интенсивней. Продолжим заниматься боевыми искусствами и основными школьными предметами на продвинутом уровне.
– В таком окружении это будет выглядеть пикантным времяпрепровождением. Так что мы будем, пожалуй, даже рады, — заверил Гарри.

***

Несмотря на обещание не оставлять парней без учебы, Миллер частенько покидал замок, чтобы заняться какими-то своими делами, связанными с Орденом Феникса и Авроратом. В такие дни Гарри и Драко, пользуясь его отсутствием, тренировались в анимагии. Причем совами они уделяли мало внимания, а вот образ двухголового агами осваивался инверсивно.
Парни забирались в самую непроходимую часть парка, обнимались и превращались в змея. С каждым разом существо, наделенное двумя разумами, все более грациозно двигалось, шипело в унисон и все более уверенно выдыхало пламя. И чем лучше становился образ, тем легче Гарри и Драко понимали друг друга. У них даже развились телепатические способности и где-то к началу июля они смогли мысленно переговариваться даже в человеческом обличье. А еще, они отработали вход и выход из анимагического превращения до автоматизма и больше не теряли физические силы.
По вечерам они обсуждали прошедший день, затем рассказывали о своих близких, особенно о Люциусе и Сириусе. затем занимались любовью и засыпали то в одной, то в другой спальни. По утрам они иногда замечали, что видят одни и те же сны, собено если они имели какой-то эмоциональный окрас.
Так, Драко познакомился с кошмарами Гарри о далеком детстве, увидел возрождение Волдеморта и падение Блэка за арку. Поттер же узнал, что блондину часто снится отец, бредущий по какой-то пыльной дороге, по краям которой клубился серый туман.
– Знаешь, нечто такое приснилось мне незадолго до того, как я приехал на виллу к Сэму прошлым летом — вспомнил Гарри.
– Да, прошел почти год, а я все еще вижу, как отец идет, и каждый шаг дается ему с невероятным трудом, — поддакнул Драко. — Иногда мне кажется, что он не сдвинулся с места — настолько местный пейзаж однообразен.
Поэтому, когда в одну из ночей оба подростка снова увидели странную дорогу, то почти не удивились. Правда, через миг картинка сменилась на новую: на границе разлома, перпендикулярно пересекающим путь, находятся два человека, состоящих из плоного тумана. Один из них стоял на самом краю и вглядывался в противоположный край, где ничего невозможно было разглядеть из-за сверкающего света. Другой обессилено сидел на земле, обхватив колени и уткнувшись в них лицом.
Внезапно сидящий вскочил, и парни узнали в нем Люциуса. Им показалось, что серо-голубые глаза смотрят прямо на них. Затем раздался голос мужчины:
– Драко, мой сын, услышь меня и откликнись!
– Отец? — уточнил Малфой-младший.
Во сне он видел его почти рядом с собой, казалось ,если протянуть руку, то можно коснуться. но что-то не давало это сделать. Гарри, в свою очередь, был сторонним наблюдателем встречи отца и сына, и слышал обоих.
– Да, мой милый, это я, — подтвердил Люциус.
– Что случилось? — озабоченно спросил Драко, и Гарри ощутил его напряжение и беспокойство, словно они сейчас были единым целым — двухголовым агами.
– Я нашел Сириуса, но не могу его вернуть. Похоже, это под силу лишь его крестнику, Гарри Поттеру. Он обещал его родителям позаботиться о мальчике, и теперь этот долг держит его на грани — пришел ответ, заставивший волноваться и Поттера, что отразилось на Драко.
Юноша поглядел на своего партнера, они обнялись и произнесли в унисон:
– Мы придем. Жди!
В следующее мгновение оба парня проснулись и сели на кровати.
– Ты видел то же, что я: разлом, Сириус на его краю и мой отец, просящий нас о помощи? — спросил Драко.
– Да, — подтвердил Гарри.
– И что желать?
– Поговорим утром с Сэмом, а если он откажется помогать, поищем пути в Скрытые земли сами.
Драко кивнул в знак согласия, они снова улеглись, прижались тесней друг к другу и остаток ночи проспали спокойно.

***

За завтраком, подростки налетели на Миллера, выпалив в два голоса:
– Они в беде: Люциус и Сириус! Первый не уйдет без другого, второй почему-то не хочет возвращаться. Мы должны им помочь!
– Это не место для сопливых мальчишек, — отчеканил Сэм. — И не говорите в два голоса, да еще и на повышенных тонах. Это мешает восприятию.
– Мы не мальчишки, а почти совершеннолетние маги. Мне осталось пару дней до этого момента, а Гарри — месяц, — возмутился Драко, сбавив тон до приемлемого уровня. — К тому же, ты обучаешь нас похлеще, чем в академии авроров — я интересовался их программой.
– И не забывайте, что я регулярно встречаюсь с красноглазым уродом и почти каждый год одерживаю временную победу над ним, — напомнил Гарри.
– Это невероятно опасно. Я предупреждал Люциуса, что надо безумно хотеть вернуться и заразить этим желанием Сириуса. А он, видите ли, решил остаться! Вы тоже можете увидеть в том мире нечто притягательное, — стал отговаривать их мужчина.
– Что может быть привлекательного в пыльной дороге и унылом пейзаже? — фыркнул Драко. — И потом, откуда вы знаете, что мой отец решил один не возвращаться?
– Я проводил ритуал, который изучил досконально. По некоторым признакам я в курсе происходящего в Скрытых землях, — ответил Сэм.
– Люциус сказал, что Сириуса держит на грани обещание, данное мне и моим родителям, а значит, я могу вернуть его и отца Драко тоже, — горячо высказался Гарри.
– Сказал? Каким образом? — удивился мужчина.
– Я видел во сне. Точней, я уверен, что это было не обычное сновидение, а нечто особое — ментальный зов, — пояснил Драко и добавил: — Если вы не поможете нам, мы сами отыщем путь в Скрытые земли.
– Я вам найду, малолетние оболтусы! — взревел Миллер. — Умереть решили?!
– Тогда вам лучше согласиться с нашими доводами и самому отправить нас туда, — невозмутимо предложил Гарри.
– Дамблдор на это никогда не согласиться, — усомнился мужчина.
– Разве он обязан об этом узнать? Или старик собирается навестить этот замок в ближайшее время? — ехидно осведомился Драко.
– Ты забыл, что твой отец отправился туда год назад и до сих пор не вернулся? — напомнил Миллер. — Время там течет по-иному. Поэтому я не смогу ответить, когда вернетесь вы, даже если ваша миссия будет успешной.
– Давайте решать проблемы по мере их возникновения, — изрек Гарри. — Я привык уповать на лучшее. Так что поставите в известность Дамблдора, если мы не вернемся к сентябрю, и не раньше.
– Вы вьете из меня веревки, — проворчал Сэм, соглашаясь на авантюру, так как был уверен, что угроза Драко, отправиться самостоятельно, была вполне реальной со стороны этой пары — слишком они были упрямы и своевольны.

***

Приняв решение и боясь передумать, Сэм в этот же день занялся подготовкой к ритуалу и уже вечером повел подростков в подземелье. Остановившись у камеры, где находилось тело Люциуса, он обратился к Малфою-младшему:
– Прежде чем вы отправитесь, я хочу показать, как это будет выглядеть с этой стороны. Только предупреждаю, Драко, это весьма шокирующее зрелище.
– Почему вы говорите это только мне? — насупился блондин. — Я ни в чем не уступаю Гарри — такой же парень, а не истеричная барышня.
– Потому что Люциус — твой отец, — коротко пояснил Миллер и распахнул дверь.
Почти посередине помещения в пиктограмме находилось ложе, на котором неподвижно лежал мертвенно-бледный мужчина. Его левое плечо было разодрано чьими-то когтями — в ране виднелась не только поврежденная кровь, но и кости. Однако кровь не текла.
– Что с ним? — сдавленно выдавил Драко, которого подвел собственный голос.
– Находится в особом состоянии между жизнью и смертью. Его дух ушел в скрытые земли и к телу он привязан лишь тоненькой нитью. В последнее время она стала чуть прозрачней, из чего я узнал, что он не собирается вернуться, — пояснил Миллер.
– У него на плече огромная рана. Откуда она взялась? — спросил Гарри, испытывая все негативные эмоции партнера и собственное беспокойство.
– По всей видимости, на Люциуса кто-то напал в Скрытых землях. Он испытал боль, а тело получило рану, — ответил мужчина.
– Это реально — нападение?
– Да, я же говорю, что это смертельно опасное путешествие. Может, передумаете?
– Нет! — хором воскликнули парни.
– Я так и предполагал, — удрученно вздохнул Миллер. — Что же, идемте!
Он привел их в соседнюю камеру, в которой тоже было ложе с пиктограммой, и сказал:
– Вам придется лечь вместе. Так я буду знать, что вы попали в один и тот же отрезок бесконечного пути, как я прозвал ту дорогу.
– Но она же упирается в разлом, — напомнил Драко. — Разве это не конец пути?
– Нет, это середина, — возразил Миллер. — За ним находится Потусторонний мир, откуда к разлому иногда приходят его обитатели. Возможно, Сириус увидел там кого-то, кто дорог ему, вот и заколебался.
– Моих родителей? — предположил Гарри.
– Как вариант, — подтвердил мужчина. — Сможешь ли ты избежать искушения пойти с ними, если они позовут тебя?
– Да, — неуверенно ответил Гарри.
– Я ему не позволю уйти, — заверил Драко непререкаемым тоном.
– Тогда в путь, — печально произнес Миллер.
Подростки легли на ложе, и он начал ритуал. Вскоре два псевдо признака с серебристыми поводками стояли перед раскрывшимся проходом.
– Помните, лишь огромное желание вернуться самим позволить уговорить тех, кто застрял на грани. Особенно это касается Сириуса, Гарри. Помните это, мальчики! — напутствовал их Миллер, прежде чем они шагнули в неизведанный мир.


Глава 3. Скрытые земли

Гарри и Драко оказались на той же пыльной дороге, по которой год назад ушел Люциус, превратились в сов и полетели, ориентируясь на нить, связывающую его душу и тело. Это было не то легкое занятие, которое наполняло их в привычном мире восторгом и приносящее отдых. Махать крыльями в густом тумане, который словно облеплял каждое перо и придавливал птиц к земле, было невероятно сложно.
Вскоре они начали уставать, но решили еще немного продвинуться вглубь Скрытых земель. Но тут внизу, на дороге, парни заметили чье-то тело и спланировали вниз. Это был Сириус, изрядно потрепанный чьими-то когтями. Раны выглядели, как на теле Люциуса.
– Мерлин, если он вернется в обычный мир, то может умереть от травм! — воскликнул Гарри. — Почему мы не спросили Сэма, можно ли его сейчас лечить?
– Лучше этого не делать. Мало ли магия повлияет на ритуал соединения души и тела, — предостерег Драко.
– Ты прав. Сэм же не вылечил твоего отца.
– Не напоминай! Это было самое жуткое зрелище, которое я видел в жизни.
Находиться рядом с неподвижным, изодранным тело было невыносимо — слишком Блэк напоминал умершего, подростки установили над ним защитный купол, снова перекинулись в сов и полетели дальше. Но так как они толком не отдохнули, то вскоре Драко взмолился:
– Я сейчас рухну, если мы не приземлимся.
– Да, я тоже хотел это предложить, — поддержал его Гарри.
Парни приземлились, уселись на созданный из пыли диван и некоторое время просто отдыхали, затем размяли натруженные мышцы. Когда им показалось, что они готовы продолжить полет, Гарри и Драко перекинулись в сов, но ту же пошли на посадку и хором вымолвили:
– Кажется, я больше не сделаю ни одного взмаха!
Такая синхронность несколько повысила упавшее настроение, и подростки решили пока идти пешком. Это тоже было изнурительное занятие. Ноги словно отяжелели, каждый шаг давался с трудом.
– Тут все не по-людски. Я думал, здесь только летать сложно, но ходить еще хуже, — признал Гарри.
– Ты помнишь сны, в которых мой отец шел этим путем и выглядел изможденным? — спросил Драко. — Тогда я гадал: почему? Он всегда был силен и вынослив. Сейчас я понимаю его состояние.
– К сожалению, это знание никак не поможет нам.
– Остается лишь не терять оптимизма и торопиться, как мы можем.
Они замолчали, так как идти и разговаривать было еще тяжелей — казалось, туман, вдыхаемый с воздухом, съедает почти весь кислород.

***

Окончательно выбившись из сил, они наколдовали ложе, сделали взаимный массаж и некоторое время отдыхали в полудреме. Но внезапно туман, закрывающий овраг справа, сгустился в темное облако и почти тут же в нескольких шагах от парней возник разъяренный акромантул.
– Только этого не хватало! — в один голос выкрикнули подростки, вскакивая и наставляя на него палочки: — Бомбародо!
Когда они это делали на практических занятиях Сэма, то акромантулы взрывались, как миленькие. Этот лишь больше взбесился и пошел на них тараном.
– Вот влипли! — воскликнул Драко. — Как его остановить?
– Бомбардо максима! — выпалил Гарри вместо ответа.
Но паук лишь прибавил скорость.
– Не хочу умирать молодым! — заявил Драко, собираясь дать стрекоча в обратную сторону от монстра.
– Назад нельзя — лишь вперед, — напомнил Гарри, удерживая и его и себя от бегства, и вдруг треснул себя по лбу. — Мы два паникера! Пауки, даже такие, смертельно бояться огромных змей.
– Так чего мы медлим? — поторопил его Драко, притягивая к себе.
В следующее мгновение перед акромантулом возник пятиметровый двухголовый агами. Восьмиглазый паук издал какой-то звук, весьма похожий на визг, и ломанулся в сторону оврага, где и растаял клочками тумана. Исполинский же змей запоздало выдохнул пламя. Одна голова посмотрела на другую и обменялась одинаковой мыслью: «Перекидываемся». На дороге вновь стояли два подростка.
– Приятно сознавать себя ожившей легендой, — надменно изрек Малфой. — Многометровое чудовище о двух головах, швыряющееся огнем.
– Слушай, легенда, может, мы теперь поползем? И летать не надо, и никто не пристанет, — в тон ему ответил Поттер.
– Не представляю, как такая гениальная мысль не пришла мне?
– Меня больше удивляет, почему мы с самого начала не вспомнили о змее. В этом образе наверняка легче двигаться.
– Лучше поздно, чем никогда!
– К счастью, не поздно, а вовремя.
Парни обнялись и даже поцеловались, а затем обратились в агами и вскоре поняли, что, действительно, ползти намного легче.

***

Материализовавшуюся из тумана гарпию змей спалил на подлете и уже собирался продолжить путь, как заметил недалеко от оврага что-то блестящее. Перекинувшись, Гарри и Драко подошли туда: на земле лежал медальон овальной формы, на крышке которого переливалась перламутром змея.
– Это же… это… — не поверил Гарри.
– Медальон Слизерина, крестраж Волдеморта, — потрясенно закончил Драко, поняв, что партнеру не подобрать слов от изумления.
Ему пришлось вскрикнуть от испуга, когда Гарри взял вещичку в руки. К счастью, ничего не случилось. Но блондин не преминул попенять:
– Твое гриффиндороское безрассудство когда-нибудь доведет нас до беды.
– Это совершенно не то. Я поступаю, как мне диктует интуиция, а она меня не раз выручала, — не согласился Гарри.
– И все-таки, следующий раз хотя бы предупреждай!
– Иногда промедление смерти подобно.
– Я с тобой свихнусь и поседею!
– Меня трогает твоя забота, но все же обошлось.
После этой фразы Гарри просто заткнул рот собеседника поцелуем, чтобы тот перестал бухтеть, как столетний дед. К тому же, он считал, что Драко в чем-то прав, и решил таким немудреным способом извиниться. Некоторое время они наслаждались поцелуем, затем перекинулись в змея и продолжили путь.
Наконец, они достигли разлома и превратились в подростков, чтобы не пугать мужчин и разделиться. Драко моментально направился к Люциусу, а Гарри поспешил к крестному.
– Отец, — дотрагиваясь до здорового плеча, окликнул Малфоя-старшего сын.
– Ты пришел, — выдохнул Люциус, поднимая глаза, полные раскаянья и надежды.
– Я с Гарри, — уточнил Драко, указывая на спутника.
Поттер стоял недалеко от разлома и глядел на ту сторону. Сейчас он очень походил на замершую рядом фигуру Блэка.
– Какого? — нахмурился слизеринец.
– Его, видимо, тоже пленили гости на той стороне — это чета Поттеров, — сказал Люциус.
– Так вот почему твой любовник не пошел с тобой!
– Да, а еще он забыл о нас, об отношениях. Сириус почему-то ощущает себя сейчас на шестом курсе, не больше.
– Это как угодно. Но Поттеру я не позволю превращаться в соляной столб!
Сказав это, Драко направился к разлому. Люциус тоже поднялся и поковылял следом.

***

Пока Малфои разговаривали, Гарри тоже вел беседу с родителями, находящимися на той стороне. И Лили, и Джеймс были невероятно довольны, что снова видят его, еще более повзрослевшего, менее замученного. Ему же вдруг нестерпимо захотелось оказаться с ними рядом, желательно даже в объятиях. Стало понятно, что держало здесь крестного. Будь там Рон и Гермиона, не дай Мерлин, Гарри было бы тоже трудно оставить их, если есть возможность присоединиться.
– Офигел?! — раздался возмущенный вопль, и в следующее мгновение брюнета сильно тряхнули, возвращая в реальность.
Оказалось, это был не на шутку разозленный Драко.
– Ты чего? — удивился Гарри.
– Какого Мордреда ты застыл соляным столбом, как Сириус? — гневно вопросил блондин.
– Там мои родители. Мы разговаривали.
– Ты собирался к ним? Не смей!
– Нет, вообще-то, — слукавил Гарри.
– Ненавижу тебя, — сообщил Драко и, противореча себе, впился в его рот яростным поцелуем. — Не смей меня так пугать!
– Прости, я не подумал, как это выглядит со стороны. Мне показалось, прошло лишь мгновение, а на самом деле наверняка больше.
– Минимум десять минут.
Они снова поцеловались, и Гарри перевел разговор на другую тему:
– Попытаюсь привести в чувства Сириуса. Если его держит здесь клятва, данная моим родителям, что он позаботиться обо мне, он должен услышать меня.
– У тебя все выйдет. Я уверен, — подбодрил его Драко.
Поттер кивнул и подошел к Блэку, которого обнимал Люциус. Это несколько смутило парня, но он мог понять мужчину, которому было сложно стоять, не прикасаясь к любимому человеку.
– Сириус, Бродяга! Имей совесть! Ты обещал, что мы будем жить вместе. Теперь это вполне возможно, так как Петтигрю в Аврорате. А ты тут застрял в безвременье! — сердито выговорил Гарри, сопровождая слова сильным потряхиванием за плечо.
– Гарри, мы где? — очнулся крестный, огляделся и, наткнувшись на взволнованный взгляд Малфоя-старшего, еще больше изумился: — Люц, это ты? Вы вместе?
– Похоже на то, — выдавил блондин, сжал его сильней в объятиях и добавил: — Пойдем домой, мы заждались тебя!
– Ничего не понимаю, — признался Сириус, озираясь. — Что вообще происходит?
Тут он повернулся к разлому, увидел там Поттеров и выдохнул:
– Я так хотел к ним попасть, но меня что-то удерживало.
– Обещание позаботиться обо мне, — пояснил Гарри, разворачивая его от опасного явления.
– Да где мы, мантикора вас раздери? — нахмурился Блэк, увидев черную извилистую дорогу, которая терялась в сером мареве.
– Ты что-нибудь помнишь? — спросил Люциус, перебирая его спутанные волосы и легко касаясь виска губами.
– В моей голове такая же серая муть, как вокруг.
– Ты упал в Арку Смерти в министерстве. Сэм предположил, что ты не умер, а попал в Скрытые земли, и Люциус отправился тебя искать. Как видишь, нашел, но вернуть тебя ему одному не удалось — ты слишком погряз в воспоминания о счастливой юности, увидев друзей. Тогда нам с Драко пришлось придти ему на помощь, — подробно пояснил Гарри и почти потребовал: — А теперь, шевели ногами! Нам пора назад. Время тут идет слишком странно — я могу опоздать к началу учебного года.
– Это было весной, когда я угодил за Завесу, — вдруг протянул Сириус. — Выходит, я тут уже несколько месяцев.
– Достаточно, чтобы это угрюмое местечко осточертело, — уклончиво подтвердил его слова крестник.
Мужчина кивнул, махнул рукой друзьям, стоящим за разломом, высвободился из объятий блондина и тронулся в обратный путь. Он сделал это настолько неожиданно, что оставшимся магам пришлось его буквально догонять.
Обратный путь проходил намного легче. С каждым шагом серебристые поводки, которые связывали их души с телами, становились все плотней, и тянули за собой. Поэтому маги не заметили, как добрались до тела Сириуса. Едва это произошло, он вскрикнул и втянулся внутрь, и тут же из многочисленных ран хлынула кровь, а из горла раздались тягостные стоны.
– Он же умрет! — воскликнул Гарри. — Надо что-то сделать.
– Сэм велел наложить на него заклятие стазиса и больше ничего. Иначе ритуал возвращения в его случае вообще не выйдет, — сказал Люциус и тут же наложил чары. — А еще, Сириус не может вернуться по тому же пути, что мы. Сейчас я его уложу на носилки и отправлю их через Завесу в министерство. Там постоянно дежурит домовик Сэма, который и доставит Блэка в замок Миллера.
– Разве это не опасно? Все-таки Арка расположена в Отделе Тайн. Вдруг там стоят сигнальные чары после нашего визита?
– Да, они существуют. Но за ними обязан следить именно наш друг. Так что, не беспокойся.
Гарри кивнул в знак согласия, и Малфой проделал то, что пояснял. Носилки с Блэком пролетели сквозь Завесу, которая, казалось, даже не шелохнулась. Оставшиеся маги некоторое время стояли, глядя на нее, а затем заторопились на выход, и через короткое время их вдруг сильно потянуло, а затем все померкло перед глазами, словно они потеряли сознание.


Глава 4. Возвращение

Пробуждение было тяжелым: ломило все тело, голова казалась чугунной. Гарри охнул и услышал такой же возглас рядом с собой. «Мы что, напились? — подумал он, через силу открывая глаза, в которые, казалось, кто-то насыпал песка. — Или я простудился?»
– Мерлин, как мне паршиво! — раздался хриплый голос Драко. — Гарри, не смейся, но ты не помнишь, что вчера было и почему я в таком состоянии?
– Не ты один, — «утешил» его Поттер. — Я тоже чувствую себя отвратительно.
Он уселся на кровати, потер виски и веки и огляделся: они находились в какой-то незнакомой комнате, вокруг их ложа стояли черные свечи, в изголовье которого была нарисована пиктограмма.
– Ничего не понимаю, — резюмировал гриффиндорец. — Это не наши спальни.
Драко тоже оглядывался с недоумением и тер виски. В этот момент в помещении возник домовик с дымящейся кружкой какого-то мерзкого, судя по запаху, пойла и объявил:
– Хозяин Сэмюель и мастер Снейп велели вам выпить это пополам. Затем принять душ и приходить в кабинет.
– Судя по всему дело дрянь, раз мой крестный варит нам зелья, — предположил Драко, первым отпивая из кубка.
– Да. Значит, мы заболели или нас прокляли, — поддержал разговор Гарри и последовал его примеру.
Состояние сразу улучшилось. Более того, они ощутили прилив сил, поэтому встали с кровати и отправились мыться. Если бы их не ожидали взрослые, то они зависли бы там надолго. Так же им удалось лишь пару раз поцеловаться и приласкать друг друга.
– Вспомнил! — воскликнул Драко, едва закончил с приведением себя в порядок. — Мы были…
– В Скрытых землях, чтобы помочь твоему отцу вытащить моего крестного, — завершил за него предложение Гарри.
– Идем скорее, надо узнать, как они себя чувствуют!
– Мерлин, как вообще мы могли забыть об этом?!
Они пулей помчались в кабинет Сэма, но там был не только он, но и Дамблдор, который произнес после приветствия:
– Профессор Миллер сказал, что устроил вам этой ночью тренировочный бой, поэтому вы и спите до полудня. Сам он тоже выглядел довольно утомленным. Честно скажу, мне не нравятся такие интенсивные тренировки. У вас каникулы, организмы еще неокрепшие, детские…
– Мы не дети! — хором возмутились подростки.
– Вы меня вообще объявили Мессией Света, — ядовито напомнил Гарри. — Если так, то нам надо тренироваться!
– Ладно, мальчики, я приехал не ссориться, а с приятной вестью, — попытался усмирить их гнев Дамблдор. — Петтигрю дал достаточно показаний, чтобы твоего крестного, Гарри, оправдали. Так же они позволили обелить отца Драко. Поэтому, когда они вернуться — а Сэм заверил, что это произойдет со дня на день, их освободят.
– Это, действительно, замечательная новость, — опять в два голоса обрадовались парни.
– Я рад вашему сближению, поверьте, но поведение близнецов Уизли, которые то говорят хором, то дополняют фразы друг друга, вам, поверьте, не к лицу.
– Мы это учтем, — теперь уже нарочно синхронно парировали они.
Дамблдор укоризненно покачал головой и аппарировал прямо с дивана.

***

– Я доволен вами, — сообщил Миллер. — И, как видите, я ничего не сказал директору.
– Значит, к новому учебному году мы не опоздали. — резюмировал Драко и спросил: — Как там Сириус и мой отец?
– С Люциусом почти все в порядке. Его рана на плече была от когтей гарпии, но я, едва она появилась, постарался нейтрализовать яд. Сейчас она благополучно зарастает. Завра он проснется, и вы его сможете навестить. С Сириусом не все так гладко. У него множественные повреждения. К тому же, в Скрытых землях находился не только он сам, но и его тело. Поэтому выздоровление затянется. Но, надеюсь, через месяц он тоже очнется и пойдет на поправку — мне удалось привлечь к варке его зелий Северуса.
– Он согласился? — удивился Гарри. — Они же по-настоящему друг друга не выносят.
– Да, его уговорил Ремус, — подтвердил Сэм. — Как помнишь, твой крестный — его друг. Ради Люпина наш зельевар пойдет на многое. К тому же, он знает, что выздоровление Блэка важно для тебя.
– Снейп делает это и для меня тоже?
– Гарри, он относится к тебе так же, как к Драко.
Поттер смутился от назидательного тона наставника. Тем более, если пораскинуть мозгами, то его слова были правдивыми. Снейп всегда приходил на помощь, даже когда изображал подземельную сволочь, ненавидящую гриффиндорца.
– Кстати, я кое-что нашел у тебя в кармане, Гарри, — перевел Миллер разговор на другую тему. — Насколько я понимаю, вы нашли медальон Слизерина.
– Да, совершенно случайно, — подтвердил за брюнета Драко. — На нас напала гарпия, мы ее испепелили, и, когда она рассеялась клочьями черного тумана, то на обочине дороги блестел медальон. Честно сказать, я подумал, что она носила его в качестве украшения. Вы же знаете, как гарпии обожают блестящие предметы, а уж от которых веет темной магией — тем более.
– Твое предположение мне кажется достаточно правдоподобным, — согласился Сэм.
– Вы отдадите мне крестраж? — спросил Гарри.
– С одним условием. Ты не будешь уничтожать его, по крайней мере, в ближайшие пару недель. Вы потеряли много магических сил, и вам необходимо их восстановить.
– Хорошо.
– Не считая медальона, у Волди еще два крестража. Вы узнали, что это и где искать? — поинтересовался Драко.
– Ты словно научился читать мысли без леггилименции, — усмехнулся Миллер. — Я как раз собирался рассказать о них. Честно, не понимаю, почему Альбус не сделал это сам — ему эти сведения тоже известны.
– Он любит дозировать информацию, даже когда этого не требуется, — фыркнул Поттер.
– Или решил примерить что-нибудь на себя, прежде чем отдать Гарри, — съязвил Малфой.
Миллер, не удержавшись, рассмеялся, но для порядка погрозил им пальцем.

***

– Петтигрю на допросах сказал, что чаша Хельги Хаффлпафф неотлучно находится при Темном Лорде. Так что добраться до нее не представляется возможным, — начал рассказ мужчина после непродолжительного молчания. — Еще одним крестражем красноглазого ящера стала диадема Ровены Рейвенкло. Директор сейчас занимается вопросом, как достать ее из лабиринта Минотавра.
– Того самого, которого убил Тесей, пройдя лабиринт с помощью нити Ариадны? — недоверчиво спросил Гарри.
– Ты о чем? — не понял Миллер.
– У маглов есть миф. Я его не слишком помню, так как читал в глубоком детстве, урывками, когда мне Дурсли позволяли задержаться в школьной библиотеке после уроков. Суть там такая: на острове Крит у царя Миноса в лабиринте завелся Минотавр, который требовал жертв. Тесей тоже оказался в числе этих несчастных. Но дочь царя полюбила его и решила спасти. Она дала нить, которую он привязал у входа в лабиринт, дошел до чудища, убил его и вывел всех обратно. Затем похитил Ариадну и был таков.
– Похоже, директору придется посылать за диадемой тебя. Твой миф описывает место, где она спрятана. Но лабиринт не на Крите, а в Египте, правда, не в нашем, а из параллельного мира. Впрочем, разговор об этом предлагаю перенести на то время, когда путешествие будет уже окончательно решено.
Гарри переглянулся с Драко, и они синхронно кивнули в знак согласия.
– Директор прав, ваши одновременные кивки и ответы хором выглядят странно, — протянул Миллер, задумчиво глядя на них. — А еще ваши связи с душами в середине пребывания в Скрытых землях переплелись, почти став одним целым. В этот момент ваши тела лежали тесно обнявшись. Не хотите рассказать мне, с чем это связано?
– Без понятия, — слукавили они, причем опять хором.
– Ладно. Я подожду, когда вы соизволите раскрыть свою тайну или сам докопаюсь до нее, — пообещал мужчина.
Парни лишь пожали плечами, решив оставить двухголового агами своим секретом.

***

На следующий день, едва проснувшись, молодые люди поспешили найти Сэма, чтобы узнать, как чувствует себя Люциус. Оказалось, что блондин очнулся. Гарри предложил Драко навестить отца в одиночестве, но слизеринец отказался, пояснив:
– Во-первых, у меня нет секретов от тебя. Во-вторых, после Скрытых земель я постоянно испытываю необходимость быть с тобой рядом…
– Правда? — перебил Гарри. — Я тоже!
– Недаром же мы говорим хором.
– Ага. И еще, мне кажется, если мы постараемся, то сможем абсолютно свободно общаться телепатически.
– Я не стану возражать. И, кстати, я не договорил. Отец наверняка захочет пойти к Блэку, а один я его не доведу.
Гарри кивнул, и они пошли к Малфою-старшему. Люциус все еще полулежал на постели, опираясь на высокую подушку. Рука была перебинтована, лицо бледным и немного уставшим. Но, увидев визитеров, он улыбнулся.
– Как ты? — спросил его Драко.
– Хорошо. Но Сэм, перестраховщик, заставляет меня лежать, — чуть капризно ответил мужчина. — Говорит, мне не стоит ходить и волноваться, не понимая, что отсутствие информации о Сириусе сводит меня с ума!
– Сэм сказал, что его состояние стабильное, — пробормотал Гарри, абсолютно ясно осознавая, что эти слова нисколько не успокоят Люциуса.
Если честно, он сам волновался о крестном. К тому же, ему было легко представить, как должен чувствовать себя отец Драко. Случись что с его партнером, Поттера бы удержали на кровати разве что магические путы.
– Если мы вас проводим к Сириусу, вы обещаете лежать там на соседнем ложе, а не сидеть около него? — прикинув это, предложил парень.
– Да, клянусь! — горячо пообещал Люциус.
Драко изумленно посмотрел на отца — он не привык видеть его таким эмоционально открытым. Впрочем, слизеринец сам преображался рядом с Поттером и даже, если думал о нем. «Мне нравятся такие перемены в отце, — вынес Драко вердикт. — Надеюсь, Блэк достоин этих усилий с его стороны».
Парни наколдовали носилки, поместили на них Ллюциуса и собирались уже левитировать их в комнату, где, предположительно, находился Сириус. Но появился Миллер и в первое мгновение принялся отчитывать всех троих, но быстро сдался и помог. Блэк лежал под защитным куполом и выглядел не ахти. Но его грудь ровно вздымалась, что вселяло надежду.
– Надеюсь, присутствие рядом его партнера не помешает, а поможет Сириусу, — сказал Миллер, устраивая рядом с его кроватью дополнительное спальное место для Малфоя-страшего. — Люциус, обещай сегодня лежать и подниматься лишь в туалет. И еще, можешь дотрагиваться до Сириуса — купол тебя пропустит.
– Спасибо, Сэм. И вам, мальчики, тоже, — поблагодарил Люциус.
– Мы можем навещать Сириуса? — спросил Гарри.
– Если пообещаете больше гулять, есть и спать, — кивнул Сэм.
– Кто-то говорил, что тут не курорт, и нас ждут занятия, — ехидно напомнил Драко.
– Обстоятельства изменились. Сейчас важней восстановить ваши магические силы, чтобы Гарри смог уничтожить крестраж, — не заметив его тона, спокойно пояснил Миллер.
Подростки кивнули, соглашаясь. Да и зачем спорить, если им разрешают отдыхать на законных каникулах?

@темы: гарри/драко

---

"Единое целое", Часть 2, Главы 9-11


Глава 9. Нападение на школу

Следующие дни после выписки из больничного крыла Гарри провел в комнате слизеринского старосты, верней на его кровати. Они много занимались любовью и разговаривали. Верней, в основном, он рассказывал о своих прошлых приключениях.
Как Гарри и предполагал, Драко загорелся желание посетить Тайную комнату, но, едва они появились в коридоре, ведущем к туалету Плаксы Миртл, из-за другого поворота вышел Миллер и грозно осведомился:
– Что вы тут забыли?
– Просто проходили мимо, — прикинулся Гарри простачком.
Но преподаватель ЗОТИ не был наивным.
– Знаю я ваше «просто» и «мимо». Решили посетить комнату Салазара?
– Хочется же поглядеть хоть одним глазком. Крестраж мы не тронем, — умоляюще глянув на него, законючил Драко.
– Мне тоже интересно глянуть на Тайную комнату. Но я не пойду и вас не пущу. И учтите, здесь следящие чары.
– Ну и, пожалуйста, — надулся Гарри. — Без меня вы туда все равно не попадете. Да и колечко не обезвредите — Дамблдор яркий тому пример.
– Так или иначе, пока не время, — отрезал Миллер и прогнал их.
Больше они не пытались проникнуть туда, а через пару дней начался новый семестр, и думать о тайной комнате стало некогда. учителя как с цепи сорвались, нагрузив заданиями. Особенно пострадали те, кто ходил на дополнительные занятия к Миллеру.
Во внешнем мире было неспокойно. Пожиратели смерти устраивали нападения на магловские городишки, разрушали их мосты и метро. Нападали они и на магов. Первыми жертвами стали Игорь Каркаров, который не вернулся к Темному Лорду после его возрождения, Амелия Боунс, предложившая проект закона, объявлявшего всех, кто носил черную метку, вне закона, и Эмелина Венс, посмевшая встать на защиту маглов при нападении на них. Последнюю убили с особой жестокостью на глазах у защищаемых людей, многие из которых умерли лишь от ужаса перед зверствами Пожирателей.
В феврале, на день святого Валентина сторонники Волдеморта устроили погром в Хогсмиде. Во время этого происшествия пострадали многие ученики Хогвартса, но никто из близких знакомых Гарри и Драко. Несколько слизеринцев седьмого курса, такие как Нотт, Эйвери и Монтегю, активно помогали нападавшим. Разбирательство выявило, что они сами тоже носили черные метки. Их, разумеется, отчислили.
Опасаясь, что попавшиеся ученики не единственные, кто вступил в ряды Пожирателей или поддерживает идеи Волдеморта, директор ввел в школе ночное патрулирование не только силами преподавателей, но и учениками, входившими в группу Миллера. причем им пришлось дать присягу на верность силам добра и поклясться, что они будут защищать спокойствие остальных и никогда не впустят Пожирателей в Хогвартс.
Совместными усилиями Дамблдора, Снейпа, Миллера и Флитвика был разработан особый план на случай непредвиденных обстоятельств, создана система экстренного оповещения, расписаны роли на момент опасности и поведение ночного патруля. Были проведены учебные тревоги и составлен график дежурств.

***

Обычно в патруле участвовали две пары из групп Миллера (по одной от седьмого и шестого курса) и дежурный преподаватель. Но в этот раз семикурсники — ученики Слизерина Пьюси и Блетчли — внезапно заболели, и их сменили Крэбб и Гойл — шестикурсники.
Часа в три ночи Спраут, декан Пуффендуя, почувствовала слабость и отправилась в больничное крыло. Невилл и Ханна, тоже задействованные в охране, не стали повещать Миллера — как требовалось по инструкции, почитав, что она ненадолго.
Надо сказать, что пара Эббот — Лонгботтом считалась одной из лучших, так как редко покидала давно завоеванное третье место, уступая лишь Гарри с Драко и Рону с Гермионой. Они были равны друг другу по силе и сумели превратить свои слабости — робость и неуверенность — в достоинство.
Невилл и Ханна бесшумно шли по коридорам, не разговаривая, по крайней мере, вслух. Мысленно они, как и все патрули, могли общаться с помощью амулетов, выдаваемых Миллером специально на дежурство. Пара должна была обойти этажи, начиная с третьего, холл и подземелья, отправив Крэбба и Гойла наверх.
Каково же было их изумление, когда они увидели слизеринцев в одном из коридоров подземелий, да не одних, а в компании еще пары сомнительных личностей, скрывающих свои лица под капюшонами. Невилл и Ханна притаились, гадая, что это значит.
Один вариант, в принципе, был нестрашным — всего лишь дисциплинарный проступок. Многие из группы Миллера скептически относились к соблюдению правил. Они использовали дежурства как официальное разрешение погулять ночью по школе, устроить романтическое свидание или просто шалость в духе Фреда и Джорджа. Другой был слишком опасен — Кребб и Гойл могли привести в школу Пожирателей.
– Все готово? — поинтересовался один из незнакомцев у слизеринцев.
– Да. Мы узнали необходимые пароли — где подкупом, где шантажом, где просто подбором, — ответил Крэбб. — А у вас? Где остальные?
– Мы не стали соваться все вместе, — сказал другой незнакомец, явно женщина. — Вдруг это ловушка. Вы же давали клятву.
– Это не Непреложный обет, — фыркнул Гойл — Ты всегда была перестраховщицей, Милли.
– «Миллисента Булстроуд, что ли? — мысленно спросил Невилл свою напарницу. — Разве она не в Дурмстранге?»
– «Видимо уже нет, — так же ответила она и в свою очередь задала вопрос: — Уже оповещаем остальных или выждем?»
– «Надо разузнать их планы», — решил он.
Девушка кивнула, и они наложили на себя невербальные заклинания, среди которых были отвлекающие, невидимости, бесшумности, и несколько по мелочи.

***

Пока пара переговаривалась и занималась собственной безопасностью, четверка двинулась по коридорам наверх, беспрепятственно достигла статуи одноглазой горбуньи на третьем этаже, за которой был тайный проход в «Сладкое королевство» и произнесла отпирающий пароль. Из-за него вышла целая толпа магов в черных мантиях и белых масках.
– «Пожиратели! — чуть ли не вслух воскликнула Эббот. — Теперь-то пора сообщать о происходящем?»
– «Еще нет. Мы должны выведать их планы», — спокойно откликнулся Невилл.
После происшествия в отделе тайн он стал намного уверенней в себе, теперь ему не требовалась ни напоминалка, ни гиперопека бабушки.
– Все в порядке? — поинтересовался один из вновь прибывших. Четверка кивнула. — В таком случае, делимся пополам. Крэбб, Булстроуд со мной к Дамблдору, Гойл и ты, Рыжий, с Беллой за Поттером.
– Наконец, сбывается моя мечта. Я лично доставлю паршивца к моему господину — удовлетворенно произнесла женщина, названная Беллой, и ее глаза блеснули маниакальным огнем.
«Лестрейндж», — понял Невилл, и его окатила волна ненависти. забыв об осторожности, он скину все маскировочные заклинания и запустил в нее одновременно разновидностью пыточного проклятья и режущего заклинания. Она упала на пол, корчась от боли и обливаясь кровью.
Не ожидавшие ничего подобного Пожиратели несколько растерялись и тупо пялились на ее мучения. Затем тот, который предложил разделиться, добил ее смертельным проклятьем и направил палочку на гриффиндорца.
– Не убивай его! — остановил его еще один Пожиратель, попутно обездвиживая и связывая парня. — Темный Лорд приказал не трогать Лонгботтома. Мы его захватим с собой. А пока мальчишку стоит прикрыть чарами невидимости.
Он произнес еще и это заклинание и поинтересовался у Гойла:
– Почему он тут и где Эббот?
– Они должны были находиться в холле или на первом этаже. Видимо, Лонгботтом пошел в туалет — мы же подсыпали им слабительное, — ответил слизеринец.
– Надеюсь, это все неожиданности. Как насчет оповещения?
– Мы заблокировали его.
Ханна, которая все это время изображала статую, так как была слишком шокирована выходкой довольно спокойного и выдержанного напарника, схватилась за амулет — он был нарушен. К тому же, она ощутила бурление в животе.
«Заразы, — обругала она Крэбба и Гойла. — Что же делать?» Впрочем, ответ был очевиден — они находились недалеко от класса ЗОТИ. Едва Пожиратели скрылись, девушка кинулась к апартаментам Миллера и принялась стучать. Преподаватель быстро открыл, она выпалила информацию и бросилась к туалету — терпеть дольше у нее не осталось сил.

***

Сигнал тревоги безжалостно выдергивал членов групп Миллера из объятий ласкового сна. Они, как на учениях, мгновенно вскакивали, поспешно одевались и, взяв палочки, спешили в двух направлениях.
В башне Гриффиндора тоже шли сборы. Гарри немного был ошарашен тем, что нападающие шли не к кому-то, а по его грешную душу, поэтому собирался медленно, оглядываясь на других обитателей спальни.
Рон искал закинутые носки, матерясь без остановок. Немного пожив в спальне старосты, он вернулся в общую, так как ему было скучно там одному, а Гермиона не соглашалась жить вместе без объявления о помолвке.
Дин, как всегда, собранный и деловой — его отец был военным, уже встречал своего напарника, прибежавшего в образе собаки. Вместе с ним прилетел и Драко. Так же в комнату вбежали две пары семикусников, одна из которых состояла и представителей Гриффиндора, другая — из Когтеврана и Пуффендуя.
– Выходим в гостиную. не стоит будить весь факультет — скомандовал Гарри, приведя себя в порядок. — Все, кроме меня, Дина, Блейза и Драко рассредоточиваются по помещению. Вы, ребята, выходите наружу и встречаете гостей там. Я же сажусь на диван и притворяюсь увлеченно читающим книгу.
– Не слишком откровенно? Все-таки четвертый час ночи, — усомнился Блейз.
– Все знают, что я полуночник, — пожал плечами гриффиндорец. — Но могу притвориться задремавшим для достоверности.
Слизеринец удовлетворенно кивнул и вслед за партнером и другом вышел в корридо. Остальные затаились. Вскоре у портрета Полной дамы появилась группа Пожирателей в сопровождении Гойла, который спросил:
– Стоит ли нам всем входить внутрь? Рыжий может сам пробраться в спальню Поттера и наплести какую-нибудь чушь о семье.
– Там его брат. Вдруг взыграет родство, и этот нищеброд покается? Лучше мы войдем все, а ты сопроводишь его наверх, — сказал руководитель.
«Брат? Нищеброд? Уизли, что ли?.. Рон был прав, и кто-то из его семьи примкнул к Псам», — удивился Драко, бесшумно проходя вслед незваным гостям в Гриффиндорскую гостиную. Те изумленно застыли, увидев мирно дремлющего Поттера на диване. В то же мгновение со всех сторон понеслись лучи невербальных заклинаний, обездвиживая и связывая Пожирателей.
– Даже неинтересно, — протянул Рон, становясь видимым. — Ни тебе зрелищного боя, ни криков. Миллер еще, небось, заставит нас молчать о нападении. А так хотелось бы похвастаться своей крутизной.
– Еще успеете покрасоваться, — сказал Миллер, появившись в гостиной в образе галки и перекинувшись. — Молодцы! Слаженная работа!
– Как дела у других? С Дамблдором все в порядке? — поинтересовался Гарри.
– Естественно. Там же были не только ваши товарищи, а и преподаватели. Так что Псам хорошенько досталось, — ухмыльнулся преподаватель. — У кабинета директора были братья Лестрейнджи, отец и дочь Булстроуд, Макнейер, отец Крэбба, Тревис и парочка юнцов, имена которых я запамятовал. Пора посмотреть, кто тут.
Миллер подошел к поверженным врагам и начал срывать маски, называя имена:
– Старший Гойл, отец Нотт, Флинт, Уилкинс, Долохов и… ох, Мерлин!
Вслед за ним ахнули и все присутствовавшие в гостиной, а Рон истерично воскликнул, глядя на распростертого на полу Перси:
– Только не это! Не верю!
Он разрыдался совершенно по-детски, и Гарри обнял его, утешая. затем к ним подошла Гермиона и тоже присоединилась. так они и стояли под общее молчание. Потом в гостиной появилась мадам Помфри и напоила Уизли успокоительным и сонным зельем ,и девушка увела его в спальню. Гарри беспомощно рухнул на диван, где сидел в начале этого представления. радужное настроение рассыпалось карточным домиком и на смену пришло отчаянье.
– Мерлин, как верить окружающим, если предают близкие люди? — глухо спросил он подсевшего и обнявшего его за плечи Драко. — Мне, конечно, не нравился этот зануда, но я считал его своим братом, как всех детей Уизли.
– Главное, чтобы мы не сомневались друг в друге — откликнулся блондин.
– У нас, я имею в виду меня и Северуса, были подозрения на его счет. Но я надеялся, что это непроверенные слухи. Жаль разочаровываться, — глухо проговорил Миллер.
– Неужели у него и метка имеется? — поинтересовался Дин.
Преподаватель молча закатал левый рукав мантии до локтя, оголяя чистую кожу.
– Значит, он пока никого не убил, — сообщил Снейп, который, оказывается, с самого начала находился недалеко от гриффиндорской гостиной вместе с Люпином, страхуя подростков под чарами невидимости.
– Это поручение наверняка являлось проверкой на преданность. Тут все-таки учится его брат, который мог пострадать при стычке, — предположил Ремус и добавил: — Я давно говорил Артуру, что Перси ведет себя странно, но он не верил, хотя они и были в ссоре.
Последующее расследование показало, что он был абсолютно прав — Перси должен был получить метку за похищение Поттера. Он так и не сформулировал до конца, почему пришел к пожирателям, твердил о желании выделиться, прославиться и вообще ссылался на Империо. Дамблдора, в отличие от гриффиндорца, Пожиратели собирались убить. К счастью, все это провалилось.


Глава 10. Обезвреживание кольца

После неудачного нападения на Хогвартс Пожиратели несколько притихли. Но педагогический состав школы во главе с директором усилил защиту: были закрыты все тайные проходы в нее, заменены пароли в факультетские гостиные, изменена клятва членов групп Миллера и все оповещающие амулеты стали индивидуальными.
Теперь напарники могли общаться мысленно даже на уроках — что не слишком нравилось учителям, но очень радовало учеников. Особенно этим был доволен Драко, так как они с Гарри получили дополнительную возможность договориться о встрече, не прибегая к анимагии или к своим почтовым совам.
Рон, тяжело переживающий предательство брата, наконец, перестал недоброжелательно относиться к Блейзу и Драко. Правда, ему по-прежнему не нравилось, что Забини не просто друг Томаса, но и любовник.
Гарри устал уговаривать его на пару с Гермионой, что это вполне нормально и приемлемо в магическом мире. Он с ужасом ждал, когда до рыжего дойдет его истинное отношение с Драко. Ссориться брюнет не хотел еще больше, чем раньше, но и скрывать уже не было никаких сил. Впрочем, интенсивная учеба, патрули и дополнительные занятия почти со всеми преподавателями практически свели к минимуму тайные встречи.
В начале апреля Гарри и Драко неожиданно вызвали в кабинет Дамлдора там, как и в зимние каникулы, собралась целая компания, при виде которой Поттер съязвил:
– Что, опять оплакиваете директора? Он надел диадему Когтевран или отхлебнул из чаши Пуффендуй, и в очередной раз отдает коньки?
Преподаватели неодобрительно загудели, а Дамблдор рассмеялся и сказал:
– Нет, мой мальчик. Я научился осмотрительности, чего и тебе желаю. Просто до нас дошли слухи, что Волдеморту как-то стало известно, что кольцо Певереллов в Тайной комнате, и он хочет пробраться туда и выкрасть.
– Звучит нереально, — усомнился Гарри. — Красноглазый не идиот, чтобы соваться в осиное гнездо. Вы уверены в своем шпионе? Кто заменил Снейпа на этом посту?
– Профессора Снейпа, — педантично поправил Дамблдор и добавил: — Мой мальчик, это закрытая информация. Лишь для членов Ордена Феникса.
– Что за фигня?
– Организация по борьбе с Волдемортом и его слугами.
– Не кажется вам, что я, как главный фигурант в этой пресловутой борьбе, должен участвовать в ее деятельности?
– Нет, ты еще так молод.
– Ну, конечно, убивать василиска и встречаться с Волди я взрослый, а вступить в какой-то птичий орден — ни-ни.
– Гарри, как ты разговариваешь со старшими? — возмутилась МакГонагалл.
Он оглядел других участников этой милой посиделки. Все, кроме нее, а это Снейп, Люпин и Миллер, поддерживали его. Однако, рассудив, что быть членом какого-то ордена — это нудная обязанность и еще один отвлекающий момент от встреч с Драко, Гарри смилостивился:
– Ладно, простите. Не нужен мне ваш орден и лишние тайны тоже. Зачем позвали? Придумали, как уничтожить крестраж?
– Все по-прежнему. Его надо разрубить мечом Грифиндора или проткнуть зубом василиска, — помедлив, грустно выдавил директор и потупился.
– Ну, и как это сделать? — нетерпеливо спросил Гарри, когда старик надолго замолчал, а другие принялись хмуро буравить его глазами.
– Альбус решил вспомнить, что тоже является безголовым гриффиндорцем и хочет послать тебя на «авось», — неодобрительно сообщил Снейп.
– Ясно — протянул парень. — Ну, я пошел.
Он встал и отправился к выходу. Драко вскочил за ним и схватил за запястье:
– Один ты не пойдешь!
– Я тоже с вами! — выпалили Миллер и Снейп хором.
– На кой вы мне? — фыркнул гриффиндорец.
– Не зарывайся, Поттер! — осадил его Снейп. — Хотя бы вытащим твой хладный труп.
– Северус! — воскликнули хором МакГонагалл, Дамблдор и Люпин.
– Что не так? — хмыкнул он. — Помочь-то ему мы не можем!
– Идемте, но только вы двое и Драко — и так целая вереница плакальщиц, — фыркнул Гарри и вышел из кабинета, в котором Люпин и МакГонагалл продолжали ругать Дамблдора, а директор лишь вздыхал и отмалчивался.

***

Перед люком, ведущим непосредственно в Тайную комнату, Гарри предупредил сопровождающих, что внутри наверняка находится труп василиска, который сильно разложился за эти годы. Миллер наколдовал все головные пузыри, и он открыл дверь. Оказалось, что магический змей высох и превратился в мумию. проверив содержание воздуха и убедившись в его пригодности к вдыханию, маги сняли защиту.
– Впечатляющее зрелище! — выдавил Драко. — Даже сейчас василиск выглядит огромным.
– Неужели ты убил его в двенадцать лет? — высказал всеобщее изумление Миллер, который слышал об этой истории от Дамблдора.
– Мне помог Фоукс и пресловутое везение, — пожал плечами Гарри. — Кстати, вот и он сам.
Феникс директора сидел на плече статуи Слизерина.
– Прилетел показать, где кольцо? — обратился к нему парень.
Феникс издал музыкальную трель и, сделав круг над головами магов, полетел к неприметной двери, которая была лишь прикрыта. за ней оказался небольшой кабинет, заставленный стеллажами, на которых находились старинные фолианты.
– Легендарная библиотека Слизерина! — выдохнул Снейп, оглядывая эти богатства.
– Надеюсь, ты не собираешься здесь поселиться? — подтрунил Миллер. — Вряд ли это одобрят Рем и директор.
– На старика мне плевать, если честно, а вот Рем… Впрочем, меня не слишком вдохновляет посещать это место таким экстравагантным способом, как мы сюда попали: через женский туалет и обгоревшую, как печная, трубу. Да и выход затруднителен. Поттер, как, кстати, вы вышли отсюда в прошлый раз?
– Нас вынес Фоукс на собственном хвосте, — ответил Гарри, откровенно посмеиваясь над разочарованным и огорченным видом зельевара.
– Должен быть и другой вход. Не лазил же Слизерин так каждый раз, когда хотел побывать в кабинете, — подал голос Драко. — Может, поищем?
– Придется отставить это до следующего раза, — с сожалением отказался Снейп. — Сейчас мы здесь из-за этого
Он указал на перстень, который лежал на маленькой конторке, которая находилась в кабинете вместо традиционного письменного стола. Впрочем, в те времена именно она и была в моде. Гарри подошел, взял его в руку и повертел. затем приказал
– Оставайтесь здесь. Мало ли, что произойдет.
На удивление даже взрослые не стали с ним спорить.
Поттер вынес кольцо в зал со статуей, наколдовал рукавицы из драконьей кожи и подошел к мумии василиска. Недалеко лежал тот самый зуб, который чуть не убил его своим ядом. «Как этой штуковиной возможно проткнуть камень?» — в очередной раз мелькнул недоуменный вопрос. Так как ответа по-прежнему не было, Гарри пристроил кольцо в расщелину между мраморных плит таким образом, чтобы изумруд был сверху и, больше не думая, стукнул.
на удивление, зуб вошел в изумруд, как в масло. Перед глазами на миг появился призрачный образ: мужчина лет тридцати, наверняка Том Риддл — такой, когда создавал этот крестраж.
– Ненавижу! — выкрикнул призрак, выгнулся и стал таять.
Шрам Гарри опалило болью, и он потерял сознание.

***

Очнулся Поттер в больничном крыле, причем не один. рядом с ним, на кровати, явно расширенной магией, спал, обнимая его, Драко. «Однако... — удивился гриффиндорец. — Как ему удалось уговорить мадам Помфри?» Впрочем, этот вопрос мог и подождать. Больше его волновало, разрушился ли крестраж, но будить блондина не хотелось — он выглядел изнуренным, словно долго болел.
– Очнулся! — воскликнул Драко, будто изменившееся дыхание Гарри могло его разбудить.
Он накинулся на брюнета с поцелуями, а из его серых глаз побежали слезы.
– Ну, что ты? — смутился Гарри, растроганный этим порывом. — Как там дела?
– Ты не представляешь себе, что устроил! По Тайной комнате пронесся ураган и мы даже боялись, что нас всех там, на фиг, завалит. Когда это завершилось, мы разгребли магией проход. От трупа василиска не осталось и пепла, многие факелы рухнули, статуя Слизерина накренилась.
– А крестраж?
– Место, где ты его воткнул, превратилось в воронку. Кольца мы так и не нашли. Проверки показали, что он уничтожен.
– Чего тогда плакать?
– Даже старик боялся, что ты не очнешься! Северус варил тебе зелья на пару с Помфри, а меня использовали в качестве магического якоря, держащего тебя на этом свете.
– Якорь ты мой. Удержал ведь!
Они поцеловались. Это было похоже на взаимное признание в любви, но их это нисколько не смущало, так как оба давно признали свои чувствам друг к другу. Больше не разговаривая, пара занялась любовью.
Когда Гарри проснулся, то Драко рядом не было, зато почти сразу появились Снейп и Помфри. От них гриффиндорец узнал, что провел в больничном крыле весь апрель. Зельевар еще, поколебавшись, рассказал, что они все-таки нашли другой вход в Тайную комнату, который оказался недалеко от его апартаментов.
– Его закрывает барельеф, на котором изображено сражение василиска и агами и, судя по всему, открыть его может только змееуст. — пояснил Снейп. — Так что, Поттер, вам либо придется сопровождать меня в библиотеку Салазара, либо выучить одному единственному слову на змеином языке.
– Предпочту второй вариант. Не горю желанием провести свою молодость за чтением книг, да и вызывать ревность у Рема и Драко тоже не хочется, — подумав, сказал Гарри.
– Вы фантазер. Они никогда не подумают, что вы увлеклись мной.
– Почему это? Вы стали довольно сексуальной сволочью.
– Поттер! — рык зельевара был устрашающим, но его вид говорил об удовольствии.
– Ой, простите, профессор, забылся, — без тени раскаяния произнес Гарри, радуясь, что они настолько стали друзьями с этим мрачным, но умным мужчиной, что он может позволить себе шутить на грани фола, и тот не злится, а лишь посмеивается.


Глава 11. Кипение страстей

Перед официальными экзаменами Миллер устроил свои испытания для членов его группы. Узнав, что предстоит сражаться на дуэлях со всеми, пара Финниган — Финч-Флетчли, которая занимала все время последнюю строчку, сдалась без боя. В отличие от них, сестры Патил, которые тоже редко поднимались выше второй с конца, да и на обычных занятиях по ЗОТИ имели весьма скромные успехи, сопротивлялись до последнего и потом долго плакали, что Миллер исключил их из основной группы, не запретив, впрочем, посещать занятия.
Парой, которая получила его предупреждение, что с ними может произойти такая же история, стали Турпин и Мун. Они хотя и умудрялись держаться в середине списка, но в личных взаимоотношениях не сблизились ни на йоту. Даже скорей наоборот, парень и девушка вечно ругались и даже кидались проклятьями.
– Как я могу включать вас в патрули или выставлять на учебный бой, если вы не доверяете друг другу? А если разыграется настоящая битва? Вы окажетесь самым слабым звеном в обороне. Так что, мои дорогие, если к новому учебному году ничего не изменится, то я вас отчислю, причем, пожалуй, без всяких оговорок.
– Но мы же разъедемся в разные стороны на все лето, — напомнила Лайза, явно более заинтересованная в продолжении занятий. да и отношений, чем ее напарник. — Как же нам сблизиться при таком раскладе?
– Зато у вас будет время подумать, что вы не поделили. Ваш детский лепет о несхожести характеров я слушать не собираюсь.
– Настоящая причина вас не касается! — хмуро сообщил Эрик.
– Возможно, вы правы. Зато меня волнует ваша способность сражаться бок о бок. Даже в этих играх вы проиграли почти все бои лишь из-за пререканий между собой. Я предупреждал, что не собираюсь теперь неприязнь между кем-либо из группы, особенно, это касается пар!
Гарри мысленно спросил Драко, не знает ли тот о причинах конфликта — все-таки Мун тоже был слизеринец, и блондин поведал, что все упирается в ревность, недопонимание и измены — настоящие и мнимые. «Честно скажу, ненавижу выслушивать сплетни», — завершил он небольшое пояснение.
Как ни странно, эта тема всплыла после занятий в гриффиндорской гостиной. Рон, который, наоборот, очень любил слухи, долго и нудно обсасывал, с кем Турпин и Мун изменяли друг другу.
– Поговаривают, что Эрика даже видали с двумя парнями! Это при наличии такой классной девчонки, как Лайза. Ничего удивительного, что она стала искать утешение у других!
– Рон, тебе не надоело быть единственным чистокровным магом, который выступает против однополых союзов? Ты словно распоследний магл из захудалой деревеньки, в которой о таком «извращении» слухом не слыхивали, — возмутилась Гермиона.
– Зато ты, Герм, постоянно защищаешь извращенцев, словно сама намерена сменить ориентацию! Только учти, что женские пары гораздо слабее и менее популярны, чем смешанные и мужские!
– Будешь упрямиться, и сменю!
После такого заявления, девушка убежала из гостиной. Рыжий немного постоял в нерешительности и отправился следом. Вернулись они вместе, улыбающиеся и помирившиеся.

***

Следующее представление на тему ориентации случилось накануне бала, который внезапно устроил директор, желая как-то отметить окончание учебного года. Гарри как раз готовился рассказать друзьям, что решил отправиться на него только с Драко. Он надевал зеленую рубашку, обдумывая, какую назвать причину нежелания идти с девушкой, когда кто-то опустил свои руки на его обтянутый только трусами зад.
– А ну убери руки, Финниган! — раздался возмущенный вопль Рона. — Гарри не какой-нибудь гомик. У него и девушка имеется!
– Разве? — ухмыльнулся Симус, снова дотрагиваясь до Гарри, который отстранился. — Я видел эту девицу лишь на балу. Наш Чудо-мальчик, конечно, тот еще конспиратор, но партнерша должна быть еще круче него. И потом, Уизли, тебе-то какая забота?
– Я ему друг — и этим все сказано!
– Но не дуэнья!
Симус опять попытался вернуть руки туда, где они были, но получил по ним от возмущенного Гарри, который буквально прошипел от злости:
– Никто не давал тебе права лапать меня!
– Правильно! — поддержал его Рон. — Прокляни этого паршивого извращенца так, чтобы у него отвалились яйца.
– Ты достал меня! — проорал Гарри уже другу. — Если я и не хочу, чтобы Финниган вел себя так, то это не значит, что я вообще против таких отношений!
– Скажи еще, что вы с Малфоем не только дружите!
– Это тебя не касается!
– Ты мне не друг после этого!
– Да и пожалуйста!
После этого вопля Гарри выскочил из гостиной, громко хлопнув дверью. «Все-таки мы поругались, но я почти признался в своих отношениях с Драко», — с долей удовлетворения и раздражения подумал он, несясь в спальню блондина, куда немного не добрался, так как его окликнула Гермиона:
– Вы поругались с Роном?
– Как ты догадалась? — фыркнул Гарри. — Этот остолоп снова завел пластинку о неправильности однополой связи!
– Гарри, может, он прав? Все-таки главная цель создания семьи — это дети, а как они появятся у двух мужчин?
– Герм, в магическом мире союзы создаются не только из-за детей. Большое значение имеет увеличение магических сил. Ну, а дети… Их можно получить от суррогатной матери, от временной жены и еще разными способами…
– Ты так его любишь?
– Ты о ком?
– О Малфое твоем, естественно!
– Э… Ты в курсе?
– Да, черт подери, еще с лета!
– И молчала!
– Мне было неудобно. Я думала, это пройдет у тебя, — смутилась Гермиона.
– Да, я люблю его, Герм, и он тоже, — сознался Гарри, и ему показалось, что он сбросил с плеч лишний груз. Особенно, когда она, грустно покачав головой, произнесла:
– Я постараюсь поговорить с Роном, подготовить… И знай, я на твоей стороне.
– Спасибо, — искренне поблагодарил он. — Я люблю вас, как брата и сестру. Мне не хочется, чтобы наша дружба с Роном так завершилась, но Драко мне дороже.
В эту ночь он так и не вернулся и почти до утра донимал блондина нежностью и ласками.

***

На бал Гарри и Драко пошли вдвоем, специально подчеркнув одеждой, что пара. Снейп и Миллер, правда, встретили их неодобрительными замечаниями, предупредив, что они провоцируют и недругов, и друзей на негодование.
– Если они настоящие друзья, то примут моего избранника, даже влюбись я в вас, — сообщил Гарри мужчинам, глядя на зельевара. — Что касается врагов… Какое мне дело до их мнения?
– Они могут похитить Драко и шантажировать тебя — предположил Снейп.
– Ну, знаешь ли, крестный, я не кисейная барышня и так просто не сдамся. Да и Гарри всегда рядом, — разозлился малфой.
– Может, стоит поговорить с директором и поселить их в одной комнате в следующем году? — предложил Миллер.
– Не слишком хорошая идея, — скривился зельевар — Они не просто мальчишки, а лидеры своих факультетов. Их место там! Впрочем, посмотрим. А пока, идите, эпатируйте публику.
– Мы не собирались! — заверили парни хором и скромненько уселись в уголок.
Этот маневр помог. Основная масса учеников не обращала внимания на Гарри и Драко, сидящих рядом. За последний год их так часто видели вместе, что перестали реагировать. К тому же, они не были единственной однополой парой, пришедшей на бал. Взять хотя бы Блэйза и Дина, да и Макмиллана с Голстейном.
Рон демонстративно игнорировал их и даже пару раз ругался с Гермионой явно по этому поводу. Финниган, заявившись на бал с гриффиндорским четверокурсником Керком, специально прохаживался перед ними и целовал партнера.
– Можно подумать, я пожалею, что сбросил его лапу с моей задницы, — наконец, фыркнул Гарри, когда пара продефилировала мимо них в пятый раз.
– А она там была? И он до сих пор не кастрирован? Может, мне стоит это исправить? — с показной ревностью осведомился Драко.
– Вот уж кто не достоин твоей ревности, так это Финниган. Вульгарный ирландец не может быть тебе соперником даже в кошмарном сне, — заверил брюнет, чуть серьезней, чем требовал разговор.
Блондин самодовольно ухмыльнулся и, пользуясь полумраком и тем, что на них сейчас никто не смотрит, быстро чмокнул его в уголок рта.
– Пойдем отсюда, — попросил Гарри. — Нас видели все, кто должен был.
– Замечательная идея, — поддержал его Драко.
Они встали со своего места и двинулись к дверям, которые, к сожалению, находились на противоположном конце Большого зала. Впрочем, как раз начался быстрый танец, и на их перемещение никто не обращал внимания. Ровно до того момента, когда над головами парней появился огромный черный ворон и кинул коробку.
Гарри инстинктивно поймал, танцующие ученики остановились и расступились, словно там могла оказаться бомба. Музыка стихла, и в повисшей тишине над залом раздался голос Волдеморта:
– Не думай, Поттер, что это презент. Как ни странно, этот мертвый предатель — знак начала нашего с тобой противостояния. Разрешаю отдохнуть последнее лето, мальчик, а потом у тебя не будет ни минуты покоя. Когда-то я предлагал тебе быть моим союзником. Но ты не согласился. Теперь я бросил своеобразную перчатку.
Коробка раскрылась в руках гриффиндорца: там лежал труп крысы, у которой не было одного пальца на правой лапке.
– Петтигрю! — выдохнул потрясенный Гарри и выронил подарок.
На пол упала уже не крыса, а мертвый мужчина.
– Прости меня, друг! — подлетел к нему Рон. — Я только сейчас понял, что любые разногласия ничто пред угрозой нападения этого маньяка! Что бы ты ни сделал, в кого бы ни влюбился — хоть в Снейпа, я встану рядом, защищая. И ты, Малфой, прости! Вы — настоящие напарники, и, чтобы не случилось, ты всегда окажешься, как сейчас, спиной к его спине!
– Да, Уизли, как вы с Грейнджер, — торжественно произнес Драко, и Гарри только теперь понял, что блондин стоит, прижавшись к нему, а вокруг них установлен защитный купол.
– Все в порядке, Рон, — заверил он друга. — Я прощаю тебя.
Так внезапно кончилась их недолгая ссора, а за ней и шестой курс.
Здраво рассудив чуть позже, Гарри решил, что труп Питера Петтигрю — не столь кошмарный подарок, как ему показалось. Если Люциус вернет Сириуса из Скрытых земель, то это билет крестному на свободу. Но благодарить Волдеморта он не собирался.

@темы: гарри/драко

---

"Единое целое", Часть 2, Главы 5-8



Глава 5. Ссора с другом

Как и предполагал Гарри, Рон накинулся на него прямо в коридоре, едва они покинули класс Миллера:
– Почему ты согласился?
Поттер некоторое время колебался между тем, чтобы сказать всю правду и посмотреть, что из этого выйдет, и откровенным враньем, почти не отражающим истинное положение дел. Подумав, он выбрал нечто среднее и выдавил нарочито удручающим тоном:
– Я все объяснил в аудитории. Скажу еще, что у меня не было выбора — Дамблдор поставил мне ультиматум: либо я соглашаюсь взять в напарники Малфоя, либо посещаю индивидуальные занятия со Снейпом. причем ежедневно.
Так как Уизли из всех обитателей Хогвартса больше Малфоя ненавидел лишь преподавателя зелий Северуса Снейпа, то шокировано уставился на друга, всем своим видом показывая, насколько понимает, почему Гарри выбрал из двух зол наименьшее. Поттер же откровенно потешался над ним и в тоже время радовался, что рыжий настолько проникся, что вряд ли продолжит высказываться на эту тему.
Последующие дни показали, что Поттер не ошибся. Рон, конечно, скрипел зубами, когда видел, что Гарри и Драко сидят на уроках за одной партой, мирно беседуют и даже изредка вместе посещают библиотеку, но с его языка не сорвалось ни единой осуждающей тирады. Малфой тоже всеми силами старался не делать ему колких замечаний.
Что же касается личных отношений Гарри и Драко, то, к счастью для обоих, они не прекратились. Правда, им приходилось быть максимально осторожными, пользоваться отвлекающими чарами, мантией-невидимкой и чарами хамелеона, лишь бы никто не заметил, с кем они встречаются.
Невольно помогали им в этом и некоторые преподаватели, а именно Миллер, Люпин и даже Снейп, когда оставляли на дополнительные занятия с собой после уроков. В такие моменты ни блондину, ни брюнету не приходилось врать друзьям, куда они исчезают. Правда, парни вдвое или втрое увеличивали их продолжительность.
Облегчал встречи и тот факт, что Драко общался теперь только с Блейзом, да и то, в основном, волоокий слизеринец был в компании с Томасом, что не способствовало откровенности между ними. Что касается друзей Гарри, то Рон и Гермиона были слишком заняты друг другом, чтобы замечать отсутствие рядом с ними брюнета.

***

Незаметно прошло два месяца. Накануне Хэллоуна директор выступил в Большом зале с речью, суть которой сводилась к тому, что он решил устроить в этом году бал-маскарад. Это, казалось бы, приятное известие привело Золотое трио к ссоре. Началась она с обсуждения предстоящего праздника.
– Можно устроить тотализатор на правильность узнавания, — предложил Симус.
– Это не по-гриффиндорски, — насупился Рон. — Да и игра с переодеванием отдает обманом. Что нам скрывать?
– В чем тогда смысл маскарада, если все будут знать, что я надену костюм вампира? — фыркнул Невилл. — Теряется сам смысл.
– Вот именно! — поддакнул Гарри, которому очень нравилась идея придти на бал под неузнаваемой маской и открыто общаться с Драко.
– Я не против затеи директора, но запросто могу сказать, кем буду — хочу переодеться Коломбиной, — признался Дин.
– Это девчачий костюм, да еще и парный, — сморщил нос Рон.
– Вот именно! Блэйз будет Пьеро, и все увидят, что мы вместе, — расплылся в мечтательной улыбке Томас.
– Фуу… — скривился Уизли — Ты гомик?
– Странно слышать такое от чистокровного мага. В волшебном мире даже такие браки сплошь и рядом, — сухо сообщил Дин и отошел от него в сторону.
– Откуда такая нетерпимость? — спросила рыжего Гермиона. — А вдруг это настоящее чувство и Дин с Блэйзом нашли друг друга? Ты же слышал, Рон, про притяжение взаимодополняемых магических полей от Миллера?.. У них оно существует!
– Ты издеваешься или серьезно говоришь? — настороженно осведомился Уизли. — Уж кто-кто, а ты, Герм, должна быть на моей стороне!
– Только потому, что ты мой парень?.. Не будь ханжой, Рональд Уизли, любовь не выбирает, в кого влюбляться. Важен не пол, а душа! — запальчиво высказалась девушка.
– Только не в моем окружении! — припечатал он и не найдя во взглядах друзей поддержки, отошел в самый дальний угол гостиной.
Пару минут Гарри и Гермиона молча следили за его передвижениями, затем она сердито выпалила:
– Вот, я честно пыталась!
– Я тут при чем? — прикинулся непонимающим, как это касается его, Поттер.
– При всем! — припечатала Гермиона с надрывом и отвернулась.
Парню, в который раз с начала этого учебного года, показалось, что она знает подоплеку его отношений с Драко. Но он все еще был не готов подтвердить ее догадки.

***

Они какое-то время глядели в разные стороны, наблюдая, как некоторые гриффиндорцы все-таки делают ставки, силясь заранее предугадать, кто кем будет на маскараде, и заработать несколько кнатов для похода в Хогсмид. Но тут вернулся Рон и чуть надтреснутым голосом выдал
– Что я нас напустился? Какая мне разница, с кем путается Томас? Он, слава Мерлину, не имеет к нам никакого отношения. Мне важней, что Гарри никогда не влюбится в парня — ведь нравилась же ему Чжоу. Так же меня волнует, кого выберет Джинни. Вдруг это будет Малфой или какой-нибудь другой, не менее противный слизеринец. Как ты вообще общаешься с этим Хорьком?
– Задолбал ты меня Малфоем! — выкрикнул Гарри, взбешенный не только тем фактом, что друг опять высказывает претензии насчет его мирного общения с Драко, и даже не тем, что рыжий предполагает, что его сестрица имеет шансы стать пассией блондина, а скорее из-за откровенного гомофобства Уизли.
– Ладно-ладно, — отмахнулся рыжий. — Только не начинай свою пропаганду, что Малфой — классный парень, а его папаша давно раскаялся в грехах молодости и спит и видит себя в рядах противников Сам-знаешь-кого. Ты общаешься со Слизнем — тебе видней. Есть у меня проблема и круче: я опасаюсь, как бы кто-нибудь из моей семьи не переметнулся на сторону красноглазого монстра.
– Рон, как тебе такое вообще пришло в голову? — потрясенно произнесла Гермиона.
Гарри тоже уставился на него, словно не верил своим ушам, и даже забыл о раздражении, вызванном предыдущей темой разговора. Уизли сгорбился, тяжело вздохнул и нехотя пояснил друзьям причины своего заявления:
– Близнецы занимаются в своем магазине непонятно чем, а когда я спрашиваю об их деятельности, огрызаются или язвят, и не пускают к себе в мастерскую ни меня, ни родителей. Я уже не говорю о Перси. Он абсолютно отдалился от нас и, судя по слухам, бродящим в коридорах министерства, ведет себя очень странно в последнее время. Его видели беззаботно болтающим с Ноттом и Макнейером, который, как известно, были пожирателями.
– Чепуха! — отмахнулся Гарри. — Близнецы — классные ребята. Может, они иногда позволяют по отношению к тебе жестокие шутки и воспринимают тебя до сих пор, как несмышленого ребенка, но это не значит, что они перейдут на сторону Волдеморта. Что же касается Перси… Он просто упрямец и считает свое мнение истинной в последней инстанции. Общаться он может с названными личностями по работе — их, помнится, оправдали. Но чтобы примкнуть к Пожирателям… Вы с ним похожи, вас воспитывали одни родители. Ты же так бы не поступил?
– Никогда не сравнивай меня с Перси! — заорал Рон.
Почему-то эта фраза стала последней каплей, переполнившей чашу терпения Гарри. Он мысленно припомнил другу все нелицеприятные высказывания в сторону Драко и, особенно, начало сегодняшней беседы, когда рыжий так категорически был против однополых отношений, и взорвался, выкрикнув со злостью:
– Тогда не будь таким же нетерпимым ослом!
После это Гарри вылетел из гриффиндорской гостиной.

***

– Чего это он? — недоуменно спросил Рон, глядя вслед выбежавшему другу.
– Ты его достал с Драко. Да и весь разговор был какой-то дурацкий. Сначала ты ругал Дина и Блейза за отношения, которые считаются нормальными в магическом мире, затем порочил братьев, которых Гарри любит, как родных, особенно, Фреда и Джорджа.
– Нуу… я не думал, что он воспримет все это так близко к сердцу. И еще… не называй ты слизеринского гаденыша по имени, хотя бы наедине со мной.
– Нет, Рональд Уизли, я, наоборот, собираюсь называть Драко только по имени. И ты должен привыкнуть к этому, как и к тому, что Гарри теперь его напарник.
– Хоть не любовник и то хлеб.
Гермиона некоторое время смотрела на него, обдумывая сказанную фразу. Летом она приняла отношения между Гарри и Драко, но теперь, слушая рыжего, усомнилась в том, что они сохранились до сих пор. Может, Гарри еще одумается? — мелькнуло в ее голове. — Или уже?.. Если это так, то зачем волновать Рона?» Придя к такому умозаключению, она решила развеять любые сомнения Уизли на этот счет, сказав:
– Вряд ли это произойдет. Не забывай, Гарри воспитывали маглы, а в их среде это не принято.
– Надеюсь, ты права, — вздохнул он.
В этот момент к ним подлетела Джинни и предупредила:
– На маскарад я тоже надену парный костюм — Джульетты. Моим Ромео будет Том Мердок, слизеринец. И попробуй, Рон, что-нибудь вякнуть по этому поводу!
– Покусай тебя пикси, Джин, на других факультетах парней не нашлось? — разозлился ее братец. — Я только что рассуждал, что боюсь, как бы ты не влюбилась в кого-то, похожего на Малфоя.
– Опять?!.. — взвыла Гермиона. — Мы же договорились, что ты не трогаешь Драко! Гарри хочет нормально общаться с ним, достигнуть взаимопонимания в паре. Как он сделает это, если ты будешь все время злобствовать, поливая его напарника грязью?
– Между прочим, Том ничуть не похож на блондина. он скорей напоминает мне Гарри — полукровка, брюнет с яркими глазами, с синими, если быть точной, а не зелеными — решила вмещаться в их назревающую ссору Днинни, надеясь ее предотвратить.
– Ты поэтому его выбрала? — хором спросили Рон и Гермиона.
– Поначалу так и было, — призналась она, смутившись. — Я была уверена, что влюблена в Гарри. Он, как вы знаете, меня не замечал, и, когда я встретила Тома, то подумала: как они похожи. Но теперь я поняла, что никогда не любила Гарри — это была детская влюбленность в образ героя, в Мальчика-который-выжил. Именно поэтому я увлекалась другими, а сблизиться с Гарри даже не пыталась. Том же мне по-настоящему нравится, а может, и больше.
– Что с тобой поделаешь, — вздохнул Рон. — Как недавно говорила Герм, сердцу не прикажешь. Да, Мердок — слизеринец, но он хотя бы противоположного пола с тобой.
– Ты снова со своими гомофобными нравоучениями? — насупилась его сестра. — Как же мне это заколебало! С тех пор, как Чарли объявил о помолвке с парнем, ты никак не успокоишься, забывая, что он счастлив!
– Мне это тоже надоело, — поддакнула Гермиона. — Пусть я не совсем в восторге оттого, что в магическом мире однополые пары являются нормой, но пытаюсь понять и принять. Ты же вырос, зная об этом.
– Все, молчу! — отрубил Рон. — Спорить с вами обеими у меня нет сил и желания. В конце концов, главное, чтобы ко мне никто не лез с такими предложениями!
На этом тема была закрыта, по крайней мере, пока.


Глава 6. Бал-маскарад

Больше всего Гарри хотелось раструбить на весь магический мир о собственной заинтересованности в Драко, ходит с ним в обнимку и, может, целоваться в коридорах. Но Миллер и Снейп считали, что это неразумно, не слишком мотивируя свое мнение. Одной из причин была та, что Малфой — слизеринец и непонятно, как софакультетники отнесутся к его роману с Поттером, а защитить его особо некому.
Пробежав галопом всю школу от гриффиндорской башни до слизеринских подземелий, Гарри несколько успокоился и когда постучался в лабораторию зельевара, где, по идее, сейчас находился Драко, мог мыслить адекватно. Но его лицо все еще отражало массу негативных эмоций, поэтому блондин сразу догадался, в каком он настроении.
– Уизел? — предположил слизеринец. — Что на этот раз?
– Рон узнал о паре Дин — Блейз, и разорался о том, что однополые отношения — гадость, и он не потерпит такое рядом с собой, — откровенно ответил Гарри и почувствовал облегчение от факта, что ему есть перед кем поплакаться и быть утешенным.
– Ну и к дементорам его.
– Рон — мой друг и мне не хотелось бы с ним ссориться.
– Почему именно ты должен доказывать свою дружбу? Подстраиваться под него?
– Ты прав, но мне больно.
– Я убью этого рыжего дебила.
– Не надо. Проблема не стоит такой платы. Ты нужен мне свободным.
– Иди сюда, совенок, я успокою тебя, — промурлыкал Драко, растроганный его словами, притянул и поцеловал.
Гарри ответил ему с таким пылом и жаром, что оба застонали и приступили к более откровенным ласкам, оставив в стороне другие проблемы и заботы. Но так как лаборатория зелий была неподходящим местом для любовных игрищ, то им пришлось взять себя в руки и остановиться.
Через пару минут в помещение вошел Люпин, который искал Снейпа, и, увидев, молодых людей поинтересовался:
– Вы уже решили, какой именно птицей становиться?
В последнее время этот вопрос не раз поднимался на его занятиях, и некоторые ученики уже определились с конкретным образом своей анимагической ипостаси. Но Гарри и Драко пока не пришли к единому мнению — им хотелось, чтобы порода у птиц была одна. Но сейчас, вспомнив недавнее милое прозвище, которым его наделил блондин из-за наличия очков и любви к поздним подъемам, брюнет предложил:
– Может, нам стать совами? Выберем породу, которая летает и днем и ночью. Причем что-нибудь не такое экзотическое, как моя Букля.
– А что? Мне нравится — поддержал идею Драко — Что может быть более незаметным в магическом мире, чем две невзрачные совы, летящие по делам.
– Наконец-то! — обрадовался Люпин. — Я дам вам каталог пород и упражнения для следующего этапа тренировок. А на ближайшем занятии вы попробуете перевоплотиться или хотя бы вообразить перед мысленным взором анимагический образ.
Он подошел к одному из стеллажей, стоящих у стола преподавателя, достал оттуда требуемую брошюру и вручил подросткам.

***

– Хорошо, что вы здесь, — раздался голос хозяина помещения. — Гарри, Драко, вы собираетесь идти на бал и с кем?
– Я не хотел бы, но, боюсь, Дамблдор будет настаивать, — скривился Поттер. — Вот если бы я мог пойти с Драко…
– Мы же говорили на эту тему! — нахмурился зельевар.
– Я тоже мечтаю быть в паре с Гарри, — поддержал гриффиндорца блондин.
– В принципе, вы могли бы воспользоваться чарами иллюзии — оба или один из вас, — предложил Люпин.
– Ремус, ты гений! — обрадовался Гарри и кинулся к мужчине на шею. — Нарядимся какими-нибудь вурдалаками — даже Дамблдор не признает.
– Ты должен быть узнаваем — таково пожелание директора, — «обрадовал» его Снейп.
– На мой счет он не высказывался? — хмуро осведомился Драко.
– Нет, — успокоил его зельевар.
– Тогда загримируюсь я.
– Но я хотел, чтобы мы были парой, — повторил Гарри.
– Робин и Бетмен, — полушутя предложил все тот же Люпин.
– Это не годится, — серьезно отказался Малфой — Уизли убьет Гарри, если он придет на бал с парнем. Этот нищеброд оказался гомофобом.
– Драко, я просил не обзывать Рона. Он — мой друг, и я не готов ссориться с ним, тем более, сказать правду о нас все равно пока нельзя, — насупился брюнет.
– Придется тогда мне примерить роль девушки. Вон, ваш Томас сам этого захотел — а я просто из-за обстоятельств.
– Самый подходящий образ — Розалинда фон Айзенштайн. У нее по роли довольно закрытая маска на лице, — посоветовал Снейп.
– Это что за дамочка? — поинтересовались хором молодые люди.
– Героиня оперетты «Летучая мышь». Она специально пришла на карнавал в таком костюме, чтобы ее не узнал муж.
– Здорово. Платье у нее может быть пышным, да еще накидка в образе крыльев — мне даже не придется подкладывать что-то в лиф. Завью волосы и все, — одобрил Драко.
– У меня где-то магловская программка со спектакля, где есть примеры костюмов для героя и героини, — подходя к своему столу и вынимая из него обозначенную вещицу, сказал Снейп. — Кстати, героя зовут Генрих — весьма созвучно с именем Поттера.

***

В Хэллоуин Гарри надел на себя черный фрачный костюм, белую рубашку, галстук-бабочку и высокую шляпу — по моде девятнадцатого века . На лице была небольшая маска, не закрывающая его. Любой желающий с легкостью мог узнать Поттер в этом облике — как и хотел директор.
На Драко было черное приталенное платье с таким лифом, который создавал иллюзию, что у него есть небольшая грудь, сзади крепилась накидка в виде крыльев летучей мыши, на голове убор из перьев, частично прикрывающий лоб и его белые волосы, которые он завил в крупные локоны.
Большую часть лица прикрывала маска, которая сама по себе могла быть украшением и из-за своих форм подчеркивала образ летучей мыши. Она делала слизеринца практически неузнаваемым даже без чар иллюзии — появись на бале его мать, и та прошла бы мимо. Но для надежности на маску были нанесены чары незапоминаемости.
Пара встретилась недалеко от класса Люпина и, обнявшись, пошла в Большой зал. Встречные, особенно гриффиндорцы — те, кто не боялся быть раскрытым, — пытались выспросить Поттера, кто его спутница, но он делал загадочное лицо, а Драко вообще отмалчивался.
Добравшись до помещения, они тут же решили поучаствовать в танцах и закружились в вальсе. Надо сказать, что Гарри таки овладел этим искусством на каникулах, а так как роль партнерши выполнял всегда блондин, то теперь они двигались легко и непринужденно и, пожалуй, украшали собой бал. Когда они завершили, то к ним подбежали Рон и Гермиона, наряженные пастухом и пастушкой.
– Гарри, что за красавица с тобой? — словно они вчера не ссорились, спросил рыжий.
– Не скажу. Мало ли как ты отреагируешь на правду. Мне вчерашней твоей истерики вполне хватило, — довольно сердито ответил Поттер, показывая, что ничего не забыл.
– Ну, прости, друг. Я просто вспылил вчера — сам не знаю, что на меня нашло. Герм и Джин меня стыдили-стыдили. Так что я решил: гуляй, с кем хочешь.
– Спасибо, что разрешил. Но я все равно воздержусь от называния имени. Хотя бы в целях безопасности. Окружение моей пассии плохо относится к гриффиндорцам.
Уизли насупился, но постарался сделать вид, что не в обиде. В доказательство этого он старался весь вечер быть милым с «девушкой» и даже пригласил ее на танец. Драко, скривившись, согласился для конспирации.
– Может, хотя бы ты мне откроешь, кто она, — хмуро буркнула Гермиона..
В ее голосе звучали ревнивые нотки, а взгляд не отрывался от Рона и его таинственной «партнерши». Гарри хихикнул и подтрунил:
– Умерь свой гнев. Твой ревнивый взгляд прожжет в Драко дырку.
– Это он? — не поверила девушка. — Я думала Малфой с Паркинсон.
Гарри посмотрел в сторону названной особы. Слизеринка вырядилась в костюм лесной нимфы, не став ни на йоту симпатичней. Ее спутником был некто с белыми волосами, почти как у Драко, и такой же комплекции. «Решила найти замену? — фыркнул он про себя. — Или кого-нибудь подкупила?» второй вариант был более близок к истине — слишком Панси была заносчивой и противной.

***

В этот момент вернулся Рон и Драко, и рыжий, толкнув «даму» в бок с чуть притворным возмущением выдал:
– Гляди, что твориться! Пока мы танцевали, эта парочка решила нам изменить друг с другом. Может, мы тоже «пошушукаемся в сторонке»?
– Я не ревную, потому что уверена, что Гарри никто, кроме меня, не нужен, как, впрочем, и мне, — надменно заявил Драко, обнимая брюнета собственническим жестом и притягивая к себе. — Генри, не хочешь проветриться? Мне кажется, мы достаточно помозолили здесь всем глаза.
– С удовольствием, Рози, — подхватил игру Поттер и чмокнул его в не закрытую маской щеку. — Можем и вообще не возвращаться. Думаю, друзья нас прикроют.
– Иди, дружище. Я для тебя и не на такие жертвы готов, — заявил Рон, подмигивая с самым заговорщицким видом. Затем шепнул Гарри на ухо: — Гуляйте где-нибудь, где можно оголиться.
– Непременно, приятель, — пообещал брюнет, хихикая, и подмигнул краснеющей Гермионе, которая слышала совет рыжего и засмущалась, явно представ что-то неприличное.
Чтобы вывести себя из этого состояния, она сказала:
– Что за странные имена: Рози и Генри? Я так и не поняла, кого вы изображали.
– Розалинда и Генрих фон Айзенштайн — героев «Летучей мыши», — ответил Гарри.
– Что за фигня? — задал вопрос Уизли.
– Это оперетта Штрауса, магловский музыкальный спектакль, — пояснила девушка.
– Минуточку. Штраус — не магл, — уточнил Драко. — Кстати, в магическом театре моя героиня просто-напросто частично превращается в мышь во время спектакля.
– Надо будет сходить, — оживилась Гермиона.
– Ненавижу театры. Квиддич — другое дело, — отрубил Рон.
– Это абсолютно разные вещи, — неодобрительно покачал головой Гарри. — Я, конечно, видел спектакли лишь по телеку у Дурслей, но они меня всегда завораживали. А уж магический театр — наверняка нечто потрясное.
– Свожу. Непременно. Можно попросить Сева — он меломан, — пообещал Малфой.
– Это будет феерическое приключение: две колоритные парочки и волшебное действо — причем во всех отношениях. Заранее спасибо! — Гарри поцеловал его в уголок губ и, придав лицу самое обольстительное выражение, предложил: — А пока идем, погуляем.
– Даа… — выдохнул блондин, облизнув губы от предвкушения, и они удалились.
– Красивая пара и успокаивает меня, что Гарри не выберет парня, — с облегчением в голосе произнес Рон, глядя им вслед.
Гермиона лишь тяжело вздохнула, заранее представляя скандал, который он устроит, когда откроется правда. Она понадеялась, что это произойдет нескоро или Гарри опомнится и начнет встречаться с девушкой.


Глава 7. Успехи в анимагии

В середине ноября на факультативе по анимагии, наконец-то, начались трансформации. Первой, как всегда, оказалась Гермиона, которая превратилась в куницу. Пока все рассматривали интересного зверька, Блейз стал немецкой овчаркой. Остальные пока не могли добиться такого успеха. Даже Гарри и Драко, которые послушно следовали всем рекомендациям Ремуса. Профессор на их жалобу: «Почему не выходит?» — пояснил:
– Анимагия — не соревнование. Только когда ваше тело сроднится с перевоплощением, вы сможете перекинуться. Поэтому проявите терпение, больше медитируйте и работайте, работайте…
И они работали, но следующими, добившимися успеха, были Дин, превратившийся в лайку, и Джинни — в рыжую лисицу. Гарри и Драко уже начали отчаиваться, когда, наблюдая за своими совами, белоснежной Буклей и черным филином Фростом, поняли, как это сделать. Уже через минуту на насесте сидели еще две птицы — обычные серые сычи, у одного из которых были чуть зеленоватые глаза и более четкие отметины вокруг глаз.
– Полетаем? — ухнул тот, у которого головные перья были значительно светлей.
– Непременно, — откликнулся второй и тут же задал странный вопрос: — Мы разговариваем?
– Ну, совы же общаются как-то друг с другом. Да и мы не просто птицы, а анимаги.
– Круто!
Они смело сорвались с насеста, но в первое мгновение стали падать с совиной башни, а не плавно скользить, как положено порядочным совам. Затем все пришло в норму, и молодые люди ощутили всю прелесть полета на собственных крыльях. Это было непередаваемо! Гарри и Драко так увлеклись, что не заметили, как утомились, и им пришлось приземлиться на поляне, расположенной, судя по всему, почти в середине Запретного леса.
– Вау! Как я жил без этого! — воскликнул Гарри, превратившись в человека.
– Точно! — поддакнул Драко, тоже приняв нормальный облик. — Пожалуй, я теперь никогда на метлу не сяду. Чувство свободно полета, ощущение воздуха под крыльями — это нечто!
– Завтра продемонстрируем или повременим?
– Быть в первых рядах, покрасоваться перед неудачниками — мое кредо. Но, связавшись с тобой, Поттер, я начал мыслить иначе. Может, какое-то время побудем незарегистрированными анимагами?
– Типа, припасем козырь в рукаве?
– При любви Волди и его Псов к тебе — это не лишнее.
– Ты прав, Драко. Но Рем станет занудствовать, да и твой Снейп спуску не даст. Перестав демонстрировать ненависть ко мне, он не стал менее требовательным.
– Это так, — вздохнул Малфой. — Но все же выждем пару неделек, а там посмотрим. А пока давай воспользуемся уединением.
– Заманчивое предложение, — мурлыкнул Гарри, прижимаясь к блондину тесней.
Вскоре на небольшой полянке появилось покрывало, а молодые люди приняли горизонтальное положение и занялись любовью.

***

Юноши лежали, прикрыв глаза, и наслаждались послеоргазменной истомой. Сначала Гарри услышал нарастающий гул голосов, в тоне которых слышалось возмущение. Затем он разобрал отдельные фразы, смысл которых сводился к следующему:
– Бесстыжие маги совсем потеряли страх перед нами — совокупляются на нашей заповедной поляне… Убирайтесь! Иначе покусаем!.. Нечего их предупреждать — все равно они нас не понимают. Нападаем!
– Ты тоже слышишь это громкое шипение? — ворвался в разноголосый разговор вопрос Драко и за ним панический вскрик: — Гарри, ты только посмотри на это!
Поттер моментально послушался. Их импровизированное ложе было окружено тесным кольцом довольно странных созданий — двухголовыми змеями с капюшонами, как у кобр и красно-зеленой окраской кожи.
– Это, кажется, агами — магические двухголовые змеи, укус которых вызывает почти мгновенный паралич и смерть, а взгляд завораживает и подчиняет, не давая жертве сопротивляться, — вспомнил Драко, отводя глаза от созданий.
Существа пока не решались нападать, хотя многие из них этого хотели и даже требовали. Просто, судя из их спора между собой, у них на данный момент не было явного лидера. В принципе, они и собрались сюда именно для его выбора — это происходило на десятый день после новолуния последнего осеннего месяца перед сезоном спаривания, который бывал у агами в начале зимы.
– Мы немедленно уходим. Простите нашу неосведомленность, — произнес Гарри на серпентаго, когда это разобрал.
– Говорящий? Впрочем, неважно... Мы все равно нападем! — послышалось с нескольких сторон круга, и змеи стали сужать его.
– Они меня не слушают! — сообщил Поттер по-английски с нотками паники в голосе.
– Не так рисовал я себе смерть, — хрипло выдавил Драко, сглатывая. — Ну почему на территории Хогвартса нельзя аппарировать?
Молодые люди судорожно вцепились друг в друга, буквально вжавшись, когда поняли, что провалилась не только попытка переместиться (они ее все-таки предприняли), но и выставить щит не удалось.
– Смерть магам, посмевшим осквернить заповедную поляну! — прошипели агами десятком пастей и ринулись в атаку.
Гарри и Драко уставились в глаза друг другу, мысленно прося прощение и признаваясь в любви. И тут что-то стало меняться. Их окутало странное серебристо-золотое сияние, тела срастались, удлинялись, приобретали грацию и мощь. Агами тоже замерли, словно их парализовало, и только смотрели, выпучив глаза от смеси ужаса и недоумения.
– Расступитесь! Дайте пространство! — раздалось из середины круга сдвоенное шипение, и вместо двух юношей перед двухголовыми змеями предстал их собрат.
– Повелитель! Король! — раздались возгласы агами. — Прости свой народ — не признали в человеческом обличье.
– Подумаю, — ответил монстр не менее четырех метров в длину, что было вдвое длиннее самого крупного из собравшихся особей, а на головах имел круглые отметины, похожие на знак инь-ян, но не черно-белый, а серебряно-золотой.
Двухголовые змеи расползлись в стороны с молниеносной скоростью, и, когда последний агами исчез с поляны, на покрывало рухнули два изможденных юноши, все еще сплетясь телами, но уже став самими собой.

***

Ночь после происшествия на поляне Гарри и Драко провели в Выручай-комнате, занимаясь любовью, потому что просто не могли расстаться и вернуться в свои спальни, как ни в чем не бывало. Едва им приходило в головы, что это мог быть последний день жизни, как сердца сковывал липкий страх.
Утром они оба клевали носом и буквально засыпали на ходу, но, занятые своими проблемами, друзья — Рон с Гермионой со стороны Гарри и Блейз у Драко — сами наверняка не ночевали там, где положено, и тоже не высыпались нормально.
Через пару дней страх немного отпустил юношей, и они смогли заняться поисками различных сведений об агами и о происшествии на поляне. Невольно вспомнилась легенда, упомянутая Люпином в начале своих занятий, о двух братьях, которые тоже умели превращаться в такого монстра.
Приблизительный текст они узнали из книги сказок барда Билля. Ее герои, как и парни, были окружены двухголовыми змеями и смогли превратиться в подобное существо. Там еще упоминалось, что они в этом образе могли метать из пастей огонь и были способны победить даже василиска.
Гарри и Драко тоже решили попробовать выдыхать пламя. Сначала ничего не получалось, и они даже подумали, что это лишь миф. Но затем прочитали в одной книге из Запретной секции, которую отыскали под мантией-невидимкой гриффиндорца однажды ночью — такие вылазки они совершали довольно регулярно, что для успеха им следует несколько изменить рацион, добавив в еду фосфора и железа.
Спустя месяц они смогли выдохнуть небольшое облачко пара, а к началу зимних каникул, которые юноши собирались провести в Хогвартсе, устойчивое, хотя пока и хиленькое пламя. Но, как известно, лиха беда начало.
Что же касается сычей, то пара показала их на уроке Люпина спустя неделю после истории на поляне. К тому времени, кроме них, освоили свой анимагический образ еще трое учеников: Невилл — хомяк, его напарница Эббот — тушканчик и Луна Лавгуд — странная пятикурсница из Когтеврана, которая превратилась в экзотическую птицу с ярким оперением и музыкальным голосом.


Глава 8. Разговор с директором

Несколько коментов:
Когда у меня неожиданно сложился стишок-песня распределяющей шляпы, то там упоминались не Хаффлпафф, а Пуффендуй, не Рейвенкло — Когтевран. Пришлось это поддерживать и дальше. Поэтому основательниц зовут соответственно.
Фик я начинала писать, когда были лишь слухи о крестражах, но теперь я знаю чуть больше. Однако у меня все несколько иначе с ними.
-------------------------------------------------------------------------

Хогвартс в этом году почти опустел на зимних каникулах. Младшие курсы уехали поголовно, да и на старших осталось человек десять от всех факультетов. Рон настойчиво звал Гарри в Нору, куда ехала и Гермиона. Но он отказался, ссылаясь на приказ Дамблдора оставаться в школе. Это была частичная правда, так как, если бы директор и разрешил ему, Поттер бы остался, не желая расставаться с Драко.
Пользуясь тем, что преподавателям нет до них дела, а ученики отсутствуют, молодые люди поселились в Выручай-комнате и проводили там почти целые сутки, выходя лишь погулять и на обед или ужин. Побывали они и на праздничном вечере, посвященном Рождеству, когда, раз в году, преподаватели и ученики сидят за одним столом, обмениваются подарками, пьют вино и запускают в потолок хлопушки. Обычно этим мероприятием заведовал Дамблдор, но в этот раз его в Большом зале не оказалось.
– Странно, старик никогда не пропускает Рождественские посиделки, — удивился Гарри. — Неужели у него нашлись какие-то более срочные дела, или ему нездоровиться?
– Возможно, второй вариант, — подумав, предположил Драко. — Я вспомнил, что еще до каникул замечал, что его место за столом пустует. Да и сейчас МакГонагалл и Северус с Люпином выглядят озабоченными, а мадам Помфри тоже не пришла.
Они некоторое время строили планы, как бы прояснить, что случилось с директором, и, в конце концов, решили просто-напросто спросить у Люпина, которого легче было заставить отвечать, чем деканов их факультетов. О целительнице речь вообще не шла — она никогда не обсуждала своих пациентов, тем более с учениками. Но оборотень ретировался прежде, чем парни закончили трапезу.
На следующий день Гарри и Драко решили пойти на завтрак и там приставать с расспросами ко всем, кто подвернется. Но, едва они наскоро перекусили, боясь, что все разойдутся и их план не осуществится, как перед ними возник из Хогвартских домовиков и передал Поттеру записку:

«Гарри, мне необходимо встретиться с тобой. Можешь привести с собой Драко. Пароль: «Клюквенный шербет».
Альбус Дамблдор».

– Вот и получим ответ, так сказать из первых уст, — услышав текст послания, которое Гарри зачитал вслух, удовлетворенно сказал Драко.
– Это если старик что-либо скажет — он мастер пространных речей, смысл которых теряется после третьего или пятого слова, — усомнился брюнет.
Не гадая дальше, как сложится встреча с Дамблдором, они отправились в его кабинет. Их встретила заплаканная МакГонагалл и, не говоря ни слова, проводила в директорскую спальню, где, хозяина, оказалась довольно большая компания: неодобрительно хмурящаяся целительница и встревоженные Люпин, Миллер и Снейп.
Даже беглого взгляда на хозяина хватало, чтобы ответить на вопрос о его самочувствии. Бледный, исхудавший директор с бисеринками пота на лбу полулежал, беспомощно вытянув руки вдоль тела, и периодически закрывал глаза от усталости. Правая кисть была словно обгоревшей из-за угольно черного цвета кожи, которая, казалось, прикрывала голые кости.
– Присаживайтесь, — скомандовала МакГонагалл, видя, что юноши остолбенели от смеси удивления, растерянности и жалости к больному.
– Я рад, что вы посетили меня. Мне необходимо кое-что рассказать тебе, Гарри, — раздался слабый голос директора. — Поппи, конечно, убеждала меня этого не делать, подождать, так сказать до улучшения состояния, но я-то знаю, что мои дни сочтены…
– Не говорите так! — хром воскликнули Помфри, МакГонагалл и Люпин.
– Я работаю над противоядием и не дам тебе сдохнуть, — почти вместе с ними, чуть менее эмоционально подал голос Снейп.
– Не спорьте, друзья мои, — остановил их Дамблдор. — У меня не так много сил, а я хочу поговорить с мальчиком — надо, чтобы Гарри узнал об этом от меня.
Все преподаватели почти одинаково поджали губы, выказывая свое несогласие с его решением, но уселись, кто где.

***

– Прошлой весной я рассказал тебе, мой мальчик, о пророчестве, из-за которого погибли твои родители, — напомнил директор. — Этим летом я узнал, почему Волдеморт не умер, и как ему удалось возродиться. Так как это важные сведения для окончательной победы над ним, а ты единственный, кто может его уничтожить…
Так как Дамблдор устал от длинного монолога, для его состояния, и умолк, Драко позволил себе шепнуть на ухо Гарри
– Он серьезно, что ты «единственный»? А сам?
– Видимо, он верит в пророчество, как и Волди, — пожал плечами Поттер и, заметив непонимающий и выжидающее выражение на его лице, добавил: — Я после расскажу, о чем оно. Но кратко: я — Избранный.
Пока они перешептывались, директор восстановил дыхание и продолжил:
– Волдеморт создал крестражи — хранилища для частей души, которые удержали его на этом свете. Максимально число, на которое возможно разделить душу — семь. Одна всегда оставалась при нем. Другая была в Нагайне, но змея не выдержала такого груза и умерла, унеся в могилу и довесок. Еще одну уничтожил ты…
– Я? — изумился Гарри, перебивая. — Когда это?
– На втором курсе, проткнув дневник Реддла зубом василиска. Второй я нашел и тоже пытался, но оказалось, что мне это не под силу.
– Но вы один из сильнейших магов современности.
– Ты льстишь мне, мой мальчик. Впрочем, дело не в магической силе. Крестражи Волдеморта можешь уничтожить тоже только ты.
– Ни фига себе!.. Ой, простите… И где эта штуковина? Что надо сделать?
– Именно этот артефакт виноват в моем состоянии.
Проговорив последнюю фразу, Дамблдор вытянул изуродованную руку. Оказалось, что на его безымянном пальце красуется перстень с зеленым прозрачным камнем. «Изумруд. Небось дорогущий» — подумал Гарри, увидев его размеры. Впрочем, вряд ли Дамблдор позарился на кольцо из-за его стоимости.
– Я считал себя достаточно могущественным магом, чтобы справиться с любым проклятием, которое лежит на этом артефакте. Но, увы. Когда я попытался уничтожить крестраж, что-то случилось, и перстень оказался у меня на пальце. Теперь он меня убивает. Мы пробовали разные способы, кроме варварских, но у нас не вышло его снять…
Гарри решил, что раз все эти взрослые и опытные маги верят, что именно ему предстоит убить Волдеморта, то другая смерть ему не грозит. Поэтому, не раздумывая, вскочил, подлетел к Дамблдору и стащил проклятущее кольцо. Едва оно оказалось на его ладони, как голова взорвалась адской болью, и он потерял сознание.

***

Очнулся Гарри в больничном крыле и первым, кого увидел, оказался склонившийся над ним Снейп, который раздраженно осведомился:
– Поттер, когда вы начнете сначала думать, а затем уже делать?
Гарри лишь пожал плечами и задал свой вопрос:
– Как директор?
– Пошел на поправку, — с явным облегчением в голосе сказал зельевар.
– Значит, я правильно поступил, — уверенно заявил гриффиндорец.
– Правильно… Как же!.. Провалялся без сознания до Нового года, чуть не свел всех с ума, и заявляет, что так и надо!
– Пока вы бы решали, делать мне так или нет, Дамблдор бы скончался. А так… Подумаешь, пролежал недельку в кровати.
– У тебя были все признаки магической комы!
– Мне приятно, что вы волновались за меня, значит, я вам не безразличен. Но все же обошлось.
– Что еще скажет тебе Драко! Ты заставил его плакать!
В этот момент обсуждаемый субъект появился в палате и, увидев, что Гарри пришел в себя, кинулся ему на шею, затем резко оттолкнул и выпалил со злостью:
– Еще раз посмеешь умирать, придушу собственноручно!
– Прости меня, — искренне попросил Гарри, притягивая блондина к себе и целуя. — Я подумал, что, раз есть пророчество Трелони, и все ему верят, то крестраж меня не убьет.
– Поттер, вы невыносимы! Разве можно опираться на такие зыбкие догадки? — возмутился Снейп. — И, кстати, я не верю в эту чушь, изреченную сумасшедшей.
– Трелони? Той, которая преподает у нас прорицание? — переспросил Драко.
– Да, — подтвердил Гарри и пояснил: — Я тоже не поверил бы ей, если бы не убедился, что иногда эта чокнутая стрекоза может изрекать настоящие пророчества. На третьем курсе, в конце, она сказала, что к Волди скоро вернется его самый преданный слуга, который поможет возродиться. Не знаю уж, кто имелся в виду, Крауч-младший или Петтигрю, но они оба способствовали его воскрешению.
Снейп и Драко собирались возобновить спор, но тут в палате появился Дамблдор, поддерживаемый МакГонагалл и Миллером.
– Мой мальчик, как видишь, я уже хожу, — сказал он вместо привествия и тут же укорил: — Но ты не должен был поступать так опрометчиво!
– В следующий раз я соберу пресс-конференцию, устроим дебаты, голосование и прочую чепуху, — пообещал Гарри, посмеиваясь. — Пока же присаживайтесь. Расскажите, что стало с кольцом, какие есть еще крестражи и вообще… Помниться, мы не договорили.
– Нахал, — проворчал себе под нос Снейп, но его черные глаза смеялись.
С тех пор, как зельевар перестал его ненавидеть и начал жить с Люпином, для Гарри стало важно его настоящее мнение и истинное отношение к поступкам, которые он делал, а не ворчание, показная холодность и требовательность мужчины. Сейчас Снейп выглядел явно довольным и даже наверняка гордился им.
МакГонагалл совсем не понравились слова Гарри — она даже укоризненно покачала головой. Драко явно все еще сердился на то, что он так рисковал собой, но последние слова ему нравились — слизеринец и сам мог сказать что-либо в этом духе. Дамблдор же откровенно рассмеялся и, присев на наколдованный стул, принялся рассказывать то, что не успел договорить в прошлый раз.
– Итак, мы вели беседу о крестражах Волдеморта. Я показывал тебе кольцо — оно, кстати, когда-то принадлежало основателю рода, из которого вышли многие великие волшебники. Вы с Реддлом, в том числе.
– Мы еще и родственники. Как мило! — воскликнул Гарри.
– Очень дальние. Род Мраксов, к которому принадлежала мать Тома, происходит от младшего сына Певерелла, а ты — от среднего. Впрочем, я это просто к слову сказал. После того, как ты снял кольцо, мы его подняли с пола магией и заключили в сферу. Теперь оно не опасно, но я попросил Фоукса унести его в Тайную комнату. Оно, к сожалению, не перестало быть крестражем.
– Вы знаете, как его можно уничтожить?
– Да. Разрубить мечом Гриффиндора или проткнув зубом василиска, как и дневник.
– Но дневник был не слишком твердый, и то я его еле-еле продырявил. А тут камень...
– Именно поэтому пока крестраж полежит в хорошо охраняемом месте. А мы — я имею в виду, мой мальчик, преподавателей, посвященных в эту тайну — подумаем, как его уничтожить.
– Пока вы этим занимаетесь, найдется маньяк и проведет Волдеморта в школу.
– Поттер, опять начинается бездумное геройство?! — в два голоса прервали их диалог Снейп и Драко.
– Я всего лишь разглагольствую, как вы все и хотели, — сердито парировал Гарри.
– Но уже задумал какую-нибудь авантюру! — предположил Снейп.
– Я не спущу с него глаз, — пообещал ему Драко.
– Ну и ладно, — притворно обиделся Поттер, решив, что найдет метод уговорить блондина посетить Тайную комнату. Все-таки это не рядовое помещение Хогвартса и интересно, несмотря на хранящийся там крестраж Волдеморта.

***

– Думаю, мы утомили тебя, мой мальчик, — подал голос Дамблдор.
– Подождите. Вы еще не рассказали о других крестражах, — остановил его Поттер.
– Это можно сделать потом.
– Нет уж! Потом вы не найдете время, передумаете. Так что, я жду.
– Хорошо. Не буду спорить, раз обещал — договорю. Я знаю, из чего сделаны оставшиеся неназванными крестражи. Это диадема Кандиды Когтевран, чаша Пенелопы Пуффендуй и медальон Салазара Слизерина. Где Волдеморт их прячет, пока неизвестно.
– Я слышал, что медальон находится в Скрытых землях, куда упал за занавес Сириус Блэк, — сообщил Миллер. — Кто знает, может, он отыскал его.
– Сэм, опять ты со своими бредовыми идеями насчет поиска Блэка в Скрытых землях! — возмутилась МакГонагалл. — Я не допущу, чтобы Гарри совался туда!
«Интересно, почему она решила, что именно меня собирался послать Сэм?» — мелькнуло в голове Гарри, а вслух он произнес:
– О каких Скрытых землях идет речь? Сириус упал за занавес. Разве можно его достать?
– Есть легенда, что упавший за арку попадает в странное место и его можно оттуда вывести. Но это может сделать человек, который искренне любит пропавшего, — задумчиво проговорил Снейп. — Но, боюсь, Поттер, вашей любви для этого не хватит. Вы ему не сын, не возлюбленный.
– Это легенда, Северус! — напомнила МакГонагалл.
– Я люблю подтверждать легенды, — решил зачем-то позлить ее Гарри.
– Альбус, скажите хоть вы. Пусть он не пытается. Это смертельно опасно!
– Мой мальчик, это так, — поддакнул директор.
– Не распаляйтесь напрасно, — подал голос Миллер. — В этом нет необходимости. За Сириусом отправился другой человек.
– Он согласился? — удивился Дамблдор.
– С радостью.
– Ты веришь, что они вернутся?
– Да.
– Если понадобится, я помогу ему, — встрял Гарри. — Думаю, Драко поддержит меня в этом мероприятии.
– Первым приглашу, если появится необходимость, — подтвердил Малфой.
– Сэм, ты обязан их остановить! — воззвал директор.
– Мы совершеннолетние, — в два голоса напомнили юноши.
– Драко, вы должны все прикинуть, прежде чем рисковать. Ты же не Поттер, чтобы действовать импульсивно, — встрял Снейп.
– Мальчики, опомнитесь! — воскликнула МакГонагалл.
– Прекратите кудахтать! Они пока никуда не собираются. Там все в порядке, — остановил всеобщее причитание Миллер.
МакГонагалл и Дамблдор открыли рот, собираясь спорить с ним или продолжать свои стенания, но тут в палату пришла мадам Помфри, укорила посетителей, что они не дают покоя больному, и выгнала всех, а Гарри влила сонное зелье.

@темы: гарри/драко

---

"Единое целое", Часть 2, Главы 1-4


Часть 2. Ветер перемен


Глава 1. Шляпа опять поет

Возвращение в Хогвартс далось Гарри и Драко с трудом. Каждому казалось, что все вернется на круги своя, и у них не будет возможности встречаться, по крайней мере, открыто. Особенно печалило, что Дамблдор настоял на том, чтобы они не афишировали сближение хотя бы в первые дни.
Нет, директор не подозревал об истинном характере их «дружеских» отношений (ну, или делала вид, что не подозревает). Однако настоятельно рекомендовал не вдаваться в подробности прошедшего лета. Поэтому, войдя в Большой зал, Гарри и Драко разошлись за столы своих факультетов, и теперь брюнет украдкой наблюдал за ним.
Наконец, их взгляды встретились, и обоим показалось, что в голове прозвучало: «Все будет хорошо. Я рядом и не забыл о тебе». Они синхронно тяжко вздохнули, грустно улыбнулись и разорвали визуальный контакт.
В следующее мгновение Поттера кто-то хлопнул по спине со всей дури. Это оказался Рон, взирающий на него со смесью радости и неодобрения. Чем вызвано второе, Гарри сначала не понял, а затем приписал своему внешнему виду. На нем было все новое, с иголочки, причем дорогое и высшего качества. Это в сочетании с завязанными в хвост отросшими волосами, вместо вечного «вороньего гнезда» на голове, создавало образ настоящего чистокровного мага, привыкшего к аристократическому окружению.
– Ты стал просто красавцем, — сделала ему комплимент Гермиона, подошедшая с рыжим, садясь за стол.
– Ты тоже выглядишь великолепно, — вернул ей похвалу Гарри.
– Тебя летом не только ЗОТИ и другой важной фигне учили, но и этикету? — неодобрительно полюбопытствовал Рон, плюхаясь с другой стороны Поттера, который высокомерно парировал:
– Нет, а что?
– Выглядишь, как сноб, и разговариваешь так же.
Парни обменялись недовольными взглядами, и Гермиона постаралась погасить предполагаемую ссору:
– Ладно вам. В этикете нет ничего плохого, как и в аккуратном внешнем виде.

***

Не слишком радужное начало встречи с друзьями несколько испортило настроение Гарри, но вход в зал первокурсников заставил его вспомнить собственное распределение. Поэтому он решил сравнить песню шляпы, слова которой помнил наизусть. Сейчас они были совсем другими:

Когда стучится лютый враг,
Все распри прекращайте.
Берите в руки школы флаг,
И вместе все шагайте.

Перед огромною бедой,
Сплотитесь, факультеты.
Иначе зарастут травой
Пустые кабинеты.

У гриффиндорца честность есть
У слизеринца — хитрость.
Всех качеств их не перечесть,
Лишь стоит примириться.

Отнять у когтевранца ум,
Погибнет, только дунь.
Ему поможет лишь трудом
Упорный Пуффендуй.

Возьмитесь за руки, друзья!
Уж враг стоит у двери.
Вам ссориться никак нельзя.
Вы люди же, не звери...

– Похоже, война с Волдемортом набирает обороты, раз шляпа велит объединяться, — прослушав песню, предположила Гермиона.
– От ее советов, безусловно, выйдет толк. Слизеринцы прослушают и кинутся дружить с нами, — язвительно заметил Рон.
– Перестань вешать ярлыки лишь из-за принадлежности факультету, — посоветовал Гарри несколько более сердитым тоном, чем стоило бы.
– Это говоришь ты?! Тебе летом промыли мозги? — набросился на него рыжий.
– Прекрати! — остановила его Гермиона. — Гарри прав. Пора повзрослеть!
Уизли надулся и не смотрел на них вплоть до окончания распределения. Лишь больной вид Дамблдора, вставшего из-за стола, и его безжизненная черная рука на перевязи заставила его воскликнуть:
– Что это с ним?
– Да уж, видок — краше в гроб кладут, — поддакнул Гарри.
Они обменялись одинаковыми взглядами, отражающими смесь любопытства и тревоги за старого мага, и дальше слушали директора в дружеском молчании.

***

Дамблдор, напомнив о школьных правилах, огласил имена новых преподавателей. Таких, вместе с Миллером, оказалось трое. Один, Фредерик Томпсон, тоже был профессором ЗОТИ, но до пятого курса. Второй — вернувшийся в школу Люпин, что порадовало Золотое трио, который собирался вести специальный курс анимагии для старшекурсников.
– Класс! Давно мечтаю попробовать себя в этой области, — обрадовался известию Рон. — Интересно, это под силу всем или только избранным?
– Теоретически все маги, кроме зараженных ликантропией и вампиризмом, способны стать анимагами. На деле это требует усердия, — назидательно сказала Гермиона.
После ее заявления друзья какое-то время ели молча, затем Рон поинтересовался у Гарри, как тот провел лето.
– Я же писал тебе, что Дамблдор меня отправил к одному человеку, чтобы тот дополнительно позанимался со мной из-за любви Волдеморта ко мне. Подробности мне рассказывать не разрешили, но в целом я остался доволен.
– Спасибо тебе за письмо. Оно помогло нам с Герм. А ты как, не встретил еще девушку своей мечты? А то она намекала, что ты влюбился.
– Интересно, откуда ты это взяла? — спросил Гарри у девушки, глядя на нее настороженно и в то же время с любопытством.
Гермиона зарделась, как маков цвет, спрятала глаза и неуверенно пояснила:
– В твоем послание был какой-то скрытый смысл — так мне показалось. Вот я и решила, что это связано с тем, что ты кем-то увлекся.
Поттеру подумалось, что она что-то недоговаривает. Но так как узнать о Драко девушка ниоткуда не могла, то предположил, что это знаменитая женская интуиция, поэтому уклончиво ответил:
– В любом случае на сегодняшний день я не готов ни подтвердить это, ни опровергнуть. Так что гадайте дальше.
– О, ради Мерлина, шифруйся, великий конспиратор, сколько угодно. Но помни, все тайное становится явным рано или поздно, — заявил Рон.
Его тон и вид говорили, что рыжий ничуть не обиделся на скрытность друга, и Гарри это порадовало, так как не определился в реакции, которая последует, когда Рон узнает, что он влюблен в парня, да еще и в Драко Малфоя. Поэтому брюнет понадеялся, что правда выйдет не скоро.


Глава 2. Вводная лекция Люпина

Первый учебный день начался не совсем обычно, по крайней мере, для старшекурсников. Заключалось это в том, что вместо того, чтобы во время завтрака дать расписание занятий, их оставили в Большом зале для проведения общего собрания, на котором Дамблдор сказал следующее:
– Для всех желающих, помимо обычных занятий по ЗОТИ, профессор Миллер будет вести дополнительные занятия по боевой магии. У него есть своя теория, самым главным постулатом которой является парная работа. Подробности он расскажет сам. Но одно замечу, что парой могут оказаться и представители разных факультетов. Чтобы притереться друг к другу, им потребуется взаимодействие между собой не только во время этих занятий, но и на других предметах. Поэтому окончательное расписание вы получите после формирования группы и пар. Сейчас вам дается небольшой перерыв, во время которого вы сможете решить для себя, нужны ли вам эти дополнительные занятия, а заодно и занятия у профессора Люпина. После этого шестой курс идет на вводную лекцию по анимагии, где все, без исключения, пройдут тест на способность к ней, седьмой — к профессору Миллеру. Потом вы поменяетесь.

***

Так как первое занятие у Люпина должно было состояться в Большом зале, то шестикурсники остались в нем, а семикурсники покинули помещение. Заниматься или нет у Миллера, Золотое трио не обсуждало, зато Рон и Гермиона принялись выдвигать предположения о сути теории профессора.
– Самым разумным было бы, чтобы партнерами стали друзья или возлюбленные, короче те, кто может положиться друг на друга — угадал один из критериев выбора пар Рон и с сожалением заметил: — Если я прав, то у нас большие проблемы. Где найти Гермионе напарника?
– Почему именно мне, а не Гарри или тебе? — возмутилась девушка.
– Вот именно, — поддакнул Поттер, сожалея, что не может сказать, что уже имеет пару, причем подходящую не только по выбранному Уизли критерию, но и по второму, который собирается учитывать Миллер.
– Все просто, — пожал плечами Рон, начиная объяснение. — Я не смогу выбрать Герм, так как мои чувства к ней не позволят мне полноценно задействовать мозги. Я стану пялиться на нее и думать, черт знает о чем, а не о борьбе. Выбрать не Гарри, а кого-то из Грифов… Я не верю никому так же, как тебе, друг.
– Я тоже не доверяю никому, кроме вас двоих! — отчеканила Гермиона, хмурясь.
Поттер, который знал о теории Сэма намного лучше друзей, предполагал, что они составляют идеальную пару по всем критериям профессора. Поэтому решил поддержать девушку:
– Ты не прав, Рон, считая, что не сможешь работать с Гермионой. Прикинь, вас закидывают разной гадостью Пожиратели. Неужели ты будешь думать о чем-то постороннем, а не о том, как спасти ее и спастись самому?
– Что за вопрос?.. Буду думать, как унести ноги невредимыми. Но это же экстренная ситуация. А занятия — совсем другое.
– На них нас будут учить, как выживать. Заставят привыкнуть друг к другу. Поэтому не ломай голову, а выбирай Герм.
– А ты?
– Я?.. Могу быть с Невилом. После Отдела Тайн я ему доверяю. Не так, как тебе, конечно, но, думаю, в достаточной мере.
«Это если не учесть наш магический потенциал и другие личностные критерии, которым Сэм придает большое значение», — добавил Гарри про себя. Гермиона словно услышала эту фразу или вспомнила о том, что Дамблдор говорил о какой-то теории нового профессора, потому что сказала:
– Вы забыли, что у Миллера есть еще какой-то свой подход к выбору пар. Недаром нас предупредили о межфакультетских связях. Гарри, директор ничего не намекал тебе?
Последний вопрос был неожиданный, но Поттер сумел сохранить невозмутимое выражение на лице и бесстрастный тон, чтобы ответить:
– В любом случае он бы попросил меня повременить с разглашением этой информации до лекции профессора.
Друзья собирались возмутиться, особенно это было заметно по физиономии Рона, но тут в Большой зал вошел Люпин, и разговор прервался.

***

Представившись, профессор открыто заявил о том, что является оборотнем.
– Говорю это вам потому, что не смогу продемонстрировать собственные достижения в преподаваемом предмете. Но это не умаляет моих познаний в теории анимагии. Я начал заниматься этой наукой еще на первом курсе Хогвартса вместе с моими друзьями, которые хотели помочь мне во время полнолуний. Для тех, кто не в курсе, поясню, что маг в образе зверя, причем любого, может не опасаться заражения оборотня или вампира, даже если они покусают его.
Он раздал тесты, которые должны были выявить у каждого ученика магический потенциал, склонность к анимагии и предполагаемое животное. Гарри и Драко летом уже прикидывали, в кого они могут превратиться, и пришли к парадоксальному выводу, что это и птицы, и змеи. Но такое было вроде невозможно.
Во время перерыва, устроенного Люпином для обработки тестов, Гарри, Рон и Гермиона строили предположения, в кого превратятся. Рыжий сказал, что его очаровал Блэк в образе черной собаки, и ему тоже хотелось бы быть псом. Но в семье ходила легенда, что фамилия Уизли возникла не на пустом месте, а из-за семейного анимагического образа — ласки.
Гарри признался, что мечтает быть быстрой, хищной птицей — соколом или беркутом, а Гермиона рисовала себя кошкой, как ее самая уважаемая преподавательница.
Они еще обсуждали породы и внешний вид. Впрочем, это был неблагодарный труд. Никакой тест не способен выявить, как ты будешь выглядеть, по крайней мере, до конца — лишь непосредственное перевоплощение. Ведь не бывает двух одинаковых кошек или собак, и даже оленей и других на первый взгляд одинаковых животных.

***

– Можете задать вопросы, которые возникли у вас, — разрешил Люпин после перерыва и просмотра учениками обработанных результатов теста.
– Мой магический потенциал тридцать пять. Много это или мало и как влияет на способность овладеть анимагией? — поинтересовался Эрни Макмиллан.
– Это весьма неплохой результат, учитывая тот факт, что вы маглорожденный и учитесь на шестом курсе. Вам, конечно, придется потрудиться, чтобы освоить образ. Но если вы приложите усилия, то все у вас выйдет. А вот сквибы, магический потенциал которых не поднимается выше пятнадцати, никогда не смогут перекинуться, как бы упорно не изучали теорию.
– Все ли маги могут превратиться в животное? — спросила Лайза Турпин.
– Нет, не все. Обращенные оборотни и вампиры не смогут овладеть этой наукой хотя бы потому, что изначальные магические существа, заразившие их, имеют фиксированный образ зверя. Вампир, даже обращенный, превращается в летучую мышь, отправляясь на охоту. Оборотень становится волком в полнолуние. Наличие крови некоторых магических существ, которые могут дать потомство с человеком-магом, тоже оказывает влияние на способность к анимагии. Например, родственники гоблинов и фейри не могут стать анимагами, а вейлы и сирены овладеют ей с легкостью, но выбор образа у них будет продиктован прародителем, хотя и не такой фиксированный, как у вампиров.
– Может ли один и тот же маг создать два анимагических образа, — задал волнующий Гарри вопрос Блэйз Забини.
– Это невозможно. Хотя есть легенда, что двум магам, которые являлись истинными партнерами и уже имели схожие анимагические формы, удалось создать единый образ, причем они превращались в магическое животное, чего обычно не бывает.
Выслушав этот ответ, Поттер решил, что они с Драко летом ошиблись. Впрочем, он частенько был исключением из всех правил. Так что… «Поживем — увидим», — легкомысленно решил он и пошел вместе с друзьями на большой перерыв.

***

– Сравним результаты? — предложила Гермиона, оказавшись в коридоре. — Потенциал у меня семьдесят пять, а предполагаемый отряд животных — куньи.
– Для маглорожденный у тебя офигенный потенциал. Когда ты достигнешь возраста Дамблдора, то станешь не менее сильной, — с восхищением и некоторой завистью сказал Рон. — У меня, чистокровного, намного ниже: всего пятьдесят.
– Просто ты слишком ленивый, чтобы развивать его, как следует, — парировала она, но, увидев, что он надулся, перевела разговор на животное. — Лучше скажи, кем ты можешь быть? Подтвердилась легенда?
– Фиг его знает. У меня написано то же самое, что и у тебя. Но, Мерлин свидетель, я ни ухом, ни рылом… что значит эта абракадабра.
– Насколько я помню биологию, то куньи — это куницы, норки и ласки. Так что у тебя есть шанс.
– У тебя, кстати, тоже.
– Да, и это странно.
– Почему? — вмешался Гарри в диалог друзей. — Это говорит о том, что вы схожи, и из вас выйдет прекрасная пара, причем во всех смыслах.
– Кстати, а что у тебя? — спросила Гермиона.
– Как и мечтал, я могу стать птицей. Что касается потенциала, то он у меня высок — восемьдесят.
– Недаром Волдеморт считает тебя равным себе. У того же Дамблдора сейчас сто двадцать, и это почти потолок для мага.
– Ага, потолком является потенциал Мерлина: сто пятьдесят, — вспомнил Рон. — Интересно, а у красноглазого сколько?
– Раз он боится директора, то ниже не меньше, чем на двадцать пунктов, — предположила Гермиона.


Глава 3. Теория Сэма Миллера

На дополнительный курс Миллера пришли не все шестикурсники, но довольно много. Причем присутствие некоторых удивило троицу. Так, они считали, что ни Лаванда Браун, ни Симус Финниган никогда не захотят заниматься боевой магией — оба казались достаточно беспечными, чтобы задумываться о том, что нарастает вероятность открытого столкновения с Волдемортом. К тому же, девушка пеклась о внешности и расстраивалась после каждого сломанного ногтя.
Недоумение вызывала самая тупая, на взгляд гриффиндорцев, парочка из Слизерина: Крэбб и Гойл, которая училась настолько плохо, что было не понятно, как они добрались до шестого курса. Драко на каникулах рассказал Гарри секрет их успеха: родители парочки платили их однокурсникам, и те писали лишние эссе, делились готовыми зельями и даже исподтишка помогали на чарах и трансфигурации.
Непонятно почему отсутствовали Энтони Голстейн и Эрни Макмиллан, которые в прошлом году на занятиях ОД неоднократно высказывали намерение пойти после Хогвартса в Академию Авроров, где это предмет был профилирующим. Не было и Нотта с Булстроуд, которые не скрывали, что хотят примкнуть к Пожирателям, а значит, должны были, по идее, стремиться на эти занятия.
Преподаватель явился минута в минуту и, даже не представляясь, попросил сдать тесты Люпина и выстроиться в круг на расстоянии вытянутых руки от соседей. После чего произнес заклинание, которое вызвало вокруг каждого странное свечение.
Обежав всех своим пристальным и изучающим взглядом, Миллер что-то записал на пергаменте и велел перейти в ту часть класса, где стояли парты. Затем он раздал тесты и, когда ученики закончили отвечать на вопросы, сказал:
– Прежде чем объявить перерыв, на котором вы еще раз обсудите, кого выбрать своей парой, а я обработаю результаты, расскажу, как найти достойного партнера. Самым главным критерием должен стать равный магический потенциал, родство магических полей и схожесть личностных характеристик. В исключительных случаях я допускаю союз ведущий-ведомый. Но тогда к моменту начала занятий маги должны не просто дружить, а являться либо близкими родственниками, либо любовниками.
Миллер назвал несколько исторических примеров, когда два мага следовали этой теории, и из них вышли прекрасные пары. Затем объявил перерыв.

***

Едва это произошло, Рон потащил Гарри к Невиллу. Поттера немного удивило, что Гермиона, которая обычно была заводилой в таких делах, плелась позади них и выглядела насупленной. «Можно подумать, она знает, с кем меня напишет Сэм», — подумал он. Впрочем, ему было все равно.
Пока Гарри размышлял, они разыскали Лонгботтома, но даже беглого взгляда на него было достаточно, чтобы понять, он уже выбрал пару. По крайней мере, Невилл по-хозяйски обнимал стоявшую рядом Ханну Эббот, которая счастливо улыбалась. Однако Рон посчитал нужным уточнить:
– Ты станешь напарником Гарри у Миллера, Нев?
– Я похож на человека, который не нашел пару? — осведомился Лонгботтом совершенно несвойственным для себя ехидным тоном.
«Он тоже изменился после министерства и лета, — понял Поттер. — Теперь это уверенный в себе парень, а не размазня, и я рад за него».
– Э… нет, — растерянно протянул Рон, шокированный поведением Невилла, который уже нормально пояснил:
– У нас с Гарри слишком разный магический потенциал и почти полная противоположность магических полей. Мы не сработаемся, если я правильно понял теорию Миллера. Гарри подавит меня, и я буду оглядываться на него в критических ситуациях, а не помогать.
Лонгботтом и Эббот отошли, а Рон озабоченно спросил:
– И что теперь? С кем будет наш Гарри?
– Я приму выбор Миллера, — пожал плечами Поттер.
– Нет, это не дело. Он совершенно не знает взаимоотношений между учениками и может выбрать, опираясь лишь на свои исследования.
– И что?.. Результаты призваны выявить наиболее подходящих напарников.
– Во-во. По той фигне, которую он исследовал, это может оказаться Забини или Паркинсон.
Гарри удивился, почему Рон в первую очередь не назвал Малфоя, но не стал напоминать об этом. Гермиона тоже промолчала по этому поводу, зато высказалась в поддержку теории нового профессора:
– Если это истинные партнеры, то все у них получится.
– Глупости! — уверенно заявил Рон. — Мы должны сами найти подходящую пару нашему другу.
В этот момент Поттер почувствовал на своей талии чью-то руку, а его плеча коснулся чей-то подбородок, и раздался голос Симуса Финнигана:
– Меня, например. Гарри, ты не возражаешь?
В принципе, Поттеру было все равно, так как этот фарс продлится лишь до дверей класса. Но Симус являлся особым случаем. Во-первых, ирландец раздражал его лично. Во-вторых, был так слаб в заклинаниях, что положиться на него даже на уроке было бы верхом идиотизма. В-третьих, к нему ревновал Драко, который считал, что Финниган давно имеет виды на брюнета. Поэтому Гарри ответил:
– Боюсь, у нас ничего не выйдет. Мы не друзья, и потенциал у нас наверняка слишком разный. Поищи кого-нибудь другого.
– Зря. Не понимаешь, чего ты теряешь, — томно проговорил Симус, ущипнул его за зад и обслюнявил ухо, не стесняясь присутствия Рона и Гермионы.
– Пошел отсюда, педик! — заорал рыжий. — Гарри только этого не хватало!
Слова друга, призванные защитить, вызвали в брюнете глухое раздражение. «Невероятно, Рон, будучи чистокровным магом, не приемлет однополые пары. Выходит, что мы скоро поругаемся?» — мелькнуло в голове Гарри, и его настроение стремительно упало. Правда, речь Гермионы несколько это исправила:
– Рон, причем тут ориентация Симуса? В магическом мире нередки такие союзы.
Уизли насупился и сморщил нос, давая всем своим видом понять, как ему неприятен такой поворот беседы. Гарри тоже не жаждал продолжения этой темы, боясь поссориться с Роном прямо сейчас, поэтому, буркнув что-то неопределенное, ретировался.

***

Не успел Поттер отойти от друзей на почтительное расстояние, как его схватил за запястье Драко, втолкнул в нишу за доспехами, которую от коридора отгораживали занавеси, и сердито прошипел:
– Какого ты позволил лапать себя этому ирландцу?
– Я даже не видел, как он подошел, — оправдался Гарри и впился в его губы поцелуем, чтобы не дать возможность продолжать говорить глупости.
Вскоре они терлись друг о друга и постанывали.
– Мне никто не нужен, кроме тебя, — сказал он, когда они оба достигли разрядки, и блондин очистил их заклинанием. — Так что не ревнуй, хотя это приятно.
– Какого старый манипулятор запретил сразу сказать, что мы будем партнерами? Мол, нам так велели и все такое? — сердито поинтересовался Драко. — Представь, ко мне приставала Паркинсон, прося вспомнить «прошлые чувства».
– Вспомнил? — ухмыльнулся Гарри, поглаживая его по спине.
– Ну, тебя! Научил язвить на свою голову, — фыркнул блондин и снова поцеловал его.
Раздался сигнал, означающий конец перерыва. Им пришлось привести себя в порядок и, оглядываясь, не заметил ли кто, выбраться друг за другом из укрытия. Драко сразу прошел в класс, а Гарри подождал друзей.
– Ты где шлялся? — накинулся на него Рон. — Мы так и не нашли тебе пару.
– Я обязан отпрашиваться в туалет и хронометрировать свое пребывание там? — язвительно парировал Гарри, все еще сердитый на него.
Подумав, он все же решил намекнуть на причастность директора к тому, что сейчас произойдет в классе. Он, хоть и злился на Рона, но ссориться с ним не спешил.
– Что до пары, соглашусь с Миллером. Ему видней, как и Дамблдору.
– Ты что-то знаешь? — ожидаемо забеспокоился Уизли.
– Я имел беседу с директором и пообещал ему кое-что, — подтвердил Гарри.
– Что именно?
– Сейчас узнаешь.
После этих слов Поттер вошел в аудиторию.


Глава 4. Принять выбор

– Запишитесь на пергаменте сначала те, кто определился с парой, затем остальные, — скомандовал Миллер, едва появился.
К его столу потянулась цепочка учеников. Некоторые шли парочками, как Невилл и Ханна. Профессор смотрел на возникающие фамилии, иногда одобрительно кивая или неудовлетворенно хмыкая. Наконец последний человек вернулся на место, и в помещении некоторое время стояла тишина. Затем профессор сказал:
– Понимаю, что не все поинтересовались у предполагаемого партнера характеристиками магического поля и потенциалом. Но есть же внешние признаки этого, например, успехи в учебе. Однако не все это не учли, и я вижу, что некоторые написали себя в пару, только бы не быть одному. Слава Мерлину, здравомыслящие тоже отыскались. Сейчас я зачитаю те пары, которые у меня не вызывают нареканий, и которые я сохраню. Более того, я поясню, чем они понравились мне. Встаньте все полукругом. Те, кого я называю, выходят ко мне, а затем садятся за парты.
Первыми Миллер вызвал сестер Патил и сказал, что у них крепкая родственная связь и одинаковый магический потенциал. Вторыми были Ханна и Невилл, у которых оказались взаимодополняющие магические поля и средний, почти одинаковый потенциал.
Третьими вышли Рон и Гермиона, которых Миллер назвал не совсем гармоничной парой, так как у них ярко выражены роли ведомого и ведущего.
– Однако это компенсируется вашими гармоничными взаимоотношениями. Вы не только дружите, но влюблены друг в друга и готовы пожертвовать жизнью ради партнера, — завершил он разбор.
Похвалил Миллер, как ни странно, и пару Гойла и Крэбба. Правда, предупредил, что им придется стараться, чтобы дотянуться до уровня остальных участников занятий. Подходящих, по мнению Гарри, Бута и Броклхерст Сэм раскритиковал, сообщив, что их магические поля имеют слишком много различий.
– Но мы встречаемся уже два года, и наши отношения отнюдь не дружеские, — откровенно признался Терри.
– В вашем случае это ничего не значит. Вас тянет друг другу чисто физически. На духовном плане вы далеки и вскоре расстанетесь, — безапелляционно произнес профессор.
– Вы что, пророк? — насупилась Мэнди.
– Нет, конечно, но имею достаточный опыт, чтобы делать выводы.
Бут и Броклхерст несколько минут шептались, затем Терри с вызовом заявил:
– Мы не собираемся расставаться только потому, что так советуете вы, но прислушаемся к рекомендации, если вы назначите нам других напарников на время ваших занятий. Все-таки учеба и повседневная жизнь — это разные сферы, и вам, как преподавателю, видней.
– Это правильный подход, — одобрил Миллер. — Как профессор, ведущий дополнительные занятия, я имею права не допускать к ним тех, кто не желает подчиняться моим решениям.
После этих слов он раскритиковал оставшиеся две пары, сказав, что ребята записались в них, следуя девизу: лучше с кем угодно, чем одному.
– Ни у Забини и Паркинсон, ни у Финнигана и Финч-Флетчли нет ничего общего. Схема ведомый — ведущий не годится, так как они даже не друзья, не говоря о любовной связи, пусть даже поверхностной.
– Откуда вы знаете? — сердито, в два голоса спросили Панси и Симус.
– По тестам и магическому сканированию. Вы просто не можете быть парами в сексуальном плане хотя бы потому, что у вас разная ориентация! Скорее уж Паркинсон подойдет Финч-Флетчли, но только по этому показателю.

***

После фразы профессора в аудитории поднялся гвалт, и ему пришлось выждать, чтобы продолжить распределение.
– Итак, теперь я озвучу пары, которые составил сам. Предупреждаю еще раз: кто категорически не согласится со мной, будет вынужден покинуть занятия. Начну с обсуждаемых ранее Бута и Броклхерст. Предлагаю Терри стать напарником Мораг Мак-Дугал, а Мэнди — Сьюзен Боунс.
Так как никто из четверки не стал возражать, то они дружно согласились. Терри явно порадовало, что Мэнди будет заниматься с девушкой, а он с юношей. Это не должно вызвать ревности между ними, так как у напарников была традиционная ориентация.
– Теперь вторая, не менее не понравившаяся мне пара: Паркинсон и Забини, — вызвал Миллер, и слизерины снова подошли к нему. — Начнем с вас, Блейз. Предлагаю вам в напарники Дина Томаса. Он хоть и маглорожденный, но имеет не меньший потенциал, чем у вас, а еще ваши поля замечательно дополняют друг друга.
Забини смерил гриффиндорца оценивающим взглядом. По мнению Гарри, они были чем-то похожи внешне: оба смуглокожие, с яркими глазами-маслинами, одинаково сложены, но слизеринец чуть красивей.
– Как скажете, — разорвал первым чуть затянувшееся ожидание Забини.
– Я тоже согласен, — чуть смущенно сказал Томас, украдкой окинул будущего партнера, но был пойман и получил в ответ откровенное подмигивание.
Оставив Паркинсон на будущее, Миллер вызвал Финнигана и Финч-Флетчли. Сверившись с результатами исследований еще раз, Миллер предложил Джастину Лайзу Турпин из Когтеврана, назвав их довольно подходящими, а Финнигану — слизеринца Муна, тоже полукровку с близким магическим потенциалом и довольно сочетаемыми полями. Четверка безразлично пожала плечами и присоединилась к тем, кто уже прошел распределение.

***

– Теперь мисс Паркинсон, — объявил профессор, когда они уселись. — Говоря откровенно, никто из трех оставшихся магов не подходит вам в напарники. Но я не могу просто так оставить вас без шанса испытать себя в боевой магии. Поэтому предлагаю приемлемый вариант: приблизительно равный магический потенциал и схожесть некоторых черт характера. Да, не идеально, но… с Лавандой Браун вы хотя бы сможете вместе работать, что не скажешь о молодых людях. К тому же, Малфой и Поттер — идеальная пара, и разбивать я ее не собираюсь.
– Что?!.. Вы издеваетесь?! — закричали в три голоса Рон, Лаванда и Панси. — Это идиотский выбор!
Последняя фраза принадлежала рыжему и прозвучала позже других, поэтому сразу была замечена. Миллер непонимающе уставился на Рона и хмуро осведомился:
– Мистер Уизли, почему я слышу возмущение из ваших уст? Разве происходящее сейчас касается каким-то образом вас?
– Еще как касается! — Рон даже вскочил из-за парты. — Гарри мой друг, и я не позволю ему работать в паре с таким ублюдком, как Малфой.
– Вы? Не позволите?.. Я не ослышался? Вы кто Поттеру? Опекун, любовник?
– Я его друг!
– Этот статус не дает вам право решать за него!
Гарри, взбешенный поведением рыжего и тем, что тот оскорбил Драко, бесцеремонно вмешался в разговор:
– Зато я имею такое право.
Рон, явно решивший, что он собирается протестовать и обрадованный этим, улыбнулся, и вздохнул с облегчением. «Рано радуешься», — сердито прищурившись, осадил его мысленно Поттер и сказал вслух:
– Открою маленькую тайну. Меня тестировали в первый день возвращения с каникул, и я был готов к происходящему сейчас заранее. Но даже тогда я сразу же согласился стать напарником Малфоя. Да, мы все прошлые годы соперничали с ним, но узнав, насколько мы взаимно дополняем друг друга, решил попробовать. Наш союз обещает гораздо больше, чем вражда. Надеюсь, Драко думает так же.
– Разумеется, — уверенно подтвердил слизеринец.
Они сами подошли друг к другу и под молчание аудитории сели за одну парту. После такой демонстрации Рон не стал ничего выкрикивать, но на его физиономии явно читалось, что он еще поговорит с Гарри, так сказать, тет-а-тет. «Придется соврать про приказ Дамблдора, — поморщился Поттер. — Я не готов с ним ссориться».

***

– Вернемся к оставшимся дамам, — разбил тишину Миллер. — Мисс Паркинсон, какие вы имеете претензии против работы в паре?
– Я презираю Браун и не собираюсь терпеть дружбу моего жениха с Поттером, — заявила Панси.
– Пэн, когда это мы обручились? Что-то я не припомню, — насмешливо поинтересовался Малфой. — Я никогда не связал бы себя с таким мопсом, как ты.
– Наглец! Я отдала тебе девичью честь.
– Было бы что отдавать, — достаточно громко заметил Забини.
– Прекратить посторонние разговоры! Выяснение отношений отнесите на внеурочное время, — прервал их перепалку профессор. — Мисс Браун, что скажете вы?
– Я ненавижу Паркинсон и не собираюсь налаживать с ней отношения ради сомнительного удовольствия учить боевую магию, из-за которой можно пострадать, — ответила гриффиндорка.
– Зачем же вы пришли? Перепутали аудитории, и попали вместо занятий кройкой и шитьем на мои курсы?.. Соболезную.
Ученики засмеялись, и Браун выскочила из класса, размазывая по лицу слезы. Миллер хмыкнул и предупредил всех:
– На будущее… Я не потерплю неприкрытой ненависти и вражды. Если кто-либо, даже не будучи парой, станет проявлять агрессию и ненависть к другому ученику (или, упаси нас Мерлин, будет взаимная неприязнь), то я выгоню виновника и его пару.
– В таком случае, я удаляюсь, — объявила Паркинсон и, заносчиво вскинув свой курносый нос, не спеша вышла.
Небольшое шушуканье, вызванное выходкой слизеринки, было прервано заключительными словами Миллера:
– Примириться с моим решением, это еще не все, чего я жду от вас. Вы должны упорно работать, развивая магический потенциал и стремясь к сближению магических полей. Чтобы проверить, как это меняется, я собираюсь тестировать вас.
После этого профессор их отпустил.

@темы: гарри/драко

---

"Единое целое", Часть 1, Главы 4-7


Глава 4. Сводник (POV Сэма)

С тех пор, как Рудольфус Лестрейндж убил мою обожаемую жену Лауру, я потерял половину души и, чтобы не сойти с ума, стал сводником. Мне было приятно соединять сердца людей, которые тянулись друг к другу, но не могли, по каким-то причинам, разобраться в своих чувствах. И надо сказать, мне это неплохо удавалось.
Своего единственного друга Люциуса Малфоя я не всегда понимал. Мне думалось, что его такая сложная жизнь, самого тайного из агентов аврорского отдела, сделала этого человека холодным и бесчувственным. Я считал, что он способен, да и то очень робко, любить только своего сына.
Но однажды на одном райском острове Карибского моря я повстречал своего друга совершенно другим человеком. Помнится, меня туда принудительно перенесли, и я не представлял, как выбраться. Поначалу я решил, что он необитаем, пока не свалился — в буквальном смысле слова — на парочку. Они настолько увлеклись процессом, а я был в такой глубокой задумчивости, что мы увидели друг друга лишь тогда, когда я упал на них, споткнувшись.
– Господа, я не хотел так вмешиваться, — сказал я, скатившись с любовников. — Но раз уж так вышло, не подскажете, где я и как мне отсюда убраться?
Люциус поднял на меня глаза. В них было совсем незнакомое выражение: неописуемая нежность, не предназначенная мне. Затем в его взгляде промелькнул испуг, на смену которому пришло относительное успокоение.
– Сэм, черт! Молись своему ангелу-покровителю, за то, что я узнал тебя, — засмеялся он, изумляя меня своим поведением.
– Люц, что ты здесь делаешь? — спросил я, как полный баран.
– А то ты не видишь, — фыркнул он, затем погладил любовника, который уткнул свое лицо в его грудь, что я приписал смущению, и добавил серьезней: — Надеюсь, наша встреча останется между нами?
– Ты забыл, что я подрабатываю купидоном? У вас проблемы, не считая твоей жены? Давай, Люц, рассказывай. Дядя Сэм поможет.
Малфой фыркнул. Затем грустно сказал:
– Вряд ли это тебе под силу. Мой друг сбежал из Азкабана.
Его любовник от удивления поднял голову, и я узнал его — Сириус Блэк. Его считали предателем Поттеров, но я-то знал и другую информацию — его подставил Петтигрю.
– Что может быть лучше, чем Пожиратель смерти в объятьях себе подобного, да еще и беглого зэка из самой страшной тюрьмы? — подтрунил я, но, видя их недовольство, заверил: – Я, разумеется, забуду о встрече, так как знаю о невиновности Блэка.

***

После этой встречи я пытался помочь Сириусу, но натолкнулся на бюрократические препоны. Вроде, в министерстве верили, что он не был Хранителем Поттеров и не убивал тех маглов и Петтигрю, но не собирались устраивать пересмотр дела, не поймав настоящего преступника. К тому же, они требовали возвращения Блэка в Азкабан, что было неприемлемым — он и так отсидел там двенадцать лет.
А потом был Отдел Тайн, арест Люца и падение его любовника в арку смерти. Многие считали, что это конец, но я знал, что оттуда можно вернуться, если кто-нибудь рискнет пойти за тобой. Это было весьма опасное мероприятие, требующее силы воли и решимости. Как я и подозревал, Люциус, не колеблясь, согласился.
– Я не хочу жить без Сириуса, — просто сказал он в свое оправдание. — Единственная причина, по которой я не хочу умирать, — это Драко. Недавно я обнаружил, что мой сын не только вырос, но и влюбился. Попытайся помочь ему разобраться в собственных чувствах, Сэм, и сойтись с объектом желания, если, конечно, существует хоть один шанс, что они могут быть вместе.
– Приложу все усилия, — обещал я. — Но мне надо знать, кого выбрал твой мальчик.
– Он не ищет легких путей, — невесело усмехнулся блондин. — Предмет его мечтаний не кто-нибудь, а Гарри Поттер.
Да уж… Но не будь я Сэмом Миллером, если не помогу Драко заполучить Поттера хотя бы в друзья! Правда, мне необходимо было узнать об этом знаменитом мальчике чуть больше, чем писалось в газетах. Для этого я решил найти Люпина, близкого друга отца Героя, но не представлял, с чего начать. И тут случай помог мне. Дамблдор попросил передать Снейпу свое письмо.
– Сэмюель, мальчик мой. Я бы сам, но мне как-то неприлично взламывать защиту дома Северуса, — сказал старый интриган.
Я фыркнул. Вот, значит, как! Старик решил доставать каштаны из огня чужими руками. Впрочем, мне не привыкать. Но вломиться в дом Снейпа, которого вообще-то недаром считали темным магом, было чревато. Да и зачем это делать? Что нужно от него Дамблдору, и почему он его не пускает. Все это я и спросил директора.
– Я хотел попросить Северуса забрать Гарри Поттера к себе. Мальчику надо заниматься, так как у меня есть основания считать его способным уничтожить Волдеморта, — ответил он. — Но Северус ссылается на личные дела. Представляешь?..
Скажу честно, я не представлял, но мало ли. Поэтому я сказал довольно ядовито:
– Вполне. Снейп молод. К тому же, я слышал, они плохо относятся друг к другу — вы же сами это санкционировали. Вы хотите превратить их отдых в кошмар?
– Речь не идет о совместном отдыхе. Лишь об учебе.
– Для этого тоже требуется взаимопонимание. Пока это произойдет, лето кончится.
– Что же ты предлагаешь?
– Себя в качестве наставника Поттера.
Дамблдор с легкостью согласился, но настоял, чтобы ко мне мальчишку все-таки доставил Северус. Мне пришлось согласиться, так как я не мог явиться прямо к гриффиндорцу, так как он меня никогда даже не видел.

***

Над взломом защиты дома Снейпа я трудился почти весь день. Наконец, хозяину надоела моя возня, и он сам ее снял и, распахнув двери, сердито поинтересовался:
– Сэм, тебе жить надоело?
– Я тоже рад тебя видеть, — поприветствовал я его.
– Что тебе надо? — вздохнул Северус, впуская меня в кухню. — Говори быстро и проваливай. Меня ждут.
– Кто? — не сдержал я свое любопытство.
– Дела, — отрезал он.
На его скулах появился румянец, что заставило меня хмыкнуть. Снейп мог обманывать кого угодно, но не меня. Он не врал Дамблдору, когда говорил, что у него есть личные причины не брать Поттера к себе. Я его явно поднял с постели. Да… Куда катится мир?.. Сначала Люциус, которого я считал ледяным принцем, пошел ради любви на очень рискованный шаг. Теперь Северус, которого все называли бессердечным сухарем, краснеет, как юнец.
– Ты долго будешь молчать и пялиться на меня? — вывел меня из размышлений о нем Снейп. — Я даже помогу тебе. Тебя прислал Дамблдор. Старик хочет, чтобы я нянчился с Поттером, забывая о нашей неприязни. Нам придется долго притираться. Лето кончится быстрей.
– Я это же сказал старику и предложил свою кандидатуру на роль наставника Поттера. Тебе же отводится роль человека, который привезет мальчика в мой дом. Как бы он не относился к тебе, но Гарри знает тебя.
– А если я приеду за ним не один, а с человеком, которому он доверяет, то мальчишка позволит доставить себя даже к Темному Лорду.
– Не шути так, — попросил я.
Мы помолчали, затем Снейп поторопил меня на выход. И тут я вспомнил о том, что в моем доме находится еще один подросток, который, по словам его отца, влюблен в Поттера. Стоит ли предупредить их заранее? Я решил задать этот вопрос Северусу. Слово за слово, и зельевар выведал из меня историю о Люциусе и об его предположении.
– Еще пару недель назад я не поверил бы твоей истории про Малфоя-старшего. Но если я смог, то он…
– Что смог? — поинтересовался я, когда Северус оборвал фразу, не договорив.
– Ничего, — отвел он глаза и снова покраснел.
Мерлин, мне нравился такой Снейп, способный стесняться! Хотел бы я знать, кто виновник его перемены. И тут судьба решила, что я достоин этого. В дверном проеме появился мужчина с чуть печальным выражением на лице и какой-то тоской в янтарных глазах. Так как на нем был халат, то я понял, что это и есть «личное дело» зельевара.
– Ремус Люпин, — представился он и чуть смущенно сказал: — Прошу прощения, но я кое-что подслушал из вашего разговора. Я думаю, что Гарри не стоит говорить заранее, что у вас в доме его ждет встреча с Драко. Сюрпризы в их возрасте вызывают всплеск эмоций, а это не всегда плохо.
– Гриффиндорская логика, Ремус, — фыркнул Снейп. — Но я склонен согласиться с ней. Я знаю обоих мальчишек и считаю, что они враждуют скорей по привычке. И еще, я всегда пристально наблюдал за Поттером и могу поклясться, что его внимание к Драко имеет не только отрицательный знак.
– И то… — поддакнул я. — Яростная ненависть часто скрывает совершенно противоположные чувства.
– Прямо, как у нас, — подхватил Ремус, обнимая своего любовника за талию. — И знаешь, Северус, давай покажем мальчику, что однополые отношения в мире магии воспринимаются лучше, чем, например, у маглов.
– Как ты себе представляешь эту демонстрацию? — хмыкнул Снейп. — Будем целоваться в каком-нибудь магазине, на улице или у Сэма во дворе?
– Почему нет? Ты стесняешься меня? — насторожился Люпин.
– Не говори глупости, — нахмурился Северус и поцеловал его.
Это явная демонстрации чувств, пусть только при мне, потрясла его любовника, и он поверил. Я же пристально изучал Снейпа, стараясь запомнить, как выглядит этот человек, став счастливым. Скажу честно, великолепное зрелище!


Глава 5. Способность к переменам (POV Гарри)

Когда я только попал в Хогвартс, то считал, что оказался в сказке. Впрочем, уже скоро я убедился, что волшебники тоже люди, со своими вполне обыденными горестями и радостями. В магическом мире у меня появились друзья и враги. Малфой с первого дня оказался во второй категории.
Если бы меня спросили, почему, я бы сказал, что в этом виновато его высокомерие, его откровенная неприязнь моих друзей и тот факт, что его отец был на стороне Волдеморта. По всем законам логики, так все и должно было оставаться, особенно теперь, когда этот красноглазый монстр возродился, Малфой-старший открыто поддержал монстра, а его отпрыск говорил каждому желающему это слышать, что спит и видит себя в рядах Пожирателей.
Но на пятом курсе, когда, казалось, мне занимали только проблемы с Волдемортом, занятия со Снейпом и присутствие в школе кошмара по фамилии Амбридж, я начал ловить себя на том, что слишком пристально наблюдаю за Драко. Я следил за ним во время занятий, высматривал его светлую макушку на переменах и видел сны, которых стеснялся и не желал их повторения.
Мерлин, кто там наверху так распорядился, что я оказался во всех отношениях особенным? Маг, выросший с боящимися и презирающими меня маглами, чертов Мальчик-который выжил, имеющий шрам-молнию, из-за которого никто не хочет видеть меня настоящего. Еще и человек, предпочитающий собственный пол, причем осознавший это фантазируя о парне с враждебного факультета, слизеринце, молва о котором гласит, что у него ледяное сердце.
Возможно, мои мечты остались бы лишь сновидениями и постепенно сошли на «нет», если бы я не встретил Малфоя в том подземелье. Отработки у Амбридж стали для меня унизительной пыткой, о которой я не желал делиться с друзьями. Снейпу с его показушной ненавистью не удалось за четыре года добиться такой пылкой неприязни в ответ, как этой дуре всего за пару месяцев.
Мне хотелось послать все к черту и наложить на министерскую жабу какое-нибудь мерзкое проклятье. Но принадлежность к гриффиндору — не просто эмблема на мантии. К сожалению, я светлый маг со всеми вытекающими из этого неудобствами. Не в моем характере кидать в преподавателей проклятья, особенно если наш декан велела «потерпеть».
Та отработка была какой-то особо изматывающей. Руку нестерпимо жгло, порезы кровоточили, мне откровенно хотелось плакать. Возвращаться в таком состоянии в гриффиндорскую башню — верх идиотизма. Гермиона непременно стала бы надо мной кудахтать, Рон предлагал бы испробовать на Амбридж что-то из арсенала близнецов, а я бы смущался и сердился. Поэтому я спустился в подземелье, опустился у стенки на пол и прикрыл глаза, стараясь привести свои чувства в относительный порядок.
Приближение Малфоя я ощутил задолго до того момента, когда он навис надо мной. Только этого не хватало, — простонал я мысленно и, приоткрыв опущенные веки, украдкой глянул на него. Никогда бы не подумал, что увижу слизеринца с таким выражением лица: сочувствующим, сожалеющим, нежным.
Не успел я изумиться, как он опустился со мной рядом и взял мою руку в свои ладони. При виде надписи в его глазах зажглась ненависть по отношению к человеку, сделавшему ее — не спрашивайте, как я это понял. Наверное, понимание пришло позже, когда я вспоминал все, что произошло после.
Сначала Малфой коснулся надписи руками, затем пристально глянул и впился в мой рот жадным поцелуем. Меня прошиб такой сильный ток, что я чуть ощутимо отпрянул, но не для того, чтобы вырваться, а желая ринуться в ответную атаку. Дальше началось безумие: наши руки, губы и стоны, каждый вздох и движение — все было подчиненно единой сжигающей нас страсти. Ни одна, самая безумная фантазия, не могла сравниться с реальностью.
На следующий день я испугался того, что произошло, и еще через пару дней ответил на намеки Чжоу, которая предлагала встречаться. Я хотел доказать себе, что я нормальный. Но ее слюнявый поцелуй и непонятные высказывания на нашем единственном свидании, убедили меня, что это невозможно. А еще были сны, которые теперь сводили меня с ума своей яркостью, ощущениями, что это не фантазии, и горьким разочарованием после пробуждения.
Малфой же откровенно злился на меня и стал еще невыносимей. Год мы закончили не просто соперниками, а настоящими врагами. Еще бы, он обвинял меня в том, что я поспособствовал аресту его отца, а я считал, что Люциус причастен к смерти крестного.

***

На лето меня отправили к Дурслям, которые после встречи с волшебниками не посмели меня эксплуатировать и вообще как-либо доставать. Мое состояние трудно описать словами. Сириус дал мне надежду, что у меня появится нормальная семья и родной человек. С его гибелью я лишился этого иллюзорного счастья. К тому же, я винил себя в его смерти.
За пару недель я почти впал в депрессию. И вот однажды, когда она уже пыталась завладеть мной основательно, ночью я увидел странный сон. Мне привиделось унылое место, заполненное густым туманом, сквозь который тянулась бесконечная дорога без конца и начала. По ней, понурый и усталый, в пыльной дорожной мантии шел светловолосый человек. Весь его вид говорил о том, что он находится в пути уже не одну неделю, и сильно вымотался, физически и морально. Но в то же время в каждом его движении сквозили решимость дойти до цели.
Я смотрел на него, не отрываясь, и мне казалось, что я утону в этом унылом пейзаже, в усталости человека, в его одиночестве. Это принесло мне страдание не менее сильное, чем из-за смерти крестного. А потом он на миг остановился и повернулся ко мне — даже во сне я вздрогнул: это был Люциус Малфой. Но не тот, холодный, высокомерный ублюдок, последователь Волдеморта, а какой-то родной и домашний.
– Держись, Гарри, я верну Сириуса, обещаю,– сказал он, когда наши взгляды встретились. — Если нет, то позаботься о Драко.
Проснулся я с надеждой и с верой в будущее. А днем Дамблдор прислал письмо, что меня скоро заберут от Дурслей. Окрыленный этим я поздоровался с родственниками и тут же нарвался на задание прополоть грядки. В принципе, я не возражал против труда на свежем воздухе, поэтому не стал спорить. К тому же, если быть откровенным, то мне нравилось это занятие: монотонная работа успокаивала, физическая нагрузка поднимала настроение. Я расслабился и окончательно выкинул депрессию из своего сердца.
– Поттер, чем вы занимаетесь и что на вас надето? — внезапно раздался в саду Петуньи голос, которого я не ожидал здесь услышать.
Обернувшись, я с трудом узнал в говорившем Снейпа. Вместо привычной для меня черной мантии на нем была магловская одежда, подчеркивающая стройную фигуру. Он ничего и не так стар, — решил я и удивился себе — кажется, я умудрился увидеть в своем преподавателе, да еще и в зельеваре, мужчину. Но даже не это изумило меня, а факт, что Снейп еле сдерживал улыбку.
– Что вы молчите и пялитесь на меня? — задал он новый вопрос.
– Что вас удивляет? — в свою очередь поинтересовался я. — Вы ожидали увидеть меня в мантии, так тут кругом маглы, да и вы сами… Это точно вы, профессор?
Последняя фраза вырвалась у меня случайно, и я ожидал, что Снейп разозлиться. Но он усмехнулся и съехидничал:
– Вспомнили о мерах безопасности?
Я пожал плечами.
– Что насчет вашего вида? — почему-то настаивал зельевар.
– Что не так? — откровенно не понял я.
– Вы похожи на домовика! — взревел он.
– В этом доме меня и держат в этом качестве, — я тоже повысил голос, затем смутился и, чтобы скрыть это, поинтересовался: — Что вас привело ко мне?
– Дамблдор просил вас доставить кое-куда, — напомнил Снейп и добавил: — Но вы в таком виде, что я не могу везти вас в приличный дом. Поэтому сначала мы посетим Косую аллею.
Я воззрился на него с таким изумлением, словно он покрасил свои волосы в розовый цвет или отрастил вторую голову. Невероятно, Снейп предлагал мне посетить магазины, чтобы я смог принарядиться! Мне хотелось еще раз спросить, точно ли это он, и если да, то здоров ли. Но я не стал рисковать.
Пока я размышлял, Снейп отправил куда-то мою сову, затем трансфигурировал обноски Дадли, которые его так поразили на мне, в темную мантию, и мы аппарировали.

***

Недалеко от магазина мадам Малкин нас поджидал Ремус Люпин, которому я искренне обрадовался. Правда, встреча была немного смазана тем, что мне вспомнилось, что Сириус был ему другом, и его смерть наверняка расстроила оборотня. Чтобы не затрагивать эту тему, мы обменялись дежурными фразами о здоровье, затем Ремус поинтересовался:
– Гарри, у тебя нет приличной одежды?
– Смотря где, — уклончиво ответил я, но потом решил быть откровенным: — К школе я обычно покупаю все новое накануне учебного года. Ну а у Дурслей… Мне не хочется говорить, что у меня есть деньги — они бы сумели отнять их. Сами же родственники обычно отдают мне одежду кузена, ссылаясь на нехватку средств.
– Эти уроды заставляют его работать, как эльфа, и держат в комнате под замком, — добавил со злостью Снейп. — Я еще поговорю с директором на эту тему!
Я снова удивился его поведению. Неужели я дожил до того момента, что этот мрачный человек проявляет обо мне заботу? Ведь еще недавно он презирал и ненавидел меня.
– Я притворялся, — заявил этот чертов леггилимент, прочитав последние мои мысли.
– Что изменилось? — осведомился я, сдерживая злость на бесцеремонное вторжение в мою голову.
– Не вашего ума дело! — рявкнул Снейп, напоминая о своем сволочном характере.
– Перестань пугать мальчика своим рыком, — попросил его Люпин, обнимая за плечи. — Лучше займемся его гардеробом.
– Вы займетесь? — не поверил я своим ушам. — Я как-нибудь справлюсь сам!
– Я не уверен в вашем вкусе, вспоминая ваши рубашки гриффиндорских расцветок, — фыркнул зельевар, заставляя меня снова сердиться на него.
– Это говорит человек годами не вылезавший из черной мантии! — не сдержался я.
– Я справился со своим внешним видом, значит, справлюсь и с вашим, — парировал он.
Мне нечем было крыть. Сегодня он был одет со вкусом и выглядел классно. Считая мое молчание беззвучной капитуляцией, Снейп схватил меня за запястье и потащил в магазин. Дальнейшее походило на сновидение. Они с Люпином выбирали мне наряды, спорили, какой цвет рубашек мне больше подходит, заставляли примерять, а под конец заявили, что мне необходим банный халат.
– На кой? — изумился я. — Я же не аристократ какой-нибудь.
– Вы собираетесь выходить из душа в одном полотенце на бедрах? — окидывая мою фигуру каким-то провокационным взглядом, поинтересовался Снейп. — В этом что-то есть.
Я вспыхнул, а Люпин засмеялся и пожурил его:
– Не смущай ребенка.
– Ему идет, — легкомысленно заявил собеседник, чем в третий раз до крайности изумил меня.
Что его настолько изменило за такой короткий срок — задался я вопросом. Когда я вышел показать им, как смотрюсь в их подарке, то получил ответ: это парочка, не стесняясь, целовалась. Мне тут же вспомнились мои собственные поцелуи с Драко в подземелье, и я впервые подумал, что в желании повторить это, ничего противоестественного нет.
Наконец, с покупками было покончено, и Люпин со Снейпом переместили меня в небольшой коттедж. Дверь открыл поджарый мужчина лет сорока с каштановыми волосами и карими глазами.
– Рад приветствовать вас в своем доме, мистер Поттер. Меня зовут Сэмюель Миллер. Я буду в следующем году преподавать у вас ЗОТИ. Но во время каникул обращайтесь ко мне Сэм.
– В таком случае зовите меня Гарри.
– Хорошо. Надеюсь, мы найдем с вами общий язык. В качестве первого испытания этого будущего взаимопонимания я прошу вас попытаться сблизиться с вашим соседом по комнате, еще одним моим гостем.
Миллер посторонился, и я увидел, что за его спиной все это время прятался Малфой-младший. Мерлин, как же мы будем жить в одной комнате, если мне по ночам снится, черт знает что о нас с ним?.. Но тут я вспомнил о парочке, которая привезла меня. Наверняка у Люпина и Снейпа было не мало разногласий в прошлом, но они как-то преодолели их ради взаимных чувств.
– Я постараюсь, — выдавил я вслух, обдумав это.
– Я тоже, — сказал Малфой и протянул мне руку.
В отличие от такой же сцены перед первым курсом теперь я ее пожал.
– Не прошло и пяти лет, — напомнил он мне ту же ситуацию.
– Лучше поздно, чем никогда, — сказал я.
– Слушайтесь Сэма и не слишком увлекайтесь… хм… дружбой, — посоветовал Снейп, и они с Люпином аппарировали.
Мы с Малфоем синхронно фыркнули, и я понял, что все будет хорошо.


Глава 6. Сближение

POV Драко
Я никогда не думал, что мне будет так сложно узнать о том, что я совершено не знаю своего отца. Я был не в состоянии даже представить, что он может быть таким нежным, любящим, нежным. Что он умеет беззаботно смеяться и дурачиться, как какой-нибудь ученик Хогвартса. Причем все это было не в его далекой юности, а относительно недавно, всего каких-то пару лет назад.
Отец всегда казался мне сдержанным. Я никогда не мог понять его эмоций, глядя на холодное, слегка высокомерное лицо. Когда-то я даже считал это признаком аристократизма и старался подражать ему.
И вот передо мной его записи, рисунки, колдографии и несколько пузырьков с воспоминаниями. Я изучал их со смесью удивления и обиды. Второе было из-за мыслей, что вся эта нежность, открытость и любовь принадлежат не мне и не матери, а его любовнику… нет, возлюбленному. Вот когда я осознал этот факт, то смирился с информацией и принял факт, что отец любит Блэка, крестного Поттера.
Пока происходил этот процесс, а это длилось почти неделю, Сэм, хозяин дома, где я жил, не беспокоил меня, пояснив, что занятия, которые он планирует проводить со мной, начнутся чуть позже, когда приедет еще один его ученик.
Жить мы с этим таинственным парнем должны были в одной комнате — довольно странной, кстати сказать. В ней не было мебели. Часть помещения была отгорожена занавеской. Там находились вешалки для одежды. Пол покрывал толстый ковер, стены тоже увешены ими, а два спальных места, располагавшихся довольно близко друг другу, представляли собой мягкие матрасы, лежащие прямо на полу.
Короче, создавалось впечатление, что Сэм всерьез опасается, что мы с его вторым учеником станем постоянно драться. Когда я увидел, кто это, то посчитал, что он не так сильно ошибался, как мне казалось. Поттер, чертов Мальчик-который-выжил, причина моей бессонницы и «особых» снов, предмет абсолютно недетских желаний. Мерлин, за что мне это! — мысленно взвыл я.
Правда, меня весьма обнадежил факт, что гриффиндорец пожал мою руку и пообещал вести цивилизованно. А слова крестного заставили меня покраснеть. Подумать только, Снейп, вечно хмурый и неприветливый, посмотрел на нас с улыбкой, подмигнул и игривым тоном посоветовал не увлекаться «дружбой». Я не поверил своим ушам и даже покосился на Поттера. Судя по его реакции — смущенный румянец во всю щеку, мне не послышалось.

***

Оставшись вдвоем в комнате (теперь не моей, а нашей), я не выдержал и поинтересовался:
– Что это было? Тебя действительно провожал Снейп, а не некто под оборотным зельем?
– Хорошо, если бы это было так, — хихикнул Поттер и, покраснев еще гуще, тихо пробормотал: — Ты еще не видел, как они целовались.
– Кто? — ошарашено задал я преглупейший вопрос.
– Ремус и Снейп, естественно, — с удовольствием пояснил Поттер и добавил: — Прикинь, они мне сначала на пару подбирали одежды, затем Снейп почти говорил комплименты, и в довершении, когда я вышел из примерочной, чтобы показать им, как сидит на мне халат, то увидел, что они целуются.
Некоторое время я взирал на Гарри недоверчиво, потом передернул плечами и, кинув пачку довольно откровенных фотографий своего отца и его крестного, заявил:
– Я уже ничему не удивляюсь.
Поттеру хватило одного взгляда, чтобы рассмотреть изображения и одарить меня не менее ошарашенным взглядом, какой был у меня пару минут назад. Затем он углубился в детальное изучение и хрипло спросил:
– Что это? Мимолетное увлечение или...
– Или. Причем настолько, что мой отец отправился вытаскивать Сириуса из-за завесы.
– Это возможно?
– Откуда я знаю!
Последняя фраза получилась резкой и несколько надрывной.
– Он вернется, верней они оба, — уверенно заявил Поттер.
– Да, или оба там останутся, как вариант, — не так оптимистично согласился я.
Мы уставились друг на друга, словно пытались заглянуть в душу. Ну, по крайней мере, я бы хотел знать, о чем Поттер думает. Его зеленые глаза потеплели, и он медленно двинулся ко мне. Вскоре мы стояли так плотно, что, пожелай мы всунуть между телами какую-либо колдографию, она бы не влезла.
Некоторое время мы продолжали гипнотизировать друг друга, наше дыхание смешивалось, сердце убыстряло бег. Затем Поттер приблизил свои губы к моим и неуверенно прикоснулся. Мы оба затаили дыхание и пару секунд не шевелились. А потом я ринулся в атаку на этот рот. Еще ни разу мы не целовались настолько неистово, страстно и с надеждой, что ли.
– Как думаешь, мы сможем так же поладить, как они? — спросил меня Поттер, когда нашим губам стало больно.
– Ты еще не понял, насколько они близки. Может, ты не готов к подобному, — язвительно сообщил я.
– Я готов. А ты?
Ну что за гриффиндорская дурость — искать ответы на все, причем моментально! Я не знал, что сказать, верней боялся этого чертового «да», которое вертелось у меня на языке. Поэтому просто заткнул его рот новым поцелуем.

POV Гарри
Мой налаженный мир переворачивался с ног на голову, но впервые я был более чем доволен таким положением дел. Наши дни на вилле были расписаны по минутам. Сэм повторял с нами все школьные предметы, делая упор на ЗОТИ, которое собирался преподавать в новом учебном году.
Несколько часов в день он посвящал физическим тренировкам, обучая нас приемам рукопашного боя. Эти все обязательные захваты под внимательным взглядом Сэма частенько приводили к не хилому возбуждению. Поэтому стоило нам остаться с Драко наедине, как мы накидывались друг на друга с ласками и поцелуями, как принявшие афродизиак идиоты.
Мы совместными действиями постигали мир чувственного наслаждения, впрочем, не переходя определенные границы. Обнажаясь друг перед другом, принимая совместный душ, ласкаясь и целуясь, мы пока не рискнули потерять так называемую девственность.
Не знаю, как у Малфоя, но у меня все было впервые. Я очень стеснялся и комплексовал. Сказывалось и магловское воспитание — мои родственники считали однополые отношения извращением. Драко то ли угадал все это, то ли сам хотел постепенного сближения. Так или иначе, мы не торопились. Хотя, если вспомнить, что позади у нас было несколько лет вражды, изредка разбавленной «особыми» встречами в подземелье, то все происходило с умопомрачительной скоростью.
Одним из запоминающихся событий этого лета стал, безусловно, мой день рождения. Конечно, с поступлением в Хогвартс я не оставался без подарков и даже праздновал его, пусть и с опозданием. Но еще ни разу это не делалось специально, да еще и в такой странной компании. Дело в том, что Сэм пригласил к себе Снейпа и Ремуса, и они согласились.
Мужчины прибыли на виллу в обнимку, довольные и улыбающиеся. Да-да, даже зельевар, пусть не широко, а одними уголками губ с несвойственным ему весельем в глазах, но все-таки. И что самое невероятное, он меня обнял! Они оба преподнесли мне подарки, а затем мы все сидели за столом, пили вино и разговаривали ни о чем.
На фоне этого подарки от друзей выглядели дежурными и обыденными. Рон, как всегда, ныл о том, что близнецы постоянно третируют его, Джинни каждый день посылает письма Томасу, Перси нудит о Фадже и о том, как замечательно работает министерство, мать готова вытирать ему нос, а отец носится с магловскими изобретениями.
Лишь Билл порадовал рыжика тем, что пригласил в Нору свою девушку — Флер. Впрочем, этот факт не только порадовал Рона, но и огорчил. Видите ли, мой друг завидует Биллу и ревнует француженку. Впрочем, о Гермионе он тоже постоянно думает и мечтает зажать ее в укромном уголочке, но не решается.
Кстати, сама Гермиона по-прежнему писала лишь об учебе. Она прислала мне планировщик заданий и какую-то заумную книгу по нумерологии, которую я не изучал. Ее послание было полно нравоучений и подобной чепухи.
После такого замечательного дня я немного боялся какой-нибудь гадости. Но последний месяц лета был окрашен успехами по всем предметам, стремительно развивающимся романом с Драко и экзаменом по аппарации, который заставил нас сдать неофициально Сэм. Это означает, что мы не ездили в министерство и не получили лицензию, но зато научились, по его мнению, этой науке на «Превосходно».
Последние дни лета были омрачены предстоящим возвращением в Хогвартс. Я, по крайней мере, очень боялся, что в школе вражда факультетов снова рассорит нас. Но Драко пообещал мне не быть заносчивым и высокомерным и не задевать моих друзей, а я, в свою очередь, заверил его, что сделаю все возможное, чтобы держать Рона в узде.
Еще мы решили пока не афишировать характер наших отношений, но постараться находить время для свиданий. Обсудив все это, мы более-менее успокоились и с большим энтузиазмом стали ждать сентября.


Глава 7. Больше, чем друзья

POV Гермионы
Весть о том, что я волшебница, перевернула мою жизнь с ног на голову. Когда же я узнала, что есть люди с детства изучающие магию, для меня стало делом чести доказать, что я не хуже их. Я истово учила уроки, читала массу книг и была зациклена лишь на отметках. Это не могло не сказаться на отношении ко мне окружающих, и если бы не история с троллем, то я превратилась бы в изгоя.
Гарри и Рон стали для меня не только друзьями, но и напоминанием, что в жизни есть место не только учебе. Они вовлекли меня в ряд приключений, которые, по праву, можно назвать даже подвигами. Мы спасали философский камень, расследовали таинственные нападения, спасали невинно осужденного и участвовали в Турнире волшебников. Конечно, чемпионом был Гарри, но мы с Роном помогали ему, вместе учили разные заклинания и болели за него. Жаль, что его победа была омрачена смертью Седрика и возрождения Волдемортом.
В прошлом году мы даже осмелились бросить вызов министерству магии. Сначала мы организовали занятия по ЗОТИ, так как были недовольны уровнем обучения, которое предлагал навязанный им преподаватель. А потом предприняли дерзкую вылазку в Отдел Тайн, где столкнулись с настоящими Пожирателями смерти.
На фоне таких героических событий я не заметила, как один из моих друзей стал мне более дорог. Я была готова часами слушать его голос, даже когда Рон говорил откровенные глупости. Я восхищалась его простодушием, умением веселиться и готовностью броситься на защиту. А еще у него была замечательная черта: умение быть опорой в сложной ситуации.
Правда, мне казалось, что рыжий абсолютно безразличен ко мне, как к девушке. Он постоянно надо мной подтрунивал, смотрел насмешливым взглядом и демонстративно заигрывал с другими девчонками. Когда я рассказала об этом маме, то она постаралась успокоить меня, что таким образом Рон пытается привлечь к себе мое внимание.
Выслушав ее, я решила выказать парню свое расположение и посчитала, что самый лучший момент для такого мероприятия — лето — время, когда я подолгу гощу в Норе. Правда, я не слишком понимала, что конкретно собираюсь предпринять. Мама, видя мои колебания, увезла меня на южное побережье Великобритании, где жили наши родственники. Там моя кузина дала массу уроков, как кокетничать и привлекать мужчин. Тем не менее, я по-прежнему испытывала нерешительность.

***

Уверенность в своих силах пришла ко мне в момент, когда я этого совершенно не ожидала. Началось все с того, что я сблизилась с пуффендуйкой Ханной Эббот, которая отдыхала с родителями на том же курорте, что и мы, и оказалась классной девчонкой. Впрочем, суть не в этом.
Как-то в один из пасмурных дней, когда мы с ней не могли пойти на пляж, она уговорила меня навестить старого знакомого их семьи. Мне всегда хотелось увидеть, как выглядят дома волшебников — ведь я бывала только в Норе. Да и сам маг, работающий в Отделе Тайн, вызывал во мне интерес, и я согласилась. Так мы оказалась на вилле Сэма Миллера. К слову сказать, ничего необычного в его жилище не наблюдалось, даже живых портретов.
– В следующем году я собираюсь вести особый курс ЗОТИ в Хогвартсе, который позволит посещающим его стать прекрасными боевыми магами и даже в дальнейшем поступить в Аврорат, — сказал хозяин дома после знакомства. — Надеюсь увидеть вас в своем классе.
– Вообще-то я никогда не хотела стать Аврором, — призналась Ханна. — Но в наше неспокойное время, когда возродился Тот-кого-нельзя-называть, стоит уметь защищаться.
– Мы с моими друзьями, наоборот, когда-то туда собирались. Правда, Рон наверняка завалил зельеварение, и его не возьмут на продвинутый курс. А без этого не сдать экзамены в Аврорат. Гарри же, боюсь, после смерти крестного разочаровался в этой профессии. Но мы трое непременно запишемся на ваши занятия, — сказала я.
– В таком случае, юные леди, вам стоит задуматься над тем, кто станет вашим партнером, — посоветовал Миллер и пояснил: — На моих занятиях все будут работать в парах. Причем это должен быть не случайный выбор. Между партнерами должно быть полное доверие, и в критической ситуации они обязаны, прежде всего, спасать друг друга, а не кого-то третьего, кто более дорог. Поэтому на такую роль лучше всего подходят близкие родственники или возлюбленные.
Если следовать его логике, то из двух своих друзей я должна выбрать Рона. Гарри всегда был намного сильнее нас: и духовно, и магически. Он привык быть одиночкой и не нуждался в поддержке, по крайней мере, в критических ситуациях. Впрочем, парни могли выбрать друг друга, так как считали себя братьями.
Огорченная этим предположением, я подошла к окну комнаты, которое выходило в сад. На скамейке сидела какая-то парочка и самозабвенно целовалась. Мне показалось, что парень — брюнет с растрепанными волосами — это не кто иной, как Гарри. Если так, то он предпочтет выбрать своей парой блондинку, с которой настолько близок, а не меня или Рона. Правда, я никак не могла узнать девушку.
В этот момент парочка встала и, продолжая целоваться, двинулась к дому, явно собираясь уединиться, чтобы заняться чем-нибудь более интересным, чем поцелую. Они прошли под самым окном, поэтому я смогла, наконец, разглядеть обоих.
– Не может быть! — воскликнула я в шоке.
Сэм подлетел к окну, понял причину моего изумления, порывисто задвинул занавеску и отчеканил:
– Юная леди, вас это не касается!
– Как это так? — возмутилась я. — Гарри — мой друг, и меня волнует все, что с ним творится. То, что я увидела — это гадость, и вы обязаны разобраться, что сделал этот белобрысый гаденыш, чтобы Гарри позволил ему так вести себя. Если же я узнаю, что вы ничего не предприняли, то сама разберусь во всем и не позволю этому продолжаться.
– А если это любовь и перед вами та самая идеальная магическая пара, создание которой является счастьем для любого волшебника, так как это сделает его сильнее в несколько раз?
– Нет, это невозможно!
– Вы ошибаетесь.
– В любом случае, это недопустимо!
– Что происходит? — поинтересовалась Эббот, вклиниваясь в наш эмоциональный диалог, который проходил на повышенных тонах.
– Мисс Грейнджер стала свидетелем сцены, не предназначенной для чужих глаз. Ее друг целовался с человеком, которого она всегда считала врагом, — пояснил Миллер.
– По-моему, это лучше, чем враждовать, — пожала плечами Ханна. — Герм, разве ты не слышала поговорку, что от ненависти до любви один шаг?
– Даже если это Поттер и Малфой? — сердито осведомилась я.
– Тем более! — уверенно ответила она. — Или ты сама неровно дышишь к своему другу и теперь бесишься от ревности?
– Нет, конечно, — заверила я. — Но, Мерлина ради, это же Малфой, скользкий слизеринец, будущий Пожиратель смерти.
– Не мыслите штампами, — поморщился Миллер.
Как ни странно, но они меня убедили. Какое мое дело, с кем целуется Гарри? Малфой — не Волдеморт и даже не его приверженец. Он вполне мог повзрослеть и измениться. А еще я подумала, что если эта парочка смогла преодолеть многолетнюю неприязнь и яростное соперничество, то я сумею перестроить наши дружеские отношения с Роном на любовный лад. Главное, чтобы это рыжее недоразумение увидело во мне не просто приятельницу, а девушку, которую можно полюбить.

POV Рона
Впервые я понял, что наша подруга — не просто хороший товарищ и «свой парень», а девушка, на четвертом курсе. Она тогда преобразилась для бала, на который пошла с Виктором Крамом. За этих годы я понял, что влюбился в нее.
Но как штурмовать неприступную крепость под названием Гермиона Грейнджер, не представлял. Она была такой умной, красивой, а я… рыжее недоразумение, младший брат в многочисленном семействе, самый обычный парень и средненький маг. К тому же, в этом году мне показалось, что между Герм и Гарри нечто большее, чем дружба.
Летом я не мог дождаться, когда друзья приедут в Нору, и, честно скажу, обрадовался, что Гарри не будет с нами. По крайней мере, я понадеялся, что этот факт позволит мне хотя бы попытаться предложить Гермионе встречаться.
Я строил грандиозные планы по соблазнению девушки. А все оказалось на удивление просто. Она появилась в кокетливом сарафане, такая красивая и в то же время простая, что я обнял ее за талию и закружил вокруг себя. Затем поставил на землю и поцеловал — сначала робко и нерешительно, а затем со всей страстью.
Когда мы оторвались друг от друга, то у Гермионы было такое ошеломленное выражение лица, что я решил извиниться:
– Возможно, я поторопился, и ты хотела бы, чтобы тебя целовал Крам или Гарри, но я не сдержался.
– Глупый. — Она ткнула меня своим пальчиком в лоб, и опустила голову на мое плечо. — Я так об этом мечтала…
Настал мой черед смотреть на нее изумленно. Герм мечтала о поцелуях со мной? Невероятно! Впрочем, я не собирался разбираться, правда это или красивая ложь, а снова впился в ее сладкие губы. Она пылко мне отвечала, и на какое-то время мы забыли обо всем. Мерлин, это было прекрасно!
Август сделал меня самым счастливым парнем на свете. Со мной рядом была любимая девушка, которая отвечала мне взаимностью. Если меня что-то и огорчало, то неведение, как там Гарри. Ведь весной погиб его крестный, и это наверняка делает его печальным. К тому же, я опасался, что его магловские родственники ведут себя, как полные ублюдки, и ему плохо и одиноко. Но за десять дней до конца лета он написал нам.

«Дорогие Рон и Гермиона.
Иногда я жалею, что меня нет с вами. Все-таки за прошедшие годы Нора стала мне вторым домом почти наравне с Хогвартсом. Но я счастлив в том месте, где меня поселил Дамблдор. Меня тут учат, у меня хорошая компания, и я получил надежду, что крестный, возможно, вернется из-за завесы.
Находясь в отличном расположении духа, я решил позволить себе дать вам совет. Приглядитесь друг к другу, поговорите откровенно. Мне показалось, что каждый из вас хотел бы видеть другого не другом, а возлюбленным. Если это так, то я желаю вам всяческого счастья и уверяю, что буду рад этому».

– Гарри благословляет нас. Не станем его разочаровывать, — хихикнул я.
– Надеюсь, ты так же спокойно отнесешься к его выбору, когда он влюбится, — не совсем к месту сказала Гермиона.
– Есть кандидатки? Он исповедался тебе? — по-прежнему шутливо поинтересовался я, хотя внутри зашевелился червячок обиды, что Гарри поделился не со мной.
– Ничего подобного не было, — успокоила меня девушка. — Просто я вдруг подумала, как ты себя поведешь, если пара Гарри, на твой взгляд, будет неподходящей.
– Мерлин, я сейчас такой счастливый, что принял бы любую девчонку, даже слизеринку, дочку Пожирателя.
Она смерила меня каким-то задумчивым взглядом и недоверчиво хмыкнула. Странно, почему Гермиона сомневается, что я приму выбор Гарри, каким бы он ни был? Главное, это не она. Остальное притрется. Он же мой настоящий друг, даже брат. А братьям прощаются любые причуды в любви. Я же искренне желаю Гарри счастья.

@темы: гарри/драко

---

Еще хочу представить довольно давно написанную работу Селестины. Открою секрет. Вначале фик был в дух вариантах - слеш и гет, но, когда пришло время его выкладывать - а это произошло нескоро, то автор оставила лишь гарридраку. И это правильно!



Название: Единое целое
Автор: Селестина Уорбик

Пейринг: ГП/ДМ
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU/роман
Тип: слеш
Дисклаймер: Герои принадлежат Д.К. Роулинг.
Саммари: Не каждому дано найти свою вторую половинку. Но когда это происходит, мир начинает играть новыми красками.
Комментарии: События первых пяти книг несколько искажены, остальные вообще не учитываются. Поэтому ООС героев.
Этот фик я стала писать непосредственно после выхода книги «Орден Феникса», бросила и начала опять. Его можно отнести к разряду: «Почти все маги — геи». Основное действие начинается летом после пятого курса, но есть экскурсы в прошлое. Первая его часть представляет собой ряд рассказов от первого лица, более или менее связанных между собой.
Размер: макси
Статус: закончен.

Главы 1-3


Часть 1. Монологи.

Глава 1. Снять маску (POV Северуса)

Я был забитым и хилым ребенком. Отец меня порол, мать ненавидела. В школе надо мной смеялись. Девочек я боялся, мальчишек презирал.
Особенно меня доставала четверка гриффиндорцев, которые называли себя Мародерами и вели в соответствии с ним. Они устраивали мне каверзы и всевозможные розыгрыши, и можно смело сказать, ненавидели. Я, естественно, отвечал им тем же.
Это была настоящая война без объявления оной. Они преследовали меня повсюду, дразнили, проклинали. Я, разумеется, не оставался в долгу. Особенно старались Сириус и Джеймс, Питер обычно подхихикивал и делал мелкие пакости, а Ремус стоял в стороне, стараясь урезонить друзей.
Возможно, поэтому я начал обращать на Люпин особое внимание. Мне хотелось с ним подружиться, я провожал его взглядом и вскоре осознал, что влюбился. От этого я стал чаще огрызаться ему и хамить, что, само собой, не способствовало нашему сближению.
Затем был случай с Визжащей хижиной. Я узнал его тайну и, под давлением царившего в Слизерине отношения к оборотням, начал презирать. Как ни странно, это не отразилось на моей одержимости им. Ночами мне снились эротические сны с его участием, я просыпался возбужденный и злой.
Параллельно этому наваждению, я все больше увлекался идеями Волдеморта. Особенно меня интересовали его изыскания в области темных искусств, в частности зелий и заклинаний. Я участвовал в новейших разработках в этих областях, по-своему сблизился с ним. Когда он предложил, я посчитал за честь присоединиться к Пожирателям.
Лишь через полтора года, став правой рукой Волдеморта, я ужаснулся его деяниям. Так как выйти из рядов его последователей, не умерев, было невозможно, я решил замаливать свои грехи по-другому, став шпионом Дамблдора.

***

Происшествие в Лощине Годрика разделило мою жизнь на «до» и «после». Первые годы я верил, что Волдеморт пропал безвозвратно. Затем начал подозревать, что это не так — метка с руки не исчезла, и это означало, что он вернется. К моменту поступления младшего Поттера в школу догадка превратилась в уверенность.
Когда Дамблдор предложил играть роль сурового, излишне придирчивого учителя, ненавидящего ребенка за грехи отца, я с легкостью согласился. К тому же, внешне Гарри был изумительно похож на Джеймса, лишь глаза — ярко-зеленые — напоминали о Лили Эванс, доброй, отзывчивой девушке, которую невозможно было не любить.
После первого же курса, когда этот маленький мальчик столкнулся лицом к лицу с духом Волдеморта и выстоял, я понял, что он достоин только восхищения и уважения. Но приказ есть приказ, и я старался: снимал баллы, назначал отработки, высмеивал. Гарри отвечал мне неприязнью и даже ненавистью. Меня это не слишком волновало.
На его втором курсе многие считали именно Поттера наследником Слизерина всего лишь из-за уникальной способности разговаривать со змеями. Я же тогда огорчился, что он не на моем факультете. Когда же до меня дошел рассказ о его сражении с василиском и победе, мне хотелось пойти к Альбусу и отказаться от предложенной роли. Но я не предпринял такого шага.
Когда Гарри перешел на третий курс, в Хогвартс вернулся Люпин в качестве преподавателя по ЗОТИ. Я вынужден был варить ему ликантропное зелье. Встречаясь с ним перед моментом его превращения и после, мы неожиданно сблизились. Во мне с новой силой вспыхнули чувства к нему.
Но как предложить человеку, с которым не научился до конца мирно общаться, перейти к более близким отношениям, я не представлял. К тому же, я не знал наверняка о его сексуальных предпочтениях. Может, его шокирует такой оборот, и едва наметившаяся хрупкая дружба оборвется?
Поэтому я медлил, выжидал и дождался той страшной ночи, когда Люпин забыл принять зелье и чуть не убил троих грифффиндорцев, сунувшихся спасать Блэка. Кстати, факт отношения к его побегу Ремуса играл не последнюю роль в моей нерешительности. Мне даже казалось, что оборотень помогает старому товарищу.
Я до конца верил в виновность Сириуса, стремился его поймать, и был зол, когда у меня ничего не вышло. Потом Дамблдор заверил, что настоящий предатель Поттеров — Питер Петтигрю. Зная этого ничтожного, трусливого и завистливого человека, я поверил, но и виду не подал.
Когда меня принудили пожать руку бывшему мародеру, я сделал это с величайшей неохотой. Это мое нежелание и демонстративная неприязнь к Блэку развели нас с Ремусом опять на недосягаемое расстояние. Пожалуй, пропасть стала еще больше. Я страдал, злился и становился все более желчным.
В таком состоянии неожиданная просьба-приказ Дамблдора обучить Поттера окклюменции была воспринята мной как издевка. К тому же, мальчишка меня не слушался, не выполнял заданий, а на занятиях откровенно хамил и ненавидел. Теперь мне не приходилось играть роль — я отвечал ему теми же чувствами.
Когда Гарри залез в мой омут памяти я, воспользовавшись предлогом, отказался продолжать его обучение. Он, разумеется, не предпринял попыток извиниться и не стремился изучить науку самостоятельно. Кончилось наше обоюдное упрямство трагедией. Мальчик чуть не погиб, сражаясь с Волдемортом, а Блэк упал за завесу в министерстве магии, из-за которой редко кто возвращался.
Это событие подействовало на меня отрезвляюще. Я поклялся больше не третировать Поттера, чтобы директор ни говорил, а еще сделать все возможное, чтобы стать Ремусу хотя бы другом. Едва начались каникулы, я бросился разыскивать его, полагая, что он впал в депрессию из-за смерти Блэка — плохо зная завесу, он вполне мог предположить, что это обязательно безвозвратно.

***

Как известно, превращение больного ликантропией в зверя происходит не только непосредственно в ночь полнолуния, но и несколько ночей до него и после. В целом, это состояние длится пять дней. Поэтому, услышав через сутки после него о появлявшемся в окрестном лесу оборотне по ночам, я поверил. Интуиция же почему-то твердила, что это Люпин, и он никуда не уйдет.
Так как жители собирались, не много не мало, идти на зверя с вилами и топорами — деревенька была магловской, я кинулся разыскивать Ремуса по кабакам, гостиницам и ресторанам. Нашел я его в какой-то забегаловке уже изрядно пьяным. Изменив внешность, я решил споить этого самоубийцу сильней, запереть в каком-нибудь подвале и накачать ликантропным зельем.
Так как алкоголь и это зелье не слишком сочетались, и последствия применения их вместе были плохо изучены, я связал Ремуса и просидел рядом с ним ночь. Превращение так и не произошло, и, едва, скрылась луна, я снял путы, обнял его и уснул. Проснулся я оттого, что меня гладили по волосам.
– Ты мне снишься? — хрипло поинтересовался Люпин, отдергивая свою руку.
– Нет, я твоя пьяная галлюцинация, — ответил я, тоже весьма поспешно выпуская его из объятий и отодвигаясь.
– Что ты делаешь здесь?
– Спасаю тебя от кольев и вил.
– Зачем?
– Чтобы жил!
– Зачем? — повторил Люпин и пояснил: — Мой один друг, которого я предал своим недоверием, а он меня не успел до конца простить, умер. Другой, которого я долго оплакивал, оказался мразью. Мне незачем жить.
– Есть младший Поттер, возможность поквитаться с настоящим предателем, шанс, что твой Блэк вернется, и я.
Окончание я шепнул на пределе слышимости, но Люпин был оборотнем, поэтому вскинулся и переспросил:
– Я не ослышался?
– Нет, — решив играть ва-банк, твердо сказал я и сильно его обнял, показывая, в каком качестве хотел бы быть с ним рядом.
Пару минут Люпин сидел неподвижно, и мне даже начало казаться, что он меня оттолкнет. Затем он обнял в ответ и поцеловал, причем в губы. Настала моя очередь замереть ненадолго, прежде чем кинуться в атаку. Вскоре я превратил легкое касание в страстный поединок двух языков и ртов.
– Это, правда, не сон? — уточнил Ремус, когда у нас закончился воздух, и мы прервались, так и не размыкая объятий.
– Я не слышал, чтобы двум разным людям снились настолько одинаковые сны, а при пробуждении у них припухли губы. Исходя из этого, мы в реальности, — сообщил я учительским тоном, поглаживая его по спине.
– Я так мечтал об этом со школы, что не поверю, пока мы это не повторим, — сообщил он с лукавой улыбкой и сам потянулся за новым поцелуем.
– Могу проделать так не единожды и даже больше, настолько, насколько ты готов, — пообещал я, когда мы снова прервались.
Ремус в ответ начал стаскивать мою одежду. Мерлин, я так много фантазировал о таком продолжении, что сорвался и буквально накинулся на него, целуя, лаская, любя. Когда наши тела соединились, я впервые почувствовал себя целым и счастливым. Оставалось только сделать так, чтобы это была не разовая акция. Поэтому я поклялся измениться почти до неузнаваемости: перестать носить маску угрюмого мерзавца, сблизиться с Гарри и миролюбиво общаться с Блэком, если ему удастся вернуться.


Глава 2. Лицемер (POV Люциуса)

Едва я окончил Хогвартс, как мои родители решили меня женить. Так как в нашей семье не спрашивали, хочет ли этого наследник или нет, а я привык не перечить, то не возражал. Такая покладистость с моей стороны была вызвана еще и тем, что мне было все равно. Избалованный женским и мужским вниманием, я к тому времени не влюблялся и даже не определился со своей ориентацией, верней, считал себя бисексуалом.
Невесту выбирали долго и тщательно, остановив его на представительнице чистокровной семьи Блэк Нарциссе. Внешне она была восхитительна: стройная, белокурая красавица с льдисто-голубыми глазами, умеющая держаться с достоинством. До свадьбы мы встретились только однажды и обмолвились парой десяток слов. Но даже из этого разговора я понял, что моя будущая супруга умна, надменна и холодна, как айсберг.
После шумного застолья, на котором присутствовало не мене ста человек, мы уединились в супружеской спальне. Однако Нарцисса не спешила снять свое белое воздушное платье и пресекла все мои попытки поцеловать ее наедине. Не то что бы я слишком этого хотел — во время обряда и за столом мы целовались, но с ее лица не сходило отстраненное выражение, а я испытывал нечто сравнимое с ощущениями от прикосновений к кукле. Но это была, так сказать, наша брачная ночь, и я считал себя обязанным.
– В чем дело? — наконец, осведомился я.
– Люциус, я знаю, нам нужен наследник, но не сегодня же! — чуть раздраженно ответила Нарцисса, по-прежнему не выказывая никаких эмоций на лице.
– И что? Есть различные заклинания и зелья. Не хочешь забеременеть, этого не случится, — успокоил я, хотя она, видит Мерлин, не волновалась.
Сейчас, зная супругу чуть больше, могу сказать, что я ошибался. Нарцисса нервничала, так как незаметно комкала край оборки и изредка высовывала самый кончик языка, чтобы коснуться верхней губы. Но тогда я этого не подозревал.
– Просто я считаю, что нам необязательно ложиться в одну постель и все такое, если мы не торопимся с продолжением рода, — изрекла новоиспеченная миссис Малфой.
Так как меня изрядно измотал день нашей свадьбы, а желания заняться сексом с этой куклой не появилось, то я вздохнул с облегчением и махнул рукой, позволяя ей уйти в свою комнату. Сам я тоже предпочел вернуться к себе. Так началась моя семейная жизнь.

***

За целый год Нарцисса ни разу не удосужилась позвать меня в супружескую спальню. Я тоже не стремился к этому, разрываясь между поручениями Темного Лорда, в рядах последователей которого был со своего седьмого курса, и довольно бурной интрижки с французским кузеном моей жены. Ее же я видел только в обществе родной сестры, поэтому ошибочно считал фригидной и просто не готовой к сексу.
На истинную подоплеку этой дружбы первым намекнул супруг Беллатрисы. Как-то оказавшись со мной на вечеринке у общих родственников, Рудольфус напился и разоткровенничался:
– Если бы твоя женушка выбрала Рабастана, мы стали бы неразлучной четверкой. А так мешаешься ты.
– И чем же? — осведомился я.
– Если бы тебя не было, никто бы не удивлялся, что мы живем в одном доме и все такое.
– Намекаешь, что ты спишь с моей женой, а твоя с Рабастаном?
– Нет, конечно! На кой мне белокурый наследник, если мы с женой оба черные. Мы занимаемся инцестом. Правда, гадость?
– Но вам же нравится, — невозмутимо пожал плечами я, ловя себя на мысли, что так даже лучше. У жены есть своя сексуальная жизнь, в подоле она не принесет, так что пусть развлекается и даст свободу мне.
Вскоре я случайно застал сестер вместе в провокационной ситуации и намекнул Нарциссе, что рад такому повороту. Она меня чмокнула в щеку настолько тепло, что я даже поразился: невероятно, моя жена не была высечена изо льда!
С этого момента наши отношения стали чуть теплей. Мы начали больше разговаривать и даже улыбаться друг другу, и превратились если не в друзей, то в приятелей.

***

Еще через год после такой перемены меня пригласили в Хогвартс на должность преподавателя ЗОТИ. Поговаривали, что это место проклял Темный Лорд и поэтому никто не оставался на нем больше года. Но так как он сам намекнул, что неплохо иметь в школе своего человека, то я согласился. По крайней мере, после его одобрения, я перестал опасаться умереть, как некоторые профессора, которые являлись моими предшественниками.
Скажу сразу, мое назначение не принесло ему особой пользы. Дамблдор мне не доверял и не спешил делиться своими планами, на что рассчитывал Темный Лорд. Мне тоже было немного не до шпионской деятельности. Впервые в жизни я по-настоящему влюбился. Более неудачной кандидатуры выдумать было почти нельзя: избранник был грифффиндорцем, ярым противником Волдеморта и моим учеником. Но, как говориться, сердцу не прикажешь.
Правда, я делал все возможное, чтобы Сириус не узнал о моих чувствах, и преподавание в его классе давалось мне с трудом. Порой мне казалось, что я совершаю глупость за глупостью: то нарочито игнорирую его, то слишком хвалю, то непозволительно долго задерживаю взгляд на его ладной фигуре, пухлых губах, поджарой заднице и ярких синих глазах.
В день его выпускного я понял, что все мои попытки не показать заинтересованность провалились. Улизнув с бала, я мылся в своих личных комнатах, когда ко мне сзади прижалось сильное стройное тело, а мои глаза были завязаны черной тканью.
– Ты кто? — успел спросить я, прежде чем мой рот был заткнут властным поцелуем.
Я сдался быстрей, чем начал сопротивляться. Ничего удивительно в этом не было — сексом в школе особо не позанимаешься, а мой неожиданный партнер был молод, горяч и умел. Уже вскоре я стонал от наслаждения, молил о большем и щедро получал требуемое. Перед разрядкой мне удалось стащить мешавшую повязку — незнакомцем был Блэк, который выдал:
– Мне надоело видеть, как ты пожираешь меня глазами, но не делаешь шагов навстречу. Что, опасался вылететь из школы за совращение ученика?
– Что-то типа этого, — подтвердил я, а про себя добавил, что впервые боялся быть отвергнутым, так как он слишком популярен, красив, и мы находимся по разные стороны баррикады.
– Все это преодолимо, — словно прочитав мои мысли, заверил Сириус, и я охотно согласился.
Лето после его выпуска мы провели вместе, совокупляясь в разных местах и позах. Затем он вступил в Орден Феникса и вспомнил, что я враг. Мы расстались.

***

Я так сильно переживал этот разрыв, что осунулся и плохо спал ночами. Именно тогда я взглянул на служение Темному Лорду под другим углом и ужаснулся. Как я, чистокровный маг в энном поколении, мог творить такие ужасные вещи, да еще и по указке полукровки, выросшем в магловском приюте?
Хотелось мстить: страшно, отчаянно и даже безрассудно. Но, во-первых, Малфои не способны к открытому бунту. Во-вторых, мы с Нарциссой решили, наконец, обзавестись потомством — родственники уже били тревогу из-за отсутствия у нас ребенка и стали допытываться о причинах. Поэтому я не знал, как очистить свое имя от принадлежности к Пожирателям хотя бы перед собой.
И тут судьба дала мне шанс исправить ошибку. Я повстречал замечательного человека, Сэмюеля Миллера, который предложил мне стать тайным агентом Аврората в стане Темного Лорда. Моя роль была настолько законспирирована, что, пожалуй, о ней не знали ни министр, ни Дамблдор, ни даже, возможно, глава Авроров, а лишь непосредственный начальник Сэма. Меня это более чем устраивало.
Незадолго до рождения Драко, навещая жену в больнице Святого Мунго, я повстречался с Сириусом. Нас толкнуло друг другу, и нам стало наплевать, что мы на противоборствующих сторонах. К тому же, я то знал, что все обстоит не так, и мы скорее союзники, чем враги. Так или иначе, но между нами закрутился бурный роман, который нельзя было назвать мимолетным и ни к чему не обязывающим.
Мы стали парой, пусть и неофициальной, тщательно скрывая это от знакомых и даже друзей. Я предложил Сириусу поселиться у меня, и он согласился, едва Нарцисса отбыла во Францию с нашим сыном. А потом была ночь Хэллоуна восемьдесят первого, исчезновение Темного Лорда и заключение моего возлюбленного в Азкабан.
Я был раздавлен случившимся и возмущен бездействием Дамблдора, который с легкостью поверил в виновность Блэка. Хотя мне было очевидно, что Сириус не мог предать Поттеров. Но так как я сам еле избежал заточения, то не смог защитить его. Как ни странно, сочувствие и понимание я нашел у Нарциссы, которая находилась в похожей ситуации. Ее сестра и любовница Беллатриса тоже сидела в тюрьме, правда, вполне заслужено.

***

Прошли долгие двенадцать лет, прежде чем в «Ежедневном пророке» появилась статья о бегстве Блэка из Азкабана. Не веря до конца его везению, я кинулся искать Сириуса разными методами: бывал в любимых нами местах, применял поисковые заклинания, навещал дома общей родни. А он просто появился в нашей спальне: постаревший, погрустневший, слегка сумасшедший.
Я старался вернуть его в прежнее состояние, но Сириус думал только о крестнике, твердил, что мальчику грозит опасность. В конце концов мой любимый исчез и поселился в вонючей пещере недалеко от Хогвартса, желая быть ближе к Гарри. Затем его чуть не поймали, и ему пришлось спешно сбежать из страны на далекий южный остров.
Я прибыл туда, едва узнав координаты для аппарирования. Там мы провели чудесные месяцы, предаваясь любви и неге, почти как в дни юности. К сожалению, требовалось мое присутствие в Англии, и я покинул его, чтобы узнать слухи о скором возвращении лорда.
Мне пришлось готовить почву, чтобы меня не убили. А тут еще в Хогвартсе открылся турнир волшебников, одним из участников которого стал Поттер, не подходивший по возрасту. Взволнованный этой новостью, Сириус вернулся на родину, но был перехвачен Дамблдором и в целях какой-то мнимой безопасности заточен в родительском доме.
Зная, как мой возлюбленный ненавидит этот особняк, я пытался вызволить его оттуда. Но там был штаб Ордена Феникса, и пробраться туда не представлялось никакой возможности. А потом возродился Темный Лорд, и мне пришлось изображать его ярого сторонника. Я снова работал на два фронта, и мне было не до любовных историй.
В конце пятого курса моего сына случилось непредвиденное событие. Мне поручили выкрасть пророчество о Лорде и Поттере из Отдела Тайн. Когда я там появился, то понял, что это ловушка для Гарри. Разумеется, я не собирался ни вредить ему, ни тем более убивать. Более того, я постарался, чтобы сопровождающие его дети как можно меньше пострадали.
Но разве остановишь Пожирателей, проведших долгий срок в тюрьме? Завязался магический бой, к которому вскоре присоединились члены Ордена Феникса. Среди них был и Блэк. Мерлин, мог ли я предвидеть, что окажусь на одном поле брани с любимым, но по разные стороны баррикад?
Не знаю, решился бы я открыто поддержать светлую сторону или нет, но судьба распорядилась по-другому. Сириус вступил в перепалку с Беллатрисой, своей кузиной, которую ненавидел с детства. Они устроили дуэль, в результате которой он упал за арку. Я едва удержал себя, чтобы не кинуться следом.
Дальнейшее стало мне безразлично, поэтому я позволил Аврорам арестовать себя, и мне представился случай, понять до конца, что чувствовал любимый, сидя в Азкабане. Это поистине самое страшное место на земле, где по коридорам летают дементоры, пробуждая в душе тягостные воспоминания. Я лично при их появлении видел падение Сириуса за арку и его безжизненный мертвый взгляд.

***

Когда мне стало казаться, что я могу сойти с ума от отчаянья, в камере появился Сэм, который, как обычно, начал язвить:
– Как-то не аристократично выглядишь: оборвался, завшивел. Не пора ли проветриться?
– Ты сумел оправдать меня? — удивился я. — Открыл карты?
– Не совсем, — покачал головой он. — Те, кто были в курсе, знают о моем приходе сюда. Остальные будут думать, что ты продолжаешь сидеть в Азкабане.
– Каким образом?
– Свято место пусто не бывает. Один наш общий знакомый любезно согласился изобразить тебя в камере.
Я воззрился на Сэма в изумлении: что еще за доброхот выискался сидеть за меня в тюрьме? Он хохотнул и выдал
– Правильно делаешь, что не веришь. Он будет сидеть не по доброй воле, а потому что так решил я, разумеется, с одобрения руководства.
– Кто? — не выдержал я.
– Муж Беллы, Рудольфус.
Глаза Сэма полыхнули ненавистью, и я вспомнил, что этот мерзавец зверски убил его жену, которая была тогда беременной.
– Зачем я тебе на свободе? — поинтересовался я, меняя тему.
– Для очень сложного дела, выполнив которое ты станешь героем, — чуть с пафосом ответил Сэм, но видя мое скептическое выражение лица, пояснил: — Это мероприятие будет выгодно тебе больше, чем обществу. Несмотря на смертельную опасность и шанс не вернуться в мир живых, при удачном раскладе ты сможешь вытащить Сириуса.
– Что я должен сделать? — спросил я, готовый ради этого сунуться к черту в пекло, подобно какому-нибудь гриффиндорцу.
– Поговорим об этом в другом месте, — ответил он.
Оказавшись в его доме и выслушав все, я, не колеблясь, согласился. Перед тем, как иди за своим возлюбленным, я все-таки рискнул появиться в Малфой-меноре, чтобы встретиться с Драко и без утайки рассказать все. Его изумлению не было предела, но он понял меня и пожелал счастья. На прощание я пообещал моему мальчику вернуться к нему. Надеюсь, так и произойдет, но со мной непременно должен быть Сириус.


Глава 3. Папин сын (POV Драко)

У меня всегда было все самое лучшее. Если что-либо я хотел, то получал это немедленно — мой любящий, богатый отец предпочитал выполнять мои прихоти. Он много разговаривал со мной, учил жизни, хотел быть причастным ко всему, что происходило со мной.
Мать была не такой. Когда я был совершенным малышом, то пытался прижаться к ней, зарыться в складках ее элегантных нарядов и нанюхаться изысканных духов. Но она меня отстраняла, причем, чем я становился взрослей, тем резче.
Мне хотелось, чтобы родители любили друг друга, однако вскоре понял, что это единственная вещь, которую я не могу добиться, сколько бы не просил. Когда же я пошел в Хогвартс, то к этому добавилось еще одно огорчение: знаменитый Гарри Поттер не пожал мою руку.
Мерлин, это была такая несправедливость. Мне с детства внушалось, что Малфои — это один из знатных магических родов, дружба к которым польстит любому магу, каким сильным он ни был. Но Поттер предпочел сойтись с Роном Уизли, нищебродом и маглолюбцем и с грязнокровкой Грейнджер, а не со мной. Не удивительно, что я объявил ему войну. Как же я его тогда ненавидел!
Летом перед третьим курсом мать окончательно переселилась во Францию, а мой отец вдруг стал невероятно веселым, и когда мы встречались, трепал по волосам и призывал подружиться с Поттером. Я шипел в ответ, а он лишь смеялся. В конце концов, я подумал, что у него любовный роман на стороне, но отец практически не покидал замка.

***

На четвертом курсе моя ненависть к Потеру достигла апогея. Еще бы! Враг стал участником Турнира трех волшебников, куда могли попасть лишь семикурсники. Я скрипел зубами, злорадствовал и строил фантастические планы высмеять его или как следует проклясть.
В день первого задания я, как все, сидел на трибунах, но в отличие от многих желал Поттеру опозориться. Однако то, что он вытворял, потрясло меня до глубины души. Гриффиндорец и так ведет себя в небе, как царь и бог, а тут он танцевал экзотический танец с самой необычной партнершей — Норвежской Хвосторогой — и перехитрил ее. Я залюбовался его лицом, фигурой, а ночью мне снились эротические сны с его участием. Надо ли говорить, что я во всем произошедшем обвинил его?
С этого дня начались мои настоящие мучения. Я словно налакался приворотного зелья, следил за Поттером, грезил им по ночам и всеми силами пытался показать себе, что это ничего не значит. На святочный бал я выбрал самую пышногрудую и фигуристую девчонку — Пэнси Паркинсон, тискал ее в коридорах, даже пытался лезть под одежду. Но стоило расслабиться, как перед мысленным взором возникал пронзительный взгляд зеленых глаз из-под растрепанной челки, мальчишеское гибкое тело, стройные ноги и поджарая задница Поттера.
Все это стократ усилилось после второго тура, когда я увидел его в одних плавках. В ту ночь мне приснился настоящий половой акт с его участием. Я почти потерял аппетит и способность сконцентрироваться. Мне даже удалось взорвать котел с простейшим зельем. Если бы Снейп чуть хуже относился ко мне, в частности, и к слизеринцам в целом, то я бы не избежал снятия баллов и отработку.

***

Возрождение Волдеморта несколько отрезвило мою голову. Я откровенно считал, что мой отец будет рад этому событию. Но он впервые прикрикнул на меня и велел заткнуться. Затем чуть спокойней добавил:
– Не лезь в то, чего не понимаешь. Ты слишком юн, поэтому разумней держаться в стороне. Не призываю вставать под знамена Поттер, но и в союзники к Темному Лорду, сын, не спеши.
Я уехал в Хогвартс растерянный и посчитал знаком свыше появление в ней министерской работницы. Амбридж, конечно, выглядела идиоткой, но мне показалось, что это и есть та, третья, сторона, о которой толковал отец.
О Потере я не думал, пока не наткнулся на него в подземельях. Он сидел на корточках у стены и баюкал правую руку. Не знаю, какая мантикора меня укусила, но я опустился рядом, взял пострадавшую конечность и с ужасом увидел слова, из которых сочилась кровь: «Я не должен лгать».
Надпись, вырезанная на его коже, стукнула меня обухом по голове, и я сорвался с катушек. Взял его лицо в свои ладони и начал покрывать поцелуями. Поттер лишь на миг отпрянул, а затем отреагировал. Мы целовались исступленно, самозабвенно, забыв, что не одни в этом гребаном мире.
Наши руки скользили по плечам, забирались под рубашки, ерошили волосы. И это была так замечательно, так здорово, что не хотелось просыпаться. Вдруг вдали раздались чьи-то шаги. Поттер очнулся, посмотрел на меня расширенными глазами, вскочил и растворился в воздухе, явно надев мантию-невидимку. А я еще долго сидел на месте, переживая случившееся.
Через пару недель я застал своего зеленоглазого демона или ангела в объятьях когтевранки Чанг. Мне словно нож всадили в самое сердце. Я удвоил свои старания в инспекционной дружине, выслеживая его отряд, и был почти искренне рад, обнаружив. Затем последовало министерство магии, арест моего отца, нападение гриффиндорцев на меня, и я снова возненавидел Поттера. Но это не избавило меня от эротических грез о нем.

***

Родной замок меня встретил пустыми коридорами, молчанием портретов, скукой и одиночеством. Я даже подумывал перебраться к матери во Францию, когда в один из вечеров появился мой отец.
– Тебя выпустили? — кинулся я ему на шею, как маленький.
– Вроде того, — подтвердил он. — Правда, я ненадолго.
– А я? — снова не сдержал я эмоций. — Я сойду с ума один в замке!
– Ты поживешь у Сэма, — успокоил меня отец.
Только теперь я заметил, что нашу встречу наблюдает совершенно неизвестный мне маг. Мне стало не по себе, но что-то в этом мужчине не дало засмущаться и вызывало доверие. Я даже не спросил, кто это! Вскоре я получил ответы на вопросы, которых не задавал.
Оказывается, мой отец более скрытный человек, чем я думал о нем. Мало того, что он всю жизнь любил не мою мать, а мужчину, так еще и является двойным агентом. Я был настолько потрясен, что не знал, о чем говорить и как реагировать. Просто стоял с раскрытым ртом, как какой-нибудь пуффендуец.
– Сын, не осуждай меня! Твоя мать не любила меня с самого начала. А Сириус… Я не смогу жить без него. Надеюсь, ты поймешь, прочитав мои дневники и посмотрев рисунки.
Отец протянул мне кипу пергаментов, с которых то и дело смотрело его счастливое лицо. Мерлин, я все бы отдал, чтобы он продолжал так улыбаться!
– Ты уходишь за ним? — зачем-то спросил я.
– Надеюсь, ты меня поймешь...
Да, черт подери, я понимал. Кажется, не у него одного странная тяга к ясноглазым брюнетам из Гриффиндора. «Блэк — крестный Поттера. Если отец найдет его, мы сможем помириться», — мелькнуло в мой голове, и я вымолвил:
– Удачи! Только вернись ко мне.
– Постараюсь, — обещал он.
Потом были быстрые сборы, и мы втроем покинули замок. Вскоре я сидел в одном из домиков Сэма, листал чужие дневники и рисунки и думал о Поттере.

@темы: картинки, гарри/драко

---

Выкладываю давнишний, довольно флаффный оридж, начало которого как раз приходится на конец августа.


Название: Новенький
Автор: Славница

Пейринг: Витька/Димка
Рейтинг: R
Жанр: роман
Тип: слеш
Саммари: «Впервые он появился в их дворе солнечным августовским днем за две недели до нового учебного года…»
Размер: мини
Статус: закончен.






Впервые он появился в их дворе солнечным августовским днем за две недели до нового учебного года. Весь такой чистенький, аккуратный: черные брюки с идеальными стрелочками, белая рубашка, жилетка и ботинки, начищенные до блеска. В таком виде обычно посещают престижный колледж или консерваторию, а не убогую детскую площадку окраинного района. Витька обратил на него внимание, почувствовав чей-то пристальный взгляд, и уже не мог спокойно играть в волейбол, поминутно оглядываясь и беззастенчиво пялясь. А посмотреть было на что: в меру высокий, стройный, с правильными чертами лица, черными волосами и ярко-синими глазами.
С тех пор незнакомец зачастил, но не пытался примкнуть или познакомиться, не реагировал на реплики девчонок, бросаемые ему, а просто сидел и наблюдал. Машка и Катка, признанные красавицы, считали, что парень ходит любоваться одной из них. Но Витьке хотелось, чтобы причиной его появления был именно он.
То, что ему нравятся представители собственного пола, Витька узнал в прошлом году при довольно печальных обстоятельствах. Его родители погибли в автокатастрофе, и несовершеннолетнего подростка отправили в приемник-распределитель. Витьке вообще грозил интернат, но двоюродной сестре его матери, с которой они жили в одной квартире, удалось добиться над парнем опеки. Пока шло оформление документов, он жил с беглыми детдомовцами, и именно один из них впервые отсосал ему в душе, и это понравилось.
В подобной ситуации Витька оказался и этим летом, в деревне. Все началось с элементарного хвастовства, чей член длиннее (мерили спичечными коробками), а закончилось взаимной дрочкой. Там такие развлечения считались в порядке вещей и не означали что-то неестественное. Местные парни могли спокойно доставить друг дружке удовольствие, а через пару часов зажимать на заднем дворе девчонку. Витьке же от одного взгляда на сиськи становилось не по себе. Зато вид дорожки волос на животе знакомого наполнял рот слюной и вызывал тяжесть в паху.
Но то, что он испытывал, глядя на пижона, не шло ни в какое сравнение: сердце билось сильней, дыхание сбивалось. Витька даже начал видеть эротические сны с его участием. Похоже, что он банально влюбился. Но что делать в подобной ситуации, не представлял.
Если бы на месте незнакомца была девчонка, можно было бы подойти, пригласить в кино… Проделать так с парнем, да еще на глазах у всех — нет уж, увольте! Поэтому Витька лишь украдкой пялился и вздыхал, и даже не заметил, как кончилось лето. Первого сентября, на линейке его ждал приятный сюрприз: смазливый парнишка собирался учиться в их классе.
– Познакомьтесь, Дмитрий Краснов, — представила новичка классная руководительница Людмила Николаевна и обратилась к Витьке: — Стрельников, не возражаешь, если он сядет к тебе за парту?
От волнения Витька лишь потряс головой и уставился на своего нового соседа, который задорно подмигнул и отвернулся.
Так как они были выпускным классом, то учеба началась прямо с первого дня. Однако уже к его концу все девчонки успели постоять у их парты и спросить новенького, какими судьбами он оказался здесь.
Со слов Краснова, его родители поженились очень рано, «по залету», — едва им исполнилось семнадцать. Поэтому ничего удивительного, что вскоре они разошлись, и мальчик, как часто бывает, остался с мамой и бабушкой. Но недавно мать встретила настоящую любовь и отбыла за границу, во Францию, к своему новому мужу. Дима же продолжал жить с бабушкой, в Москве, но вскоре она умерла, и ему пришлось переехать в Питер, к отцу.
– Он что, до сих пор одинокий? — довольно бестактно спросила Алиса.
– Нет, — чуть неуверенно ответил новичок.
– И как к тебе относится его пассия?
– Ну, мне не приходится с ними постоянно общаться — у меня здесь своя квартира.
– Так почему ты нас до сих пор не позвал к себе в гости?
От последнего вопроса Краснов окончательно завис, поэтому Витька взял на себя смелость вступиться за него:
– Отстань от него, Мартынова. Может, ему вовсе не хочется тебя приглашать.
– Почему же? — пришел в себя новенький. — Просто я не успел.
Он приподнялся с парты, опираясь на Витькино плечо, и громко крикнул:
– Буду раз всем, кто придет ко мне!
Далее последовал адрес. Садясь, Дима нагнулся к самому уху соседа и тихо добавил:
– Жду обязательно.
Возможно, у Витьки разыгралось воображение, но он услышал в этом эротическом шепоте скрытое обещание, от которого громче застучало сердце, а щеки залил румянец. Однако пирушка прошла вполне обыкновенно и даже скромно.
Жил Дима в кооперативном доме напротив Витькиного, и его квартира производила впечатление только что отремонтированной: светлые однотонные обои, навороченный компьютер и музыкальный центр, пластиковые окна. Его новые одноклассники выгрузили принесенные продукты, и началась тусовка: пили, курили, травили пошлые анекдоты и изображали танцы, лапая девчонок.
Витька, как всегда, сидел в сторонке и скучал. Пьянеть он не умел, курить ему не нравилось, ну а щупать пышногрудых красоток и подавно. Кого бы он потрогал, так это Димона. Но хозяина дома так плотно обступили девицы, что решись Витька это проделать, ему не удалось бы протолкнуться. Короче, ушел он от новичка страшно разочарованным и недовольным.
Началась обычная учебная рутина, когда один день похож на другой. Но для Витьки они все были удивительными из-за соседа, который словно невзначай стискивал его коленку или бедро под партой, гладил накрытую руку, сжимал пальцы, наклонялся, буквально ложась на спину, и касался губами мочки уха, спрашивая что-нибудь на уроках.
Витька абсолютно не знал, как на все это реагировать, поэтому делал вид, что не замечает. Но когда Краснов во время физкультуры, удерживая его ноги при подъеме туловища, провел вдоль них, буквально задев полу вставший член, он не выдержал, влетел вслед соседу в раздевалку и выпалил:
– Что, бля, страдаешь непроизвольными подергиваниями конечностей?
– Отчего же, — ухмыльнулся Димка, — я все контролирую.
После этого он на секунду прижался к Витькиным губам и невозмутимо покинул спортивный зал. Стрельников буквально выпал в осадок. Что это было, как не провокация к ответному шагу? Но, бога ради, как же страшно его сделать! Вдруг он все же ошибается, и это просто изощренное издевательство? Все-таки в их обществе к геям относились достаточно не толерантно, чтобы рисковать, раскрываясь.
Неизвестно, сколько бы еще Витька колебался, изображая из себя идиота, которому хочется, но колется и мама не велит. Но тут Людмила Николаевна решила, что ее подопечным просто необходимо сходить в Эрмитаж, где проводилась выставка какого-то современного американского художника.
Если туда десятиклассники ехали довольно прилично: кто-то стоял у дверей, кто-то сидел — громко не трепались и не смеялись над шутками собеседников. То обратно они попали в так называемый «час пик», поэтому ворвались в вагон всем скопом, штурмом взяв его, нарочно толкаясь и пихаясь, налегая друг на друга.
Витька оказался прижатым к Маринке Михайловой, довольно скромной девчонке, которая мило покраснела от тесного контакта с одноклассником, а сзади — он сначала не поверил своим ощущениям — кто-то старательно вдавился в его зад приличным стояком и начал ритмично тереться. Еле сдерживая стон наслаждения и небывалое смущение (все же Витька впервые попадал в такую пикантную ситуацию, когда смазливая девица могла ощущать его эрекцию, пусть и вызванную не ее прелестями), он медленно обернулся и натолкнулся на полный вожделения и похоти взгляд Красного.
– Зайдешь ко мне? — наконец, тихо спросил Димка, показательно вжавшись в его ягодицы.
– Да, — смог хрипло выдавить Витька в ответ и отвернулся.
К счастью, вскоре народ рассосался, Маринка быстренько отскочила от озабоченного парня, а вот Краснов остался стоять, лишь прижимался не так откровенно.
Из метро они вышли в какой-то прострации — по крайней мере, Витька плохо соображал, что происходит. Он ощущал, как Димка стиснул его запястье и почти тащил его по направлению к своему дому. Едва оказавшись за дверью, он накинулся на спутника яростным поцелуем.
– Блин, я думал, этого никогда не случится. Ты не реагировал ни на какие мои провокации, — вымолвил Димка, когда воздух в их легких кончился, и им пришлось разлепить губы.
– Я считал это все издевательством, — признался Витька. — А сам с ума сходил, так хотел тебя, причем почти с первой минуты, как увидел.
Он потянулся за поцелуем, и у них обоих окончательно снесло крышу. Путаясь в пуговицах и застежках, они избавились от мешающей одежды и прислонились друг к другу, ощущая жар кожи. Далее последовали нежные и не слишком касания, беспорядочные поцелуи, а затем и трение члена о член. Все это было слишком сладко, невероятно и чуточку чересчур: сбившееся дыхание, запах чужого и собственного возбуждения, голое, желанное тело. Витька забился в неистовом оргазме, соединяя свою сперму с Димкиной.
– Вау! — выдохнули они оба в приоткрытые рты и сплелись языками, исследуя, постанывая, посасывая.
Они сжимали ягодицы друг друга, гладили спину, ласкали начинающие снова возбуждаться опавшие члены. Хотелось большего, но Витька опять не знал, как предложить. Димка же, похоже, был доволен и происходящим. Впрочем, вскоре он чуть неуверенно спросил:
– На диван?
– Здорово, — смог одобрить предложение Витька, и они буквально рухнули на обозначенный предмет мебели. Причем он оказался сверху Димки и мог контролировать силу и угол трения.
– Подожди, — спустя какое-то время пробормотал хозяин квартиры, извернулся и в следующее мгновение они лежали валетом.
Витька ощутил сначала теплое дыхание на разгоряченной головке, а затем его член погрузился в жаркий рот. Ему осталось лишь повторить это действие, и они начали соревноваться, кто скорее доведет другого до исступления. Похоже, победила дружба. Чужая сперма ворвалась в рот Витьки одновременно с тем, когда он выплескивал свою.
Димка опять извернулся, и они умудрились устроиться рядом, лениво ласкаясь и тискаясь. Говорить не хотелось, вставать и одеваться тоже. Но Витька все же нашел в себе силы поинтересоваться:
– Что дальше?
– Будем встречаться, — полу утвердительно, полу вопросительно откликнулся Димка. — Или ты против?
– Нет. Просто у меня никогда не было таких отношений.
– У меня тоже. Вот и попробуем.
От уверенного тона Димки было хорошо и спокойно, но Витьке почему-то хотелось прояснить все возможные проблемы до их появления. Поэтому он задал новый вопрос:
– Ладно, в классе мы вполне можем не демонстрировать характер нашей дружбы. Но перед родными… Моей тетке, уверен, фиолетово, какая у меня ориентация. Ее больше волнует, не стал бы я наркоманом. Но что скажет твой отец, а особенно мачеха?
– Кто тебе сказал, что у меня имеется мачеха? — фыркнул Димка и чмокнул его в подбородок.
– Ну, ты же говорил Алиске, что твой отец не одинокий, и тебе не приходится много общаться с его новой пассией, так как ты проживаешь отдельно.
– Я и сейчас не отказываюсь ни от одного сказанного слова. Только речь вовсе не шла о какой-то там мачехе. Да, они с моим отцом супруги, но это вовсе не женщина.
– Что? — Витька буквально подскочил от такого заявления.
Димка хихикнул, спрыгнул с дивана и принес какую-то фотографию. На ней в довольно интимном объятии были изображены двое мужчин: один, весьма похожий на Димку, другой — почти его ровесник.
– Микки чуть за двадцать, и он ужасно стесняется, что я такой взрослый у отца. А папа… Иногда мне кажется, что он ревнует своего мужа ко мне. Лишь поэтому мы не часто общаемся, — пояснил Димка, довольный произведенным эффектом.
– Надеюсь, появление меня в твоей жизни сгладит эти недоразумения, — протянул Витька, чувствуя небывалое облегчение.
– Я тоже на это рассчитываю, — подумав, откликнулся Димка, и они снова поцеловались.
«Кто бы мог подумать, что все будет настолько замечательно», — мелькнула счастливая мысль в голове у Витьки, прежде чем они начали новый раунд любовной игры.

@темы: слеш/яой

---

Мерлин, не появлялась здесь больше полугода. Стыд мне и позор. Но у меня было такое настроение, что я лишь читала всякий бред, написанный другими. Сама не написала ни строчки. Более того, было лень даже возиться с дневником, выкладывая работы подружек. Но я обещаю исправиться.


Август


Август-работяга силы не жалеет.
Ходит с тучей-лейкой и лопатой-ветром.
Приготовить хочет младший сын у лета
Осени подарки. Вот и ходит где-то.

Он влюбился в осень, рыжую девицу.
Сделал ночь длиннее, чтоб ей дольше сниться.
А она смеется, листья рвет и топчет,
И принять подарки ни за что не хочет.

Выстудила взглядом воду на озерах.
И прогнать бы рада Август очень скоро.
Потому и хмур он, холоден порою,
Гонит тучи ветром. Льет дожди стеною.

@темы: стихи

---

"Ловушка для души", главы 17 и 18



Глава 17. Второй этап ритуала

Дни до Йоля пронеслись в обыденной суете, хотя дела в Хогвартсе и за его пределами пошли на лад. В школе почти все предметы вели теперь прежние учителя: Слизнорт больше не пытался сбежать из замка, вернулся Лонгботтом, похоронивший бабушку. И лишь преподавание ЗОТИ по-прежнему лежало на плечах троих: Снейпа, Грейнджер и Флитвика.
Педагогическому составу было сказано, что Гарри выслеживает зачинщика беспорядков, связанного с якобы возродившимся Волдемортом. Это же было повторено и делегации министерства магии, возглавляемой новым начальником аврората Оливером Вудом.
– То есть, вы не верите в настоящее возрождение Сами-знаете-кого? — уточнил главный аврор.
– Нет, — коротко ответил Снейп, поморщившись от позабытого именования Темного Лорда — все же за последние годы большинство перестало бояться произносить его имя. — Есть некто, выдающий себя за вернувшегося Волдеморта и пытающийся его возродить.
– Хотелось бы подробностей, — вздрогнув, но достаточно твердо потребовал Вуд.
– Предпочитаю подержать в секрете, — отказался Северус.
– Вы не доверяете мне?
– Вам, может, и доверяю. Но мало ли кто входит в ваше окружение. Поэтому скажу кратко: нами разработана некая операция, и мы надеемся, что после нее с волнениями будет покончено.
– А если не выйдет?
– Есть человек, владеющий полной информацией, и он поделится ею с вами в случае нашей неудачи.
– Хорошо. Не стану настаивать, — сдался Вуд. — В свою очередь, не раскрывая карты, могу похвастаться, что аврорами скоро будут захвачены все дебоширы.
Его слова подтвердились через пару дней статьями в «Ежедневном Пророке», где рассказывалось об аресте почти всех, кто был замешен в беспорядках и выдавал себя за новых Пожирателей смерти. На свободе остались лишь два человека: Маркус Флинт и Рудольфус Лестрейндж.
– Хорошо бы нам поймать эту пару, — размечталась Гермиона. — Тогда можно повесить на них всех собак, изменив память.
– Это было бы идеально, но лучше вовсе убить, — поддакнул Северус и невесело рассмеялся: — Не верю, что всерьез обсуждаю такие несбыточные, но коварные и жуткие проекты. Вот что значит связаться с двумя гриффиндорцами, пусть и бывшими!
– В нашем мероприятии вам потребуются все качества, столь любимые основателем этого факультета: почти безрассудное бесстрашие, удача и авантюризм, — заметил Слизнорт и добавил: — А я с истинно слизеринской изворотливостью буду хранить ваши секреты и помогу, если потребуется применять «Обливиэйт» — я в этом дока.

***

Утром двадцатого декабря Северус отправил Гарри записку, давно составленную им совместно с Гермионой. Там была всего пара строк, в которых он требовал немедленной встречи, намекая, что им стало известно, кто такой Волдеморт. Ответ пришел ближе к обеду, и, захватив по две палочки, пара отправилась на место.
Едва закончив перемещение, им пришлось немедленно вступить в бой. Пожелание Гермионы исполнилось как-то криво, и их ждал не только Волдеморт, но и Флинт с Лестрейнджем, представлявшие реальную угрозу, ведь терять им было нечего. Силы были неравны, да и сражаться с человеком, выглядевшим, как Гарри, воспринимать его за врага — оказалось для Северуса и Гермионы одинаково невыполнимой задачей. Ничего удивительного, что противники одержали верх, обездвижив их обоих и изъяв палочки.
– Думали, Поттер все еще может мне сопротивляться? — глумливо осведомился Волдеморт. — Напрасно! С тех пор, как дражайший Гораций помог вернуть еще один кусочек моей души, хранившейся в диадеме Ровены, я полностью перехватил управление этим телом.
– Уверен, ты ошибаешься, и Гарри все еще сопротивляется время от времени. Иначе бы ты не потерял всех своих новых последователей, — дерзко возразил ему Северус.
– Это ты ошибся, мой неверный слуга, переметнувшись к врагам. И я тебе сейчас это докажу. Поттер так и не научился первому непростительному, а вот я… Авада Кедавра!
Дальнейшее произошло стремительно: почти сорвавшийся с кончика палочки смертельный луч, глаза, на миг ставшие из багровых зелеными, и дрогнувшая рука... Проклятие пролетело чуть левее Северуса и угодило в стоящего рядом Лестрейнджа.
Снейп, невзирая на потрясение, скинул ослабшие чары и, выхватив запасную палочку, послал подряд два обездвиживающих заклинания: одно для Гарри-Волдеморта, другое — во Флинта, затем освободил Гермиону от чар.
– Я думала, что это конец! — рыдая, девушка кинулась ему на шею.
– Нам рано расслабляться, — ненадолго сжав ее в объятиях и коротко поцеловав, сказал Северус.
Она кивнула и нехотя отстранилась. Директор, не мешкая, активировал портал до Хогвартса.
– Вы живы, да еще так быстро! — встретил их Слизнорт, поджидающий в комнате с ритуальным кругом, куда они и переместились.
– Волдеморт чуть не убил Северуса, но промазал, — коротко сообщила о произошедшем Гермиона.
– Просто в последний миг разум захватил именно Гарри. Я видел, как позеленели глаза, и рука дрогнула, — пояснил Северус и спросил у зельевара: — Вы помните, мы можем немедленно начать второй этап ритуала или необходимо дождаться полночи?
– Йоль отмечает именно день зимнего солнцестояния, а он начинается в полночь. Так что, думаю, да, ее стоит дождаться, — ответил Гораций.
– Осталось несколько часов. Надеюсь, Петрификус продержится это время, — подала голос Гермиона. — Впрочем, никто не мешает нам обновить его.
– Да, ты права, а пока займемся Флинтом, — предложил Северус. — Гораций, вы обещали качественное заклятье забвения и подправленную память. Хочу именно его выставить инициатором всей истории с новым возвращением Волдеморта.
– Я не отказываюсь, — поспешно заверил Слизнорт. — Но, думаете, поверят, что именно он все организовал? И что мы будем ему внушать?
– Маркус всегда был умнее, чем выглядел, а за прошедшие после окончания Хогвартса годы стал сильным магом, усиленно практикуясь в темных искусствах. Так что да, поверят. Что внушать? Полного возрождения Волдеморта не было. Его душа не покинула этот мир, притянутая диадемой — крестражем, спрятанным в Хогвартсе. Флинт догадывался, что такое могло случиться, так как знал о существовании крестражей. Когда же он нашел кольцо Гонтов, то убедился окончательно, перетянул неупокоенную душу в него и начал спектакль: нарядился Темным Лордом, встретился с юными последователями его идей, вытащил из Азкабана нескольких членов старой гвардии. А еще все это время пытался возродить Волдеморта.
– Охранники тюрьмы утверждают, что маг, который помог узникам сбежать, подчинил себе дементоров. Не слишком ли круто для Флинта? — усомнилась Гермиона.
– Есть заклинание, очень темное и относящееся к разделу некромагии, которое позволяет подчинить дементоров себе, — сообщил Северус. — Правда, тот, кто его использует, рискует собственной душой и магической мощью. Но чего не сделаешь ради цели? Узников тоже могло задеть этим откатом. Именно поэтому вырвавшиеся на свободу Пожиратели так долго ничего не предпринимали.
Слизнорт, согласно кивнув, приступил к обдумыванию изменений в памяти Флинта.

***

За оставшееся до полуночи время Слизнорт связал Флинта заклинанием, привел его в чувство и тут же изменил память, затем снова обездвижил. Гермиона сменила руны на ритуальном круге и приготовила книгу с необходимыми заклинаниями, а Северус аппарировал на скалистый берег, где уничтожалась чаша Хельги, и сжег в адском пламени перстень Гонтов. Для правдоподобности придуманной версии событий, не уничтоженных крестражей оставаться не должно.
Сейчас, когда события находились на финишной прямой, о плохом исходе думать не хотелось. Хотя Мардук предупреждал, что носитель мог сдаться даже в ритуальном круге и уйти вслед захватчику, но Северус был уверен в Гарри — тот продолжал сопротивляться, раз сумел в последний миг отвести от него палочку с горящей на кончике Авадой.
За пару минут до наступления нового дня он на руках внес в круг обездвиженного юношу. Это допускалось ритуалом, и Северус воспользовался этим, считая, что так правильней, чем левитировать неподвижное тело.
– Прости, — тихо проговорил он, произнося заклинание связывания, и попросил: — Выживи, ты нам нужен.
После этого Северус зачем-то поправил прилипшие к виску Гарри волосы, вышел из круга и снял обездвиживающее заклятие. Два тут же распахнувшихся алых глаза полыхнули яростью.
– Не удержите. Вырвусь! — пригрозил Волдеморт.
Не отвечая, Северус начал читать заклинания, и вскоре глаза, смотрящие на него с ненавистью, поменяли цвет на зеленый и уставились вопрошающе.
Гарри так ни о чем и не спросил, лишь молча вслушивался в произносимые слова и силился понять их смысл. Удалось ли ему это или он просто догадался, что друзья пытаются помочь справиться с подселенцем, но Гарри и сам начал бороться с чуждым разумом: мышцы его напряглись, а лоб покрылся испариной.
Из шрама на лбу юноши потекла кровь, затем вышел сгусток плотного черного тумана, и вскоре в круге стояли два призрака, чуть материальнее, чем просто привидения. Один выглядел хилым годовалым младенцем с чертами ящера, второй — в точности как Волдеморт в момент дуэли у Хогвартса. Он сделал шаг по направлению к Гарри, будто пытаясь слиться с ним вновь, но тот выставил щит.
– Повторяй за мной, Гарри, — обратился к сыну Северус и начал читать соответствующее заклинание.
Произносимые им слова подхватил хриплый и слабый, но все равно уверенный голос.
Сначала лопнул призрак младенца. Оба мага, читающие заклинание, вздрогнули, но продолжили, и вскоре также разлетелся второй призрак.
Едва это произошло, Северус наклонился и быстро вытащил Гарри из ритуального круга, помог ему накрыть рукой точку «начала и конца», подсунул под нос пергамент с текстом завершающего заклинания и велел:
– Читай! Надо завершить ритуал грамотно.
Гарри, не спрашивая ни о чем, выполнил требуемое. Огонь последний раз вспыхнул и погас, а через минуту ритуальный круг свернулся в точку и исчез. С Волдемортом было покончено навсегда.


Глава 18. Финальные аккорды

Завершение ритуала ударило по собравшимся магам довольно сильным откатом, и на какое-то время они выпали из реальности. Первым пришел в себя Северус, помог другим подняться и напоил заранее припасенными укрепляющим и успокоительным. Сейчас, когда возможная смерть Гарри осталась в прошлом, ему показалось, что самое сложное впереди: не просто раскрыть суть ритуала, а пояснить, почему его смогли использовать.
Видя, что Гораций и Гермиона не спешат взять на себя роль рассказчика, Северус набрался решимости и сухо поведал о том, в чем пришлось участвовать Гарри, и почему именно его кровь смогла зажечь круг.
На лице юноши отразилось лишь облегчение, когда он понял, что у Волдеморта не осталось ни одного шанса вернуться — ни сейчас, ни когда-нибудь, — ведь его душа окончательно растворилась в небытие. Но Гарри никак не прокомментировал открывшееся родство с Северусом.
«Научил на свою голову прятать чувства под маской», — мелькнуло в голове у мужчины, и он с ностальгией вспомнил, как легко читал на лице маленького Гарри все мысли и эмоции, затем пообещал себе, что обязательно откровенно поговорит с сыном. Называть так юношу даже про себя было непривычно, но очень приятно.
В комнате повисла умиротворенная тишина.
– Утром надо вызвать авроров, — через некоторое время подал голос Гораций. — А сейчас идите отдыхать. За Флинтом послежу я.
В поддержку своих слов он отлевитировал три кубка с сонным зельем. Гермиона, Северус и Гарри с благодарностью приняли их. Девушка магически расширила кровать в спальне, чтобы на ней могли свободно уместиться трое. Утро они начали с того, что сожгли записки Дамблдора, в которых хоть мельком упоминались крестражи Волдеморта. Затем в апартаментах появился Гораций с сообщением, что прибыл Вуд в сопровождении группы авроров.
– Они ждут в директорском кабинете. Флинта я переправил туда еще ночью. Вы, по моей версии, с утра уничтожали крестраж в кольце Гонтов, поэтому и не встретили делегацию.
– Спасибо, — поблагодарил Северус, и они все вместе отправились на встречу с аврорами.
– Может, хоть сейчас расскажете все подробности? — вместо приветствия потребовал начальник аврората. — Мы, конечно, успели допросить Флинта. Он говорит странные вещи: о том, что у Сами-знаете-кого были крестражи, один из которых притянул его душу во время схватки с Поттером. Что Маркус временно замещал его, получая указания непосредственно от одного из таких предметов, попутно пытаясь возродить предводителя. Что убил своего напарника, Рудольфуса Лестрейнджа, абсолютно случайно — просто Грейнджер вовремя попала в Флинта чарами помех, а вообще-то он целился в вас, Снейп.
– Выходит, вы и так знаете все, — подвел итог Северус. — Что же еще вы хотите услышать?
– Было ли все это? Вы что, чуть не погибли? Как узнали о деятельности Флинта? Возможно ли повторение недавнего кошмара, и уничтожен ли Темный Лорд?
– Сколько вопросов! Отвечу по порядку. Во-первых, Волдеморт действительно создал крестражи, поэтому его душа и не была изгнана заклинанием Поттера. Но больше такого не случится. Мы уничтожили все подобные артефакты и изгнали душу Темного Лорда навсегда, вернее — рассеяли ее в небытие. Как? Не спрашивайте, это темная магия. Мы с Горацием разработали этот способ и уже уничтожили все записи. Что же касается деятельности Флинта... Он ведь контактировал с душой Волдеморта, и поэтому это стало известно Гарри Поттеру, благодаря его давнишней связи с Темным Лордом. Мы выследили их с подельником и заманили в ловушку. Вот и вся история.
– Но как же пророчество Трелони? Оно ложное? — задал новый вопрос Вуд.
– Почему же? — натурально удивился Слизнорт. — Самое что ни на есть истинное и уже сбывшееся. Ну, а о деталях… Прорицание — не план к действию, а образное высказывание.
– Но там четко говорилось о живом мертвеце, вернувшемся в чужом обличье, и о каких-то слепых, которые прозреют, — уперся начальник аврората.
– Нельзя же все понимать буквально! — встряла Гермиона. — Пророчество — такая тонкая материя, но я с радостью вам растолкую. Душа Волдеморта не умерла — вот вам и «живой мертвец». Флинт выдавал себя за Темного Лорда, подражал его манере поведения — чем не «чужое обличье»? Сынки Пожирателей и дети Фенрира — толпа, жаждущая крови. Ну а «слепые» — мы четверо. И я, и Гарри, и директор с деканом — каждый из нас! — мог додуматься о существовании крестражей. Но этого не произошло, пока Гораций не нашел диадему Рэйвенкло, мы с Северусом — чашу Хаффлпафф, а у Гарри было видение о деяниях Флинта с компанией. Вот тогда мы и «прозрели».

***

Несколько последующих дней вся компания занималась исключительно школьными делами. Особенно это касалось Северуса, которому было необходимо закончить проведение полугодовых экзаменов, находящихся в самом разгаре, и подготовить традиционный рождественский бал. Так что ему никак не удавалось переговорить с Гарри о собственном отцовстве, как он планировал.
В конце концов, это произошло на бегу, в перерыве между какими-то делами. Юноша спокойно выслушал несколько сбивчивые пояснения и заметил, что осуждать мать не в силах, что Джеймс был для него неоднозначной фигурой. В детстве он его идеализировал, затем, после сцен в думосборе Северуса и разговоров с Сириусом, презирал. Ну а новость, что он приходится сыном Снейпу, не слишком впечатлила Гарри. Мужчина давно стал для него кем-то большим, чем просто друг и наставник.
Услышав это, Северус вздохнул с облегчением, подумав, что они и впрямь очень похожи. Другие бы на их месте устроили шумную разборку, затем обнялись или даже расцеловались. Они же обошлись сухой констатацией фактов, похлопыванием по плечу и кривоватыми улыбками. Но, в любом случае, это принесло умиротворение и ощущение правильности, а значит, так и надо.
В день бала, который в этом году проводился непосредственно в Рождество, в Хогвартс явился министр магии и долго вещал о слаженных действиях Аврората, разоблачившего шайку преступников, возглавляемую Маркусом Флинтом, который притворялся Волдемортом. Его, как зачинщика, приговорили к поцелую дементора, остальных — к различным срокам заключения. Отличившихся в операциях авроров наградили премиями и орденами. Об истинных героях недавнего противостояния не было сказано ни слова, что, впрочем, их вполне устраивало.
Когда высокопоставленные гости убрались из замка, его обитатели позволили себе наконец насладиться праздником и танцами. Северус тоже расслабился, кружа по залу с Гермионой. А почти под занавес вечера спустилась довольно пьяная Сивилла Трелони и начала приставать с предсказаниями.
– Мне был голос, — заявила она, схватив пару за руки. — Он требовал, чтобы я вам погадала.
– Может, не стоит? — посмеиваясь, попытался отказаться Северус, высвобождаясь из ее хватки.
– Да уж! — поддержала его Гермиона, тоже вытаскивая свою руку из тисков провидицы. — Вы вечно пророчите смерть или что-то такое же мрачное.
– Нет, я должна, — категорично произнесла Трелони и вынула из-под многослойных шалей пару куриных костей, деловито потрясла, повертела перед собственным носом и уставилась на них отрешенным взглядом.
Видя, что она не собирается впадать в транс, а опять ломает комедию, Гермиона и Северус еле сдерживали себя, чтобы не рассмеяться. На представление подтянулись Гарри и Слизнорт и тоже стали ждать финала со скептическими улыбками на лицах.
– Высшие силы снизошли до вашей просьбы, сегодня никаких смертей! — подвывая, заговорила Трелони. — Ты, Гермиона, скоро пройдешь по ковру из роз, а на голову тебе будет сыпаться леприконское золото. Ты, Гарри, обретешь семью. А у тебя, Северус, вскоре родится дочь и тут же внук.
Она растерянно глянула на кости в своих руках и почти трезвым и нормальным тоном добавила:
– Не понимаю, как такое может быть? У тебе что, уже есть взрослые дети, Северус?
– Есть, и я очень рад этому обстоятельству, — подтвердил он, с гордостью взглянув на Гарри. — И еще хочу сказать вам, Сивилла, что впервые верю в ваши предсказания. Моя невеста наверняка не откажется пройти по ковру из цветов до алтаря, а моему сыну давно пора встретить ту, единственную, быть с ней счастливым и завести ребенка.
При этом Северус сначала поднес руку Гермионы к своим губам и поцеловал ее пальчики, а затем сжал ладонью плечо Гарри и улыбнулся ему.
– Я согласна, — смутившись, сказала Гремиона и лукаво добавила: — Хотя ты и поскупился на нормальное предложение руки и сердца.
– Я тоже не подведу, — заверил Гарри, стараясь поддержать самый серьезный вид и тон, хотя глаза его светились весельем. — Не могу же я ослушаться предсказаний нашего оракула, а тем более, твоих распоряжений, отец.
В этот миг сердце Северуса забилось сильнее, и он понял, что любим, бесконечно счастлив и сделает все возможное, чтобы это длилось вечно.


Конец.

@темы: снейджер, северитус

---

"Ловушка для души", главы 13- 16



Глава 13. Шокирующее известие

За пару дней до нового учебного года Северусу и Гермионе пришлось вернуться в Хогвартс. Больше нельзя было тянуть с педсоветом, проводимым перед первым сентября.
Почти сразу директор пожалел, что не сделал этого раньше. Оказывается, Слизнорт, как и предполагал Гарри, скрылся в неизвестном направлении, а искать нового зельевара было некогда. Еще в кабинете Северуса дожидалось послание от Лонгботтома, который просил продлить отпуск из-за болезни своей бабушки.

«Мне не хотелось бы совсем отказываться от места преподавателя гербологии, — писал Невилл. — Я чувствую, что это мое призвание. В Хогвартсе я на своем месте, но и бросить человека, который заменил мне родителей, не могу. Поэтому прошу, директор Снейп, не увольнять меня. Предлагаю себе на замену Ханну Аббот, но она сможет прибыть в школу не раньше середины сентября».

– Может, в этом догадка Гарри верна: Невилл и есть Волдеморт, а не приехал потому, что после присоединения частички из диадемы Рэйвенкло монстр завладел разумом носителя, — почти серьезным тоном предположила Гермиона.
– Чего не бывает? — хмыкнул Северус. — Но где, кстати, сам Поттер? Почему он не явился на педсовет?
Ответ на этот вопрос они получили лишь на праздничном пиру. Прямо в разгар празднования прилетела Букля с довольно беспечным посланием от хозяина:

«Северус, знаю, что перегибаю палку с твоим доверием и панибратством между нами, но… прошу, прикрой мою задницу. Впервые хочется побыть беззаботным оболтусом. Тут такие драконы, а особенно драконихи… Я задержусь на месяцок?.. Если это неприемлемо, можешь меня уволить, хотя ЗОТИ и его преподавание — моя стезя, и я не вижу для себя другого будущего. Разве что... пост министра магии... Шучу!»

– Похоже, ему снесло крышу от любви, — хихикнула Гермиона, тоже прочитав письмо. — Это так несвойственно Гарри! Но я рада, что он все же способен на безумства ради прекрасных глаз.
– Я должен был бы злиться, негодовать, но… не могу, — тихо признался Северус с искренним потрясением для себя. — Гарри как никто нуждается вот в таких выходках. Я, конечно, никогда не позволял себе подобного, но почему-то хочу этого для него, особенно узнав о крестраже.
– Ты просто относишься к нему, как к сыну, — понизив голос до шепота, сказала она и добавила: — Прости, если бережу твои раны.
– Да, иногда мне бывает все еще больно, что Гарри — сын Поттера, но в последние годы это стало неважно, — удивляясь собственной откровенности, выговорил он, затем резко переменил тему: — Придется завтра проводить экстренный педсовет. Надо раскидать нагрузку по трем предметам между оставшимися преподавателями. Я тоже займусь учительством, хоть и не собирался этого делать, став директором.

***

Рутина школьной жизни быстро засосала Северуса и Гермиону. ЗОТИ директор разделил между собой и Флитвиком, и частично взял на себя зелья, подключив Гермиону. Аббот так и не приехала, и гербологию вел Голстейн на пару с Вектор, которая тоже разбиралась в этом предмете. Так что окон у учеников не появилось, зато возросла нагрузка на преподавателей.
Северусу же с Гермионой приходилось еще штудировать книги в поисках способа извлечь крестраж из Гарри. Из-за этого у них не было времени друг на друга, да и обоим казалось неуместным оставаться на ночь в чужих апартаментах. Это безумно напрягало Северуса, делало его раздражительным.
Не улучшали настроения и участившиеся нападения Пожирателей. Если весной это были хаотичные вылазки в магловские поселения, то сейчас опять начались атаки на конкретные семьи неугодных магов, акции на Косой аллее, даже попытка захвата министерства магии.
В газетах вовсю трубили о новом возвращении Волдеморта, вещали о гибели мирного населения и жертвах среди авроров. Мелькали знакомые по Ордену Феникса фамилии: геройски погиб Грюм, едва избежали гибели Люпины, находились между жизнью и смертью Бруствер и Джонс.
Не обошлась без смертей и противоборствующая сторона. Много потерь понесло так называемое новое поколение Пожирателей. Но и старая гвардия, сбежавшая из Азкабана, сильно поредела: из шестерых в живых все еще оставались лишь братья Лестрейндж. Именно под их руководством было осуществлено нападение на Нору.
Произошло это в канун Хэллоуина и заставило Северуса всерьез задуматься. Он осознал, что прошло уже два месяца с начала учебного года, а Невилл и Гарри так и не вернулись к преподавательской деятельности. От обоих не было ни слуху, ни духу. И если вопрос, куда подевался Лонгботтом, не слишком волновал Северуса, то странное исчезновение Гарри… заставляло нервничать.
Да, он прислал формальную отписку, что хочет расслабиться, погулять. Но известие о серьезных ранениях Артура и Билла Уизли должно было настроить парня на деловой лад. Однако он не появился ни в школе, ни в Норе. Более того, запоздалый запрос Чарли Уизли, был ли Гарри в заповеднике драконов, имел отрицательный ответ. Не видели Гарри и Рон с близнецами. Да и Люпинов он так и не навестил.
– Где он? С ним что-то случилось?.. — всполошилась Гермиона, когда Северус поведал ей о своем маленьком расследовании.
– Надеюсь, нет, — угрюмо ответил он. — Хотя его поведение абсолютно неправильное. Такая безалаберность и безответственность несвойственна Гарри. Его записка насторожила меня, но я подумал: дело молодое, и он все же сын своего отца. Но сейчас… На ум приходит несколько объяснений. Его околдовали любовными чарами или подлили амортенцию, а может, он понял, в кого вселился Волдеморт, и следит за ним.
«Или сам стал этим красноглазым уродом», — промелькнуло в голове у обоих, но так и не прозвучало вслух. Вместо этого, после тягостного молчания Северус сказал:
– Я постоянно думаю о побеге Слизнорта. Он, конечно, делал попытки и раньше, но сейчас… Я уверен — он столкнулся с Волдемортом...
– И он точно знает, что произошло в Выручай-комнате, — подхватила его мысль Гермиона и закончила: — Нам надо срочно найти его!

***

Узнать, где находится дом Слизнорта, и вырваться туда в выходной день получилось лишь в начале третьей декады ноября. Особняк встретил их запустением снаружи и полным разгромом внутри. По комнатам будто пронесся маленький торнадо: разбитые стекла, перевернутые стулья, покореженные шкафы, разбросанная одежда.
– Кажется, мы опоздали. Волдеморт или его люди все же добрались до Горация, — с жалостью и разочарованием в голосе проговорила Гермиона.
– Сидел бы в школе, и ничего бы не случилось! — сердито процедил Северус сквозь зубы и с досады запустил в продавленное кресло «Инсендио».
– Ай-ай! — раздались истошные вопли, и предмет мебели превратился в гасящего пламя Слизнорта.
Потрясенная Гермиона все же отреагировала адекватно, облив старика водой.
– Что вы делаете?! — возмутился мокрый от воды и все еще дымящийся местами хозяин разгромленной гостиной.
– Ах, простите. Не знал, что вы так хороши в трансфигурации, — без тени раскаянья извинился Северус, затем высушил старика, восстановил три кресла, валявшихся неподалеку, и приказал Слизнорту: — Садитесь! Нам надо поговорить.
– Я сам бы связался с вами на днях, — проворчал зельевар, устраиваясь.
– Заметно, — сухо произнесла Гермиона, неодобрительно глянув на него. — От кого вы прятались, Гораций? Вы же сразу поняли, что не Волдеморт посетил вас.
Слизнорт отвернулся, пряча глаза, затем прошептал на пределе слышимости:
– От вас.
– Что?!.. — изумленно произнесли незваные гости хором.
– Ох… — выдохнул Гораций. — Вы бы знали, что я натворил!
– Поведайте нам. Уж будьте добры, — с наигранной любезностью потребовал Северус.
– Это я. Я виноват, что дух Темного Лорда завладел его телом, — все также тихо признался Слизнорт, затем затараторил, всхлипывая и заикаясь: — Я хотел разрушить крестраж и частично исправить ошибку, которую совершил, когда проболтался о них Тому. Но меч Гриффиндора лишь высвободил частичку его души, а носитель был так близко… Я не хотел! Это случайность!
Последние фразы он истерично выкрикнул и повесил голову.
– Кто?.. — коротко спросил Северус, боясь услышать ответ.
– Вы сами догадались, — удрученно констатировал собеседник. — Знаете, почему это стало возможным?.. Поттер — его крестраж. Когда мальчик применил темное заклятие, изгоняя дух Темного Лорда, то ослабил и себя. Выбитая же из телесной оболочки основа души, ее ядро, не умчалась в преисподнюю, а была притянута живым якорем, находящимся в паре шагов. В прошлый Хэллоуин Темный Лорд ненадолго завладел телом носителя, присоединил к двум кусочкам мозаики своей израненной души еще один и стал сильнее. А недавно в Выручай-комнате получил новый осколок, который я любезно высвободил из диадемы. Боюсь, теперь он почти полностью завладел юношей.

***

– И вы молчали! — укоризненно воскликнули Северус и Гермиона снова хором после непродолжительного тягостного молчания.
– А что бы это изменило? — пожал плечами Слизнорт. — Не думаю, что способ, придуманный Альбусом, вам понравился… — Видя их ошарашенные лица, он пояснил: — Я знаю, что вы читаете записки покойного директора, более того — видел их и даже взял парочку с собой. Там как раз говорилось, что он собирался сказать Поттеру обо всем лишь тогда, когда останется последний крестраж — сам мальчик. Я не сторонник убийства таких молодых людей. Причем теперь Гарри точно будет уничтожен вместе с монстром, оккупирующим его разум. Поэтому я искал что-нибудь иное…
– Мы тоже, но ничего не нашли, — заполнила Гермиона паузу, сделанную стариком.
– Мне подкинул идею Альбус. Я кое-что нашел в его столе, когда пришел за мечом — случайно знал об этом тайнике. Похоже, он писал это впопыхах, перед тем, как покинуть школу. Вот, смотрите, — поколебавшись, сказал Слизнорт и протянул измятый пергамент, вернее, огрызок:

«Говорят, Мардук Бессмертный, изобретатель крестражей, столкнулся с похожей проблемой — создал один случайно, вложив частицу своей души в человека. Это был не просто маг, а его сын. Поэтому убивать носителя Мардук не хотел и разработал некий ритуал. Существует трактат, описывающий все это. Стоит найти эту книгу. Все же Гарри для меня как внук».

– Наверняка это раритет, — чуть разочарованно, но все же с долей надежды произнес Северус.
– Я нашел его и прочитал, — поведал Гораций, но, увидев облегчение на лицах слушателей, предостерег: — Ритуал требует крови ближайшего родственника. Не уверен, что Петунья Дурсль подойдет для него.
– Но мы можем попробовать! — воодушевилась Гермиона.
– Готов оказать посильную помощь, — подумав, нехотя выдавил старик.
– Тогда возвращайтесь в Хогвартс, — предложил Северус. — Вам, конечно, вряд ли что грозит и здесь, но там будет спокойней.
– Вы не сердитесь на меня?
– А смысл? Ведь вы пытаетесь исправить содеянное.


Глава 14. Разбитая надежда

Найденный ритуал изгонял не только крестраж, но и любую душу-паразита из тела носителя, оставляя того живым. Покинув вместилище, душа моментально разлеталась на такие мелкие осколки, что собрать ее вновь не могла даже смерть. Душа исчезала бесследно, растворялась в небытии.
Сам Мардук долго колебался, прежде чем применить ритуал на практике, боясь, что он заденет и его самого. Но носитель очень страдал от подселенца. Его магия стала нестабильной, настроение металось от депрессивного и подавленного состояния до агрессии и кровожадных выходок. Постепенно сын, наследник, из соратника превратился во врага.
Мардук не хотел воевать с ним. Но уговорить носителя миром ему не удалось. Его пришлось отлавливать и обездвиживать. Поэтому маг разбил ритуал на части.
В первой, подготовительной, участия жертвы (скорее спасаемого) не требовалось — лишь нарисовать круг и «зажечь» его кровной магией. Он превращался в ловушку для души-паразита и местом ее гибели на втором этапе, а носитель, став самим собой, «гасил» ритуал и выбирался невредимым.
Внимательно прочитав все написанное, Северус нашел ритуал идеальным для их случая. Он должен был подействовать лучше, так как Гарри и Волдеморт — не родственники, хотя их кровь очень схожа. Но Слизнорт был прав: Петунья — не мать Гарри, а лишь тетка с ее стороны, к тому же, магла. «Зажжет» ли ее кровь круг?..
Еще один неопределенный момент: согласится ли женщина помочь? Все же она ненавидела и сестру, и племянника. В крайнем случае, Северус собирался применить к ней «Империо». Правда, это тоже могло вызвать осложнения, так как для ритуала больше подходило добровольное участие кровного родственника.
В любом случае Северус не собирался упускать этот шанс. Ведь по сути — это был единственный способ сохранить Гарри жизнь. Он не простил бы себя, да и Гермиона не позволила бы смалодушничать. Они оба любили парня как родного — сейчас Северус это признавал без всяких оговорок. Даже от мимолетной мысли, что Гарри погибнет, у Снейпа сжималось сердце и перехватывало дыхание.

***

Предварительный этап ритуала можно было начать задолго до основного, который лучше приурочить к Йолю. Поэтому за тетей Гарри решили ехать немедленно. Причем делегировали в Литлл-Уингинг Гермиону. Во-первых, Петунья презирала Северуса и вряд ли стала бы с ним беседовать, а тем более согласилась куда-нибудь ехать. Во-вторых, ему хотелось запустить в нее парочкой «Круцио» за отношение к маленькому Гарри, да и за Лили тоже. А тут придется уговаривать, упрашивать — нет уж, увольте!
Помня, что Петунья неприязненно относится к любым волшебникам, девушка оделась в магловский наряд и тщательно уложила свои непокорные кудри. На момент визита женщина была дома одна. Вернон, ее муж, находился на работе, а повзрослевший Дадли давно обзавелся своей семьей и жил по соседству.
Однако все эти уловки не помогли ей при встрече с тетей Гарри. Петунья моментально узнала Гермиону, хотя видела всего пару раз. Она сузила свои бесцветные глаза и чуть не захлопнула дверь перед носом нежеланной визитерши. Но Гермиона вовремя сунула в проем ногу, незаметно добавив невербальное заклинание, чтобы не придавили.
– Что вам надо? — неприязненно поинтересовалась Петунья.
– Это касается Гарри. Он в смертельной опасности, — донесла главную причину визита Гермиона, видя, насколько ее приход раздражает женщину.
На ее удивление, на лошадином лице собеседницы проскользнула тревога. Она посторонилась и пропустила девушку в дом.
– Рассказывайте! — велела Петунья, даже не предложив сесть.
– Вы — единственная, кто в состоянии помочь Гарри остаться в живых, — не собираясь распространяться, сказала Гермиона и добавила, стараясь не выказать превосходства хотя бы тоном, раз на словах не получалось: — Суть вы все равно не поймете. Но кратко: нужна ваша кровь и присутствие во время ритуала.
– Без меня никак? — побледнев, уточнила тетка Гарри.
– Нет, — честно ответила девушка.
Петунья глубоко задумалась и долго молчала. Было видно, что ее пугает перспектива такого близкого контакта с волшебным миром.
– Я не люблю племянника, но смерти ему не желаю, — наконец изрекла она.
Гермиона, пока женщина не передумала, взяла ее за руку и активировала портал до Хогвартса.
– Могли бы предупредить, — проворчала Петунья, оглядываясь по сторонам.
– Ты бы отказалась, и уговоры затянулись на час или более, — сказал Северус, в кабинете которого они появились.
– Ты тоже тут? — нахмурилась она. — Знай заранее — не связывалась бы с девчонкой.
– Я тоже решил, что со мной ты не пойдешь. Вот и послал ее, — холодно бросил он в ответ.
– Гарри, в самом деле, грозит опасность?
– Иначе бы тебя тут не было.
– Мы не стали бы вам так врать, — встряла Гермиона, прекращая их «обмен любезностями».
Петунья смерила ее скептическим взглядом и сказала явно не то, что думала:
– Можно побыстрей? У меня нет желания торчать тут вечность.
– Идемте. Все готово, — подал голос Слизнорт, тоже присутствовавший в кабинете директора.

***

Ритуал было решено проводить в подземелье, в бывших комнатах Снейпа, которые тот занимал, будучи деканом Слизерина. Гораций, новый глава змеиного факультета, предпочитал жить выше. Так как это была суббота, и основная часть учеников находилась в Хогсмиде, то странная компания достигла места без лишних свидетелей и не под прицелом удивленных глаз. В отсутствие Гермионы мужчины начертали ритуальный круг, нанесли необходимые руны, приготовили кинжал и фиал для сбора крови.
– Вы собираетесь принести меня в жертву? — сдавленно пискнула Петунья, увидев все это.
Северус недобро ухмыльнулся, собираясь подтвердить ее догадку, — уж больно ему было приятно видеть страх на этом надменном лице, но не успел. Гораций поторопился успокоить тетку Гарри, заверив:
– Что вы, мадам. Всего лишь позаимствуем у вас немного крови. Вы даже ничего не почувствуете.
Хотя на нем была мантия, но его лицо, излучающее добродушие, и полноватая фигура сделали свое дело. Петунья облегченно выдохнула, даже изобразила кривоватую улыбку и протянула руку. Слизнорт быстро провел ножом по ее запястью и наполнил фиал, ускорив процесс вытекания крови заклинанием, затем залечил ранку и опять ласково проговорил:
– Вот и все. Почти. Теперь вам только осталось постоять вот тут.
Он подвел ее к точке, которая выделяла начало и конец непрерывной линии. Именно в ней должен был вспыхнуть ритуальный огонь.
Петунья покорно застыла и молча стала наблюдать, как Северус аккуратно льет ее кровь на линию, как Гермиона читает непонятные слова на латыни, а Гораций наносит недостающие руны. Затем они отступили подальше, оставив ее одну около круга.
Миг, два… В точке вспыхнул огонек синего пламени, понесся по линии, загорелся сильней, достигнув «начала» и «конца», и... погас.
– Нет!.. — отчаянно вскрикнула Гермиона, а Слизнорт и Северус замерли, оглушенные неудачей.
Гораций закрыл лицо руками, Гермиона уткнулась в грудь Северуса, откровенно рыдая. Он же стоял, прямой как палка, не заметив, как по его щеке потекла слеза. Надежда, что еще миг назад грела их сердца, угасла, оставив после себя темноту и пепел разочарования.

***

– Ну, кто из вас пояснит, что значит весь этот спектакль? — холодно осведомилась Петунья, от гнева полностью придя в себя.
– Вы ничего не понимаете! — укоризненно произнес Слизнорт, единственный, кто мог вымолвить хоть слово.
– Куда мне. Вы, маги, считаете себя превыше нормальных людей. Вам ли снисходить до объяснений! — выплюнула она и повысила голос: — Вы притащили меня сюда, заставили участвовать в непонятном шабаше, а теперь льете слезы.
– Ритуал не вышел, глупая курица, и теперь Гарри обречен! — гневно пояснил Северус, едва сдерживаясь, чтобы не запустить в нее первое непростительное.
– Да?.. Что-то я не вижу здесь трупа «любимого» племянника. Его вообще нет! — глумливо произнесла Петунья, забыв о своих страхах перед волшебниками. — Откуда мне знать, не водите ли вы меня за нос? Грозила ли ему опасность?.. Я, как дура, переживаю, несусь в этот вертеп. И что вижу? Шаманство, слезы — короче, чушь!
– Я убью тебя, — прошипел Северус.
– Не в этом ли суть спектакля?.. Ты всегда был кровожаден, грязный оборванец, — таким же тоном выплюнула Петунья.
Это стало последней каплей, и на кончике палочки Северуса вспыхнул небольшой зеленый огонек.
– Не надо, — больным голосом попросила Гермиона, мягко опуская его руку. — Она вправе знать, что мы делали.
– Поступай, как хочешь, — сдался он, пряча лицо за волосами.
Она вздохнула, повернулась к Петунье и заговорила:
– Не знаю, поймете ли вы, но я постараюсь объяснить понятно.
– Да уж, будь любезна, — складывая руки на груди, надменно велела женщина.
– Разум Гарри был порабощен чужим разумом, он медленно превращается в монстра. Мы хотели выгнать паразита. Для этого нам была необходима кровь его самого близкого родственника. Но вы не подошли — то ли родства недостаточно, то ли из-за отсутствия волшебного дара, — покорно поведала Гермиона, периодически стирая струящиеся из глаз слезы.
– Хм… — протянула Петунья и замолчала, явно переваривая информацию. — А чем вам не подошла кровь его отца?
– Кого?.. — одновременно задали вопрос все три мага.
Женщина удивленно вскинула брови, а затем, с превосходством глянув на них, хрипло рассмеялась.
– Лили так ничего и не сказала тебе, — констатировала она, со злорадством обращаясь к Северусу. — Правильно! Лучше не иметь отца вовсе, чем такого, как ты!
– Что?.. — сдавленно прохрипел он, подскочил и, схватив ее за грудки, требовательно спросил: — О чем ты говоришь?
Петунья рассмеялась ему в лицо.


Глава 15. Интерлюдия 3: история любви и предательства

В раннем детстве Лили считала, что за рекой живут одни хулиганы-мальчишки, с которыми не стоит даже пересекаться, не то, что дружить. А что могло из них вырасти, если мама говорит, что все фабричные — горькие пьяницы, любят подраться и побить жен и детишек? Но встреча с Северусом сломала это предубеждение.
Хмурый, в поношенной одежде и с вечно занавешенным волосами лицом, он открыл для нее новый, удивительный мир. Именно Северус впервые сказал Лили, что магия существует, и она вырастет сильной волшебницей, когда чуть подучится в специальной школе. Он же первый посмотрел на нее восхищенным взглядом.
С ним было невероятно интересно, потому что он знал массу вещей, особенно из мира магии. Они обсуждали прочитанные книги, тайком пытались варить зелья и изучали простенькие заклинания с палочкой его матери, прятались от его отца-дебошира и насмехались над ее сестрой Петуньей, до дрожи в коленках боящейся всего необыкновенного.
Их дружбу не разбила даже вражда факультетов, на которых они оказались: Слизерин и Гриффиндор — вечные соперники и враги. Но детям было наплевать на предрассудки, и они продолжали общаться. В какой-то из моментов Лили поняла, что влюбилась в него. А то, что Северус испытывает к ней ответные чувства, она знала с самого начала.
Но, живя среди людей, общаясь с ними день за днем, нельзя не попасть под их влияние. Так произошло и с Лили. Взрослея, она все больше приходила к мнению, что Северус связался не с той компанией, что слизеринец — не название, а набор определенных черт, не слишком симпатичных ей, и с этого факультета действительно выходит огромное количество темных волшебников. Ее же друг всегда тянулся к запретным знаниям.
К старшим курсам у Лили появилась масса претензий к Северусу, раздражение на него накапливалось день ото дня. Они ссорились, мирились, и ей требовался лишь повод, чтобы разругаться с ним окончательно. Слово «грязнокровка», брошенное в сердцах, стало именно той точкой невозвращения. Девушка не желала слушать его объяснений, считая себя преданной и оскорбленной.
Была и еще причина, по которой Лили хотела разрыва с Северусом: все более разгорающийся интерес к Джеймсу Поттеру. Обаятельный, веселый, общительный, он был гораздо ближе ей по духу, чем замкнутый друг детства.
Война, вспыхнувшая между Поттером и Снейпом с момента их встречи в Хогвартс-экспрессе, не прекращалась ни на мгновение и мешала Лили наравне общаться с обоими. Ей необходимо было сделать выбор — и слово «грязнокровка» сильно повлияло на него. А еще гриффиндорцы, невзирая на все проказы, считались хорошими людьми, в отличие от скользких слизеринцев.

***

На седьмом курсе между Лили и Джеймсом вспыхнул бурный роман, закончившийся пышной свадьбой сразу после выпуска и пародией на семейную жизнь, потому что в доме постоянно обитали все Мародеры, а новоиспеченный муж предпочитал проводить время с ними, а не с женой.
Джеймс искренне недоумевал, когда Лили обижалась на то, что их общение сводится к проведенной вместе ночи, треть из которой они занимались любовью, а остальное время просто спали рядом. Что из разных тем он мог поддержать лишь обсуждение квиддича, что не замечал ее нарядов и причесок и, расточая комплименты направо и налево, не вкладывал в слова настоящего восхищения и любви.
Лили была разочарована, оскорблена, задета за живое. Она с завистью смотрела на подруг, у которых все складывалось удачней, и не раз вспоминала Северуса, который ее просто боготворил. Впрочем, это его поклонение никуда не делось. Мимолетно встречаясь на собраниях Ордена Феникса, куда он вступил, будучи уже Пожирателем, чтобы приносить пользу светлой стороне, она по-прежнему видела в его глазах обожание и тоску по ней.
На фоне этого Лили казалось, что Джеймс не любил ее вовсе — был лишь охотничий азарт догнать ускользающую добычу, прошедший после «поимки».
Тем временем семейные ссоры набирали обороты, и в один недобрый час недовольство прорвалось, лопнув от незначительных фраз.
– Вот уеду сегодня к Петунье и не вернусь, — почти в шутку сказала Лили, устав наблюдать, как Джеймс дурачится с Сириусом вместо того, чтобы помочь ей с генеральной уборкой их немаленького дома.
– Да куда ты денешься? — протянул муж, не прекращая своего бесполезного занятия, и даже не повернулся в ее сторону.
– Ты думаешь, я никому не нужна? — сузив глаза, процедила она, закипая от гнева.
– Думаю, ты влюблена в меня, как кошка. Так что вернешься, — самоуверенно заявил он, и это стало последней каплей.
Не собираясь ругаться, как базарная баба, Лили хлопнула дверью и аппарировала прочь из опостылевшего дома.

***

Оказавшись в парке недалеко от дома своей сестры, Лили присела на скамейку и глубоко задумалась, как ей быть. Вернуться пару часов спустя, поджав хвост, — увольте! Она гордая, красивая женщина, а не половая тряпка, которую можно не замечать и пинать ногами. Но, в таком случае, куда ей деваться?..
Родители Лили пару лет назад погибли в дорожной аварии. Когда она вышла замуж за обеспеченного деньгами и жильем Джеймса, то согласилась на продажу их дома, как хотела Петунья. Причем, зная, что муж старшей сестры — начинающий бизнесмен, Лили отказалась от своей доли, чем помогла молодой семье не только купить новое жилище, но и переехать в более престижный район.
Возможно, Петунья не отказалась бы на время приютить Лили у себя, помня сделанное добро. Но она сама не горела желания жить в Литтл-Уингинге. Ей абсолютно не нравился Вернон, муж сестры: узколобый, ограниченный, толстый магл, не терпящий никаких отклонений от нормы, придуманной им. Петунья побоялась даже заикнуться ему, что младшая сестра — волшебница. Раздражать его своим присутствием, разрушать чужую семью Лили не хотелось. Да и что ей самой, молодой ведьме, делать в типично магловском городке?
Обратиться к подругам?.. Как-то так получилось, у Лили не было близких подруг — лишь приятельницы. А девочки, с которыми она все же общалась более тесно, обзавелись семьями и жили в стесненных условиях. На ум приходил лишь один человек, который наверняка примет беглянку, не высмеет, не станет задавать вопросов, а главное — не будет советовать помириться с обидевшим ее мужем, — Северус.
Улыбнувшись пришедшему выходу, Лили послала к мужчине своего патронуса с посланием, содержащим координаты для аппарации и короткий текст: «Я ушла от Джеймса. Забери меня из парка».
Северус явился так быстро, словно только и ждал ее вызова.

***

Жить лишь вдвоем с Северусом было прекрасно. Это гораздо больше вписывалось в представление Лили о семейной жизни. Они вместе варили зелья, обсуждали книги, убирались в комнатах и сидели вечерами у камина, потягивая вино. Он, в отличие от Джеймса, был почти всегда рядом. Даже появляясь на собрании Ордена якобы порознь, они садились вместе.
Были, конечно, вызовы к Волдемотру и таинственные дела Северуса под маской Пожирателя, но Лили старалась не задумываться над этим, а если это случалось, то считала, что ему как-то удалось обмануть монстра и не участвовать в рейдах.
При таких обстоятельствах давнишняя влюбленность Лили в Северуса быстро переросла во взаимную любовь. Брак с Поттером стал казаться ей страшной ошибкой, к счастью, вполне поправимой. А уж когда она поняла, что носит под сердцем малыша, то окончательно решила не возвращаться к этому безалаберному вечному ребенку.
Но, видимо, Лили за что-то прогневила небо или выбирала себе в спутники жизни не тех мужчин. В миг, когда она поверила, что рядом с Северусом будет счастлива, в «Ежедневном пророке» вышла статья о новом, зверском нападении Пожирателей смерти на семьи маглов, чьи дети были волшебниками и учились в Хогвартсе.
Десяток движущихся колдографий, на которых под пытками корчились дети, женщины и старики, и на многих Северус чуть ли в первых рядах, узнаваемый даже под маской из-за своеобразного носа, кривоватой улыбки, цепкого взгляда, характерных движений…
Лили впервые стало по-настоящему страшно рядом с этим жестоким и холодным человеком. Ей припомнилось его неумение искренне улыбаться и по-доброму шутить, быть до конца откровенным и открытым. Его принадлежность к свите монстра теперь воспринимались скорей закономерностью, а позднее появление в Ордене Феникса — фарсом и попыткой шпионажа в пользу темных сил.
Убитая горем, раздавленная, Лили попыталась избавиться от его ребенка. Она пошла на прием к колдомедику под оборотным зельем, чтобы узнать, возможно ли это. Но даже намек на желание прервать беременность чуть не привел к аресту. Оказалось, ведьмам нельзя делать аборт. Это было строго запрещено законом, так как волшебников мало, а сама процедура может привести к смерти будущей матери.
Но и растить сына или дочь с человеком, чьи руки по локоть в крови, Лили считала неприемлемым. Даже просто оставаться в его доме стало невозможно и неприятно. И хотя ей было некуда идти — к Джеймсу возвращаться не хотелось, да и не представлялось возможным из-за беременности, она, умолчав о своем положении, высказала Северусу, что наконец-то прозрела и поняла: он — предатель и двуличный гад.
Посидев на скамейке в парке и продрогнув до нитки, заплаканная и растерянная, Лили добрела до дома Петуньи. Та, хоть и была не в восторге, приняла сестру. Вскоре там появился Джеймс, почти плакал, стоял перед Лили на коленях, просил прощения и умолял вернуться. Поколебавшись, она согласилась.
В доме все еще мужа Лили пришла в голову мысль, что, продлив искусственно беременность — с магией такое было реально почти без последствий, — и прикрыв родившегося малыша чарами родства, можно всех обмануть, даже себя. Ведь, в конце концов, неважно, кто настоящий отец ребенка, главное, кто его вырастит, и Джеймс — гораздо лучший кандидат на роль идеального папы, чем Северус: невзирая на безалаберность, точно светлый волшебник, веселый, добрый человек, и любит ее не меньше.


Глава 16. Разгаданное пророчество

Каждое произнесенное слово приносило почти садистское наслаждение Петунье. Она с удовольствием поведала, как Лили приползла к ней с видом побитой собаки, как давилась слезами на кухне, рассказывая о злодеяниях Северуса, как просила крова и помощи.
– А я ей с самого начала говорила, что ты — грязный выродок, недостойный даже взгляда в свою сторону. Но нет! Лили твердила: «Он не виноват, что у него такие родители!» Повторяла: «Северус добрый, хороший, ты не понимаешь…» Но я-то видела тебя насквозь, двуличная скотина… — глядя на Снейпа, выплюнула Петунья.
– Замолчите, не смейте так говорить! — прервала ее монолог Гермиона, видя, как ссутулился Северус, насколько подавленным он выглядит.
Но женщина не обратила на ее реплику никакого внимания, продолжая свою обвинительную тираду:
– Я полностью поддержала ее решение продлить срок беременности, изменить черты ребенка и никогда — слышишь? никогда! — не говорить, чей он на самом деле! И рада, что Лили так ничего тебе и не сказала, хотя намеревалась это сделать спустя какое-то время…
– Заткнитесь, иначе я прокляну вас! — потребовала Гермиона, направляя на Петунью палочку.
– Я заслужил это. Не защищай меня, — остановил ее Северус убитым тоном.
– Нет, ты гораздо лучше, чем говорит эта дрянь. Я, в отличие от Лили, верю, что, даже участвуя в рейдах Пожирателей, ты не наслаждался чужими страданиями и наверняка пытался облегчить участь жертв, по крайней мере, когда раскаялся и пришел в Орден. Петунья же издевалась над маленьким Гарри, била его, морила голодом…
– Я тоже его не любил.
– Но не делал ему ничего плохого, наоборот, учил, защищал…
– Еще одна идиотка, попавшая под твое черное обаяние, — встряла Петунья, с превосходством ухмыльнулась под гневным взглядом Гермионы и презрительно посмотрела на Северуса. Затем потребовала: — Немедленно верните меня домой! Вы мне противны.
– Взаимно, — с ненавистью сообщила Гермиона, еле сдерживая себя от наложения на эту особу пыточного заклятья, не меньше.
– Я доставлю миссис Дурсль в Литлл-Уингинг, — вызвался Слизнорт, о котором все позабыли в пылу неприятной беседы. — Идемте!
– Никогда себе не прощу, как обращался с Гарри на первых курсах. А ведь Дамблдор твердил мне, что мальчик совсем не похож на Джеймса. Может, он догадывался?..
– Надеюсь, нет. Он и так натворил немало зла Гарри, — хмуро сказала Гермиона. — А ты прекращай винить себя! Тебе было больно видеть доказательство, что Лили предпочла тебе Джеймса, родила от него, хотя это мог быть твой сын. И прости, что говорю такое, но она плохая женщина и никогда не любила тебя, раз сотворила это.
– Пожалуй, ты права, — нехотя согласился Северус после недолгого молчания, вынырнув из тягостных размышлений. — Лили, не пытаясь разобраться, сделала поспешные выводы, хотя мне казалось, что мы сблизились за те два месяца. Да и вообще, мы же были знакомы с ней с детства. Неужели она так и не узнала меня, не поняла, на что я способен, а на что — нет?
Они надолго замолчали. Затем Гермиона предложила:
– Давай не будем больше ворошить прошлое. Что было — то было, и этого не изменить. Надо радоваться, что у Гарри есть близкий родственник, кровь которого точно зажжет круг. У нас снова есть надежда, что он выживет — и это главное.
– Не успокоюсь, пока этого не случится, — признался Северус.
Она кивнула, поддерживая, и они молча обняли друг друга.

***

Через некоторое время вернулся Слизнорт и сообщил:
– Я наложил на Петунью «Обливиэйт». На редкость неприятная женщина, поэтому я не колебался, проделывая это с ней. Теперь она не будет помнить, что была в Хогвартсе и участвовала в каком-то ритуале. Никто, кроме нас, не должен знать о наших манипуляциях.
– Полностью поддерживаю, — одобрил его слова и действия Северус. — То, что Гарри — крестраж, и, тем более, что в него вселился Волдеморт, не должен знать никто. Я и вам бы изменил память, но, надеюсь, этого не требуется.
– Разумеется! Я буду нем как могила! — горячо заверил Гораций и, горя энтузиазмом доказать свою полезность, осведомился: — Мы повторим первый этап ритуала?
– Непременно, причем немедленно! — не менее эмоционально ответила Гермиона.
– Да, хотелось бы убедиться, что ритуальный круг загорится как надо, — подтвердил Северус и очищающим заклинанием удалил следы прежнего круга.
Так как носитель крови мог не только участвовать в проведении ритуала, но и подготавливать его, то он сам начертал новую линию и нанес руны, затем все же попросил помощи у Гермионы и Слизнорта. Девушка взяла его кровь, а зельевар дорисовал руны и прочел необходимые заклинания.
«Момента истины» все трое ждали, затаив дыхание. На этот раз, обежав круг, огонь не погас, вспыхнув сильней, а продолжал гореть устойчивым ровным пламенем.
– Как пишет Мардук, круг может гореть целый месяц. До Йоля осталось гораздо меньше, так что он точно не погаснет, — высказался Слизнорт и осведомился: — Но что дальше? Интересно, Поттер еще хоть изредка перехватывает управление, и, если нет, как поймать Волдеморта?
– Ну и вопросы у вас, — покачал головой Северус. — Но решать их действительно надо.
– Вызвать монстра на дуэль? Выследить и поставить ловушку? — то ли в шутку, то ли всерьез предложила Гермиона.
– Ловушка для Волдеморта — звучит неосуществимо, — усомнился Северус, задумался и сказал: — Но в целом… Предлагаю вот что: напишем записку с предложением встретиться, надеясь, что ее прочитает Гарри. Одновременно с этим найдем его с помощью кровной магии, подкараулим и сразу бьем Петрификусом.
Он опять замолчал, а затем фыркнул и добавил:
– Тоже весьма бредовый план, но лучшего не будет. Надеюсь, толика везения Гарри перепадет нам, и все получится.
Его слушатели согласно кивнули, затем Слизнорт промямлил, что в боевых действиях от него мало прока и, сославшись на поздний час, быстро ретировался.

***

Не желая оставаться наедине с тревожными мыслями, Северус и Гермиона, не сговариваясь, решили заночевать прямо здесь, благо рядом с комнатой, где продолжал ровно гореть ритуальный круг, располагалась спальня. Едва войдя туда, они буквально накинулись друг на друга, надеясь хоть ненадолго убежать от проблем, забыться в океане нежности и ласки, показывая партнеру, что любят и всегда будут рядом…
Но даже полное единение не смогло до конца прогнать нервозность. Поэтому, невзирая на воскресение, после непродолжительного и чуткого сна, они оба проснулись на рассвете, но продолжали лежать, обнявшись, прислушиваясь к ровному гудению ритуального огня в соседней комнате.
Молчание тяготило, но и обсуждать прошедший день, а тем более предстоящую авантюру — иначе придуманный план было не назвать — тоже не хотелось.
– Знаешь, теперь я точно уверена, что могу истолковать последнее пророчество Трелони, — наконец нашла тему для беседы Гермиона.
– Любопытно послушать, — поддержал Северус.
– Итак, «живой мертвец» — Волдеморт, который возвращается в образе Гарри и, если его не остановить, то просто заместит разум носителя своим. Насчет «толпы, привлеченной запахом плоти» еще проще — это новое поколение Пожирателей и особенно оборотни из стаи Фенрира — вот уж кто желает рвать и кусать.
– А кто тогда «слепые»?
– Ты и я. За это время мы несколько раз «прозревали». Не считая, что мы разглядели друг в друге близких людей, возлюбленных, были еще сведения о крестражах и ваше с Гарри родство. Ведь все это лежало на поверхности, а мы в упор не замечали!
– Положим, о крестражах и о том, что Гарри — один из них, мы действительно могли догадаться. Все же оба видели дневник Реддла, знали всю историю с ним, да и о странной связи Гарри и Волдеморта были наслышаны. Но о моем с ним родстве… Он же копия Джеймса!
– Вот уж нет. Я видела колдографии Поттера. Может, в детстве Гарри и был внешне на него похож, да и то косвенно: растрепанные волосы, круглые очки, талант к полетам… Но чем старше он становился, тем сильнее проявлялись различия. Джеймс был балагуром, весельчаком, безалаберным и избалованным ребенком. Гарри — молчаливый, скрытный, с гипертрофированным чувством ответственности. А его любовь к сарказму, привычка потягивать прядь волос, сутулиться — это же твои черты, Северус. Да я без знания о вашем родстве столько раз замечал, как вы похожи! Просто считала, что он подражает тебе, копирует твои жесты… Так что это было очевидно.
Гермиона перевела дыхание, затем более спокойным и чуточку растерянным тоном изрекла:
– В свете вашего близкого родства, у меня закрались сомнения — о Гарри ли говорится в первом пророчестве Трелони. Помнишь, там были такие слова: «У людей, трижды бросивших ему вызов и избежавших смерти»?
– Что тебя в них смущает? — поинтересовался Северус, догадываясь, о чем пойдет речь.
– Ты был Пожирателем, его слугой, — как и ожидалось, выдавила она.
– А еще шпионил для Ордена Феникса и даже участвовал в их акциях под оборотным зельем, — добавил он. — Так что у меня этих брошенных Темному Лорду вызовов было гораздо больше трех. Вот Лили с трудом их наскребла, потому что редко участвовала в рейдах — больше лечила. Но и она трижды уходила от Волдеморта. Так что эти слова подходят.
– Но пророчество все равно не сбылось. Волдеморт-то не уничтожен до конца. Он снова возвращается, и теперь уже нам с тобой придется его побеждать, — продолжала настаивать Гермиона.
– Ну, если все же повесить на нас звание «слепых», чья сила остановит «живого мертвеца», то да, — несколько скептически произнес Северус.
– Ты не веришь? А как же мои доказательства?..
– Верю. Приходится верить. Ведь у нас на руках все козыри, необходимые для победы над этим монстром. Но если верить этому, то надо признать и первое пророчество истинным. И это так и есть. Просто оно все еще не сбылось окончательно. Да, мы зажгли круг и заманим Волдеморта в ловушку, но именно Гарри придется произнести финальные слова, чтобы разрушить душу врага и завершить ритуал.

@темы: снейджер, северитус

---

"Ловушка для души", главы 9-12



Глава 9. Чаша Хельги

Экзамены — довольно хлопотное дело, особенно если ты являешься директором школы: составить расписание, пригласить комиссию к пятым и седьмым курсам, организовать проверку работ, устроить выпускной…
Но даже после этого работа не заканчивалась. Необходимо было провести итоговый педсовет, выслушать жалобы и предложения профессоров, раздать указания на грядущий год, просмотреть книгу, в которой записаны имена будущих первокурсников, и решить, кто поедет за маглорожденными.
Все эти заботы задержали Северуса в Хогвартсе до середины июля, а вместе с ним и Гарри с Гермионой. К его радости, молодые люди не отправились за чашей Хаффлпафф вдвоем, а терпеливо дожидались, когда освободится он. Они посчитали такое промедление приемлемым, так как Волдеморт затаился на время. По крайней мере, Гарри не видел никаких новых видений-снов.
Верные слуги монстра тоже почти прекратили свои хаотичные нападения. Даже старая гвардия, вырвавшись из Азкабана, пряталась по норам. Возможно, готовились к чему-то масштабному, либо просто не знали, с чего начать. А главарь переживал неудачу с крестражем. Как заметила Гермиона, «это было мило с их стороны, что они позволили нам не торопиться».
Тем не менее, едва покончив со школьными делами, троица устремилась в городок, где находился приют. На месте стало понятно, почему Волдеморт до сих пор не сунулся сюда сам. Несмотря на разгар лета, тут было полно народа. Да и куда бы делись сироты, если они не только учились здесь, но и жили круглогодично?..
Преподаватели, приходя в приют на работу, либо тоже поселялись на его территории, либо приезжали сюда ранним утром, а исчезали под вечер. Некоторые дежурили ночью, чтобы не оставлять детей без присмотра, и из этих же соображений все ходили в отпуск по очереди.
Здание приюта было гораздо меньше Хогвартса, но и у него подземелья (вернее, подвалы) занимали не одно помещение. Магам потребовался не один день и немалая удача, чтобы исследовать их. Они проникали туда под чарами хамелеона и просто бродили по темным закоулкам, полным многочисленных труб, пыли и пауков, не встречая, к своему изумлению, ни следа магии. И лишь там, где обнаружился тайник, она присутствовала, да и то фоном от самого артефакта.
– Ее мог найти любой, даже ребенок-магл! — высказалась Гермиона. — Откуда такая беспечность?
– Том всегда был самоуверен, но все же ты неправа, — возразил Северус и пояснил: — Ребенок, да и любой магл вряд ли нашел бы этот тайник. На самой чаше имеются следы магии, отталкивающей простецов. Ну а о том, что сюда сунется маг, Темный Лорд не подумал. Наверняка считал, что никто не узнает о созданных им крестражах.
– Он был не так далек от истины, — задумчиво протянул Гарри. — Слизнорт никому не говорил, что просветил своего любимого ученика по этой теме. Дамблдор, судя по записям, догадался об этом лишь в середине моего третьего курса. Был, правда, Регулус Блэк, который уничтожил медальон Слизерина. Но интуиция подсказывает мне: это случайность, порыв. Он проследил за своим господином и, обиженный на что-то, решился на смелый, но нелепый шаг. Идти в ту пещеру одному — не слишком разумное решение. Даже я, отчаянный сорвиголова, так бы не поступил. Как результат, Регулус погиб на месте преступления. Чудо, что он успел предварительно добраться до медальона.
– Я тоже много думал на эту тему, — признался Северус. — Не ошибусь, предположив, что Блэк погиб по глупости. То зелье, судя по всему, не только заставляет вспомнить все самое плохое, но и вызывает сухость во рту. Выпив его — а только так его можно было убрать из чаши, если ты не Волдеморт, — он ринулся к воде и разбудил инфери. Не случись этого прокола, Блэк остался бы жив. И да, ты прав, ему следовало найти кого-нибудь, чтобы прикрывать спину.

***

– Меня волнует еще один вопрос. Почему сюда не наведался Дамблдор, да и в дом Гонтов тоже? Ведь, судя по записям, он знал о местоположении всех крестражей Волдеморта, — растерянно проговорил Гарри.
– Альбус мог, к примеру, тянуть с этим, чтобы потом привлечь к их уничтожению тебя, показав, с каким монстром тебе предстоит сражаться, — предположил Северус.
– Ну, да, испугав еще сильней, — хмыкнул парень. — Я и так был в панике, хотя старик лишь намекал, что именно мне предстоит бросить вызов монстру. А уж узнав содержание пророчества в Отделе Тайн, да после гибели Дамблдора от руки Волдеморта, я, можно сказать, наложил в штаны от страха.
– Да-да, так и было, — иронично поддакнул Северус. — Весьма похожие на трусость действия: ты кинулся учить боевые заклятья, рыться в книгах в поисках способов уничтожения могущественного темного мага, даже со мной помирился, лишь бы получить поддержку.
– Ты не представляешь, чего мне стоило применить темное проклятье! Но тогда мне казалось — это единственно верное решение. Не силой же любви его побеждать, как предлагал старый маразматик!.. И все впустую. Волдеморт не умер. Знай мы о крестражах — такого бы не случилось! А все Дамблдор со своими секретами, умалчиваниями…
– Это его любимая тактика.
– Дамблдор не нарочно! — прервала их обличительные речи Гермиона. — Ему пришлось добывать сведения с нуля, имея на руках лишь дневник Тома Реддла. За три года он проделал титанический труд: узнал не только, какие предметы являются крестражами, но и места их расположения. Почему не обезвредил?.. Просто не успел! Вы забыли, какое это было время?.. Возрождение Волдеморта, недоверие Министерства магии, Амбридж… — Она прервала свою бурную защиту, сникла и нехотя признала: — Хотя… подключи он к изысканиям Северуса, и крестражей уже не существовало бы!
– Он мне доверял лишь частично, — горько произнес Снейп. — Я все же был шпионом в стане врага.
– Что ты выдумываешь?! — воскликнула девушка.
– Да уж, — поддержал ее Гарри. — Дамблдор всегда говорил, что доверяет тебе безоговорочно, чем злил меня неимоверно.
– И все-таки, — уперся Северус. — Как-то я спросил, почему он не раскрывает всех своих планов, и он ответил, что не любит складывать все секреты в одну корзину и уж тем более не положит их в ту, что бывает в руках врага. — Он замолчал и поставил точку: — Впрочем, Мерлин ему судья. Мы добыли крестраж — пора его уничтожить!
Молодые люди с легкостью переключились на эту задачу. Действительно, что ворошить прошлое, которое не воротишь?

***

Было решено найти пустырь, и там уже устраивать костер из адского пламени. Такое место отыскалось в нескольких километрах от приюта и городка, в котором он располагался. Это был тот самый берег, в скалах которого пряталась пещера, где недавно побывал Волдеморт.
– Ничего удивительного, если он лазил в нее еще в детстве, — вынес вердикт Северус.
– Мне почему-то хотелось, чтобы летом приютских детей увозили куда-нибудь подальше от него, — сказал Гарри. — Возможно, потому что я сам опасался попасть в такое место. Тетя Петунья частенько стращала меня, что отдаст, и расписывала, как плохо живется в приютах.
– В чем-то она права. В приюте живется несладко, но тебя вряд ли бы били ремнем, морили голодом и запирали в чулане под лесенкой. Так что я бы поспорил, было бы тебе хуже.
– Скорее всего, мне было бы лучше. Но так я думаю сейчас. Впрочем, не будем о грустном. Внутрь пещеры соваться не следует — там полный набор страшилок. Да и незачем — берег сам по себе идеальное место для нашей задумки: пустынный, каменистый и довольно плоский. Тут легко установить защитный купол, а под ним развести адское пламя.
Посовещавшись, маги решили оградить небольшой участок на берегу еще и маглоотталкивающими чарами. Однако приготовления были прерваны появлением маленькой пестрой совы.
– Это же Свин Рона, — признала комок перьев Гермиона.
– Да, тут какое-то послание мне, — подтвердил Гарри, поймав шустрого совенка, развернул пергамент, пробежал глазами и охнул. Затем зачитал вслух:

«Гарри, срочно в Нору!
Это касается нашей матери. Ты нужен здесь.
Близнецы. Рон».

Он растерянно поглядел на спутников.
– Что-то явно случилось! — встревожилась Гермиона. — Вдруг Пожиратели?
– Что ты стоишь?.. — строго вопросил Северус. — Быстро аппарируй. А то давай вместе.
– Нет, — отказался Гарри, выйдя из небольшого ступора. — Не думаю, что это как-то связано с Пожирателями. Тогда бы Уизли вызвали авроров, а не меня. Поэтому вам незачем меня сопровождать. — Тут он смутился, посчитав, что слова прозвучали грубо, и затараторил: — Не думайте, что мне неприятно или что вам там будут не рады. Но крестраж… Хотя давайте уничтожим его по-быстрому.
– Быстро только кошки родят, а уничтожение такого артефакта требует обстоятельности. И потом, уж извини, Гарри, но я не горю желанием посетить Нору, раз ты считаешь, что дело не связано с нападением на нее, — в свою очередь отказался Северус. — Гермиона?..
– Я лучше подстрахую тебя, — выбрала девушка. — В Норе и без меня масса народа. Так что, извини, Гарри, давай один.
– Хорошо, — легко согласился он. — Оттуда я в Хогвартс. Уничтожу диадему.
– Здравая мысль, — поддержал Северус. — А потом мы встретимся и все обсудим. Приглашаю в дом Принцев, моих предков со стороны матери. Не хочу возвращаться в школу. Координаты ты знаешь.
Гарри кивнул и аппарировал. Северус же, оставшись вдвоем с Гермионой, закончил начатое. Вскоре от чаши Хельги Хаффлпафф осталось лишь черное пятно на скале, выжженное адским пламенем.


Глава 10. Интерлюдия 2: учитель и его ученики

Получив письмо от Уизли, Гарри навыдумывал черт знает что, но, попав в Нору, понял, что его просто-напросто разыграли. Он хотел немедленно вернуться на скалистый берег, но ему не дали, усадив за стол. Поколебавшись, парень решил, что Северус с Гермионой справятся и без него, а с диадемой ничего не случится за пару лишних часов, даже за день, и позволил себе расслабиться. Все же его позвали не просто на обед, а на юбилей Молли, о котором он, признаться, совершенно забыл.
После шумного, сытного застолья шевелиться было вообще лень, поэтому Гарри дал уговорить себя заночевать в Норе. Но утром, после обильного завтрака, все же отправился в Хогвартс. По дороге в замок его нагнал Невилл, и они вместе вошли под сень старых стен.
– Какими судьбами? — проявил праздное любопытство бывший однокурсник и нынешний коллега.
– Забыл в замке книгу, которую обещал Ремусу, — неубедительно соврал Гарри, не желая открывать правду.
Все же Лонгботтом никогда не был для него больше чем приятелем, и рассказывать ему о крестражах и возвращении Волдеморта не хотелось, а складно врать Гарри никогда не умел.
– А ты что тут делаешь? — чтобы замять неловкость, задал он встречный вопрос.
– Приехал посадить цепни, росянку и кое-что по-мелочи. Сейчас иду к Слизнорту за зельем от улиток, — отчитался Невилл и чуть эмоциональней добавил: — Представляешь, его не нашлось в Косом переулке!
Гарри кивнул, хотя не мог проникнуться всей серьезностью проблемы, приведшей герболога в стены замка, и на ближайшем повороте избавился от попутчика, свернув в другую сторону. Впрочем, Лонгботтом не спешил составить компанию.

***

Гораций Слизнорт никогда не был смелым человеком. Более того, он был откровенным трусом. Он старался ни с кем не конфликтовать, и его страстью было коллекционирование знакомств со знаменитыми людьми. Гораций любил оказывать им покровительство, поддерживать в начинаниях, а еще больше — выращивать их самому. Потому и окружал себя блестящими студентами.
Том Реддл был ярким образцом идеального студента: амбициозный, умный, красивый. Он умел увлекать за собой людей. Гораций прочил ему пост не меньше министра. Кто мог подумать, что из него вырастет Волдеморт?
Не тайные ли знания о крестражах, услышанные от любимого учителя в недобрый час, сделали его таким?
Последнее время это волновало Горация безмерно. Он не мог спать, не находил себе места, совесть совсем замучила его. Но признаться, что послужил своеобразным толчком, зельевар никогда не решился бы. Из Хогвартса его гнал не страх быть убитым Темным Лордом — все же замок, в самом деле, являлся надежным местом, — а скорее боязнь быть раскрытым.
Как ни странно, когда это случилось, к нему не стали относиться предвзято. Может, директор не сказал никому? Но даже Северус общался с ним по-прежнему.
И тогда в Горации родилась потребность отплатить за добро добром и хоть в малой степени снизить принесенный вред. А как этого добиться? Уничтожить самый доступный для себя крестраж — диадему Рэйвенкло.
У декана Слизерина было гораздо больше времени разобраться, в какие именно артефакты мог поместить Том Реддл частички своей души. Это он Северусу сказал, что понял о наличии крестражей лишь после последнего пророчества Трелони. На самом деле Гораций догадался значительно раньше — после второго курса Поттера.
Конечно, история с дневником Реддла не стала достоянием гласности. Но Гораций всегда умел быть в курсе событий. Беседы с Фаджем, со старшим Малфоем и Уизли, и главное с Дамблдором — каждая давала свой кусок мозаики. Ему оставалось лишь сделать выводы.
К тому же, проболтавшись о крестражах, Гораций внимательно следил за деятельностью Волдеморта, и подозрения, что тот создал их, у него появились еще раньше: когда пошли слухи, что Лорд не умер. Тогда впервые зельевар задумался, что натворил, и даже стал штудировать литературу, ища контрзаклинания, позволяющие уничтожить такие темные артефакты. Нашел не совсем то — скорее способы: адское пламя, яд василиска и удар мечом Гриффиндора.
Первые два были Горацию недоступны. Магия, пробуждающая огненных гиен, была слишком сложна и нуждалась в жестком контроле. Ни вызвать адское пламя, ни тем более удержать и загасить, специалист в узкой области, зельеварении, был не в состоянии. Яд же василиска, при всей своей убийственной силе, был очень подвержен разложению и мог храниться вне тела древнего змея лишь короткое время, да и то только в его клыках. Единственный подобный монстр лежал мертвым в Тайной комнате, а чтобы попасть туда, надо было быть змееустом.

***

Оставался лишь меч Гриффиндора. Тот, конечно, тоже не был легкой добычей, а хранился в кабинете директора, но узнать пароль и снять чары с витрины, где лежал артефакт, — это было под силу Слизнорту. Поэтому, вскоре после того, как Северус исчез из Хогвартса, Гораций этим и занялся.
В связи с летними каникулами в школе почти никого не осталось. Хагрид где-то выгуливал любимых им монстров. Пинс корпела в библиотеке, восстанавливая книги и глотая пыль. Лишь Филч по-прежнему бродил по коридорам в сопровождении миссис Норис. Но сквиб-завхоз никогда бы не стал следить за Слизнортом, и у того была масса времени, чтобы торчать у горгулий, охраняющих вход в кабинет директора.
Во многом зельевару помог портрет Дамблдора. Да, работа была далеко не идеальной — старый маг на нем не был мудрым и всезнающим, но, как все подобные вещи, обожал подслушивать и подглядывать, а еще любил «добрые» дела. Стоило сказать нарисованному Альбусу, выловленному на портрете Бетти Боттс за обсуждением его всевкусных леденцов, что Гораций действует во имя всеобщего блага, и пароль был у него в кармане.
С чарами на витрине пришлось повозиться чуть дольше. Но и они, в конце концов, сдались под его напором. Оставалось лишь найти диадему Рэйвенкло. Но и тут Горацию повезло.
Он смог сделать такие же выводы, как Северус с компанией — она спрятана в Выручай-комнате, причем на складе ненужных вещей. К тому же, как любой образованный человек, он знал, как выглядит эта вещичка Ровены. Да и где находится сама комната, ему было прекрасно известно.
Гораздо больше времени Гораций колебался: стоит ли это делать самому. Не лучше ли все рассказать новому директору школы и его героическим помощникам? Но тут в нем проснулась совесть и шепнула: «Сумел сделать ошибку — устрани самостоятельно!»
«Да, — подумал пожилой профессор. — Это самый лучший способ поправить подмоченную репутацию», и все же решился. Поднявшись на восьмой этаж, и трижды пройдя вдоль стены, Гораций открыл заветную дверцу. За ней находилась такая масса вещей, что он даже опешил: шкафы и столы, книги и статуи — все вперемешку — тут потребуется не меньше недели, чтобы как-то разобраться!
Однако ему снова улыбнулась удача. Уже во втором ряду (если можно так назвать хаотично расположенные предметы) Гораций увидел пьедестал с бюстом незнакомого мага. Но не скульптура привлекла его внимание, а то, что мраморную голову украшала диадема Рэйвенкло.
– Вот она, — почему-то шепотом проговорил старик и сглотнул.
Было боязно брать в руки такой темный артефакт, а бить мечом по голове, пусть и неодушевленного бюста, показалось неэтичным. Да и непонятно, что произойдет, когда он ударит. Сразу ли уничтожится крестраж или из него выйдет нечто, как описывают некоторые древние трактаты?
Промелькнувшие мысли заставили Горация шагнуть назад. Но уходить из комнаты, отступать, когда вот она, цель... Да и решимость хоть что-то исправить никуда не делась. Поколебавшись, старик опять подошел к артефакту, протянул дрожащую руку, снял — предмет, как предмет: ни темного воздействия, ни тепла, ни особого холода. Он немного покрутил диадему в руках. Затем оглянулся, ища, куда положить. Как по заказу, недалеко находился стол с мраморной столешницей.
– Пора, — сам себе напомнил Гораций, устроив диадему на гладкой поверхности, зажмурился, размахнулся и ударил. Затем широко распахнул глаза.
Из артефакта навстречу старику вырвался темный туман, пролетел над плечом. Слизнорт хотел вновь закрыть глаза — до того было страшно, но тут же оглянулся, услышав сдавленный вздох: на пороге Выручай-комнаты стоял человек, закутанный в черную мантию.

***

В тот миг, когда зельевар глянул на него, маг покачнулся, потому что странный туман вошел ему в грудь. Затем по телу неизвестного прошла сильная дрожь, капюшон мантии спал, и на старика глянули два багровых глаза.
– Темный Лорд, — испуганно выдавил Слизнорт, едва не падая в обморок.
– Да, мой старый учитель. Давно не виделись, — подтвердил Волдеморт чужим голосом.
– Вас не узнать, — выдал Гораций, вглядываясь в одновременно знакомые и незнакомые черты лица.
– Это временно, — заверил страшный собеседник. — И вы, мой друг, мне очень помогаете. Давно хотел сказать вам спасибо. Вы не представляете, как трудно держать под контролем этот разум и тело. Сейчас стало значительно легче.
– Что?.. Я же уничтожил крестраж.
– Вы ошибаетесь. Меч Гриффиндора разрушил лишь диадему, а частичка моей души высвободилась. Неприкаянная, она могла бы погибнуть, но… я подоспел вовремя. Не скрою, мне повезло. Чуть ранее носитель споткнулся о ступеньку, стукнулся головой, и вот, я здесь вместо него. Правда, удачно?..
Смысл сказанного обухом ударил по голове бедного зельевара. Подумать только, его добрые намерения привели к еще большему злу! Почти не соображая от осознания, что натворил, он толкнул Волдеморта плечом и помчался по направлению к выходу.
«Если кто-то узнает — мне не жить, да и благодушие Темного Лорда может кончиться», — вертелось рефреном, и Гораций, держась за сердце и задыхаясь, побежал быстрей. В спину ему несся холодный смех Волдеморта и, кажется, слышались поспешные шаги.
Темный Лорд, в самом деле, шел следом за Слизнортом. Нет, он не собирался останавливать и тем более убивать этого труса. Старик наверняка спрячется и сделает все возможное, чтобы никто его не нашел: слишком испугался, что Снейп и другие порядочные обитатели замка узнают о его промахе.
Волдеморт засмеялся и продолжил неспешное шествие. Внезапно из-за поворота вылетел Пивз, хихикнул и, не разбираясь, кто перед ним, кинул в мага шлем от лат. Удар был таким сильным, что жертва потеряла контроль над телом. Последняя связная мысль Темного Лорда была опасением, что носитель может догадаться о его присутствии в своей голове, но это уже почти неважно. Затем была пустота.

***

Гарри очнулся на полу коридора недалеко от Выручай-комнаты. Голова болела — явно от удара, а еще от яркого видения, что Волдеморт тоже был здесь. Пошатываясь, он поднялся, дошел до помещения и заглянул в распахнутую дверь. К счастью, никакого темного мага там не оказалось. Зато был склад вещей, где почти на виду валялись покореженная диадема Рэйвенкло и меч Гриффиндора.
– Похоже, кто-то опередил и меня, и, что более радует, Волдеморта, — констатировал Гарри, потирая все еще ноющую голову.
Он чувствовал себя разбитым и несколько дезориентированным. В мыслях был хаос, а еще он совершенно забыл, как добрался сюда. Нет, кое-что в памяти все же осталось…
Гарри решил сначала взять диадему, затем спуститься с ней в Тайную комнату и там уже обезвредить выдранным зубом василиска. На лестнице он споткнулся и первый раз стукнулся головой, затем, вроде, продолжил подъем. Потом провал… Шарахнувшийся от него Слизнорт, словно увидевший самый жуткий свой кошмар. Еще провал… Смех Пивза… Удар по голове...
Размышления были прерваны раздавшимся стоном. Оказывается, Гарри был в коридоре не один. Почти рядом с ним с пола поднимался Лонгботтом, тоже потирая голову, а у поворота все еще без сознания лежал Филч и валялся шлем от лат.
– Похоже, Пивз славно повеселился, — хрипло сказал Невилл, садясь и прислоняясь спиной к стене. — Моя башка!.. Половину не помню…
Он синхронно с Гарри потер лоб и продолжил разглагольствовать:
– Мне вообще сегодня фатально не везет. Сначала я запнулся на лесенке и ударился головой. Теперь еще Пивз приложил меня чем-то тяжелым. И я совершенно не в курсе, что тут делаю. Кажется, прибежал на шум.
– Я тоже, — поддакнул Гарри, и ему самому было непонятно, что он подтвердил: то ли провал в памяти, то ли причину появления в коридоре.
Они помогли Филчу придти в себя, выслушали почти похожую историю — разве что ступеньки не было, и втроем спустились на первый этаж замка. Невилл повел завхоза в его апартаменты, а Гарри поспешил к концу антиаппарационной зоны — надо было срочно рассказать Северусу и Гермионе о том, что здесь произошло.


Глава 11. Преодолевая пропасть

Северусу абсолютно не нравился особняк Принцев: мрачный, напоминающий дом Блэков, со строптивым домовиком и брюзжащими портретами, не уважающими нового владельца. Но, выбирая между ним и домом отца-магла в тупике Прядильщиков, он предпочел особняк.
Однажды Северус уже приводил в этот дом женщину: Лили Эванс. Верней она уже была женой Поттера, но, поссорившись с мужем, решила уйти от него. Не желая связываться с Петуньей, своей сестрой, и особенно с ее мужем, боящимся магии вплоть до ненависти к ее носителям, или ставить в известность близких друзей и Дамблдора, Лили обратилась к Северусу, зная, что он всегда примет ее и никому не расскажет, ни где она, ни о размолвке с Джеймсом.
К этому моменту Лили была в курсе, что он шпионит для Ордена Феникса в стане врага, и простила ему вступление в ряды Пожирателей, и тем более то, что Северус в сердцах назвал ее «грязнокровкой». Они прожили вместе почти два месяца, и он думал, что она доверяет ему, приняла его и вскоре разведется с Поттером, чтобы остаться с ним навсегда, но…
В «Пророке» появилась статья с колдографиями о налете последователей Волдеморта на магловскую деревушку. На одной из них Северус был легко узнаваем, и Лили, не выслушав объяснений, устроила скандал и вернулась к мужу. Вскоре до него дошли слухи, что у Поттеров мир и согласие, да настолько, что они ждут ребенка.
Считая себя преданным и использованным, Северус поклялся никогда больше не пускать в свою душу глупые чувства: надежду, любовь, доверие. Однако Гермионе, молодой, красивой, годящейся ему в дочери, как-то удалось сломать эту решимость. Вводя ее в этот дом, он давал ей и себе своеобразный шанс.
Перед собой Северус не привык юлить. Ему давно хотелось чего-то большего, чем пара поцелуев и сотня невинных касаний. Но в школе изменить это было невозможно: условности, дела, посиделки с Гарри, которые не хотелось сокращать, множество других объективных причин. Не предлагать же Гермионе встречаться тайно! Да у него бы не повернулся язык сделать такое предложение.
Однако, даже оказавшись вдвоем в пустом доме, они не торопились пересечь границы, установленные ими самими. Северусу никогда не были свойственны романтические порывы, даже в юности. Теперь же он боялся показаться смешным, боялся, что понял намеки Гермионы неправильно — ведь она тоже не спешила форсировать события после смелого заявления, что они недостаточно сблизились.
Поэтому в первые два дня они строили догадки: что случилось в Норе, удалось ли Гарри найти и уничтожить диадему, что может оказаться последним крестражем и существует ли он, да отгадывали смысл нового пророчества Трелони.
При этом оба делали прозрачные намеки о потребности близости, касались друг друга на пределе приличий, воровали случайные поцелуи — все, как в школе. «Прямо детский сад», — ухмылялся собственным действиям и ответным порывам партнерши Северус, но продолжал этот практически невинный флирт.

***

А потом прилетела сова с письмом от Гарри.

«Сначала сразу успокою: у меня все в порядке, в Норе тоже. Эта рыжая гоп-компания меня разыграла, пригласив таким экстравагантным способом на юбилей Молли, о котором я — стыд и позор! — забыл.
В Хорватсе произошла несколько странная история.
Я дважды получил по башке: сначала споткнулся, затем Пивз бросил в меня шлемом. После первого удара у меня было видение о Волдеморте, посещающем замок, после второго — провал в памяти. Очнулся я у Выручай-комнаты, недалеко валялись Филч и Лонгботтом. Комната была открыта, диадема разрушена мечом Годрика, а красноглазого и след простыл.
Поразмышляв на досуге, я решил, что крестраж уничтожил Слизнорт — кроме нас об их существовании известно лишь ему и монстру. Если же прав Дамблдор, и таким образом диадему было не обезвредить, то тогда ее деактивировал Волдеморт. Но возникает масса вопросов: причем тут все же меч — его удар покорежил таки диадему, ну, и кто из нас троих носит в себе довесок в виде души «живого мертвеца».
Себя, разумеется, исключаю, хотя имею провал в памяти. Остаются двое. Но, вспоминая эту парочку… не смешите мои тапочки!
Хотя неясно, что Невилл делал летом в замке, да и провал в памяти у него тоже наличествует. А Филч… Нет, последнее — бред сумасшедшего.
Еще, кстати, вариант: Слизнорт. Вы бы видели, какого стрекача задал этот старикашка! Налетел на меня в коридоре, шарахнулся, как от чумного, и помчался дальше. Сдается мне, что в сентябре мы его не увидим.
И вот вопрос: чего он боялся? Не того же, что взломал директорский кабинет. Но ты бы, Северус, простил — ведь так?.. Все же это сделано для блага: чтобы взять меч и им разрушить крестраж. Может, это для отвода глаз?..
А вообще-то это — не душка Гораций, ну, или временами не он? Короче, одна теория бредовей другой.
Я собирался немедленно нестись к вам, а потом кто-то внутри шепнул: не стоит.
Диадема, так или иначе — больше не крестраж. О последнем, шестом, у нас нет сведений, если не считать намеков. Его вообще может не существовать — самый лучший вариант, но это стоит точно выяснить. Так что надо еще покопаться в записях Дамблдора.
Волдеморта убивать пока рано. У нас нет способа, мы не знаем, как он выглядит. Помните, «возвратившись в чужом обличье»?.. И мне не хочется, чтобы вместе с ним погиб носитель. Это же может быть не добровольное вторжение, как с Квирреллом.
Исходя из всего выше написанного, я разрешаю себе и вам передышку.
Я не виделся с теми же Уизли Мерлин знает сколько времени. Да и Люпинов надо навестить. Все же Тедди — мой крестник, а Рем — как крестный или старший брат. А вам двоим необходимо уединение и время разобраться с чувствами друг к другу. Между вами такой накал страстей, что, боюсь, однажды рванет, и от Хога камня на камне не останется, или, как вариант, займетесь любовью прямо посередине обеда в Большом зале. Короче, я решил и вам не мешать, и сам отдохнуть».

***

Гермиона, которая взялась озвучить послание вслух, стала пунцовой к его концу, но все же дочитала и глянула на Северуса, почувствовавшего под ее взглядом прилив желания.
– Убью мальчишку, сующего нос не в свои дела, — без должного гнева, скорее посмеиваясь, проворчал он.
– А мне понравилась идея с Большим залом, но на первый раз хотелось бы сделать это в более интимной обстановке, — лукаво заметила она и снова одарила его взглядом, полным призывного ожидания.
– Раз уж мы получили благословение от Золотого мальчика… — ехидно протянул Снейп, но, не закончив фразу, обнял и поцеловал девушку.
Гермиона с жаром ответила и почти перехватила инициативу, борясь с его застежками, торопливо снимая свои и его одежды.
Северуса окатила новая жаркая волна, и он почувствовал, как под ее напором рушится многовековой лед в его душе. А еще стало понятно, что ни он, ни Гермиона не остановятся, и что наконец-то последняя преграда между ними падет.
Они не заметили, как переместились в спальню и продолжили свое изумительное занятие. Она шептала ему какие-то милые глупости. Он же, не задумываясь, стоит ли этому верить, наслаждался ее голосом, их близостью, изгибами ее тела, горячностью и страстностью молодой любовницы. Спешка, проявившаяся вначале, ушла, осталась нежность, вдумчивое познание друг друга и полное слияние тел и душ под самый конец.
Неловкости — частой спутницы близости — не появилось, что наводило на мысль о правильности случившегося, как и то, что они еще долго ласкали друг друга, не разрывая объятий. Гермиона так и уснула в кольце его рук. Северус же, вдыхая ставший родным запах ее кожи, думал, что никогда ему не было так легко и спокойно рядом с женщиной. Особенно с Лили, отношения с которой больше походили на сражение.
А еще Северус понял, что не испытывает страха и почти безоговорочно верит этой кареглазой молодой ведьме, так доверчиво свернувшейся в его объятиях. Возможно, когда-нибудь чувства Гермионы остынут, и она покинет его. Но сейчас она говорит, что думает, делает, что хочет, и искренне уверена, что они вместе навсегда. Наверное, ему тоже не стоит сомневаться, а поддаться этой убежденности, не прятаться под маски, позволить себе жить


Глава 12. Правда о последнем крестраже

Иногда близость двух людей вносит в их отношения напряжение и неловкость. Но между Северусом и Гермионой этого не произошло. Наоборот, их отношения стали легче. Они каждый день ложились в одну постель и просыпались вместе.
Северус отмечал, насколько она ему подходит. Их чувства не напоминали кипение готового взорваться котла или прорвавшуюся плотину, скорее спокойную реку, высвободившуюся из-подо льда, и это устраивало обоих.
Гермиона не болтала без умолка, не требовала каких-то романтичных выпадов от него. Ей, как и ему, нравились их неспешные беседы на любые темы, разбор записей и посиделки у камина в молчании. Если бы кто-то за ними наблюдал, то решил бы, что они давно и счастливо женаты, потому что легко понимают друг друга без слов.
От такого спокойствия их работоспособность возросла в разы. Они просматривали за день не меньше полусотни пергаментов, исписанных витиеватым, не слишком понятным почерком Дамблдора.
Однако, несмотря на старания и прилежность, толка от монотонной работы не наблюдалось. Альбус писал обо всем, что приходило в голову: о своей дружбе, а затем вражде и дуэли с Гриндевальдом. О силе пророчества и собственном сожалении, что не настоял на своем в разговоре с Поттерами, когда чета выбирала хранителя. О том, как ошибся в Северусе, считая его закоренелым темным магом, в выборе опекунов для маленького Гарри, сетовал, что не понял, кто из двух Мародеров — Сириус или Питер — предал друзей.
Лишь к концу августа Гермиона и Северус наткнулись на то, что искали. Оказывается, умерший директор наложил на эту запись отвлекающее заклинание, и они их вертели ее в руках уже не раз, но откладывали в сторону. В тот день Северус нечаянно порвал пергамент, чем и снял чары.
То, что там было написано, повергло их в шок и уныние:

«Чем больше я наблюдаю за Гарри, тем ясней становится: он — крестраж Тома.
Я заподозрил это, когда выяснил, что у Поттеров в роду никогда не было змееустов. Лили я не беру в расчет. Эвансы — стопроцентные маглы. Я проследил их родственников до десятого колена — ни одного волшебника, она — исключение.
Но один этот факт лишь заставил меня насторожиться. Второй был решающим: необъяснимая ничем связь Гарри и Тома.
Мальчик, не имея представления даже об азах легиллименции, с легкостью проникает в мысли темного волшебника, съевшего десяток драконов на окклюменции. Шрам Гарри… Сгусток темной магии так очевиден под ним.
Бедное дитя!.. В ушах стоит нереальный голос Сивиллы, изрекающей пророчество: «И ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой». С другой стороны — «Грядет тот, кто способен победить Темного Лорда».
Гарри — наш спаситель и наша погибель. Пока частичка души Тома находится в нем, этот темный волшебник сможет вернуться. Он просто не умрет. Его ядро останется на земле, где есть якорь — живой крестраж».

***

Дальнейшие откровения Дамблдора были еще ужасней:

«Сколько я не изучаю книг, но не могу найти способ, как уничтожить крестраж, не убивая мальчика. Гарри придется умереть. Но тут вступает в силу противоречие с тем, что именно на его плечи возложена миссия Избранного.
Я долго ломал голову, и вот что понял: в нем надо развивать жертвенность. Он должен быть готов добровольно пойти на смерть от руки Волдеморта. Лишь тогда есть шанс, что Гарри вернется в свое тело, а крестраж Тома останется за гранью».

– Он что, серьезно? — шокировано спросила Гермиона. — Дамблдор собирался растить из Гарри жертвенного барана?
– Более чем, — хмуро откликнулся Северус. — Только одна деталь: это были не измышления, он активно претворял свои намерения в жизнь. Смотри!
Он протянул еще одну запись:

«Раньше я сожалел, что отправил Гарри к Дурслям. Сейчас же считаю, что меня вело провидение. После возрождения Волдеморта я уже специально заставил его вернуться туда. Он должен был побыть в изоляции, мучаясь виной за смерть Седрика. В дальнейшем я хочу сделать так, чтобы у мальчика не было близких людей, которые могли бы отговорить его от жертвы. Ему надо радеть за всеобщее благо.
Сириуса я запер в доме на Гриммо. Промариновав его в заточении, я намерен направить крестного Гарри на поиски Петтигрю. Поймает и реабилитируется — поручу какую-нибудь миссию подальше от мальчика. Погибнет — еще лучше. Как бы это ни произошло, Гарри станет корить себя хотя бы за промедление, что Волдеморт до сих пор не побежден. А то, что это его задача, я донесу…»

– Мерлин, как низко! И это светлый волшебник! — прервавшись, возмутилась Гермиона.
– Ты дальше читай. Там еще интересней, — мрачно посоветовал Северус.

«Рон и Гермиона… Его верная свита. Друзья, которые никогда не бросят друга и лидера, почти брата. Мне нравится их преданность. Но можно и в компании чувствовать свое одиночество. У этих двоих есть предпосылки к взаимному интересу сексуального плана. Стоит их подтолкнуть».

***

– Что?.. Он собирался подлить нам амортенцию? — с отвращением произнесла Гермиона.
– Это все ради всеобщего блага, — процедил Северус. — Там дальше об этом написано.
Перед его глазами вспыхнула картинка, где рыжий недоумок Уизли обнимал его Гермиону. Справившись с накатившей ревностью, он продолжал бороться с другим чувством: ненавистью к умершему старику. Дамблдор так спокойно рассуждал о необходимости послать сына Лили на смерть, мальчика, которого называл почти внуком. А еще он планировал возложить на плечи Северуса обязанность передать Гарри необходимость такого шага, будучи не в силах, видите ли, сам сделать это!
– Жаль, что он погиб так рано. Я с удовольствием бы отправил Альбуса на тот свет, — с искренней ненавистью выплюнул Северус, пылая гневом и испытывая безысходность.
– Я бы тебе помогла, — мрачно заявила Гермиона. Затем в ее голосе появилась обреченность: — Его предположение, что Гарри крестраж… — это возможно? И что нам делать?
– Боюсь, в этом Альбус не ошибся, — глухо сказал Северус после недолгого раздумья. Затем с мукой в голосе воскликнул: — Но я не собираюсь убивать Гарри! Ни сам, ни подставляя под удар Волдеморта! — Затем более неэмоционально заметил: — А ведь у Альбуса все бы вышло. Скажи кто-нибудь Гарри перед той дуэлью с Волдемортом, которую мы считали последней, что надо позволить монстру убить себя ради победы, и он сделал бы это. Причем ему было бы гораздо легче умереть самому, чем убить.
Они надолго замолчали. Затем Гермиона повторила вопрос:
– Что мы будем делать, Северус?
– Как что?.. Искать способы, как извлечь крестраж, не убивая Гарри, и, разумеется, ничего не скажем ему, — твердо ответил он.
– Да уж, говорить ему не стоит, — согласилась она — Иначе он сам будет нарываться на встречу с Волдемортом, потому что и так считает: это его вина и недоработка, что монстр жив. А известие о живом крестраже лишь укрепит его в этом.

@темы: снейджер, северитус

---

"Ловушка для души", главы 5-8

Глава 5. Суета сует

День всех влюбленных стал очередным испытанием нервов бедного директора. С утра женская половина Хогвартса начала собираться стайками, шушукаться и глупо хихикать. Даже преподавательниц
это коснулось. По крайней мере, они выглядели беззаботней и благосклонно принимали валентинки от учеников. Грейнджер, разумеется, могла похвастаться их рекордным количеством.
Впрочем, от розово-красных надушенных сердечек не был застрахован никто. Северус тоже получал их ежегодно даже в то время, когда упорно изображал из себя «Сальноволосый Ужас Подземелий». Теперь и подавно. Нынешний праздник не стал исключением.
Среди почти одинаковых посланий, полученных Северусом, одно выделялось скромностью и больше походило на обычное письмо, хотя и сложенное причудливым образом. Как ни странно, оно было от Грейнджер.
«Очередная издевка», — мелькнула яростная мысль, отдающая горечью, но он мужественно не испепелил пергамент, более того, развернул и углубился в чтение:

«Я долго гадала, почему вы смотрите на меня с такой злобой. Почему избегаете и нацепили излюбленную маску «холодного мерзавца». И лишь накануне этого поистине дурацкого праздника поняла. Вы наверняка решили, что я подстроила случай с омелой. Уверяю, хмурый вы параноик, это была случайность! Я проторчала в том треклятом коридоре почти час, что было отнюдь не приятным времяпрепровождением».

Облегчение просто обрушилось на Северуса, накрывая с головой. Ему даже показалось, что стало легче дышать. Настроение подпрыгнуло, а вместе с ним развеялись страхи, появившиеся после визита в Литтл-Хэнгелтон.
И в самом деле. Увидел он кучку озлобленных юнцов, жаждущих крови. И что?.. Можно подумать, сразу после падения Волдеморта их было мало! Достаточно, но… справились — кого-то распугали, кого-то даже арестовали. Так будет и сейчас.
Как связано все это с письмом Грейнджер, Северус не мог объяснить, но тем не менее. Может, он ощутил, что не останется в одиночестве, когда предсказанное Трелони начнет сбываться? У него будет дружеская поддержка бывших гриффиндорцев, и почему-то от кареглазой девушки получить ее было важней, чем от несносного мальчишки, который повзрослел.

***

После получения письма от Грейнджер общаться с ней стало удовольствием. Они почти ежедневно находили повод пройтись по коридорам замка и поболтать. Северус бросался саркастичными замечаниями и наслаждался, получая такой же ядовитый ответ.
Обсуждали они школьные дела, прочитанные книги, статьи в научных журналах и, разумеется, услышанное пророчество.
Неожиданно он рассказал Гермионе о посещении Литтл-Хэнгелтона. На ее лице отразилась гамма чувств: от разочарования до натуральной тревоги. Затем решимость и слабая надежда, что все это ерунда. Северусу хотелось то поддержать ее, то утешить, то заверить, что будет рядом, а главное — просто обнять и прижать к себе. Разумеется, он ничего не предпринял. Но после этого откровенного разговора они еще больше сблизились.
Северус начал ловить себя на том, что невольно придвигается ближе к приятной собеседнице, занимает место рядом с ней в Большом зале, частенько касается девушки, подолгу глядит на нее. Гермиона тоже могла позволить себе схватить его за руку, подсесть за его столик в кафе, если они выбирались в Хогсмид. Прислониться к его плечу, стоя, например, на смотровой площадке Астрономической башни, куда оба любили подниматься.
Иногда к ним присоединялся Поттер. Но как ни странно, лишний человек не мешал, а скорее служил связующим мостиком. При нем разговоры наполнялись легкостью или становились серьезнее — в зависимости от темы.
Изредка Северус приглашал молодых людей к себе в кабинет на «чашечку чая», подтрунивая над собой и над ними: мол, место заразное и скоро на столе появятся лимонные дольки, а у него на носу — очки-полумесяцы.
Но такие вечера были бесценны, потому что напоминали семейные посиделки из мечтаний Северуса о домашнем уюте. Правда, он никак не мог распределить роли в этой идиллии. Считать себя «любимым дядюшкой» при молодой паре не хотелось, счастливым супругом Гермионы — нереально и самонадеянно.
И какова тогда роль Гарри?.. «Друг семьи» — слишком двусмысленно при разнице в возрасте между мужчинами. Брат жены?.. Уже лучше, но тоже не совсем то. Считать же Поттера сыном было больно — вспоминалось, что это могло быть не фантазией, повернись все по-другому.
С приходом весны прогулки по коридорам были разбавлены блужданием по территории школы. Постоять на берегу Черного озера, выискивая тени кальмара или русалок, посетить Хагрида с его радушием, каменными кексами и воспоминаниями о былом, полюбоваться цветами в оранжереях и теплицах, попутно пугая нового их хозяина, Лонгботтома, и показывая ему, что он все же принят на равных, как и Гарри с Гермионой.

***

Такую благодушную обстановку портили лишь участившиеся статьи в «Пророке», в которых рассказывалось о выступлениях новых Пожирателей. Читая их, можно было подумать, что кто-то подстрекает молодых людей на подобные безумства. Еще удивляло, что движение ширилось, принимая массовый характер.
– Как быстро им надоела мирная жизнь! — возмущалась Гермиона.
– Неужели им не дорога свобода? — удивлялся Гарри.
– Они вряд ли задумываются о том, что рискуют. Надев безликую маску и одинаковую с другими черную мантию, ощущаешь себя неуловимым невидимкой. Эти юнцы уверены, что их не вычислят, — пояснял Северус. — Но даже если и задумываются, то наверняка мнят себя борцами за правое дело или карающей дланью для иноверцев и своих врагов. На самом же деле им просто скучно. Кучка выходцев из чистокровных магических семей с немалым достатком. Они не знали нужды, привыкли, что их капризы исполнялись. Вот и показывают гонор. Я, если честно, пока не вижу в них реальной угрозы.
К сожалению, ему пришлось поменять мнение, когда к сынкам Пожирателей, заключенных в Азкабан, присоединись отпрыски оборотней из стай Фенрира. Первое же их выступление стало по-настоящему кровавым: разорванные шеи мирных обывателей магловского городка, куча покусанных, которые никогда уже не будут нормальными. И на фоне всего этого какой-то темный ритуал, пробуждающий ярость у оборотней и в то же время дарующий способность трансформироваться не только в полнолуние.
Очередным ударом стал побег из Азкабана. На свободу вырвались сразу шестеро ярых последователей Волдеморта: Яксли, Мальсибер, братья Лестрейнджи, Эйвери и Нотт-старший. По рассказам авроров, стоявших в тот день в дозоре, беглецам помогли дементоры, которые внезапно вышли из повиновения и открыли камеры преступников.
В «Ежедневном пророке» вышла заметка, полная невероятных выдумок, и среди всей этой шелухи — рассказ о таинственном маге, призвавшем этих темных существ и дававшем им указания. На такое был способен лишь почивший Волдеморт. Поэтому вспыхнула новая волна слухов о его возвращении.
Отголоском этой шумихи стало появление в Хогсмиде патрулей авроров, но на Хогвартс это мало повлияло, так как там училось новое поколение, родившееся на излете войны. Вражда факультетов за мирные годы угасла. Никто больше не воспринимал слизеринцев, как будущих темных магов, а гриффиндорцев — как героев и спасителей. Из них не растили воинов двух противоборствующих армий


Глава 6. Интерлюдия 1: Темный Лорд и его крестражи

Маленький Том больше всего боялся смерти, так как безумно хотел жить. Превратившись в Волдеморта, он возжелал бессмертия, как средства власти и способа показать, насколько он особенный. Упоминание Слизнорта о крестражах настолько заинтересовало его, что юный Реддл сделал все возможное, чтобы вытрясти из зельевара известные ему сведения об их создании.
Гораций, разумеется, предостерегал своего любимого талантливого ученика, насколько опасно разбивать душу на части. Помимо того, что коверкаешь собственную жизнь, убивая, еще и лишаешь другого права на существование. Но Волдеморта всегда интересовало лишь собственное будущее, а на остальных ему было плевать.
Его не пугало, что каждый новый крестраж будет лишать его чего-то важного. Тем более что зельевар перечислял такие никчемные качества, как человечность, доброта и умение любить. Возможные приступы ярости тоже не останавливали. В конце концов, темный повелитель должен наводить ужас даже на подчиненных, не то, что на врагов.
Получив азы от Слизнорта, Волдеморт перерыл множество книг по черной магии, прежде чем все же найти ту, где рассказывался способ, как разбить свою душу на части. Причем истинного бессмертия человек мог достичь, создав максимально возможное число крестражей — шесть. К этому Том и стремился.
Первой пробой стал магловский ежедневник, который юный Волдеморт таскал всюду с собой. Произошло это потому, что, убив Реддлов-старших, он впервые ощутил внутренний раскол души, а подходящей вещи, чтобы заточить в нее оторвавшуюся часть, не оказалось. Вернее, достойной вещи. Это уже много позже Том решил приспособить для этого реликвии Основателей и другие ценные артефакты.
Медальон Слизерина, чаша Хаффлпафф, диадема Рэйвенкло — одни названия чего стоят, а если еще вспомнить, что вещи охраняли части его души… — Волдеморт был влюблен в эти предметы.
Амбиции требовали, чтобы он использовал что-то, принадлежащее Гриффиндору. Но, во-первых, этот маг оставил после себя слишком мало предметов: шляпу и меч. Первая использовалась при распределении учеников в Хогвартс, но, если разобраться, имела непрезентабельный вид и была подвержена старению. Второй слишком хорошо охранялся.
Во-вторых, артефакты, принадлежащие откровенно светлому магу, врагу Слизерина, потомком которого Волдеморт являлся, могли и не превратиться в крестраж. Поэтому темный маг отказался от этой идеи и взял за вместилище старинный перстень, передающийся в семье Гонтов из поколения в поколение и, по слухам, как и медальон, принадлежавший когда-то Салазару, точнее, даже его предку — Кадмиусу Певереллу.
После этого Волдеморту осталось создать лишь еще один крестраж до полного комплекта. И тут дело застопорилось. Ему никак не удавалось найти достойное вместилище. Любимица Нагини — настоящий магический фамилиар и единственный друг — предлагала себя на эту роль. Но он не знал, можно ли поместить часть собственной души в чужой разум. К тому же, змея — смертное создание. Разумность подобной осторожности подтвердилась, когда ее убили в одной из стычек с аврорами.
А в Министерстве вообще была совершена масса ошибок. Ему следовало придти туда под чарами и забрать пророчество. Но сначала Волдеморт посылал за ним сторонников, не зная, что шара могут коснуться лишь трое: он сам, Поттер и Дамблдор. Затем заманил туда мальчишку. Однако когда имеешь дело с Поттером — результат непредсказуем. Пророчество разбилось, мальчишка в очередной раз переиграл Темного Лорда. И лишь победа над давним врагом, Дамблдором, грела пострадавшее самолюбие Волдеморта.

***

Именно триумф, околдовавший разум, помешал разработать по-настоящему гениальный план дальнейшего противостояния с Избранным. Волдеморт, как всегда, недооценил Поттера. А как иначе?.. Едва достигший совершеннолетия мальчишка, и он — умудренный опытом волшебник. И вдруг этот светленький, добренький маг, почти ребенок, применил настолько темное заклятие.
Волдеморт ощутил каждой клеточкой тела, как сгорает его плоть, как основа души панически пытается покинуть этот бренный мир. Потом была пустота и забвение…
То, что он не умер, а оказался в чьем-то разуме, было неожиданно, почти волшебно. И лишь воспоминание о крестражах, которые он сам создавал, поумерило восторг. Но все равно первым порывом было желание поблагодарить Горация Слизнорта, который натолкнул на эту идею. Возможно, когда-нибудь он так и сделает.
В отличие от пребывания в разуме Квиррелла, который пошёл на это добровольно, в нынешнем вместилище душе Волдеморта было неуютно. Хозяин всеми силами сопротивлялся, пытался вытолкнуть гостя. И лишь какая-то частичка тьмы мешала этому произойти, да еще тот факт, что маг, в разуме которого оказался подселенец, даже не догадывался об этом.
Именно здесь Волдеморт впервые пожалел, что разорвал свою душу на столько частей. С одной стороны, именно они удержали его в этом мире, невзирая на примененное Поттером заклинание. С другой, будь он целостней, ему было бы легче подчинять себе чужой разум, заставлять уйти на задний план и отдать тело в чужое владение.
Усложняли процесс подчинения и некоторые другие факты: носитель был сильным магом и почти идеальным человеком. На него плохо действовало «Империо», он мало пил, не применял зелий, одуряющих сознание. Однако Волдеморту время от времени все же удавалось перехватить управление на себя.
Серьезным прорывом был день, предшествующий ночи Самайна. Хозяин тела был расстроен, позволил себе лишнее, расслабился. А Темный Лорд не дремал: тут же перехватил инициативу и аппарировал в Литтл-Хэнгелтон, где в развалинах дома Гонтов было спрятано кольцо Певереллов.
К счастью, оно оказалось на месте и целым. А еще процедура слияния осколка души с основной частью была не слишком сложной и не требовала ни раскаяния, ни особого ритуала — лишь довольно темного заклинания. Правда, соединение было не полным — они так и оставались независимыми друг от друга. Но зато их, враждебных, теперь будет две в негостеприимном разуме.
Еще одной приятной новостью стало присутствие в доме Реддлов юных сторонников, готовых не только мстить за арестованных отцов, но и слушаться его, своего господина. Но Волдеморт не собирался пока им полностью доверять, как и затевать что-то грандиозное. Вот упрочит свои позиции, а то и вовсе отвоюет чужое тело… Пусть пока сеют смуту и набирают новых членов.

***

Пробуя свои новые возможности, Волдеморт связался с потомками Фенрира. С одной стороны, он всегда недолюбливал оборотней, считая их второсортными магами. С другой — из них выходили послушные подчиненные, беспощадные к врагам и наводящие ужас.
Другим шагом стало освобождение из тюрьмы своих ярых последователей. Их, правда, оказалось меньше, чем он рассчитывал. Вернее тех, кто не сошел с ума и рискнул сбежать. Та же Беллатриса, к примеру, окончательно спятила, а Кэрроу, брат и сестра, предпочли остаться в камере, а не жить в вечном страхе быть пойманными и приговоренными к поцелую дементора. Но те шестеро… Каждый стоил десятка, и они горели жаждой мести.
Все эти манипуляции приходилось проводить с большими перерывами. Это безумно раздражало и утомляло Волдеморта: ему все еще не хватало сил завоевать разум носителя. И тогда он решил собрать мозаику из частей собственной души и заставить действовать, как единое целое.
Никто до него не совершал ничего подобного. Но раз получилось с осколком, заключенным в перстень Певереллов, то получится и с остальными. Хотя ему пришлось повторно сожалеть об их количестве и разбросанности по территории Британии. Чтобы до них добраться, Волдеморту требовалась большая уединенность, чем обеспечивал хозяин тела.
Носитель был общительным человеком, работал и находился под постоянным надзором. Долгое отсутствие, провалы в памяти — все это могло вызвать чужой интерес. К тому же высвобождение частички души, помещенной в предмет, и тем более ее присоединение к основе можно было производить исключительно в особые дни. Ближайшей такой датой был Белтайн.
Когда-то Волдеморт гордился созданным хранилищем для медальона Слизерина и в дальнейшем собирался поместить все свои крестражи в нечто подобное. Сейчас оно было единственным и неповторимым. Сложись обстоятельства иначе, он не стал бы деактивировать именно этот крестраж, но… другие были более недоступными.
Диадема Рэйвенкло была спрятана в Хогвартсе, где в течение учебного года находилось слишком много народа, а чаша Хаффлпафф — в подвалах приюта, который не пустовал никогда. Ждать до лета или надеяться, что он наберет сил без дополнительного осколка души, Волдеморт не мог, поэтому и начал с уединенной пещеры, где когда-то испытывал свои стихийные магические силы над доверчивыми приятелями.
Каково же было его разочарование, когда оказалось, что этот совершенный тайник разорен. Собственный слуга, клявшийся в верности и преданности, добрался до медальона и уничтожил его. И то, что удачливый вор недолго торжествовал, погибнув под натиском мерзких инфери, которые охраняли подходы к чаше, не стало утешением.
– Нет! — взревел Темный Лорд, дочитав издевательскую записку, оставленную предателем, и, чувствуя, что теряет контроль над чужим телом, срочно аппарировал из опустевшей пещеры.
Не хватало еще, чтобы носитель заподозрил об его присутствии в собственном разуме!

***

Гарри проснулся от собственного крика. Он плохо помнил, как добрался вчера до особняка Блэков, так как перебрал с алкоголем, расставшись с очередной смазливой пустышкой. Но его взволновало не странное местоположение, и даже не провал в памяти от избытка спиртного в крови. Было кое-что похуже: сон, яркий, красочный, такой реальный…
Он снова ощущал себя Волдемортом, посещал в этом облике мрачную пещеру, где под толщей черных вод озера прятались зловещие охранники — инфери, а на острове стояла чаша, полная зелья, которое, если его выпить, вызывало прилив самых худших воспоминаний.
На ее дне прятался медальон Слизерина — крестраж, хранящий частичку души темного мага. Вернее, якобы хранящий… Регулус Блэк, брат Сириуса, казавшийся ярым поклонником Волдеморта, предал его, уничтожив артефакт адским пламенем и заменив жалкой подделкой с издевательским посланием.
Гарри провел ладонью по раскалывающейся от боли голове. Что это, дурной сон, навеянный пьяным подсознанием или реальное видение, какие случались до его победы над Волдемортом?.. Судя по тому, что из шрама текла кровь — последнее. А ему так не хотелось верить, что этот монстр снова вернулся!
После треклятого нового пророчества Трелони, когда он устроил безобразную истерику, Гарри уже несколько раз снились сны-видения, в которых Волдеморт встречался с юными последователями своих идей. Тогда его тоже одолевали чужие эмоции: гордость, что растет смена, недоверие к безусым юнцам, застарелая неприязнь к оборотням, полулюдям-полуживотным. Но Гарри списывал это на разыгравшееся воображение и приступы паранойи.
Призыв дементоров его впечатлил гораздо больше. Видеть себя окруженным этими тварями и не ощущать липкого страха, а лишь чувство собственного превосходства, что они признают твой авторитет, было неправильно. А радость от встречи с закоренелыми преступниками, потерявшими человеческий облик в погоне за химерой власти и магической мощи, вызывала резкое неприятие в душе…
Теперь же, сидя на полу в прихожей пыльного дома Блэков, чувствуя вчерашнее похмелье и головную боль, Гарри окончательно понял, что все это — не плод его больного воображения. Волдеморт вернулся и набирает мощь. Задержало его душу на земле наличие якорей — крестражей, и не одного — нескольких!
Осознание этого кошмарного открытия выветрило остатки алкоголя. Гарри поспешно вскочил, привел себя в порядок и кинулся в Хогвартс, чтобы поделиться этим знанием с самыми близкими и надежными людьми: с Гермионой и Северусом.
То, что девушка была его опорой и поддержкой, он знал уже с первого курса. Профессор же получил эту роль относительно недавно.
После того как Снейп защитил его от Волдеморта в Отделе Тайн, Гарри пересмотрел свое отношение к нему. Он осознал, что строгий учитель не испытывает к нему ненависти — просто у него сложный характер. К тому же, внешностью Гарри напоминал Джеймса, школьного врага и соперника Северуса. Когда наставник понял, насколько сын отличается характером от отца, стало легче, а после выхода парня из комы они по-настоящему сблизились и подружились, стали называть друг друга по именам.


Глава 7. Неприятные вести

В последние годы ученики и учителя старались не оставаться в школе во время весенних каникул. Но тревожные заметки об участившихся нападениях юных последователей Волдеморта сделали свое черное дело. В этом году за столом в Большом зале собиралось достаточно много народа. Северус был в их числе. Впрочем, он не изменял этой традиции с тех пор, как одиннадцатилетним мальчиком переступил порог Хогвартса.
Северус искренне ненавидел дом отца, расположенный в бедном магловском районе. Особняк родителей матери был слишком запущенным и угрюмым и откровенно пугал его. А собственным жилищем он так и не обзавелся.
Старинный замок давно стал ему истинным домом, и Северус любил проводить тут свободное время. Обычно его радовали полупустые коридоры, возможность покопаться в лаборатории в собственное удовольствие, посидеть в огромной библиотеке за книгой. Но этой весной Северус внезапно ощутил грусть и свое одиночество. А все из-за того, что его верная свита в последние месяцы, Гарри и Гермиона, разъехалась по своим делам.
Общение с оставшимися преподавателями не приносило того удовольствия, как с этими двумя. Вектор слишком много себе позволяла, считая, что имеет на это право после Рождественского бала. Пинс предпочитала человеческому общению книги, Трелони много пила. Хагрид был весь в заботах о монстрах и тоже любил приложиться к бутылке. А Слизнорт… Старик мог бы поддержать беседу на зельеварческую тему, но предпочитал трястись над каждой статьей в «Ежедневном Пророке» и был неинтересен.
Внезапное возвращение Грейнджер было воспринято Северусом, как подарок небес. Его поначалу не смутило, что она вернулась чуть грустной, подавленной и лишь вяло улыбнулась ему. Северус даже собирался проигнорировать эти знаки, но затем все же поинтересовался:
– Вы чем-то огорчены?
– Даже не знаю… — задумчиво откликнулась Гермиона. — Дома вроде все в порядке. Родители встретили меня радушно и искренне радовались моему появлению. Но меня не оставляет ощущение, что я там чужая. С тех пор, как у меня появился маленький брат, их внимание и любовь принадлежат ему.
– Банальная ревность, — подколол он.
– И это тоже, — покладисто согласилась она. — Я никогда не хотела братика — мне вполне хватало в этой роли Гарри. К тому же, я считала, что мама уже не в том возрасте, чтобы рожать. Хотя… Ей было двадцать, когда я появилась на свет.
– Но дело не только в брате, ведь так?
– Как сказать. Просто Дэвид наглядно показал мне, чего на самом деле ожидали от меня родители. Он — добрый, умненький мальчик и, как я, любит читать и учиться, но, в отличие от меня, в нем нет магической силы. Поэтому Дэвид им ближе, понятней. К тому же, они всегда мечтали именно о сыне.
На несколько мгновений на ее красивое лицо набежала тень, затем глаза загорелись лукавым блеском, и девушка закончила более весело:
– Впрочем, я уже выросла, и мне не так сильно нужны родители. Мой мир здесь, рядом с вами…
– Я вряд ли заменю их вам, — решил уточнить Северус.
– От вас этого и не требуется, — заверила Гермиона. — Иллюзию родства может дать Гарри — мой названный братец. А вы… — Она запнулась и чуть коряво закруглила: — Это вы.
На языке Северуса крутился вопрос, что это значит в ее понимании. Но где-то глубоко в душе, где жили радужные мечты и несбыточные надежды, прятался нужный ответ. Поэтому он отшутился:
– Да, я — это я: старый мудрый ворон, летучая мышь подземелий или их ужас и самый молодой директор Хогвартса.
Задорный смех, благодарность и что-то еще в ее карих глазах стали ему лучшей наградой.

***

Пару дней Северус и Гермиона наслаждались общением друг с другом. Он видел отражение своих чувств в ее глазах, и иногда ему нестерпимо хотелось преодолеть пропасть, стать больше, чем наставником и другом, но… Эти метания прервало внезапное появление Гарри.
«Поссорился с очередной подружкой?» — мелькнуло в голове у Северуса. Если бы он мог вмешиваться, то сказал бы этому оболтусу сразу, что Ромильда Вейн — не пара для него. Ей нужен Герой, Победитель Волдеморта, а не просто Гарри со своими проблемами, неуверенностью и грузом прошлого. Но Поттер, как всегда, повелся на смазливую мордашку и умильные глазки.
В этом отпрыск Джеймса не походил на своего папашу, который, как и Северус, влюбившись в Лили Эванс еще в детстве, пронес это чувство через годы. Гарри сочетал в себе несочетаемое: влюбчивость и желание найти ту, единственную, доверчивость и подозрительность, непостоянство и преданность.
Впрочем, Гарри не повезло сразу встретить свою «Лили», и Северуса радовало, что он не увидел ее в Гермионе. Девушка, так не похожая на подругу детства, была нужна ему самому, так как, кажется, сумела подобрать ключик к его израненному сердцу.
Все это успело промелькнуть в голове у Северуса, пока Гарри быстрым шагом шел от дверей по Большому залу. А затем до него дошло, что случилось нечто ужасное, связанное с Волдемортом, и в душе всколыхнулся забытый страх, неуверенность в завтрашнем дне и боязнь за близких людей. Как ни странно, сейчас к малочисленному списку, в который входил пока лишь этот растрепанный парень, прибавилась еще и кареглазая девушка, тоже не всегда ладившая с волосами.
Мысль не успела позабавить, так как Поттер наклонился к Северусу и громким шепотом, чтобы слышала только Гермиона или, на худой конец, кто-то из преподавателей, но не студенты в зале, взволнованно сообщил:
– Волдеморт вернулся! Теперь я точно уверен и даже знаю, что задержало его дух на земле!
– Что? Как?.. — сдавленный вскрик Гермионы остался незамеченным из-за обморока Слизнорта.
Девушка кинулась приводить в чувство старика и забыла о собственном страхе, а Гарри, будто не заметив испуга пожилого декана, рассказывал о своих снах-видениях, о крови из старого шрама, о позабытом единении с монстром.
– Представляете, он создал крестражи, не один — несколько! — завершил свою речь Поттер.
Его слова едва не послужили поводом для нового обморока зельевара, а затем старик вскочил с пола и, как молодой, ринулся из зала. Северус поспешил за ним — пора было выяснить, почему Гораций так болезненно реагирует на все это.

***

Войдя в апартаменты зельевара, Северус застал уже знакомую картину: Слизнорт поспешно собирал чемоданы. Желая вывести Горация на чистую воду, директор припечатал:
– Вы ведете себя так, будто лично причастны к новому возвращению Волдеморта.
Сдавленное «ох», и старик грузно опустился на стул.
– Не вынуждайте применять легиллименцию или поить вас веритасерумом, — продолжал давить Северус.
Еще один вздох, поникшие плечи, затем затравленный взгляд и тихое признание:
– Я действительно считаю себя причастным.
Слизнорт надолго замолчал, но Северус, не желая нянчиться с ним и откровенно переживая, как там Гарри и Гермиона, не нуждаются ли в его поддержке, поторопил:
– Рассказывайте. Не томите.
– Когда Том еще был моим учеником, я любил устраивать вечеринки, — издалека начал Слизнорт.
– Да, я тоже застал ваши вечера Клуба Слизней, когда был студентом, — кивнул Северус.
– Нет, речь не совсем об этом. Тогда я еще проводил внутренние посиделки на территории Слизерина, так сказать, чтобы сплотить своих змеек. И юный Том Реддл, красивый, общительный, казался прекрасной кандидатурой для связки.
– Он умел обворожить и увлечь за собой.
– Что есть, то есть. Мне было приятно, что он внемлет мне как оракулу, слушает мои наставления. Я старался показать все свои знания и еще больше заинтересовать его…
Гораций замолк, вспоминая те времена. Северус мог понять старика. Он сам умудрился стать жертвой обаяния Темного Лорда. Правда, его извиняла молодость…
– Однажды я заикнулся о крестражах. Потом опомнился, замял разговор, но было поздно, — тем временем продолжил Слизнорт уже более нервным тоном. — Том вцепился в эти сведения бульдожьей хваткой, и все давил, давил. К моему счастью, я мало знал по этой теме… Но он, видимо, изучил ее сам. По крайней мере, мне это пришло в голову сразу же, когда я увидел черную метку над домом Гонтов. Слова Трелони лишь подтвердили догадку.
Повисло очередное молчание. Северус не знал, стоит ли сердиться на старика, что скрывал это и признался лишь под давлением. Изменилось бы что-нибудь, выйди все наружу еще весной? Вряд ли. Если только…
– Вы в курсе, сколько крестражей у Волдеморта, где они?
– Откуда?! — искренне открестился старик. — Могу лишь сказать, что человек способен разорвать свою душу на семь частей, и, зная амбиции Тома, он так наверняка и поступил.
– О Мерлин! — воскликнул Северус. — Шесть, нет, пять, если вспомнить видение Гарри, непонятных, опасных предметов, спрятанных неизвестно где под защитой изощренных проклятий. И если ли способ их уничтожить?..
– Три, — поправил Гораций и пояснил, увидев непонимание на лице собеседника: — Один он явно нашел в развалинах дома Гонтов и как-то деактивировал. И еще… на втором курсе Поттера была история с дневником Реддла. Так вот, я думаю, это был крестраж.
– И уничтожил его Гарри клыком василиска. Чем не способ?..
– Да, хотя наверняка есть и другие.
Они снова замолчали. Затем Северус переменил тему:
– Это не объясняет, зачем вы стремитесь покинуть школу.
– Страх. Паника. Боюсь, что он до меня доберется, — послушно пояснил Слизнорт.
– Повторюсь, Хогвартс — самое неприступное для него место. Его здесь нет, — напомнил Северус и вдруг потрясенно осведомился: — Или вы подозреваете кого-то из нас?
– Что вы, что вы! — поспешно отказался Гораций.
– В таком случае, перестаньте паниковать и разбирайте вещи! — приказал директор.
– Вы правы, — вздохнул штатный зельевар, несколько приходя в себя, и принялся вытаскивать из чемодана мантии и рубашки.


Глава 8. Записки Альбуса

Гарри и Гермиона обнаружились на смотровой площадке Астрономической башни. Поттер снова был на взводе, но не выкрикивал истеричные фразы, а подавленно сидел, отгородившись защитным куполом, как еж иголками, и явно считал себя виноватым, что не добил Волдеморта.
Девушка стояла в паре шагов от преграды, не решаясь ни уйти, ни разрушить ее. На ее лице была видна жалость к страдающему другу и панический страх перед грядущим. Сердце Северуса наполнилось жалостью и желанием уберечь. Поддавшись ему, он подошел к Гермионе, обнял за плечи, притянул к себе и сказал:
– Ты не одна. Мы вместе. А это дает силу и уверенность.
– Ты это говорил еще осенью, — припомнила она, разворачиваясь к нему лицом.
– Да, но повторюсь и добавлю: с тех пор мы значительно сблизились.
– Грядет нечто страшное, и такой близости уже недостаточно.
Сказав эту фразу, Гермиона подняла глаза, их взгляды встретились и непонятно, кто первый потянулся, чтобы слиться в поцелуе.
Через некоторое время Северус вспомнил о Гарри и мягко отстранил Гермиону, вернее, снова развернул ее к себе спиной и, продолжая обнимать за плечи, обратился к молодому человеку:
– Поттер, у нас много дел, а ты сидишь и упиваешься придуманной виной.
Гарри никак не отреагировал, явно уйдя в свои думы, и тогда Северус добавил:
– Нет, если тебе так нравится… Кто я такой, чтобы уговаривать?.. Мы прекрасно справимся вдвоем с Гермионой. А ты можешь сидеть и киснуть, сколько душе угодно.
– Запрещенный прием, Северус, — хрипло оповестил Поттер, опуская щиты. — Ты пришел позубоскалить или у тебя есть план?
– Когда у меня его не было? — ухмыльнулся Снейп. — Нам всего-то и надо пойти туда, не знаю, куда, найти то, непонятно что, и все будет, как надо.
– А если серьезно? — встряла Гермиона. — Мне показалось, что Слизнорт что-то знает об этом, и что вы поговорили.
– Ты догадлива, — подтвердил Северус. — Гораций был тем человеком, от которого юный Реддл впервые узнал о крестражах. Сегодня я выбил из него это признание и узнал, сколько их у Волдеморта.
– Четыре, — подал голос Гарри. — Судя по моим видениям, он что-то нашел в Литтл-Хэнгелтоне.
– Три, — возразил Северус. — Дневник Реддла тоже им был. Так что минус еще один. Но Гораций не в курсе, что это и где спрятано.
– Но почему он раньше молчал?
– Ты тоже не торопился рассказать о возобновившейся связи с Волдемортом.
– Перестаньте, — остановила Гермиона зарождающуюся ссору. — Что-то мне подсказывает: не только эти двое не раскрывали своих секретов. Был еще один человек.
– Кто же? — хором спросили мужчины.
– Дамблдор! — прозвучал ответ.
– Хм, это мысль… — протянул Северус. — Старик любил недомолвки.
– Жаль, его теперь уже ни о чем не спросишь, — разочарованно произнес Гарри.
– Можно попробовать узнать у портрета, — предложила Гермиона.
– Весьма неудачная работа. Альбус на нем умеет лишь предлагать лимонные дольки и хитро подмигивать, — остудил ее пыл Северус, но, видя разочарованные взгляды молодых людей, сжалился и признался: — Есть кое-что получше. Он вел дневники, вернее — беспорядочные записи. Я уверен, они содержат много полезных сведений.

***

Впервые попав в кабинет директора в качестве его нового хозяина, Северус обнаружил массу вещей, оставленных Дамблдором. Но тогда ему не хватило нахальства заглянуть хоть в одну из записей, которые старик не успел спрятать, так как погиб внезапно. Сейчас же к этому подталкивало не праздное любопытство, а острая необходимость.
– Мерлин, тут их сотни! — воскликнула Гермиона, уставившись на гору разновеликих пергаментов. — И записи в них абсолютно бессистемны.
– Это только малая часть наследия Альбуса, относящаяся к последнему периоду его жизни — очень длинной, а вел он их постоянно, — заметил Северус, указывая на шкаф, забитый такими же пергаментами.
– А еще Дамблдор любил оставлять свои мысли в фиалах, чтобы при необходимости вернуться и покопаться в них, не напрягая память, — добил подругу Гарри, вытаскивая с полки другого шкафа закупоренный сосуд с серебристой субстанцией внутри. — Вот на этом, например, имеется странная пометка «ТК». Спорю на что угодно, что там воспоминание о василиске и дневнике Тома Реддла.
– При таком раскладе мы застрянем тут на годы, — разочарованно протянула Гермиона, но все же решительно придвинула к себе свою часть работы.
Северус недолго полюбовался ее склоненной головкой и шевелящимися губами, проговаривающими слова, написанные витиеватым почерком Дамблдора, чтобы лучше их разобрать. Затем заглянул в думосбор, куда Гарри вылил содержание фиала. Там юная версия мальчишки, чумазая, заляпанная кровью, сбивчиво рассказывала директору о происшествии в Тайной комнате. Отдельной струей витали его воспоминания, явно добытые покойником с помощью легиллименции.
– Даже не предупредил, — проворчал Гарри, тоже наткнувшись на это.
– Ты был ребенком, и Альбус наверняка решил, что проявляет этим заботу о тебе, не травмируя дополнительными расспросами, узнавая обо всем напрямую, — с неодобрением предположил Северус и, вынырнув из воспоминаний, занялся своей частью рукописей.
Ему повезло. В первом же из пергаментов он наткнулся на размышления Дамблдора по поводу дневника Реддла:

«Ничего подобного не встречал. Дневник, вытягивающий магическую силу из человека, контактирующего с ним. Призрачный Том, руководящий Джинни, как марионеткой, ставший настолько материальным, что смог взять в руки палочку Гарри… Это что угодно, но не воспоминание!»
Позднейшая приписка: «Бог мой! Том отважился на такую страшную вещь, как создание крестражей. Можно ли его все еще называть человеком? И впервые, что наиболее ужасно, он проделал подобное в школе».

– Ты права, — сказал Северус, обращаясь к Гермионе. — Альбус знал о крестражах.
– Это стало очевидным, когда я узнала, что дневник — именно такой артефакт. Ведь он не один день находился в руках директора. Я бы на его месте исследовала эту странную штуку. Дамблдор тоже не удержался, — пояснила свои выводы она, пожимая плечами, и снова углубилась в изучение пергаментов.
В этот день они засиделись в кабинете допоздна и договорились на ежевечерние бдения.

***

Не каждый вечер был настолько продуктивным. Они неделями не находили ни строчки о крестражах или им попадались странные записи типа: «Том явно увлекся реликвиями Основателей. Это не к добру!» Отвлекали их и повседневные школьные дела: уроки, проверка контрольных работ, отработки, закупка ингредиентов и инвентаря, педсоветы.
Иногда же сведения сыпались как из рога изобилия. Так, в один из удачных дней они наткнулись на десяток пергаментов и несколько фиалов с воспоминаниями, содержащими записи и сцены, рассказывающие, как Волдеморт собирал памятные вещи Основателей: медальон Слизерина, диадему Рэйвенкло, чашу Хаффлпафф. Были там и выводы, где их искать.

«Том обожал копаться в собственном и чужом прошлом. Отсюда и страсть к реликвиям. Сделав из них крестражи, хотя для этого подошел бы любой предмет, он прятал их не беспорядочно. Чашу он оставил в подвале приюта, где провел долгие годы, считая его своеобразным домом. Кольцо своих предков, Гонтов, схоронил в развалинах их особняка. Медальон поместил в пещеру, где пробовал свои магические силы. Диадему по этой логике должен был привезти из Албании в Хогвартс — еще один свой дом, и наверняка так и поступил, когда пробовал устроиться преподавателем».

– Это в разы упрощает задачу! — обрадовалась Гермиона, которой и попалась эта запись.
– О да. Всего лишь обыскать огромный Хогвартс, — скептически заметил Гарри.
– Это гораздо проще, чем обследовать всю Британию, — парировала его подруга.
– Я думаю, что нам не придется метаться по всему замку. Достаточно будет проверить территорию Слизерина, Тайную комнату и Выручай-комнату, — предположил Северус.
– Не ошибусь, если скажу, что Тайная комната отпадает. Придя на собеседование, Том вряд ли смог бы незаметно туда пробраться, — усомнилась девушка.
– Если рассуждать так, то и в общежитие Слизерина Волдеморт не мог пойти — далековато от цели. Зато Выручай-комната по дороге к кабинету директора, — сузил еще поиски Гарри. — Осталось лишь понять, как он ее себе представлял.
– Как склад ненужных вещей, к примеру, — выдала Гермиона и предложила: — Проверим?
– Мы сделаем это летом, когда в замке останется лишь несколько преподавателей, — остудил ее энтузиазм Северус. — И вообще, предлагаю сначала заняться чашей. Она лежит в более доступном месте для Волдеморта. Если верить Слизнорту, то Темный Лорд, найдя кольцо Гонтов, деактивировал его и стал сильней. Нельзя допустить, чтобы то же самое повторилось с чашей!
– А чем займемся сейчас? — все еще пылая жаждой деятельности, поинтересовалась девушка, не замечая его горячности.
– Будем листать пергаменты дальше, — ответил мужчина — Мы пока не знаем, что является последним крестражем, да и способы их уничтожения нам тоже неизвестны.
Молодые люди погрустнели от перспективы такого скучного занятия, но послушно приступили к делу.

***

К концу учебного года им стало понятно, что крестраж можно разрушить тремя способами: адским пламенем, ядом василиска и мечом Гриффиндора, считающимся сосредоточием светлой магии.
В последнем великий Дамблдор сомневался. Он долго исследовал меч, но нашел его обыкновенным оружием. Да и создание крестражей было изобретено задолго до того, как выковали этот клинок. К тому же, Годрик вряд ли что-либо знал о них, так как практически не интересовался темными искусствами.
Яд василиска был проверенным на практике средством. Именно с помощью его был уничтожен дневник Тома Реддла. Но этот редкий ингредиент сохранился лишь в клыках погибшего монстра. Извлечь его оттуда было проблематично, почти невозможно. Носить в кармане оторванный зуб… чревато неприятностями. Как саркастично заметил Северус, недолго и отравиться, а знакомого феникса, чтобы поплакать над ранкой, больше не осталось — Фоукс ушел в небытие вслед за хозяином.
Если же всерьез, то яд долго не сохранялся в оторванном зубе. Чтобы им воспользоваться, надо было бы принести крестраж в Тайную комнату. Дамблдор же считал, что длительный контакт с таким артефактом влиял на психику любого мага, кроме Волдеморта. Троица предпочитала верить сделанным выводам и не рисковать. Поэтому чашу, когда они ее обнаружат, было решено сжечь в адском пламени. А вот диадему… Впрочем, следовало сначала дождаться лета.
Пока же они упорно продолжали искать сведения о последнем крестраже, но, сколько не перебирали пергаментов, почти ничего не нашли. Единственное, что попалось им по этому поводу, было непонятное рассуждение:

«Я замираю от ужаса, когда подумаю, что мои размышления верны. Том создал-таки последний крестраж, не зная и не ведая об этом. И теперь он существует, живет своей жизнью. Что самое кошмарное, я вижу один только способ избавиться от него: Волдеморт должен сам его уничтожить. Но, Мерлин всемогущий, как я скажу замешанным в этом лицам?!»

– Я понял, что ничего не понял, — признался Гарри, прочитав этот отрывок.
– Можно подумать, что последний крестраж живой, — неуверенно произнесла Гермиона. — Но это же невозможно! Или?..
– Думаю, нет. Альбус имел в виду что-то иное, — усомнился Северус и воскликнул в сердцах: — Будь проклят этот старик с его недомолвками!
На этой эмоциональной ноте они решили отложить на время дальнейший разбор пергаментов. Этого требовали школьные дела: конец учебного года и экзамены. А потом они поедут за чашей. Что до последнего крестража… Каждый из троицы взял часть рукописей себе, чтобы просматривать на досуге.

@темы: картинки, снейджер, северитус

---

В свете сегодняшнего дня рождения Снейпа и прошедшего Рождества выкладываю фик Вирент, где Северус - заглавное действующее лицо. Повествование ведется с его позиции. Это Снейджер и любимый мной Северитус.




Название: Ловушка для души
Автор: Вирент

Бета: М@РиЯ
Жанр: AU/роман
Пейринг: СС/ГГ, Северитус
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Размер: миди
Дисклаймер: Герои принадлежат Д.К. Роулинг.
Аннотация: Спустя годы после победы над Волдемортом тучи снова начинают сгущаться над магическим миром. Но все окончательно запутывается, когда под Рождество Трелони изрекает очередное пророчество. Оно заставляет задуматься, как не допустить новую войну, и не слишком ли поздно предотвращать?.. И причем здесь Слизнорт?
Комментарии: ООС героев. AU с конца 5 курса. Развилкой служит события в Отделе тайн.
Написано на «Рождественские СОВы» на ТТП, команда: «Слизерин», экзамен: «прорицание».
Статус: закончен.


Главы 1-4



Глава 1. Тревожная заметка

Обеденное время в Хогвартсе, когда все собирались в Большом зале, было всегда особенным. За столом узнавали сплетни, получали корреспонденцию, следили за чьим-либо поведением и даже исподтишка влезали в чужие мысли. Правда, в последнее время особой надобности в шпионских навыках не наблюдалось, но Северус Снейп любил иногда тряхнуть стариной. Да и статус директора обязывал быть в курсе событий.
Северус никогда не видел себя в этой роли, да и другие тоже. Именно поэтому поначалу его назначили на нее временно, но и по прошествии десяти лет снимать не собирались.

***

Все случилось при весьма трагических обстоятельствах.
Возродившийся Волдеморт во что бы то ни стало хотел узнать дословный текст пророчества о себе и Гарри Поттере. Для этого он насылал на мальчика видения об Отделе Тайн, где пророчество хранилось. Покойный Дамблдор попросил Снейпа заниматься с Поттером окклюменцией, не учтя, что они ненавидят друг друга.
Уроки, на которых учитель не хотел учить, а ученик — учиться, предсказуемо потерпели фиаско, и в результате Поттер с кучкой малолетних соратников ввязался в противостояние с опытными Пожирателями смерти.
Как ни странно, они даже одерживали верх до прибытия членов Ордена Феникса. И если бы в Отделе Тайн не появился Волдеморт собственной персоной, неизвестно, чем бы все закончилось. Вот только история не любит сослагательных наклонений.
Темный Лорд, посчитавший нужным прийти на помощь своим последователям, напал на Поттера: превратившись в змею, он чуть не задушил его своими кольцами. Гарри задыхался и, возможно, умер бы, если бы Снейп, прибывший в Министерство вместе с Дамблдором, вовремя не запустил в Волдеморта заклинанием, заставившим того ослабить давление. Этого мальчишке хватило, чтобы освободиться.
Между Поттером и Темным Лордом завязалась дуэль, и всем окружающим вскоре стало ясно, что младший маг имеет огромный потенциал, но пока не готов к этому сражению. Это понял и Дамблдор, переключив внимание Волдеморта на себя. Но время старого мага прошло, Альбус постепенно слабел и сдавался.
Несмотря на явное преимущество, Темный Лорд в какой-то момент решил отступить — бой с Дамблдором и схватка с Поттером его тоже изрядно потрепали, и он, успешно запустив в своего противника сильным черномагическим проклятием, исчез.
Пострадавшего Альбуса доставили в больницу «Святого Мунго», но было уже поздно — через час он скончался, не приходя в сознание.
После его смерти новый министр магии хотел назначить на место директора Хогвартса Минерву МагГонагалл, но она в день событий в Отделе Тайн тоже сильно пострадала — на нее напали помощники Амбридж, ставленницы Фаджа в Хогвартсе. Флитвик и Спраут отказались. И тогда Скримджер уговорил Снейпа занять этот пост. С тех пор Северус возглавлял школу.

***

Смерть Дамблдора, да и остальные события того года, сильно повлияли на всех, кто в них участвовал. Но больше всего они отразились на Поттере. Мальчишка в одночасье повзрослел. Стал собранней, прилежней и почтительней. Тогда Северус впервые понял, как ошибался на его счет. Гарри не являлся копией Джеймса, как считал Снейп, — он не был ни избалованным, ни заносчивым и, в отличие от Поттера-старшего, умел признавать свои ошибки, извиняться и быть благодарным.
Едва выйдя из больничного крыла, Гарри пришел к Снейпу сказать спасибо и попросить подготовить его к битве с Волдемортом. Северус согласился, хотя для вида и разыграл недовольство, проехавшись по умственным способностям гриффиндорца. Но, если честно, он сам спустя какое-то время предложил бы ему свою помощь. Ведь, не говоря уж о желании сделать все возможное для победы над Темным Лордом, Северус обещал Лили и Дамблдору защищать мальчишку и приглядывать за ним.
Через два года, перед самым окончанием седьмого курса, Поттер прикончил красноглазого монстра. Причем способ нашел самостоятельно: вычитал в библиотеке Блэков заклинание изгнания души, покореженной темными ритуалами, а затем сжег опустевшую оболочку.
Это забрало у Гарри столько магических сил, что он на долгих пять лет впал в кому. Затем еще год приходил в себя под чутким надзором мадам Помфри и Северуса, а теперь, сдав экзамены на звание мастера ЗОТИ, преподавал в Хогвартсе соответствующий предмет.
Кроме него пост профессора заняли еще трое выпускников того года: Лонгботтом, заменивший Спраут, Грейнджер, пришедшая на место МакГонагалл, и Голстейн, преподающий руны. Правда, все они, в отличие от Поттера, прежде окончили магический университет и получили степень бакалавра по соответствующим дисциплинам.
Еще одной переменой в преподавательском составе школы стало возвращение Горация Слизнорта на его прежние должности — профессора зелий и декана Слизерина — сразу после назначения Снейпа директором. Северусу долго пришлось уговаривать старика, у которого он сам когда-то учился, и решающим аргументом стала банальная лесть о несравненных талантах пожилого зельевара на этих поприщах.

***

Именно испуганный возглас Горация за обедом привлек сегодня внимание директора. Более того, зельевар скомкал «Ежедневный порок» и поспешно покинул Большой зал. Желая понять, что так расстроило и взволновало Слизнорта, Северус подобрал и расправил газету.
На первой полосе была небольшая заметка с колдографией, изображение на которой заставило его побледнеть, а сердце застучать сильнее — над развалинами какого-то дома в небе висела до жути пугающая метка Волдеморта. Текст был не менее тревожащим:

«В канун Хэллоуина на окраине Литтл-Хэнгелтона, где по сей день сохранился остов дома Гонтов — предков убитого Поттером Волдеморта, — был зафиксирован мощный всплеск темной магии, после которого в небо взмыл знак Пожирателей смерти, так называемая темная метка — череп с выползающей из него змеей.
Что это?.. Жестокая шутка бывших последователей Темного Лорда? Попытка испугать? Или знак, что темный волшебник не уничтожен до конца и возвращается?»

Северус невольно прикоснулся через одежду к знаку Волдеморта на своем левом предплечье. Он, вопреки его ожиданию, не пропал со смертью создателя — лишь побледнел.
«А вдруг автор статьи прав, и это означает, что Волдеморт все еще не уничтожен до конца? — мелькнула паническая мысль и тут же пришла другая, успокаивающая расстроенные нервы: — Это невозможно. Поттер избрал весьма надежный способ покончить с ним — совсем не светлый, но действенный. Он уничтожил и душу, и тело Темного Лорда».
Однако червь сомнения, появившийся после прочтения статьи, заставил Снейпа поскорей покончить с едой и последовать за Слизнортом, чтобы побеседовать с ним. Слишком его поведение показалось директору странным. Складывалось впечатление, что старик знал чуть больше, чем написано в газете.

***

Когда Снейп добрался до комнат зельевара, тот собирал свои вещи.
– Что вы делаете, Гораций? — искренне удивился Северус.
– Ухожу. Увольняюсь, — поспешно ответил Слизнорт, не прекращая своего занятия.
– Но почему?
– Э-э… Личные обстоятельства.
– Это не ответ. Я никуда не отпущу, пока не объясните, что на вас нашло.
Слизнорт бросил в чемодан очередную порцию сложенной одежды, опустился на стул и несколько затравленно глянул на директора. Затем безжизненным голосом произнес:
– Вы читали сегодняшний номер «Пророка»?
– Да, и меня он тоже взволновал, — откровенно ответил Северус. — Но, во-первых, это ровным счетом ничего не значит. Во-вторых, каким образом этот факт касается лично вас?
– Ах, если бы это было так… Но все гораздо сложнее. Темный Лорд, в самом деле, может вернуться, и заметка лишь подтверждает, что это скоро случится. Ну а я… Не могу всего сказать, Северус, но меня это более чем касается. Поэтому я ни минуты не останусь в школе!
– Мне нужны не обтекаемые слова, Гораций, а конкретные факты, чтобы я поверил в новое возрождение Волдеморта. Но в любом случае мне непонятно ваше решение. Хогвартс по-прежнему остается самым надежным местом, куда Волдеморту не пробраться даже с армией своих последователей. Так что прекращайте свои сборы, а заодно и панику.
– Вам хорошо говорить, а мне страшно. Он убьет меня, — прошептал Слизнорт, но все же приступил к разбору своего чемодана.
– Даже если допустить на минуту, что Темный Лорд вернется, то вряд ли вы будете возглавлять список кандидатов на уничтожение. Скорее всего, не войдете даже во второй десяток, — язвительно заметил Снейп и не удержался от ухмылки.
– Вы ошибаетесь.
– Поясните.
– Нет, — покачал головой зельевар, — и не настаивайте!
– Хорошо, — не стал давить директор, решив не нервировать и так взволнованного и трясущегося от ужаса старика.
Слизнорт вздохнул с явным облегчением и принялся чуть веселей доставать собранные вещи, бурча под нос, что школа, в самом деле, самое надежное укрытие для него


Глава 2. Новое пророчество


Со времени выхода той неприятной статьи в «Ежедневном Пророке» до Хогвартса начали долетать слухи, что людей в масках и черных мантиях видели в пабах, в магловских поселениях и даже в Лютном переулке. То тут, то там в небо взлетал знак Волдеморта.
Слизнорт при каждом таком известии бледнел и начинал заикаться, но больше пока не делал попыток уволиться. Снейп тоже всякий раз проверял цвет своей метки, но она была все также бледна. Он даже порывался спросить у Гарри, не беспокоит ли его шрам, но не решался. Молодой человек и так лишь недавно начал искренне улыбаться и шутить. Напоминать ему о прошлой войне не хотелось, тем более — пугать возможным продолжением.
Однако судьба внесла свои коррективы. Ее роль, как и прежде, сыграла Сивилла Трелони.
Эта несколько странная и экстравагантная женщина по-прежнему обитала на вершине Северной башни и, хотя не вела уроков, так как, став директором, Северус упразднил прорицания, на обед спускалась непременно.
Закутанная в многослойные шали, в огромных очках, с несколько отрешенным лицом и неразлучной бутылкой хереса, к которой она периодически прикладывалась, Сивилла походила на обычную сумасшедшую. Особенно когда пыталась изобразить, что предсказывает судьбу. К ней так и относились, несмотря на то, что уже дважды ее пророчества сбылись.
Невзирая на начавшиеся зимние каникулы, за столами в Большом зале было довольно многолюдно. Почти все ученики старше четвертого курса старались не уезжать до Рождественского бала, ставшего традиционным после победы над Волдемортом, которая произошла незадолго до Нового года.
Последней пришла Трелони, и вначале несла обычную чушь о тревожных предчувствиях, о своем третьем глазе и гадании по магическому шару. Все с усмешкой взирали на это представление, пока она посередине фразы вдруг не окаменела, а из ее рта не раздался странный, замогильный голос:

И восстанет живой мертвец, возвратившись в чужом обличье.
И настанет слепой конец всем обычаям и приличиям.
Поведёт толпу за собой, привлеченную запахом плоти.
Белизну смоет талой водой, темнота же надежду поглотит.
И прозреют слепые в час, когда свет приходит с востока.
И поверженный силой их возвращенный закроет око.

Сивилла покачнулась, затем пьяно икнула и сказала уже обыкновенно:
– На чем я остановилась?..
Ученики и некоторые преподаватели засмеялись. Северус побледнел и с тревогой оглядел тех, кто не разделил веселье, понимая, что это не очередной бред, а самое настоящее пророчество. Особенно его интересовала реакция трех человек: двух бывших гриффиндорцев — Гарри и Грейнджер, и старого зельевара.
Слизнорт вскрикнул и тут же грохнулся в обморок. Грейнджер закрыла ладошкой рот, ее глаза распахнулись от шока, и она переводила их с прорицательницы на своего друга, затем на него, Северуса, потом опять на Сивиллу — и так по кругу. Поттер же смертельно побледнел, схватился за голову и стремительно выбежал из зала.
Поколебавшись, Снейп поспешил за ним. Но мальчишки и след простыл.

***

– И куда тебя понесло в таком состоянии? — проворчал Северус, пытаясь сообразить, где ему искать Гарри Поттера.
За спиной раздался стук каблучков, а следом голос их обладательницы:
– Он наверняка отправился на Астрономическую башню.
– Прыгнуть с нее? — ехидно осведомился директор, чтобы скрыть свое волнение.
– Зачем вы так, Северус? — укорила его Грейнджер — а это была именно она.
С момента появления в Хогвартсе в качестве педагога эта особа называла его лишь по имени, игнорируя ядовитые замечания, что разница в статусе и возрасте все еще лежит пропастью между ними и не способствует панибратству. Сейчас же это показалось Снейпу уместным и даже несколько успокоило.
– Просто от этого охламона всегда ожидаешь непредсказуемых поступков, — более мирно пояснил Северус. Затем спросил о том, что его уже давно волновало: — Он не говорил вам, что ощущает боль в шраме? А, может, ему снятся необычные сны?
– А должны? — обеспокоено спросила Гермиона, направляясь в сторону Астрономической башни.
– Мало ли, — пожал плечами Снейп, идя с ней бок о бок.
– Если и да, то Гарри молчит об этом, — подумав, сказала она. — Вы же знаете, насколько он любит вариться в собственном соку.
– О да! — подтвердил Северус. — Знаменитое гриффиндорское упрямство.
– Или слизеринская скрытность, перенятая у вас, — поддела его Гермиона.
Некоторое время они шли по Хогвартсу молча, затем девушка несколько смущенно поинтересовалась:
– А вы сами ничего не чувствуете?
При этом ее глаза метнулись к его левому предплечью, где под слоями одежды все еще было клеймо Волдеморта. Северус скривился, но все же снизошел до ответа:
– Я в последнее время так часто гляжу на нее, что иногда мне кажется — она наливается цветом. Хотя это может быть обычной паранойей.
– Это из-за той осенней статьи и последующих слухов? — уточнила Гермиона.
– Вы тоже следите за этим? — вместо ответа осведомился он. — Почему не поговорили со мной? Все еще не доверяете?
– Вы тоже, — укорила она.
– Не хотел напрасно волновать Поттера, — пояснил Северус, удивляясь своей откровенности.
– А мы — вас! — с некоторым вызовом парировала девушка и больше не произнесла ни одного слова до самой башни.
Он тоже молчал, гадая, что означает ее выпад. Ему вообще иногда мерещилось какое-то повышенное внимание со стороны молодой женщины, и это, чего греха таить, было приятно. Хотя чаще Северус списывал такие предположения на разыгравшееся воображение.

***

Гарри сидел на смотровой площадке прямо на полу, обхватив себя руками, и казался таким несчастным и потерянным, что у Снейпа защемило сердце. Чем взрослей становился мальчик, тем чаще Северус забывал, что тот — сын ненавистного Джеймса, зато помнил, что в нем живет частичка некогда любимой Лили. Ее черты все больше проглядывали в Гарри, а портретное сходство со школьным врагом проходило. С годами это лишь усиливалось, рождая в сердце сурового профессора по отношению к парню почти отеческую любовь.
– Ну, что ты, что ты… — проговорила с нежностью Грейнджер и кинулась к поникшему другу, обнимая, укачивая, как мать — дитя.
– За что?.. — больным голосом произнес Гарри — Я не хочу этого. Я не смогу, не выдержу!
К концу фразы он был на грани истерики.
Сердце Северуса снова сжалось от жалости к страдающему юноше, но вместе с тем в душе поднялось раздражение, и он выплеснул его в слова:
– Что за спектакль, Поттер?!
– Вы не поняли? Волдеморт возвращается! — сердито выпалил Гарри.
– Даже если и так, то это не повод разнюниваться, — холодно заметил Северус. — Сейчас никто от вас не ждет очередных подвигов. И вообще, с чего вы решили, что новое пророчество Трелони о Волдеморте?
– Я не глухой и не слепой, и в курсе, что активизировались Пожиратели смерти, а в небе все чаще возникает черная метка.
– Вот именно, что не «слепой». Да и Волдеморта трудно назвать «живым мертвецом». Надо быть не человеком, чтобы не умереть после вашего заклинания. Вы сначала убили его душу, затем сожгли тело, — постарался успокоить его профессор.
– Похоже, ему этого было мало, потому что он — монстр.
– Не демонизируйте его!
– То есть вы не верите новому пророчеству Трелони и знакам, подтверждающим его? — уточнил Гарри.
– Не буду врать, — вздохнул Северус, — я верю, что это не ее шарлатанская выходка, а истинное предсказание, но вот о ком оно?.. Есть вероятность, что снова о Волдеморте. Хотя совсем непонятно, как он мог в этот раз выжить. Да и другие слова… Кто такие «слепые», как победят его? Как узнать самого «мертвеца», если он под чужой личиной? Вот именно этим мы с вами и займемся, вместо того, чтобы впадать в депрессию.
По мере того, как он все это говорил, Гарри все больше приободрялся. Сначала он сел ровней и высвободился из объятий Гермионы, затем встал на ноги и расправил плечи. «Вот это другое дело!» — мысленно похвалил его Снейп.
Однако молодой человек все еще был не готов к новым испытаниям. Он снова обхватил свои плечи руками и глухо произнес:
– Мерлин, это так тяжело, Северус! Опять эта треклятая война, борьба, тревога за близких людей. А мне хочется просто пожить по-человечески!
– Мне этого тоже хочется, Гарри, и гораздо дольше, чем тебе, — признался мужчина. — Но что поделаешь?.. Судьба не всегда справедлива к своим детям, особенно к Избранным. А ты такой и есть.
Поттер криво улыбнулся, копируя его мимику, и уткнулся ему в грудь. Северус неловко обнял молодого человека, и некоторое время они так стояли. Затем Гарри отстранился. Повисло неловкое молчание.
– Мне, пожалуй, надо ее благодарить за то, что подарила тебя, — признался он. Помолчал немного, а затем, горько ухмыльнувшись, с изрядной долей сарказма добавил: — Вместе мы — сила.
– Не сомневаюсь, — поддержал его тон Северус и с не меньшим ехидством добавил: — А если к нам присоединится не менее героическая Грейнджер, то никакие живые мертвецы нам не страшны.
Бывшие гриффиндорцы дружно хихикнули, и он понял, что Гарри окончательно пришел в норму, но все же уточнил:
– Что, будем бороться и не киснуть?
– А то! — хором ответили ему младшие маги, и оба озорно подмигнули.
– Вот это другое дело, — вслух высказал Северус недавнюю мысленную похвалу и пошел к выходу, показывая, что разговор окончен.
Гарри и Гермиона последовали за ним, и он спиной ощущал их решимость.


Глава 3. Рождественский бал

Если бы Северуса спросили, какая мантикора его покусала, когда он в год победы над Волдемортом согласился с Флитвиком и ненадолго вернувшейся в Хогвартс МакГонагалл, что в школе необходимо провести праздничный бал, он не ответил бы. Хотя…
Помнится, в качестве повода для отказа Северус говорил, что главный герой торжества Гарри Поттер лежит в коме в больничном крыле. Их же контраргументом было напоминание о том, что на этом возможные жертвы и заканчиваются.
Приведя под стены замка чуть ли не целую армию, в которую входили не только Пожиратели смерти, но и оборотни с великанами, Волдеморт вызвал Поттера на поединок. То, как быстро расправился с ним едва достигший совершеннолетия парень, вызвало ступор у последователей Лорда.
Этого хватило, чтобы оборотней и великанов окружили их же сородичи: первых — стаи под предводительством Люпина, вторых — примкнувшие к Гроху и Хагриду отщепенцы и полукровки. А соратников Темного Лорда из числа людей быстро обезвредили вызванные на подмогу авроры. Все произошло так стремительно, что ни с той, ни с другой стороны не оказалось погибших — лишь легкораненые.
Другим, более весомым для нового директора доводом были слова МакГонагалл, что погибший два года назад Дамблдор хотел бы этого бала. Ведь он любил веселиться и веселить других.
Выслушав все это, Северус не смог отказать. Через год уговоры повторились вновь, через два — опять, на третий — еще раз. На четвертый год он сам как-то втянулся, а когда в Хогвартс пришли молодые преподаватели, и очнулся Гарри, директор устроил Рождественский бал по собственной инициативе.
В этом же году отменить это мероприятие значило ни больше, ни меньше, чем признать новое возвращение Волдеморта, тем более что слухи такие уже появились. Да и прознавшая про новое пророчество Трелони Скиттер разгадывала его именно в этом ключе. Правда, даже она не могла объяснить, кто такие «слепые», которые «прозреют».
То, что пророчество так быстро стало достоянием общественности, было предсказуемым — слишком много свидетелей присутствовало в этот момент в зале, и никто даже не пытался просить их промолчать.

***

Самым неприятным в такого рода мероприятиях, по мнению Северуса, было его непременное участие в них. Как директор, он обязан был присутствовать, говорить речи, не кривить лицо от слащавости происходящего, не рычать и не огрызаться на коллег.
Еще ему приходилось следить за своей внешностью и одеждой. Хотя он не изменил своим любимым черным мантиям, но на них появилась кайма зеленого или серебряного цвета, а волосы директор мыл настолько часто, что они не успевали превратиться в грязные сосульки.
Поздравив всех с Рождеством и Новым годом — бал в этом году проводили после него, Северус открыл танцы. Эта обязанность тоже не слишком нравилась ему, хотя он великолепно умел вальсировать.
Причина нелюбви крылась в том, что приходилось приглашать дам, и любая из них могла воспринять это как знак, что ее выделяют, и после пытаться влиять на него, помня, как прислушивался к советам МакГонагалл покойный Дамблдор.
Избегая такой ситуации, Северус в первые годы тоже приглашал лишь Минерву, а когда она ушла, стал менять партнерш. Чтобы следовать собственному правилу, в этом году ему предстояло открыть бал с Гермионой, но, испугавшись непонятно чего, он пригласил Септиму Вектор, с которой уже танцевал пару лет назад.
Профессор нумерологии была на несколько лет старше директора и позволяла себе откровенно флиртовать с ним. Септиме явно было приятно, что ее выбрали уже во второй раз. Северус же скрежетал зубами и злился на самого себя, украдкой наблюдая за Грейнджер, которая могла бы быть на ее месте.
Гермиона из неоперившейся девушки за эти годы превратилась в красивую молодую женщину. Ее непокорные волосы теперь были убраны в сложную прическу. По-видимому, даже в этом она подражала своей наставнице Минерве МакГонагалл. Ее поведение также было схоже с поведением бывшего декана Гриффиндора: требовательная и строгая с учениками, Грейнджер всегда защищала своих львят.
Сейчас на балу ее кудри так и норовили вырваться из-под контроля, портя идеальный порядок на голове. Легкий румянец, задорный смех, блестящие карие глаза — все это делало девушку обворожительной настолько, что Северус не мог оторвать от нее взгляд. Поэтому, отбыв «необходимую повинность», как он называл положенный по статусу тур вальса, он вернулся за стол и продолжил наблюдение за Гермионой.
Она что-то непрестанно щебетала на ухо Гарри — ее бессменному партнеру на всех вечеринках, тормошила его, смеялась, откидывая голову назад и при этом открывая нежную шейку, прямо ждущую поцелуя.
Последняя мысль смутила Северуса, и он одернул себя: «Что за неуемные фантазии? Грейнджер — молодая, симпатичная особа. Она никогда не позволит мне прикоснуться к себе. Да я и не решусь».
Но разыгравшееся воображение рисовало все более и более откровенные сцены, нежели простой поцелуй. Слегка уступая фантазиям, Северус укорил себя, что не пригласил молодую коллегу быть партнершей по вальсу. Мог бы хоть ненадолго ощутить в руках этот гибкий стан, вдохнуть аромат ее духов: еле уловимый, с примесью горького миндаля — гораздо приятнее, чем слащавая приторность цветочных духов Септимы.
Поттер в очередной раз крутанул свою партнершу и, как показалось наблюдавшему за ними Снейпу, сильнее прижал ее к себе.
«Что скрывают отношения этих двоих?» — задался Северус вопросом, поймав себя на том, что ревнует. Ему почему-то не хотелось, чтобы Гарри был заинтересован в своей подруге, как в девушке.
«Она мне самому нравится, — неожиданно дошло до него. — Мерлин, за что?.. Если эти двое — любовники, то я снова окажусь соперником Поттера. Как бы в этом случае трагедия не превратилась в фарс. Что может быть более жалким, чем престарелый воздыхатель? Нет, я не допущу такого — задавлю это чувство в зародыше».
Приняв нелегкое решение, Северус вздохнул свободней и, высидев еще час, выскользнул из Большого зала.

***

Северус не собирался идти в свой директорский кабинет. Он, конечно, несколько изменил интерьер, убрав кричащие тона, так любимые покойным Альбусом, но в целом помещение осталось прежним, храня в себе ауру бывших директоров, особенно Дамблдора. Новому хозяину порой было в нем неуютно. Поэтому он старался реже бывать там.
В таком настроении, как сегодня, Северус обычно патрулировал Хогвартс. По статусу ему не нужно было этим заниматься. Но, во-первых, блуждание по коридорам успокаивало его нервы, приводило мысли в порядок. Во-вторых, ему нравилось наводить страх на припозднившихся студентов, особенно парочки.
В честь праздника и каникул Северус не собирался ни разгонять их, ни даже снимать баллы. Он вообще замечал, что, подружившись с Гарри, стал спокойнее и добрее. Иногда это пугало, но в целом Северусу нравилось. Правда, он не признался бы в этом даже под пытками.
Так как бал начался сравнительно недавно, то коридоры почти пустовали, и развешенная тут и там омела скучала без жертв. Эльфы год от года заботливо украшали ее венками весь замок. Это было древней традицией Хогвартса, и, как бы с ней не боролся новый директор, неистребимой.
Задумавшись, Северус вывернул в очередной коридор и застыл, увидев попавшую в плен омелы Грейнджер, так смутившую его душу в этот вечер. Сейчас она стояла, прикрыв глаза и, кажется, даже задремала, дожидаясь освобождения.
Повинуясь желанию прикоснуться к ее губам пусть и мимолетным поцелуем, Северус сделал шаг в ее сторону, опомнился и застыл. Как бы ни были тихи его шаги, девушка распахнула глаза и лукаво глянула него. Его это почему-то задело, и он, уже не колеблясь, двинулся мимо нее.
– Вы так и уйдете? — настиг его почти у самого поворота возмущенный голос Гермионы.
– Именно так я и собираюсь поступить, — с несколько садистским удовольствием сообщил Северус, но все же повернулся в ее сторону.
– Я настолько вам омерзительна? — задала она еще один вопрос уже обиженным тоном.
– Нет. Но, видите ли, мисс, целовать своих подчиненных не входит в обязанности директора.
– Но спасать дам — прямая обязанность мужчин!
– Могу послать Патронус Поттеру, — нехотя предложил Северус, так как глубоко в душе боялся последующих насмешек, когда освободит жертву из плена омелы.
– Гарри наверняка уже на полпути в особняк Блэков, — сообщила Гермиона. — К тому же, он мне как брат и целоваться с ним под омелой неудобно.
– Со мной и подавно, — чувствуя странное облегчение в душе от ее признания, все же продолжил упираться он.
– Вы просто разучились. Сознайтесь! — ехидно проговорила нахалка и с вызовом глянула на него, демонстративно облизав губы.
Этого Северус уже не мог вынести и, преодолев разделяющее их пространство, впился в ее рот самым страстным поцелуем, на который был способен. Гермиона охнула и незамедлительно ответила.
Некоторое время они целовались, затем он отстранился и хотел сказать нечто глупое и даже отчасти гадкое, типа: «Это ничего не значит. Я поступил бы так с каждой, попавший в плен омелы». Но она, словно вычислив его намерения, произнесла:
– Не говорите ничего. Не портите чудесный вечер!
После этого Гермиона поспешно скрылась с «места преступления». Северус же еще долго стоял истуканом и трогал чуть припухшие губы. И, чего лукавить перед собой, ему уже хотелось повторения.


Глава 4. Зимние каникулы

Добравшись до директорских апартаментов, Северус долго бушевал и корил себя за идиотизм. Ему рисовались ужасающие картины, в которых Грейнджер смеялась на пару с Поттером, обсуждая его безумный порыв, называла-таки «престарелым ловеласом» и радовалась, что, преодолев омерзение, все же выполнила условие пари.
Накрутив себя подобным образом, утром Северус нацепил самую непроницаемую маску и, отгородившись ею, вошел в Большой зал. Наблюдение за Гермионой не улучшило его настроения.
Она не смотрела на него с чуть лукавой улыбкой, как бывало в последнее время, а выглядела подавленной и смущенной, и ему даже показалось, что прятала от него чуть виноватый взгляд.
Но с чего вдруг?.. Ведь именно Северус первым накинулся на ее губы. Выходит, как он и предполагал, вся ситуация была подставой, и теперь Грейнджер мучается запоздалым раскаяньем. Чтобы окончательно взбеситься от осознания этого факта, Северусу не хватило последнего штриха — понимающей ухмылки Поттера, но Гарри не было в замке.
Кипя от раздражения, злости и обиды, Северус незамедлительно покинул Хогвартс, чтобы не наговорить и не наделать глупостей. Первым порывом было запереться в родительском гнезде — скорее логове — и погрязнуть в неприятных думах. Однако разум возобладал, и он решил использовать внезапную свободу от директорства с пользой, разобравшись на месте, что же произошло в Литтл-Хэнгелтоне.
Зима в этом году была совсем не морозной. В этот же день и вовсе моросил то ли дождь, то ли снег. Поэтому город встретил безлюдьем и слякотью. Впечатление запустения подчеркивало наличие нескольких пустующих домов, скорее остовов, и близость погоста. Если бы мать будущего Волдеморта специально выбирала место, где зачать такого монстра, то лучшего бы не нашла.
Прежде всего, Северус отправился к развалинам дома Гонтов, где видели черную метку. Уже на подходе от них веяло остаточной магией, причем темнейшей из темных. Но заклинание «Морсмордре» не могло вызвать ничего подобного. Однако сколько Северус ни обследовал остов дома, он не заметил следов проведения ритуала. Тут вообще не было ничего подозрительного, кроме фона!

***

Раздосадованный неудачей, Северус поселился в местном трактире, служащем также гостиницей, и отправился по домам, барам и магазинам опрашивать местное население, чередуя заклинания доверия, болтливости и забвения.
В результате кропотливых изысканий, достойных знаменитых сыщиков, он узнал, что в последний день октября в Литтл-Хэнгелтоне видели человека, закутанного с головы до ног в черный плащ странного покроя. Появился он, как и Северус, на кладбище и, не торопясь, прошелся по городку, надолго задержавшись в бывшем доме Гонтов.
Местные пьянчуги, вечно околачивающиеся в таких местах, слышали, как он копался в развалинах, что-то бурча. Затем раздался торжествующий смех, повеяло холодом… а дальше маглы ничего не помнили. Очнулись случайные свидетели, когда над домом уже висел призрачный зеленый череп со змеей.
Так как следов ритуала в развалинах не обнаружилось, Северус пришел к выводу, что странный визитер что-то нашел. Но что?.. Абсолютно неясно!
Неудовлетворенный зашедшим в тупик расследованием, он решил посетить особняк Реддлов, находящийся в более хорошем состоянии. Еще на подходе стало понятно, что там кто-то обитает. Через закрытые плотные шторы из окон пробивался свет, слышалась негромкая музыка и голоса. А еще от дома веяло темной магией, как застарелой (все-таки Волдеморт провел тут не один день), так и свежей, более молодой и горячей, менее злобной.
Желая выяснить происхождение второго следа, Северус применил к себе заглушающие и дезиллюминационные чары, проник внутрь особняка и, дойдя до гостиной, откуда слышались голоса, остолбенел. За столом, так часто использовавшимся Пожирателями для собраний, сидели бывшие слизеринцы, чьи отцы числились в рядах ярых последователей Темного Лорда: Флинт, Нотт, Мальсибер и еще человек пять.
Разговор крутился вокруг осеннего происшествия, оживающих меток и желания отомстить за родителей и побежденного предводителя. Собравшиеся строили нелепые планы по устрашению маглов и даже по захвату министерства и Хогвартса. Они так шумели и спорили, что потрясенный увиденным Северус остался незамеченным.

***

Конец каникул Северус провел-таки в доме родителей, роясь в собственной библиотеке в надежде выяснить, каким образом Волдеморт мог вернуться после примененного к нему заклинания. Но он никогда не интересовался столь темными разделами магии, поэтому ничего не обнаружил.
Зато перебирание книг, варка нескольких экспериментальных зелий и небольшая тренировка в боевых заклятиях позволили ему привести свои нервы в относительный порядок. Так что в Хогвартс Северус вернулся почти спокойным, практически не думая ни о возможном втором возрождении Волдеморта, ни тем более о глупом поцелуе под треклятой омелой.
Рутина повседневных директорских обязанностей и отсутствие ярких и громких выступлений юных последователей Волдеморта также положительно влияли на настроение Северуса, и изредка, чего греха таить, он стал позволять себе мимолетный взгляд в сторону Грейнджер.
Она снова стала лукаво улыбаться ему, кокетливо отвечала на реплики за столом, но в целом держалась на расстоянии. Поттер тоже не ухмылялся злорадно, не делал двусмысленных намеков и не выглядел человеком, который недавно провернул жестокую шутку.
Бурного любовного романа между бывшими гриффиндорцами тоже явно не наблюдалось. Они вообще практически не общались, так как Гермиона совмещала преподавание трансфигурации с деканскими обязанностями, а Гарри открыл дуэльный клуб, где проводил почти все внеурочное время. В выходные молодые преподаватели либо готовились к занятиям, либо разъезжались по своим делам.
Вектор и Трюк, непревзойденные сплетницы, говорили, что девушка старается наладить отношения с родителями, которые испортились, когда она с помощью магии заставила их уехать из Британии, потому что Пожиратели сеяли панику и смерть среди маглов и магов. Победитель же Волдеморта занимался восстановлением дома в Годриковой впадине, возобновлением гончарного производства, основанного прадедом Поттера, и разбиванием сердец многочисленных поклонниц.
Северус хорошо знал, насколько Гарри не везло в любви. Поттер, как и он сам, был недоверчивым и видел за признаниями лишь интерес к Герою. Но, будучи молодым, общительным и добрым, Гарри частенько попадался на уловки девиц, а затем страдал и разочаровывался. В последнее время Поттеру особенно не везло, и у него частенько было мрачное настроение. Из-за этого он замкнулся и меньше общался и с Гермионой, и с Северусом.

@темы: снейджер, северитус

---

С Новым годом!





Новый год – рубеж всегда,
Ожиданье чуда,
Что оставит нас беда,
Счастье ждет повсюду.

Поздравляю всех с праздником. Здоровья, счастья и всего-всего!

@темы: праздник, стихи

---

Новогодний Снейджер в стихах от Вирент



Название: Магия Рождества
Автор: Вирент

Пейринг: СС/ГГ
Рейтинг: PG-13
Жанр: стихи
Тип: гет
Дисклаймер: Герои принадлежат Д.К. Роулинг. Стихи мои.
Саммари: «В Рождество всегда сбываются желания…»
Комментарии: Написано на «Рождественские СОВы» на ТТП,
команда: «Слизерин», экзамен: «прорицание», в подарок.
Размер: мини
Статус: закончен.






Пролог

Ненастный день. Она ушла под утро.
А ты не можешь все никак решить,
Прогнав ее, ты поступил ли мудро
Иль без нее теперь не сможешь жить?

Глядишь на фото, где она еще с тобою,
И с грустью шепчешь: «Не была моей».
Жалеешь, что позвал когда-то за собою,
Или мечтаешь ты назвать женой своей?

Но ты, похоже, сам уже не знаешь,
С сомненьями не в силах совладать.
Ты мечешься как зверь, не понимаешь,
Что мог бы ей так много дать!

Она тебя любила. Ты не верил.
Ты жил один, Северус, столько лет.
Всех по себе всегда ты мерил,
И вновь любви сказал ты «нет».



ЧАСТЬ 1. Сомнения и желания

С е в е р у с

Ты ветер весенний, ты радость и боль.
Какие секреты в себе ты таишь?
Все горше играть мне привычную роль,
И маску снимать лишь когда крепко спишь.

Кто знал, что покой мой совсем разобьешь,
Однажды придя ко мне ранней весной.
Да так, что поверю я в сладкую ложь.
Позволю остаться тебе я со мной.

Но, право, могу ли мечтать я о той,
О юной, красивой как поздний закат,
Коль сердце окутано хладной зимой,
Где тьма затевает смертельный парад?

В любви не осмелясь признаться тебе,
Тебя обвинил во всех смертных грехах.
Прогнал, посчитав, что лгала ты лишь мне,
Не веря мольбе в твоих карих глазах.

***

Г е р м и о н а

В твоих глазах, наполненных печалью,
Читаю приговор своим мечтам.
Тебя сегодня снова потеряю,
Но я не верю хладным тем речам.

Я все равно приду к тебе с рассветом,
И в твое сердце снова постучусь.
Меня не испугать чужим наветам,
Я за тебя пред небом поручусь.

Ты шепчешь мне «Забудь» губами,
И говоришь, что недостоин ты меня.
Я возражаю: «Мне не выразить словами,
Как сильно я люблю тебя!»

Коль ты не веришь мне — не верь.
Я от своей любви не отступлю.
Увидишь, отворю любую дверь,
И с ветром в унисон скажу «Люблю».

Нам уготована единая дорога,
Судьбой дана непознанная нежность.
И впереди, поверь, нас ждет свобода,
Любви нечаянная вечность.


ЧАСТЬ 2. Рождественский бал. Миг встречи

С е в е р у с

Рождественский бал я сегодня открою.
Что делать, коль это моя теперь роль.
С тобой танцевать я хотел бы, не скрою.
Но спрячу желанье, как спрятал я боль.

О как ты красива сегодня, колдунья.
И пусть не скажу тебе этого вслух,
С тобою в разлуке безумно тоскую,
И лгу пред собою, что сердцем я глух.

Ты ищешь глазами меня между всеми,
А я избегаю смотреть на тебя.
Быть может, излечит обоих нас время?
Но шепчет надежда, что любишь меня.

***

Г е р м и о н а

Меня игнорируешь словом и взглядом.
Ты маску бездушную снова надел.
А я лишь мечтаю с тобою быть рядом,
И чтоб сомневаться во мне ты не смел.

Сегодня для всех замечательный праздник.
Ужель не одарит тобою меня?
Омела мечтой незабытою дразнит.
Ее для тебя заколдую, любя.

***

С е в е р у с

Омела, о боги, за что наказанье?
Застыл истуканом, растерян и зол.
Ты делаешь шаг. Предвкушенье, желанье.
В глазах и надежда, и боль, и укор.

И сердце мое вдруг срывается с ритма.
Зачем оттолкнул и обидел тебя?
Ты вся предо мною — раскрыта, разбита,
И губы мне шепчут: «Люблю лишь тебя».


ЧАСТЬ 3. Под Омелой

На Рождественском балу танцуют пары.
Счастья и любви, и смеха карнавал.
И под отзвуки волшебные гитары
Не теряйте шанс, что вечер дал.

***

С е в е р у с

Забыть, что терзался сомненьями столько.
Всему раствориться в тех карих глазах.
Шептать о любви, изменившись настолько,
И видеть в ответ лишь надежду — не страх.

Ах, боги, как глупо сейчас поступаю,
Давая любви завладеть мною вновь.
Но верю, с тобою, колдунья, оттаю.
Рискнуть своим сердцем? Ну, что же, готов.

Г е р м и о н а

Я грежу, должно быть, Северус, от счастья.
Ты сам притянул и целуешь меня.
Я верю, с тобой нас минуют ненастья,
Коль любишь, простил и поверил в себя.

Клянусь, не предам тебя я и не брошу,
С тобою пройду весь оставшийся путь.
О прошлом забудь — сними эту ношу.
Поверь в свое счастье, о боли забудь.

С е в е р у с

Я верю, держа свое чудо в объятьях,
Ты ангел, дарованный небом, судьбой.
И груз одиночества — грех и заклятье —
Я сбросил, решив быть навеки с тобой.


Эпилог

В Рождество всегда сбываются желания,
Дорог каждый миг и каждый час.
Принял ты ее любви очарование.
Звон колоколов пел песнь о вас.

О любви, сплетающей навеки,
О мечте, что связывает души,
И как счастья призрачные реки
Все преграды перед вами рушат.

Ты любви отдайся без сомнений,
Ведь взаимная на этот раз она.
И не слушай сотни разных мнений,
Коль в душе твоей поет весна.

@темы: снейджер, стихи